Час негодяев Афанасьев Александр

– А на кого же я похож?

– Скорее, на старого пирата, нацепившего костюм, сэр.

Полковник не обиделся.

– Что есть, то есть. Чувствую себя порой полным идиотом. Меня приглашают в кабинет и спрашивают, что я думаю о той или иной вещи. Я начинаю говорить, и вдруг до меня доходит, что они меня не понимают. Совсем.

– Ясно, сэр… Слышал, собираются принимать на вооружение новую боевую винтовку?

– Да… Если бы. Эти придурки собираются снова отдать контракт Кольту. Точнее, его канадскому филиалу. Я устал доказывать, что нам нужно что-то, похоже по схеме на «калашников», SCAR или один из SIG. Или одна из тех новых винтовок со схемой «калашникова», производства США. Но нет. Они непробиваемы.

– Ясно.

– Как ты, парень? – спросил полковник. – Эти говнюки сделали все, чтобы втоптать тебя в грязь.

– У них не получилось, сэр.

– Рад это слышать.

– Но у меня есть проблемы, сэр.

– Говори.

Козак рассказал все. Ну, почти.

– Опиши мне этого типа из «Линкольна», – потребовал полковник, разбираясь с фалафелем.

– Лет шестьдесят…

Когда описание было закончено, полковник думал недолго.

– Конрад Райс.

– Кто он, сэр?

– Один из заказчиков. С самого верха. Последний раз, когда я имел с ним дело, он был начальником инспекции в ЦРУ. Это очень высокая должность. А занимался он, по-моему… Ираном. Да, Ираном.

– Тогда что ему делать на Украине?

– На Украине? Сейчас это тема номер один, все хотят заниматься Украиной. Повтори, что он сказал?

– Он сказал, что нужно провести ревизию в Украине. Что он подозревает, что там что-то нечисто с нашими поставками оружия туда.

– Подозревает, – фыркнул полковник. – Если он говорит, что подозревает, он точно знает, что колеса закрутились вновь. Просто не хочет давать тебе информацию. А сам ты что думаешь?

– Я хочу взяться за это, сэр.

Полковник пожал плечами:

– Тогда ничем не могу помочь.

– Это личное, сэр.

– Личное? В ЦРУ работают очень искусные манипуляторы.

– Действительно, личное, сэр.

Полковник отложил ложку.

– Хорошо. Чем конкретно я могу тебе помочь?

– Вы знаете про ситуацию на Украине? Там есть наши люди?

Полковник криво улыбнулся.

– И да, и нет. Мы там ходим по очень тонкой грани. У Киева русские войска. Нас это не устраивает. Но открытая поддержка Украины сейчас невозможна по многим причинам, прежде всего политического характера. Если ты слушаешь новости, то должен знать, о чем я сейчас говорю…

– Да, сэр, понимаю.

– Европа все больше склоняется на сторону России. Конфликт затянулся, противостояние бьет по экономике, а на принципы плевать, когда у тебя в стране безработица больше десяти процентов. Все эти новости о зверствах распространяются именно европейскими новостными агентствами, видимо, это часть тайной сделки с русскими. Мы не можем поддерживать людей, которые стреляли гражданским в затылок, пытали пленных и, возможно, сбили гражданский самолет с пассажирами на борту. Это неприемлемо.

– Но мы их поддерживаем.

– Увы, поддерживаем. В основном поддержка идет через Польшу и Прибалтику. Мы поставляем им кое-какую технику… Сам понимаешь, это важный рубеж, если русские возьмут Украину, то они подойдут вплотную к границам Восточной Европы и новых членов НАТО, а мы не можем этого допустить… У корпуса там усиленная спецгруппа, из твоего как раз подразделения, они охраняют американское посольство, которое сейчас в Днепропетровске. Но кроме того, они тайно содействуют обучению местных сил защиты территории… так это, кажется, называется.

– Они могут мне помочь, если дойдет до этого?

– Исключено!

Полковник посмотрел в упор.

– Исключено! Украина – это политическое минное поле. Мы не можем и шагу ступить без согласования с Госдепом. И я должен тебя предупредить – если ты будешь о чем-то договариваться, я и слышать об этом не хочу. Нет и нет.

Это было завуалированное согласие.

– Сколько там человек?

– Восемьдесят. Иногда немного меньше.

– Бронетехника есть?

– Только «Хаммеры» с бронезащитой и машины скрытого бронирования для low-low[20]. Есть пара зафрахтованных вертолетов, но ими мы пользуемся на пару с другими конторами. Это общий ресурс. С использованием также могут быть проблемы.

