Раз, два – пряжку застегни Кристи Агата

– Верно. А снаружи, на улице, движение достаточно напряженное, так что и там вряд ли кто-то мог услышать звук выстрела.

– Когда обнаружили тело?

– Около половины второго. Портье Альфред Биггс. Парень явно не блещет умом. Похоже, клиентка Морли, которой было назначено на двенадцать тридцать, подняла скандал из-за того, что ей приходится ждать. Примерно в час десять мальчишка поднялся и постучал. Морли не ответил, а парень не решился войти. Он уже получил несколько выговоров от дантиста, поэтому боялся сделать что-то не так. Биггс снова спустился, и пациентка через пять минут в раздражении ушла. Она прождала три четверти часа и не собиралась пропустить ланч.

– Как ее звали?

– Мальчишка назвал ее мисс Шёрти. Но в книге посетителей записана мисс Кёрби.

– Как был организован прием пациентов?

– Когда Морли был готов к приему очередного пациента, он нажимал кнопку звонка вон там, и мальчишка провожал пациента наверх.

– И когда Морли позвонил последний раз?

– В пять минут первого, и Биггс проводил наверх пациента, который ожидал приема. Судя по книге посетителей, это был мистер Амбериотис, остановившийся в отеле «Савой».

Легкая улыбка тронула губы Пуаро.

– Интересно, как паренек переврал это имя, – пробормотал он.

– До неузнаваемости, я бы сказал. Мы можем допросить его позже, если захотим повеселиться.

– Во сколько ушел мистер Амбериотис? – спросил Пуаро.

– Мальчишка не провожал его, поэтому не знает… Многие пациенты просто спускаются по лестнице, не вызывая лифт, и выходят на улицу самостоятельно.

Пуаро кивнул. Джепп продолжал:

– Я позвонил в «Савой». Мистер Амбериотис был весьма точен. Он сказал, что, закрывая входную дверь, взглянул на часы. Они показывали двадцать пять минут первого.

– Он сообщил что-то важное?

– Нет. Он сказал лишь, что дантист выглядел совершенно нормальным и спокойным.

– Eh bien[17], – сказал Пуаро. – В таком случае все более или менее ясно. Между двенадцатью двадцатью пятью и половиной второго – вероятно, ближе к первому времени – произошло нечто.

– Верно, иначе…

– Иначе он вызвал бы следующего пациента.

– Точно. Медицинское заключение в общем совпадает с этой картиной. Дежурный врач обследовал тело в двадцать минут третьего. Он не может поручиться со стопроцентной точностью – вы знаете, врачи теперь этого не делают, ссылаясь на множество индивидуальных особенностей, – но говорит, что Морли был убит не позднее часа, а вероятно, значительно раньше.

Пуаро задумчиво проговорил:

– Значит, в двадцать пять минут первого наш дантист нормален, бодр, погружен в работу и ведет светскую беседу. А после этого? Приступ отчаяния, печали – и он стреляется?

– Забавно, – заметил Джепп, – согласитесь, это забавно.

– «Забавно», – возразил Пуаро, – не самое подходящее слово.

– Я понимаю, но так говорят. Хорошо, не забавно, странно, если вам так больше нравится.

– Это его пистолет?

– Нет. У него вообще не было пистолета. По словам его сестры, в доме не держали оружия. У нас вообще не часто держат оружие в доме. Конечно, он мог его купить, если решил покончить с собой. Если так, мы скоро об этом узнаем.

– Вас беспокоит что-то еще? – спросил бельгиец.

Джепп почесал нос.

– Пожалуй, то, как он лежал. Я не хочу сказать, что тело не может лежать так, но все-таки что-то в этом не то. И на ковре были следы, как будто по нему что-то протащили.

– Это наводит на определенные подозрения.

– Да, если только это не тот чертов мальчишка. Возможно, он попытался передвинуть тело Морли, когда нашел его… Биггс отрицает, конечно, но он был так напуган… Этот парень – типичный болван, из тех, кто постоянно попадает в переделки и получает выволочки. Такие врут почти машинально.

