Привычка к войне Язовских Андрей

– У кого чего пожрать есть, колитесь и делитесь! – Саша Малкин, контрактник на должности наводчика пулемета, выспался и выбрался из машины, – Сколько время, кстати?

– Второй час…

– Ага, второй. Как там Снегов говорил – до обеда обернемся, так? Ничего, пацанчики, привыкайте.

Стало уже почти жарко. Малкин разделся до пояса и полез умываться в канал, мостик через который досталось охранять нашему экипажу. Вся Сашина спина и шея до затылка были покрыты шрамами от ожога.

– Это где он так поджарился? – спросил я у валявшихся рядом бойцов.

– Да черт его знает, – в своем духе пробурчал Еруслан, – может загорал неосторожно.

Поржали.

– Я слышал – в БМП он горел, на Минутке, – сообщил Заяц, который слышал все про всех, – И Снегов с Имамгусейновым там познакомились. Потому и дружба у них.

– Как со Снеговым вообще дружить можно? – Женька Аксенов, штатный снайпер, разглядывавший окрестности через прицел СВД, посмотрел на Зайца удивленно: – он же в каждом предложении по три раза собеседника по матери прокатывает? Вообще – ВСЕХ! Даже когда трезвый.

– Это у него защитная реакция такая.

– Защитная – от чего?

– Ну, типа, знаешь – как в кино каком-то. Там командир тоже посылал всех, чтобы не привязываться, если вдруг убьют. А в финале нормальным мужиком оказался, спас всех. Почти…

– Я не удивлюсь, если его из своих же кто-нибудь подстрелит! Да ну их всех козе в трещину! – Аксен аккуратно положил СВД на борт машины и постучал по броне каской:

– Пертович, хорош дрыхнуть, вылазивай!

– Чего шумишь? – механик – водитель высунул свою закопченную рожу в люк.

– Чего-то не верю я, чтобы у доблестных механов ничего на предмет пожрать в машине не было!

Петрович прислушался к ощущениям в животе и задумался.

– Есть. Соль.

– Замечательно! – Было непонятно – сарказм это или что-то еще, – А котлы ваши в машине?

Голова Петровича на пару секунд скрылась из виду.

– Здесь, ага!

– Ну, давай их сюда!

В этот момент Аксен уже владел вниманием всего отделения. Молодой солдатский организм, приученный к режиму, болезненно реагирует на два фактора – преждевременный подъем и сбой в приеме пищи. Выспаться мы уже успели, но отсутствие завтрака и обеда боевой дух подрывало основательно.

– Короче, сейчас я вас обедать стану! – фигура Аксена с котелками в руках вырисовывалась на фоне безоблачного неба, как на плакате, – только ходить за мной не надо.

Заинтригованные, мы следили за ним голодными глазами, пока он минуты две ходил по краю канала, а затем скрылся, спустившись к воде.

– Там что – рыба есть? – предположил Еруслан.

– Пиявки там одни. Это же оросительный канал. А сейчас урожай собрали уже везде. Да и видел ты, чтобы тут сажали чего-нибудь?

– Товарищ сержант! – шутливо – пренебрежительным тоном затянул Еруслан, – Это вы в Чечне без году неделя, а мы когда приехали – тут на полях знаешь сколько арбузов и дыни лежало еще?! Гнилые правда уже, но сельское хозяйство здесь есть и процветает! А по сезону, говорят, – тут еще и клубнику возят грузовиками.

– Хорош тебе про жрачку. Однако, чего Аксен-то задумал?

– Он с малолетства у себя на Алтае горным туризмом увлекался, – снова блеснул информированностью Заяц, – Даже какие-то корочки инструкторские имеет. Почему, думаешь, ему весло9 всучили? Так что он кашу из топора замутить могёт, а уж из пиявок – праздничный ужин с тремя переменами блюд.

– Я пиявок жрать не буду! – Петрович в своем промасленном кителе сам от пиявки отличался не так, чтобы очень.

