Не случайно Подгорский Виктор
Не случайно
«Переводят часы. Драгоценные убегают…»
- Переводят часы. Драгоценные убегают.
- Переводят часы ежедневно, ежеминутно.
- – У меня нет времени, дорогая!
- – У меня нет времени, абсолютно!
- У меня нет времени, есть потери.
- Их количество – мера прошедшей жизни.
- Все исчезнем. По крайней мере
- фотки шлите нам с запоздалой тризны.
- Завтра не будет завтра,
- а может быть и сегодня.
- Останется только последний завтрак,
- да сигарета потушенная на сходнях.
- Вот человек, покурить вдруг вышел,
- или не вышел из перехода.
- А оказалось – из этого мира вышел
- в места, где нет места времени года.
- С каждой минутой в груди все чаще
- бьет колокольчик гулко, с отдачей в темя:
- пока ты спишь в своей мыслечаще
- ты переводишь время.
- Все переводят время.
«Похоже, приятель, крышка…»
- Похоже, приятель, крышка.
- Другого пути не будет.
- У лодки пробило днище.
- Ее океан остудит
- водой ледяной и чистой,
- не выпустит силуэта.
- По берегу не мечись ты,
- теперь бесполезно это.
- Все там, в глубине прозрачной
- с названием странным Вечность,
- где капитан наш мрачно
- уставился в бесконечность.
- Брось, толща воды – как время,
- и в ней не отыщешь лаза,
- от берега прячет темень,
- а берег – от водолаза.
- До дна донырнуть не хватит
- ни прочности, ни дыханья.
- Поддавшийся ей заплатит,
- но не потеряв созанье
- в ее зазеркалье канет,
- а каплей, слезой соленой.
- И все же все больше манит
- в глубь отблеск ее зеленый.
похоже, приятель, крышка
«вода, ведущая перепись…»
- вода, ведущая перепись
- отраженного в ней населения,
- рябь, скрывающая наслоения дней,
- отраженных в ней,
- волна, хранящая смытые имена,
- р о с а, п о к р ы в а в ш а я
- з а б ы т ы е п и с ь м е н а,
- цунами, жизней людских стена,
- цунами, жизней людских стена,
- цунами жизней людских,
- стена цунами.
- слеза, наших мыслей полна,
- дождевая вода, хранящая путь,
- стекло ледника – манящая жуть,
- снег, коснувшийся кончиков век,
- русла куда-то сбежавших рек,
- пар, облегчавший пустынный жар,
- пар поцелуев застывших под снегом пар,
- осенняя грязь, весенняя слякоть, пот,
- бурая жижа песков, черная жижа болот —
- все это одно
- МОРЕ.
«Если время – вода, то, наверное, мы – корабли…»
- Если время – вода, то, наверное, мы – корабли,
- баркентины, фрегаты, посудины из плексигласа.
- Между банок все время лавируем, и на мели
- остаются суда, не нашедшие верного галса.
- Кто не выдумал паруса, тот не войдет никогда
- сквозь проливы любви
- в океаны безумных открытий.
- Кто-то морю не верит, на рифы бросает борта.
- Их обломки уносят течения бурных событий.
- На моторном ходу пролетая моря перемен
- наши флагманы следуют знакам
- подкормленных чаек,
- оставляя ведомым лишь крики их слушать взамен
- и молиться на парус, поскольку темнеет
- и ветер крепчает.
быть лучше альбатросом здесь
«Люблю бродить у моря в шторм…»
- Люблю бродить у моря в шторм,
- закончив все труды,
- когда лишь чайки ищут корм
- у вздувшейся воды,
- под волн тяжелые шлепки
- по спинам валунов,
- когда горят лишь маяки,
- когда не нужно слов.
- Все пахнет йодом и гнильем,
- а галька холодна,
- и окружает водоем
- лишь пустота одна.
- Быть лучше альбатросом здесь,
- когда гудит прибой,
- когда рокочущая взвесь
- заполнит берег твой,
- когда на крепнущем ветру
- качаются стволы,
- когда лениво, тяжело
- вздымаются валы.