Пуаро внимательно осмотрел комнату – раковина на стене за дверью, высокая картотека по другую сторону от двери, зубоврачебное кресло и соответствующее медицинское оборудование около окна… Он перевел взгляд дальше, к камину и месту, где лежало тело. Потом взглянул на вторую дверь, расположенную около камина.

Джепп проследил за его взглядом:

– Там просто небольшой офис, – и распахнул дверь.

Как и сказал инспектор, за дверью оказалась комнатка с письменным столом, рабочим столиком со спиртовкой и набором для приготовления чая. Еще несколько стульев. Другой двери в комнате не было.

– Здесь работала его секретарша, – объяснил Джепп, – мисс Невилл. Похоже, сегодня ее не было.

Взгляды Пуаро и Джеппа встретились.

– Он говорил, я припоминаю, – сказал бельгиец. – Но это очередное свидетельство против версии самоубийства.

– Вы думаете, ее намеренно убрали из офиса? – спросил Джепп и после паузы продолжил размышлять: – Если это не было самоубийством, тогда это убийство. Но зачем? Это выглядит таким же маловероятным, как и самоубийство. Морли, похоже, вел спокойную жизнь, у него не было врагов. Кто мог желать его смерти?

– А кто вообще имел возможность убить Морли? – спросил Пуаро.

– Да кто угодно! – ответил старший инспектор. – Его сестра могла спуститься и пристрелить его, любой из обслуги мог войти и выстрелить. Его партнер Рейли мог. Даже этот мальчишка Альфред мог. Кто-то из его пациентов мог… – После паузы он добавил: – И Амбериотис мог его застрелить – это вообще первое, что приходит в голову.

Пуаро кивнул.

– Но в нашем случае важно понять – почему.

– Точно. Мы вернулись к тому, с чего начали. Почему? Амбериотис остановился в «Савое». Зачем богатому греку убивать безобидного дантиста?

– Да, мотив явно станет для нас камнем преткновения. – Пуаро пожал плечами. – У смерти, похоже, проблемы со вкусом. Убит совершенно непримечательный человек. Загадочный грек, богатый банкир, знаменитый детектив – было бы совершенно естественно, если бы застрелили кого-то из них! Загадочные иностранцы могут быть замешаны в шпионаже, смерть богатого банкира может быть выгодна кому-то из его клиентов, а детективу смерти могли желать преступники.

– В то время как бедолага Морли не был опасен ни для кого, – мрачно заключил Джепп.

– Возможно.

Джепп резко обернулся к Пуаро:

– Что там еще у вас в рукаве?

– Ничего. Случайная фраза. – И бельгиец повторил полицейскому слова Морли о его фотографической памяти и о пациенте, которого тот вроде бы помнил, но никак не мог назвать точно.

Джепп выглядел озадаченным.

– Допустим. Но это сильно притянуто за уши. Мог быть кто-то, желавший сохранить свою личность в тайне. Вы не заметили каких-нибудь еще пациентов утром?

– В приемной, – пробормотал Пуаро, – был молодой человек, выглядевший в точности как убийца.

– Что?! – воскликнул Джепп.

Пуаро улыбнулся:

– Mon cher[18], это было мое первое впечатление. Я нервничал, волновался – enfin[19], был не в настроении. Все вокруг казалось зловещим – приемная, пациенты, даже ковровая дорожка на лестнице. Думаю, на самом деле у молодого человека очень болели зубы. Вот и всё!

– Понимаю, – сказал Джепп. – Однако мы проверим и вашего убийцу. Мы проверим каждого и выясним, было ли это самоубийством или нет. Я думаю, надо еще раз переговорить с мисс Морли. Мы едва успели перемолвиться с нею. Она была в шоке, конечно, но эта женщина не из тех, кого легко сломать. Пойдемте к ней.

Высокая и мрачная, Джорджина Морли выслушала то, что сказали ей двое детективов, и ответила на их вопросы. Со значением она проговорила:

– Мне кажется невероятным – совершенно невероятным – то, что мой брат совершил самоубийство.