– Может змей ловит? Их тоже жрать можно.

– Ночи холодные уже для змей.

Из арыка тем временем начал подниматься дымок.

– В первую войну, говорят, собак жрали.

Сашу Малкина аж подбросило.

– Дебил, слушай больше, чего говорят.

Саша попытался прикурить, но руки у него тряслись, и спички ломались. Заяц подал зажигалку.

– У них тут собаки – видел какие? Это тебе не тузики вокзальные. А когда весь Город двухсотыми завален – думаешь, они голодными по помойкам шарились? Дебилы малолетние – порете всякую бредятину!

Разговор как-то заглох.

Когда Аксен вылез из арыка и подошел, все мы молчали, думая о своем.

– Ну что, кто смелый? Кто пробовать будет?

– Чего у тебя там, поварешка? – Заяц, как всегда первым начинал отходить от грустных дум, – показывай.

– Нет, – Аксен сунул Зайцу под нос накрытый крышкой котел, – нюхай, съедобным пахнет?

– Это не рыба, пацаны. Хотя – черт его знает. На куриный бульон похоже, с пряностями какими то.

– Надо в машине кроме соли еще лаврушку завести. И перцу. Что-то подсказывает мне, что не крайний раз я вас кормить буду.

Аксен поставил пару аппетитно дымящихся котлов между нами, снял крышки и мы полезли смотреть, чуть не сталкиваясь лбами. В котлах, полных до краев, под слоем кружочков жира, между листьями какой-то травы белели разваренным мясом лягушачьи лапы.

– Это сколько ты их угробил, на два котла то? – промолвил Еруслан, первым обретший дар речи.

– Ну, ты же видел, какие они здесь здоровые. Штук тридцать, наверное…

Стали решать, кто будет пробовать первым. Аксен в это время черпал бульон, дул на ложку, ел и нахваливал. А потом вдруг сказал:

– Смотри, сержант, идет кто-то…

Глава 14. Хлеб

– Здравствуйте, уважаемый Хаджи.

Мы встретились со Стариком на мосту. Он посмотрел на меня усталым изучающим взглядом из-под кустистых седых бровей, криво усмехнулся и ответил:

– И ты будь здоров, солдат.

С минуту молча глядели друг на друга.

В лучшие его годы Старик был поистине гигантом. Даже сейчас, тяжело опираясь двумя руками на посох, он мог смотреть на меня сверху вниз, а его усталые плечи заслоняли от моего взгляда все село. Высушенные болезнью ноги, еле угадывавшиеся в вытянутых на острых коленях трениках, с трудом держали тело.

– Куда вы идете, уважаемый Хаджи?

Старик снова зыркнул на меня, потом отвел взгляд в сторону и заговорил.

– Не называй меня так, солдат. Я не совершал Хадж и не пойду уже. Мне этого не надо. Я шел говорить с тобой.

– О чем говорить, Дедушка?

Старик ладонью утер пот со лба, потянул себя за бороду.

– Что ты здесь делаешь, солдат?

– Служба такая, Дедушка. Стою, охраняю…

Он не смотрел на меня, он смотрел сквозь… Он видел мост через шумный канал, который поит поля. Он видел детей, что резвились в воде. Он знал, что так и должно было быть. И так оно и было когда-то.

– Охраняешь… Послали… Всех вас посылают, – старик говорил тихо, тягуче, как будто сам с собой, – своей головы нет у вас. Вам скажут – вы исполняете, вы не виноваты. Служба такая, долг! А то еще и бежите наперегонки… А те, – Старик ткнул пальцем себе за спину, на юг, – Аллаху задолжали. Шариат они вспомнили! Хотя Корана в руках не держали. Всех вас гоняют как овец, как свиней! – здесь старик снова испытующе посмотрел мне в глаза, – а вы убиваете друг друга. И никак не уйметесь.