- Пожалуй, только с высоты
- и можно рассмотреть
- как из бурлящей пустоты
- прибой выносит смерть,
- как мир всесилен и суров,
- где место в нем твое,
- как время превращает кровь
- в ненужное гнилье.
«Что ты смотришь, как рыба-удильщик…»
- Что ты смотришь, как рыба-удильщик,
- на меня сквозь недвижную тьму,
- ты не видел как черный курильщик
- задыхается в едком дыму?
- Лучше в тусклое небо взгляни ты,
- где в такой же недвижимой мгле
- грациозные рыбы разлиты,
- помечтай о далекой земле.
- Потому что спасает лишь вера
- в нашем черном забытом пруду,
- где со дна поднимается сера
- и клокочет в срединном аду.
«В небе отражается вода…»
- В небе отражается вода.
- Утекают тучи как всегда.
- Огибая, как обычно, дом
- исчезает небо под мостом.
- Я стою над небом и курю,
- и на воду изредка смотрю.
- По воде плывут все облака,
- в небе отражаются века.
- Ветер налетел, и в полчаса
- рябью перистой покрылись небеса.
- Тучи отражаются в воде.
- Под мостами хмуро, как нигде.
- И стою я на балконе сам не свой.
- Дождь идет под шалой головой.
- Молнии сверкают на воде,
- и не отражаются нигде.
- Под мостами серо, тишь да гладь,
- на воде просвета не видать.
- Места все себе не нахожу,
- по-над небом взад-вперед брожу.
- Я курю, в отместку небосводу
- выпуская кольца прямо в воду.
- Вас ведь тоже тянет не впервой
- окунуться в небо с головой?
- Вот и я в лазурь нырнуть хочу.
- Может быть, на воду улечу.
в небе отражается вода
«На тебя не посмотрит солнце…»
- На тебя не посмотрит солнце,
- потому что вокруг море,
- потому что, ветрам вторя,
- солнце снова закрое буря.
- На тебя не посмотрит солнце,
- потому что таких толпы,
- разбивайся хоть пеной о мол ты,
- хоть барашком волну хмуря.
- На тебя не посмотрит солнце,
- потому что ты – луч света,
- потому что тебя нету
- по волнам ты бежишь где-то.
«Багровые слезы заката…»
- Багровые слезы заката
- ложились на перелески.
- Все то, чем я жил когда-то,
- сгорало в багряном блеске.
- Огонь обжигал минуты,
- прошедшего дня остатки,
- в небесной мензурке мутной,
- золу оставлял в осадке,
- пространства вливал в избытке,
- но времени – в недостатке.
- Обрывки вчерашних писем,
- cекунд-однодневок трупы —
- любой реагент исчислен,
- отмерен и взвешен скупо.
- Закат поджигал в бутылке
- коктейль Саваофа-Крона,
- и жар приливал к затылку,
- и сердце пекло синхронно.
«Каждое утро встает заря…»
- Каждое утро встает заря,
- пожаром идет на вы.
- Каждое утро в окне, пыля,
- краснеет ожог Москвы.
- Стоит за окнами птичий треск,
- пытается день цвести.
- В глазах опостылевший мертвый блеск,
- огонь догорел почти.
- Встает человек, оставляя тень
- дремать до закатной тьмы.
- Являя собой, как всегда, кремень,
- идет он смущать умы.
- И только когда он вернется вновь,
- коррозией слов покрыт,
- проснется тень и польется кровь
- и плоть его оживит.
- И будет на кухне пить горький чай,
- не размыкая век,
- дымить папироскою невзначай
- израненый человек.
- Он что-то опять потерял в бою
- с рутиной, враньем, с собой
- и в тень превращается на краю
- отброшенную тобой.
«Неожиданно вдруг налетела метель…»
- Неожиданно вдруг налетела метель,
- замела все вокруг, посрывала с петель:
- Ставни старых окон, не видавших зимы,
- чашки чай, телефон и портрет без жены.
- Черновик побелила, слизнув языком
- все, что день подложил уходя под язык.
- Упивался я белым его молоком,
- я устал от обилия правильных книг.