– Мадемуазель, вы понимаете, что в таком случае есть только одна альтернатива? – спросил Пуаро.

– Вы имеете в виду убийство?.. Вы правы, эта альтернатива выглядит почти такой же невероятной, – после паузы медленно произнесла она.

– Но не настолько невероятной?

– Нет, поскольку… о! Прежде всего, вы понимаете, я говорю о том, что точно знаю, – о настроении своего брата. У него точно ничего подобного в мыслях не было. Я знаю, я совершенно уверена в том, что у него не было никаких причин, чтобы пожелать расстаться с жизнью.

– Вы видели его этим утром, до работы?

– Да, за завтраком.

– Не вел ли он себя необычно? Не был ли он чем-либо расстроен?

– О, он был расстроен, но не в том смысле, который вы имеете в виду. Он был раздражен.

– На что?

– Ему предстояло насыщенное утро, а его секретаря и ассистента куда-то вызвали.

– Вы имеете в виду мисс Невилл?

– Да.

– В чем состояли ее обязанности?

– Она вела всю корреспонденцию, книгу посещений, заполняла все бумаги. Кроме того, она стерилизовала инструменты, готовила смеси для пломб и ассистировала ему на приемах.

– Как долго она работала с ним?

– Три года. Она очень надежная девушка и очень нравится… нравилась нам.

– Ее вызвали по болезни родственника, так сказал мне ваш брат, – уточнил Пуаро.

– Да, мисс Невилл получила телеграмму, в которой сообщали, что у ее тети случился удар. Она отправилась в Сомерсет ранним поездом.

– Именно это так расстроило вашего брата?

– Д-да… – Мисс Морли несколько замешкалась с ответом, потом торопливо продолжила: – Вы… вы не должны считать моего брата черствым. Он просто на мгновение подумал…

– Что, мисс Морли?

– Ну, что все это было притворством и она прогуляла работу под фальшивым предлогом… О, пожалуйста, поймите меня правильно, я уверена, что Глэдис никогда бы не позволила себе такого. Я так и сказала Генри. Но проблема в том, что она связалась с весьма сомнительным юнцом, что очень рассердило Генри. И ему пришло в голову, что этот молодой человек мог подговорить ее прогулять работу.

– Так оно и было?

– Нет, я уверена, что это невозможно. Глэдис очень серьезная девушка.

– Но мог ли этот молодой человек предложить ей такое?

Мисс Морли фыркнула:

– Весьма вероятно, я бы сказала.

– Чем он занимается, этот молодой человек?.. Да, и как его зовут?

– Картер, Фрэнк Картер. Он работает – или работал – вроде бы в страховой компании. Клерк или что-то вроде этого. Несколько недель назад он потерял работу и, похоже, новую так и не нашел. Генри сказал – и я рискну заметить, что он был прав, – что этот Картер отъявленный мерзавец. Глэдис вообще-то одолжила ему какую-то сумму из своих сбережений, и Генри очень беспокоился по этому поводу.

– Пытался ли ваш брат заставить Глэдис порвать с ним? – резко спросил Джепп.

– Да, верно, пытался.

– В таком случае этот Фрэнк Картер мог затаить зло на вашего брата?

Леди-гренадер энергично возразила:

– Фрэнк Картер застрелил Генри?! Чепуха! Генри, конечно, рекомендовал Глэдис не иметь дела с Картером, но она не последовала его совету. Она совсем потеряла голову.

– Кто-то еще мог желать смерти вашему брату?

Мисс Морли покачала головой.

– Он хорошо ладил с партнером, мистером Рейли?

– Настолько хорошо, – язвительно ответила мисс Морли, – насколько вообще можно ладить с ирландцем!

– Что вы имеете в виду?

– Ну, ирландцы вспыльчивы, готовы спорить по любому поводу… Мистер Рейли любил поспорить о политике.

– И это всё?

– Всё. Мистер Рейли оставляет желать лучшего во многих смыслах, но он очень хороший профессионал – по крайней мере, так говорил брат.