– Ясно, сэр. Спасибо за информацию.

Полковник задержал его руку в своей.

– Помнишь одиннадцатую заповедь?

– Держи свое ружье чистым?

– Нет, парень. Не попадись…

Квантико, штат Виргиния.

Стрельбище морской пехоты США.

16 июня 2019 года

Ганнери-сержанта Томаса Суини он нашел на стрельбище, где тот разбирался со своей винтовкой…

Ганнери-сержант Суини в морской пехоте был кем-то вроде живой легенды, одним из тех, на ком стоит… даже не корпус, а миф о корпусе. Его служба началась с того, что в восемьдесят втором году один ублюдок въехал на огромном самосвале во двор здания, где были расквартированы морские пехотинцы, и активировал взрыватель. Его пытались остановить, но не смогли. Погибли двести восемьдесят два морпеха – самые большие единичные потери в корпусе со времен войны с Японией. Среди тех, кто выжил, был и он, тогда еще рядовой стрелок, брошенный в девятнадцать лет в зону многолетнего вооруженного конфликта, в котором полегли уже десятки тысяч. Он должен был умереть, как и его товарищи, но он не умер, он выжил и даже потом в составе антиснайперской группы деблокировал аэропорт и охотился на снайперов, засевших в башне Мюрр.

С тех пор прошло много лет, но ганни Суини, родом из глуши Северной Дакоты, не изменил ни себе, ни своей винтовке, сейчас он тренировал стрелковую команду Корпуса морской пехоты США, которая должна была защищать честь корпуса во время ежегодных соревнований на кубок Уимблдона[21]. Он же входил в группу оценки легкого вооружения корпуса, отвечал за испытания предлагаемых новых видов вооружения… конечно, их голос был только совещательным. Решения принимались на самом верху и исходили далеко не только из соображений качества, удобства и точности оружия.

Сейчас ганни сидел со своей винтовкой, представлявшей собой изготовленную на заказ фирмой Texas Brigade Armory винтовку «М40 А5», но под патрон 300WM. Ганни не спеша чистил ствол, и это было похоже на молитву.

– Сэр! – негромко сказал Козак и вытянулся по стойке «смирно».

Ганни не спеша дочистил винтовку, посветил фонариком и только потом обратил на Козака взгляд своих спокойных глаз. Цвет их был чем-то средним между голубым и серым, и от всего этого человека веяло уверенностью в себе и спокойной силой. Пока в корпусе большинство составляли такие как они, Америку боялись и уважали.

Теперь же у них в отрядах появились даже педерасты.

– Полковник Берч говорил, что ты стал федом, парень, – спросил сержант. Голос его был таким же, как он сам, негромким, но внушительным. – Это так?

– Да, сэр.

– Надрать бы тебе задницу, парень. Как ты только додумался до такого.

Козак молчал.

– Не то чтобы я был против правоохранительных органов, – рассудительно сказал ганни, – но видит Бог, и уважения к ним я никогда не испытывал. Любому морскому пехотинцу следовало бы держаться от них подальше, будь он пьян или трезв, вот так…

…

– Полковник звонил насчет тебя. И еще один парень… его кличут Канада. Знаешь такого?

– Мой крайний напарник в корпусе.

– Он пытался попасть в сборную команду корпуса. Теперь уже вряд ли попадет…

…

– Какое у тебя дело, сынок?

– Мы столкнулись с очень интересным случаем снайперской стрельбы, сэр. Я бы хотел, чтобы вы высказали свое мнение.

– Судя по досье, ты сам в команде был назначенным стрелком. Чем твое мнение будет отличаться от моего?

– Широтой взгляда, сэр.

Ганни кивнул.

– Возможно, ты и прав. Но не недооценивай себя.

– Наверное, вам захочется ознакомиться с материалами по делу.

Ганни взял тонкую папку и, не глядя, отложил в сторону.

– Забыл очки дома, сынок, – добродушно сказал он, – ты там был?

– Да, сэр.

– Ну, вот и расскажи, что там стряслось. Своим взглядом и своими словами. Ты ведь бывал под огнем? Как было дело? Что это были за ребята? Закрой глаза, очисти свой разум и расскажи мне все.

– Я сяду, сэр.

Повинуясь приглашающему жесту ганнери-сержанта, Козак сел напротив, закрыл глаза, пытаясь собрать мысли в кучу.

– Профи, сэр, – сказал он, – причем необычные. Откуда-то оттуда, с опытом…

Слово «оттуда» в США уточнять больше не требовалось.