- И я лил на него листьев желтых печаль,
- черной ночью я выл от тоски на луну,
- а когда мне хватало цветов невзначай
- сочинял я жену, сочинял я жену.
- Но неожиданно вдруг налетела метель,
- замела желтой осени след наносной,
- все что можно опять посрывала с петель,
- унесла и жену. Что же будет со мной?
«Изумрудный дождь апреля…»
- Изумрудный дождь апреля
- красит быстро в цвет зеленый
- холст земли с грунтом метелей,
- отшлифованый, беленый.
- Хорошо ложится краска,
- в клетку красит – в Арлекина.
- Где не ляжет – будет маска,
- в черной маске Коломбина.
- А когда мазки подсохнут
- Пак-июль добавит цвета,
- и от шума все оглохнут
- в бурном карнавале лета.
- Осени цвета расскажут,
- что осталось от палитры.
- А зима все вновь замажет,
- вылив белого поллитра.
«Приземлился где-то на севере самолет…»
- Приземлился где-то на севере самолет,
- неохотно солнце в снега садится.
- Вместе с ним туда совершив полет,
- приземлилась рядом большая птица.
- Оглянись – повсюду ее следы,
- ведь она одна не во власти Крона.
- Известит тебя клекот ее с воды,
- что соленой влаге не стать Рубиконом.
- Может быть и сам доберусь туда,
- миновав разломы времени и Гондваны,
- а пока пусть прозрачная птица та
- проживает с тобой на севере постоянно.
- Ей тепло, но только не там, где юг,
- и не там, где ее ожидать могли бы,
- эта птица живет там, где тихий стук
- разбивает в сердцах ледяные глыбы.
- Эта птица раньше со мной была,
- проживала в клетке своей грудной.
- Слишком долго там она проспала
- и теперь ей время летать с тобой.
- Вот и адрес, где можешь ты повидать ее:
- Гетеборг. Птичий мост. Лильефорсов ворон.
- Принесет она каплю счастья в твое жилье
- и не станет будить тебя невермором.
«Все снегопад на белом свете, снегопад…»
- Все снегопад на белом свете, снегопад.
- Снежинки кружатся как будто невпопад.
- Все под становится, что прежде было над,
- и время начинает течь назад.
- Нам кажется, что в этой суете
- мы можем путь найти, по простоте.
- Мы все кружим по белой пустоте,
- где нет дорог или совсем не те,
- где в сторону есть ход, но нет вперед,
- где каждый от судьбы чего-то ждет,
- где нам встречается не тот в момент не тот,
- а снег идет, а снег идет, а снег идет.
- Снег падает, откуда ни возьмись,
- и кажется, что дальше только ввысь.
- Все замело, и нет других здесь троп,
- со всех сторон один сплошной сугроб.
- А снег идет. Плотнее снежный ком.
- Уж не сыскать сочувствия ни в ком
- из тех, кто временем безжалостным влеком,
- из тех, кто пол считает потолком.
- И даже если мнится, что вдвоем,
- уже мы в полном одиночестве идем.
- Все сущее мельчает день за днем,
- и нам придется раствориться в нем.
- Идем туда, где день невозвратим,
- где каждый шаг, увы, необратим.
- Идем в ничто, а может быть летим.
- Идем в ничто, где каждый – побратим.
- А снег идет, в ничто из ничего.
- Уже нет в мире белоснежном никого,
- не слышно снега, только тишина,
- и взгляд наш застилает пелена.
- А снег идет, и все белым бело.
- Ничто в ничто ничто из ничего.
«Сегодня на исходе дня…»
- Сегодня на исходе дня
- недалеко от пыльной Галилеи
- взошла звезда. Звезда была заря
- рождения младенца и идеи.
- Звезда была сигнал, что с нами бог,
- хотя и спорят до сих пор который.
- Но свет звезды в тот день в основу лег
- того, что стало новую опорой.
- И потому тот первый детский крик
- был крик о том, что мир переменился,
- что новый мир тогда уже возник,
- но старый в нем еще не растворился.
- Все было как обычно. Как всегда.
- Младенец грудь сосал и пар клубился.