– А в каких смыслах? – настаивал Джепп.

Мисс Морли после паузы ядовито бросила:

– Он слишком много пьет, но давайте не будем это больше обсуждать.

– Не возникало ли проблем между ним и вашим братом на этой почве?

– Генри сделал ему пару намеков. В стоматологии, – продолжила мисс Морли наставительно, – необходима верная рука, да и пациент вряд ли станет сильнее доверять врачу, если от того несет спиртным.

Джепп кивнул, соглашаясь. Потом спросил:

– Как у вашего брата обстояли финансовые дела?

– Генри хорошо зарабатывал и отложил определенную сумму. Кроме того, наш отец оставил каждому из нас некоторый доход.

Откашлявшись, Джепп пробормотал:

– Вы не знаете, оставил ли ваш брат завещание?

– Оставил, и я вам могу сообщить его содержание. Он оставил сто фунтов Глэдис Невилл, а все остальное – мне.

– Ясно. А теперь…

Мощный удар в дверь прервал разговор. Из-за двери показалась физиономия Альфреда. Он уставился вытаращенными глазами на обоих детективов, а потом выпалил:

– Там мисс Невилл. Она вернулась и немного не в себе. Спрашивает, можно ли ей войти.

Джепп кивнул.

– Попросите ее войти, Альфред, – сказала мисс Морли.

– О’кей! – И Биггс исчез.

Мисс Морли сказала со вздохом:

– Этот мальчишка – сущее наказание.

Глэдис Невилл была высокой белокурой девушкой лет двадцати восьми, немного худощавой. Несмотря на то, что была откровенно расстроена, она с самого начала проявила себя способной и умной девушкой. Под предлогом просмотра бумаг мистера Морли Джепп увел ее от мисс Морли в маленький офис, смежный с операционной.

Она продолжала повторять:

– Я просто не могу поверить в это! Невероятно, чтобы мистер Морли сотворил с собой такое!

Она настаивала, что он не выглядел ни обеспокоенным, ни подавленным.

Наконец Джепп задал вопрос:

– Вас сегодня вызвали телеграммой, мисс Невилл…

– Да, – перебила она его, – и все это оказалось просто чьим-то глупым розыгрышем. Я считаю, что порядочные люди так не поступают. Да, сэр, так шутить нельзя!

– Что вы имеете в виду, мисс Невилл?

– Так с тетей ничего не случилось! Она прекрасно себя чувствовала. Она ничего не поняла, когда я объявилась у нее. Конечно, я очень обрадовалась, но и очень рассердилась. Отправить мне такую телеграмму!.. Я так разволновалась!

– Телеграмма при вас, мисс Невилл?

– По-моему, я выбросила ее на вокзале. В ней было только это: «С вашей тетей случился удар вчера вечером. Пожалуйста, немедленно приезжайте».

– А вы уверены в том, что, – Джепп деликатно прокашлялся, – эту телеграмму отправил не ваш приятель, мистер Картер?

– Фрэнк? С какой стати?.. А, я понимаю, вы решили, что мы сговорились? Нет, старший инспектор, уверяю вас, ни я, ни он на такое не способны!

Ее негодование выглядело достаточно искренним, и Джеппу не сразу удалось ее успокоить. Однако вопрос о пациентах, которым было назначено на это утро, заставил ее вновь сосредоточиться.

– Они все записаны в книге приемов. Рискну предположить, что вы уже заглядывали туда. Я знаю почти всех. Итак, десять – миссис Соамс, новый зубной протез. Десять тридцать – леди Грант, пожилая дама, живет на Лоундес-сквер. Одиннадцать – мистер Эркюль Пуаро, регулярный пациент… ах, конечно, это же вы, извините, мсье Пуаро, я очень расстроена сегодня! Одиннадцать тридцать – мистер Алистер Блант, это банкир, вы же знаете. Прием был короткий – мистер Морли подготовил последнюю пломбу. Затем мисс Сейнсбери Сил, вне очереди, она позвонила и пожаловалась на острую боль. Ужасная болтушка, говорит без умолку. И очень суетливая. Потом, в двенадцать, – мистер Амбериотис. Это новый пациент, он позвонил из отеля «Савой». К мистеру Морли ходят многие иностранцы и американцы. Потом, в двенадцать тридцать, – мисс Кёрби. Она приезжает из Уортинга.