– Умеют работать с минимальной подготовкой, без крепкой позиции, буквально с колес. За очень короткий промежуток времени они поставили, где нужно, машину, оборудовали позицию и отстрелялись. Дальность была небольшая… ярдов двести пятьдесят, не более. Тут и обезьяна попадет, тем более из полуавтоматической винтовки. Но они отработали на все сто, ни одна пуля не прошла мимо… точнее, одна прошла. Та, что предназначалась для меня. Забавно, сэр…

– Что же тут забавного?

– Это мне напомнило одного козла в Ираке.

– Расскажи.

– Неплохой стрелок с рук, сэр, был вооружен охотничьим «ремингтоном-700». Работал как раз с эстакад с мотоцикла. Его почерк – видит американскую колонну, или ему сообщают о ее прохождении – он выскакивает на эстакаду, стреляет навскидку по любой машине по месту водителя. Один выстрел, и ходу. Адекватно отреагировать сложно – один выстрел, и он скрывается, однажды он за день подстрелил так четверых ковбоев. Дальность всегда небольшая – от ста до трехсот, в героя никогда не играл, в перестрелки не вступал. Мы приземлили его, когда на его счету был десяток, и то во многом случайно – он на отходе нарвался на вертолетный патруль с крепким экипажем и отличным снайпером на борту[22]. Но из «барретта» с рук не выстрелишь.

– Ну, почему, можно и выстрелить. Я видел парней, которые сносно стреляли с «барретта» с рук. Какова была скорость?

– Наша около сорока, сэр. Они стояли на месте. Микроавтобус с открытым боковым люком. Он был белым, я заметил, как люк открывается, только потому остался жив.

– Кто был белым?

– Микроавтобус, сэр. Стрелка я не видел.

– Под каким углом он стрелял?

– Почти под прямым, сэр.

– По приближающейся машине.

– Да, сэр.

– Как все это происходило?

– Две машины. Первым он снял водителя головной – моего напарника. Машина потеряла стабильность, мне удалось выпрыгнуть, прежде чем заблокировалась дверь. Следом он выстрелил в меня – я убрался буквально за секунду. Продолжать работать по мне он не стал, хотя и видел, что промазал, вместо этого он занялся второй машиной. Она была бронированной, в ней – четверо бойцов ГОЗ, группы освобождения заложников, это наш спецназ. Схема та же – первым он снял водителя, дальше стрелка на той же стороне, он попытался укрыться за дверью, думая, что дверь выдержит. Не выдержала. Двое попытались вывести задержанного, который и был целью. Один обошел нашу машину и попробовал укрыться за дверью – результат тот же. Второй вытащил задержанного и попытался укрыться за своей машиной. На них он потратил семь оставшихся зарядов. Когда я открыл огонь по нему, он уже делал ноги.

– Сколько всего выстрелов он сделал?

– Одиннадцать, сэр.

– За?

– Не более тридцати секунд. Очень быстро.

Ганни уперся взглядом в стол, думая… Козак тоже думал… перед глазами проносились картины того страшного дня. Когда по тебе стреляет снайпер – это страшно… неизвестно откуда летящие пули, падающие друзья, удары пуль… полтинник тот еще зверь, от него почти нет укрытий, кроме брони. Интересно, как быстро они поняли, что именно по ним работает? И о чем думали, когда это поняли?

Наверное, много чего думали. В такие секунды вся жизнь проносится перед глазами. Но ни один не струсил. Каждый из них пытался выполнить свой долг до конца.

Кроме…

Козак открыл глаза. Ганни смотрел на него.

– Неплохо.

– Сэр?

– Ты стрелял из винтовки с оптическим прицелом?

– Приходилось, сэр.

– Пойдем-ка, постреляем…

В оружейке ганнери-сержант взял крупнокалиберный «барретт»… В корпусе всему присваивали свое название, так вот эту винтовку называли SASR – Special Application Sniper Rifle. Всему миру она была известна как «Барретт М82 А1». Винтовка была производства аж девяносто четвертого года… армия и спецназ были вооружены куда более новыми моделями, в то время как корпус получал то, что оставалось от военного бюджета. Сейчас снабжение несколько улучшилось, после того как прекратили финансирование F-35.

Мишени уже были выставлены, чтобы имитировать условия стрельбы, – ганни пошел на простую хитрость, которую придумали снайперы ФБР для имитации движущихся целей. Он взял шарик с гелием и привязал его в радиоуправляемой машинке ценой в тридцать долларов. Такая установка с колеблющимся шариком позволяла имитировать движущуюся мишень намного реальнее, чем управляемое мишенное поле за несколько миллионов.