- Но было и отличие – звезда.
- И те, кто на пороге объявился.
сегодня на исходе дня недалеко от пыльной Галилеи
«Февраль. Вода чернеет. Слякоть…»
- Февраль. Вода чернеет. Слякоть.
- И темнота в глазах стоит.
- Зимы израненая мякоть
- землей чернеющей саднит.
- Весна себе уже упрямо
- в сугробах пролагает путь.
- От авитаминоза пьяный
- плетешься рысью как-нибудь.
- И тишину клюют уж птицы,
- хотя до песен далеко.
- Зима бездонные глазницы
- вперяет в лужи глубоко.
- Грачи слетелись тучей чёрной,
- рыдать уже давно нет сил,
- но рвутся все стихи из горла,
- которые не сочинил.
«Провалился в яму календаря…»
- Провалился в яму календаря.
- Пытался выбраться. Цеплялся за трудодни.
- Пытался найти в них тот, который…
- Но, вот незадача, чем выше, тем все они
- живей становились, иначе – плохой опорой.
- Закладки ставил, вбивал крюки,
- иначе сказать – закрывал гештальт,
- но сделать их мертвыми было бы не с руки,
- поэтому вновь срывался и плюхался на асфальт.
- Рубил ступени. Порода была тверда.
- Не поддавались упрямо былые дни,
- пока на помощь ему не пришла вода,
- и не утекли вслед за нею песком они.
- Песок засыпал по горло и ел глаза,
- сушил его кожу. Вода превратилась в пар.
- Но ветер помог и унес весь песок назад,
- и стал человек свободен, хотя и стар.
- Вода источила камни, а ветер унес песок,
- жар выпарил воду, осталась соль.
- Соль съел он с теми,
- с кем был от смерти на волосок.
- Одно ему оставалось от трудодней.
- Сохранилась боль.
«Читал иероглифы сосен…»
- Читал иероглифы сосен
- на снежных страницах холмов.
- Мне вспомнилось Болдино, осень,
- те листья и груда томов.
- Вязь листьев на небе глубоком
- звучит обреченно.
- Читай о них в прописях бога
- на белом и черном,
- на письменных глыбах гранита,
- на камне убогом.
- Никто тех листов не читает
- у бога.
«Дождь-бисер насквозь пронизал мешковину небес…»
- Дождь-бисер насквозь пронизал мешковину небес,
- Под нею деревья, красны как созревшие фрукты.
- Листвой салютует далекой зиме умирающий лес,
- лишь веток и ветра услышишь
- едва замирающий стук ты.
- Последние утки уже покидают распадки холмов,
- в пруду леденеющем знак расставанья читая.
- Сидишь у окна и мараешь бумагу на груде томов,
- а птицы все кличут тебя, до поры улетая.
- Печальнее нет ничего и прекраснее нет,
- чем дьявольский миг умиранья за миг до рожденья,
- когда все пустое и лишнее сходит на нет,
- когда застилает поля покрывало забвенья.
- Осенние сакуры наши – береза и клен —
- лишь миг золотятся, чтоб после исчезнуть навеки.
- Так страсть существует, пока мимолетно влюблен,
- чтоб после оставить лишь семя тоски в человеке.
- Поэтому стар не кто много прожил,
- а кто пережил много смертей,
- кто в панцире льда заковал
- бытия предыдущего время.
- И молодость лишь не считает ни сил, ни потерь,
- покуда росток пробивается
- сквозь не замерзшее семя.
- Дождь-бисер настойчивей дятла
- стучится в проемы окна.
- Деревья и лужи все больше похожи на пятна.
- Как горькие слезы, поля застилает вода.
- По ком же ты плачешь, осенняя даль?
- Не понятно.
«Я Миуссами иду…»
- Я Миуссами иду.
- Липы в желтую дуду
- тихо дуют мне во след.
- Храм здесь был и храма нет.
- Кроют листья златом крыши,
- в парк осенний входят мыши.
- Под златыми куполами
- я стою один во храме.
- Храм живет всего мгновенье,
- шанс последний для прозренья.
- Станет злато завтра медь,
- станет нечему звенеть.