– Когда я пришел, – произнес Пуаро, – здесь был высокий военный джентльмен. А кто он такой?

– Один из пациентов мистера Рейли, полагаю… Разрешите, я принесу его журнал приемов?

– Благодарю вас, мисс Невилл.

Через несколько минут женщина вернулась с книгой, похожей на ту, которую она вела для мистера Морли.

– Десять, – читала мисс Невилл. – Бетти Хит, это девятилетняя девочка. Одиннадцать – полковник Аберкромби.

– Аберкромби, – пробормотал Пуаро. – C’etait a![20]

– Одиннадцать тридцать – мистер Говард Рейкс. Двенадцать – мистер Барнс. Это всё на первую половину дня. Мистер Рейли загружен совсем не так сильно, как мистер Морли.

– Не могли бы вы рассказать об этих пациентах мистера Рейли?

– Полковник Аберкромби – давний пациент, и все дети миссис Хит лечатся у мистера Рейли. О мистере Рейксе и мистере Барнсе я ничего не могу сказать, хотя мне кажется, я слышала их имена. Я же принимаю все звонки, понимаете.

– Мы поговорим с мистером Рейли сами, – заметил Джепп. – И безотлагательно.

Мисс Невилл вышла, а полицейский обратился к Пуаро:

– Все пациенты мистера Морли старые, кроме этого Амбериотиса. Я думаю, в скором времени мне предстоит интересная беседа с ним. Он, похоже, последний, кто видел мистера Морли живым, и нам надо точно убедиться, что когда он его видел, мистер Морли и вправду был жив.

Пуаро медленно покачал головой:

– У нас все еще нет установленного мотива.

– Знаю. Похоже, нас ждет настоящая головоломка. Но мы можем узнать что-нибудь об Амбериотисе в Скотленд-Ярде… – И старший инспектор резко добавил: – О чем вы задумались, Пуаро?

– Мне кое-что кажется странным.

– И что же именно?

– Почему именно старший инспектор Джепп? – сказал бельгиец с легкой улыбкой.

– Что?

– Я сказал: «Почему именно старший инспектор Джепп?» Часто ли офицера вашего уровня вызывают по случаю самоубийства?

– Вообще-то все произошло случайно. Я просто был неподалеку – в «Лейвенхэм» на Уитмор-стрит. Очень интересная мошенническая схема. Они позвонили мне туда и попросили приехать.

– Но почему они позвонили именно вам?

– А, ну это просто – Алистер Блант. Как только участковый инспектор узнал, что тот был здесь утром, он обратился в Скотленд-Ярд. Мистер Блант из тех, о ком мы здесь особенно печемся.

– Вы имеете в виду, что кто-то мог захотеть от него избавиться?

– Разумеется. Многие могли. Красные, для начала[21]. А еще наши чернорубашечные друзья. Блант и его группа – фундамент, на котором держится нынешнее правительство. Старые добрые финансисты-консерваторы. Если есть хоть намек на то, что против такого человека, как Блант, что-то задумали, от нас требуют самого тщательного расследования.

– Я примерно так и подумал, – кивнул Пуаро. – И мне кажется, – он всплеснул руками, – здесь кроется какой-то подвох. Настоящей жертвой был – должен был быть – Алистер Блант. Или же это только начало, начало какой-то дьявольской интриги. Я чувствую, чувствую, – он втянул носом воздух, – здесь запах больших денег!

– Слишком много предположений, – заметил Джепп.

– Я предполагаю, что ce pauvre[22] Морли оказался всего лишь пешкой в чьей-то игре. Возможно, он что-то узнал, вероятно, сказал что-то Бланту, или они опасались, что он может сказать Бланту нечто…

Глэдис Невилл вошла в комнату, и Пуаро прервался.