Козак заметил на соседнем стрельбище несколько знакомых парней из ФБР – в Квантико находилась академия ФБР, они обменялись приветственными кивками. Тем временем ганни загнал машинку на самый край поля.

– Знаком с этой штукой? – спросил он Козака, который выставлял на сошки тяжелую, внушительного вида винтовку.

– Немного стрелял из нее. Во время курса по городским боям. Я использовал «М110».

– Тоже неплохо. Готов?

– Вроде бы да, сэр.

– Тогда… начали!

Дистанция была ярдов триста… Несмотря на то что винтовка имела отличный прицел Leupold, он не сразу поймал шарик в прицел. Потом все же нашел яркое пятно, нащупал его прицелом, нажал спуск, излишне торопливо.

– Выше, левее! – крикнул сержант.

Черт… нет ничего хуже промаха. Руки начинают дергаться… их специально учили не поддаваться панике в ситуациях промаха или задержки, подсовывая бракованные патроны… но все равно промах никто не переносит спокойно.

Он повел винтовку вправо… ага… есть. В этот момент винтовку… нет, не винтовку, а эту чертову мишень шатнуло, он вынужден был отказаться от выстрела. Осознание того, что рядом стоит один из величайших стрелков корпуса, давило на него подобно чугунному грузу… но он взял себя в руки, промедлил еще несколько секунд и, дождавшись, пока мишень появится в прицеле, на перекрестье, выстрелил.

– Бинго!

Есть…

Несмотря на чудовищный калибр, отдача у этого монстра была как у винтовки калибра 7,62, не больше.

Магазин… затвор назад.

– Оружие чисто, сэр.

Ганни одобрительно кивнул:

– Неплохо.

– Я бы так не сказал, сэр.

– С учетом того, что это незнакомая тебе винтовка, а я пустил аппарат по ухабистой местности, более чем нормально. Но вернемся к сути проблемы. Что тебе показалось самым сложным при стрельбе?

Он прикинул… да.

– Удержать цель в прицеле.

– Верно. У стрельбы из винтовки с оптическим прицелом на короткие дистанции есть свои особенности. И одна из них – очень сложно удержать цель в прицеле. Вот представь себе – ты снайпер. У тебя нет надежной позиции, твоя позиция – это автомобиль. Хорошо, если они смонтировали что-то вроде стрелкового стола, но если нет – все, чем ты располагаешь, это, скорее всего, толстая веревка или трос поперек дверного отсека. У тебя нет совершенно времени на прицеливание.

– Верно, сэр, – сказал Козак, – они не могли там находиться долго. Я заметил, как открывается дверь, они открыли ее в последний момент, уже когда мы появились.

Ганни поморщился, он не любил, когда его перебивали.

– Допустим, у нас есть фургон. Нам нужен водитель, потом наблюдатель – он будет осуществлять наблюдение с места справа от водителя, и сам стрелок. Возможно, есть и кто-то четвертый – кто страхует стрелка. И именно он открыл дверь грузовичка – по крайней мере, я бы сделал именно так, не стал бы рисковать – стрелку надо сосредоточиться, ему не до дверей. Четверо. Все нервничают. Ваша машина – всего лишь одна в многочисленном потоке. Они не могут долго оставаться на одном месте – в любой момент может кто-то остановиться, спросить, что случилось и не нужна ли помощь. В любой момент может появиться полицейская машина – она уж точно заметит, что кто-то стоит на эстакаде, так? И вот они видят цель. Наводчик дает отсчет, второй номер стрелка открывает дверь. Стрелок за несколько секунд должен сориентироваться, найти вашу машину в прицеле, навестись на водителя и сделать выстрел. После чего он должен разобраться в быстро меняющейся обстановке и сделать еще несколько выстрелов. Возможно, под ответным огнем и ни разу не промахнуться. Верно?

Козак мрачно кивнул.

– Прямо Вильгельм Телль какой-то.

– Да уж. И это еще не все. Ты говорил, что ты выпрыгнул из машины?

– Да, сэр.

– Значит, наводчик должен был это отследить, оценить, дать команду, навести его, он должен был быстро изменить точку прицеливания, выстрелить, оценить результат и снова начать работать, уже по другим целям. Судя по тому, что он решил не продолжать с тобой, дисциплина огня у парня на уровне. Часто стрелок, если не попадает в цель, фиксируется на ней и начинает тратить на нее патроны, не обращая внимания на изменение обстановки и, возможно, новые угрозы. Иногда это правильно, но чаще всего – нет. Улавливаешь мои мысли?