- Посереет ляпис быстро.
- Не прошляпь лазури чистой.
- Каждый бог и каждый раб
- в лето для ворон и баб.
- Скоро облетит добро,
- все покроет серебро.
- Торопись принять на счастье
- в храме осени причастье.
«Мелькнув прозолотой, сентябрь поблек…»
- Мелькнув прозолотой, сентябрь поблек
- и бронза легла уже у изголовья.
- Октябрь, ржавеет железный твой век,
- предвестник ноябрьского средневековья.
- И скальдов напев монотонно нудит,
- и тинг опустел. Вспоминают поэты,
- о том, в чем история их состоит,
- о каменном веке ушедшего лета.
- И теплые камни у них иногда
- о вечности хлада вдруг сеют сомненья,
- но зиму забыть смогут только тогда,
- когда засияет весна возрожденья.
- И новое время начнется опять,
- останется грязь в утомительном марте,
- нарушит апрель с мраком прошлого связь,
- и выступит зелень тогда в авангарде.
- И в май революции, в песни лесов
- ворвется июньское солнце в зените.
- От неги июльских пленительных снов
- очнемся когда-то, уже в неолите.
- И каменный август тот цикл завершит,
- на новый виток этот век умножая,
- и девять кругов вслед за ним предстоит
- до нового солнца и до урожая.
«Луна замерзла и куда-то поканала…»
- Луна замерзла и куда-то поканала,
- с утра все головы заполонил туман.
- Пытаюсь отыскать звезду на дне канала —
- не отражает ничего обсидиан.
- В леса Исакий облачился гордо,
- да всадник медный, в бледном свете одинок,
- закутал металлическую морду,
- поскольку к вечеру до атома продрог.
- На город пала влага тяжким прессом —
- пора их всех передавить, давно бы так.
- Бакланы наблюдают с интересом
- чем кончится весь этот кавардак.
- А что с них взять, они же птицы-дуры,
- да из прохожих не заметил ни один,
- что на Фонтанке Пушкин строит куры,
- и по Разъезжей бродит хмурый господин.
- Накрыло берега горячкой белой,
- Евгений наш спасается зазря.
- Привет последний от природы помертвелой —
- ночь всех подряд в начале ноября.
- Луна уже давно куда-то поканала,
- да на ночь глядя в головах еще туман.
- Хоть что-нибудь найти хочу на дне канала —
- не отражает ничего обсидиан.
«Иногда возникает особенный свет…»
- Иногда возникает особенный свет.
- Время смешалось. День как будто бы раздвоился.
- И кажется все таким… Не случайным, нет.
- Как будто об этом кто-то договорился.
- Тебе кивает именно этот сфинкс,
- тебя манит именно Банковский мост.
- Повеление сверху, судьба или идефикс?
- Кто-то прошел по Неве. Иисус Христос?
- На этот вопрос не найти ответ,
- ответ как будто бы растворился.
- – Не вы у Достоевского забыли пакет?
- – Простите, должно быть, заговорился.
- Однажды заглянешь за горизонт,
- а там одни облаков овраги.
- – Не вы у великой княгини забыли зонт,
- когда заезжали к нам, на Елагин?
- Вокруг происходит, казалось бы, суета.
- Наверное в этом и заключается тайна —
- из тысяч случайностей тогда происходит та,
- именно та, которая не случайна.
Превращение
Читать бесплатно другие книги:
Книга посвящена актуальным проблемам традиционной и современной духовной жизни Японии. Авторы рассма...
Эту книгу можно считать продолжением популярных сборников «Ах, этот Эрос шаловливый!..» и «Ах, этот ...
Императрица Екатерина Великая писала: «Я вовсе не люблю Москвы (…) Москвичи всегда готовы сопротивля...
Эта книга написана для тех, кто хочет получить работу своей мечты, даже без опыта в выбранной сфере....
«Жизнь и клинические случаи» Полины Дудченко – сборник рассказов о тех, кто рождается в наш мир и о ...
Лине пятнадцать лет. Может показаться, что она самая обычная девочка, ведь у нее всё как у всех: дру...