– Мистер Рейли занят, он удаляет зуб, – объявила она. – Освободится через десять минут. Вы не против?

Джепп не возражал. Пока мистер Рейли занят, сказал он, мы побеседуем с мальчишкой Альфредом.

Альфред разрывался между робостью, радостным возбуждением и смертельным страхом, что во всем, что случилось, обвинят именно его. Он проработал у мистера Морли едва с полмесяца, и все эти две недели постоянно и безошибочно все делал неправильно. Чувство вины, сформированное бесконечными выволочками, тяжким грузом лежало на его плечах.

– Возможно, сегодня он придирался больше, чем обычно, – сказал Альфред в ответ на первый вопрос. – Но ничего такого. Я бы никогда не подумал, что он укокошит себя.

– Ты должен рассказать нам, – вмешался Пуаро, – все, что ты сможешь вспомнить про это утро. Ты – очень важный свидетель, и твои воспоминания для нас могут оказаться бесценными.

Альфред приосанился и залился краской. Он уже рассказал Джеппу вкратце о том, что произошло утром, и теперь лез из кожи вон, чтобы понравиться и оказаться полезным. Осознание собственной значимости постепенно наполняло его.

– Я все как есть расскажу, – заявил он. – Давайте, спрашивайте меня.

– Для начала, не случилось ли утром чего-нибудь странного?

Альфред поразмыслил минуту, потом печально изрек:

– Не могу сказать, чтобы так уж и случилось. Все было как всегда.

– Приходил ли кто-то незнакомый?

– Нет, сэр.

– Даже из пациентов?

– Я не понял сразу, сэр, что вы про пациентов. Никто не приходил без назначения, если вы это имели в виду. Они все записаны в журнале.

Джепп кивнул. Пуаро спросил:

– Кто-нибудь мог войти сюда с улицы?

– Нет, никто. Сюда, значит, без ключа никому не войти.

– Но выйти отсюда легко?

– О да. Просто поверните ручку и выходите, только закройте дверь за собой. Я уже говорил, большинство так и делает. Спускаются по лестнице, пока я поднимаю следующего, то есть в лифте.

– Понимаю. А сейчас скажи, кто пришел сегодня первым, вторым и так далее. Опиши их, если не помнишь имен.

Подумав минуту, Альфред начал:

– Леди с маленькой девочкой, к мистеру Рейли, и миссис Суп… или как ее там… к мистеру Морли.

– Верно,  подбодрил его Пуаро, – продолжай.

– Так, потом еще пожилая леди – такая фифа – приехала в «Даймлере». Потом она вышла и пришел тот длинный военный, а сразу за ним вы, – он кивнул на Пуаро.

– Точно.

– Потом американец…

– Американец? – резко переспросил Джепп.

– Да, сэр. Молодой парень. Точно американец – по говору ясно. Он пришел раньше времени. Ему было назначено на одиннадцать тридцать. Но он и не дождался приема.

– Как так? – насторожился Джепп.

– А вот так. Я зашел за ним, когда мистер Рейли позвонил в одиннадцать тридцать – вообще-то даже немного позже, где-то без двадцати двенадцать, – а его уже нет. Струхнул, должно быть, и смылся, – добавил он с видом знатока, – они так-то делают порой.

– Значит, он вышел вскоре после меня, – заметил Пуаро.

– Точно так, сэр. Вы вышли после того, как я проводил наверх эту большую шишку. Он приехал на «Ройсе» – классная тачка. Мистер Блант это был, в одиннадцать тридцать. Потом я спустился и выпустил вас и впустил леди. Мисс Как-то-там-Берри Суп, что ли, а потом я… Постойте, потом я сбегал на кухню за своим удовольствием[23] – ну, перекусить, и звонок от мистера Рейли прозвенел, когда я был там, внизу. Так что я поднялся, и, как я и сказал, тот американец смылся. Я поднялся и доложил мистеру Рейли. Он, конечно, поругался – ну, за ним это водится…

– Продолжай, – попросил Пуаро.