Граф Грей Семченко Николай

Он полагал, что электронная почта – это что-то вроде телеграфа: оператор наберет текст и отправит его по каналам связи, а что и как при этом происходит – его не интересовало. А тут на экране монитора он вдруг увидел необычный текст, похожий на пьесу: действующие лица вели диалоги, людей было много, и как они успевали перебрасываться фразами друг с другом – это было просто загадкой.

– Я чатюсь, – объяснил компьютерщик Володя. – Болтаю о том – о сём, а в общем – ни о чем… Снимаю дневное напряжение. Такие разговорчики помогают расслабиться…

– И ты знаешь всех этих людей? – удивился Николай Владимирович. – Их не меньше тридцати! У тебя, оказывается, полным-полно знакомых. А я-то считал, что ты днюешь и ночуешь за компьютером, и тебе не до общения…

– Нет, в реале я вообще ни с кем из них не знаком, да и зачем их знать в лицо? – Володя пожал плечами. – Виртуал – это одно, а реал – другое. И я стараюсь их не смешивать. Пиво люблю реальное с друзьями не виртуальными!

Николаю Владимировичу тоже захотелось поговорить с кем-нибудь в чате. И попробовав раз, он так пристрастился к такого рода общению, что вскоре попросил свое начальство оборудовать лабораторию компьютерной техникой и открыть доступ в Интернет.

Со стороны могло показаться, что он совершенно случайно заинтересовался чатами. Сам Николай Владимирович объяснял свою страсть к виртуальному общению тем, что оно снимает напряжение, позволяет расслабиться, самовыразиться, найти интересных собеседников. Но на самом деле он искал на безбрежных виртуальных пространствах людей, которые мечтали что-то изменить в своей судьбе, или вообще сами не знали, чего хотели, или, напротив, хотели чего-то конкретного, но их возможности были слишком малы и ограничены.

Так он познакомился с Привидением, которого на самом деле звали Александром. Он преподавал культурологию в педагогическом колледже, увлекался разными эзотерическими учениями и мечтал о том, чтобы судьба свела его с чем-нибудь неведомым, и мир открылся бы ему с неожиданной, тайной стороны.

– А не испугаешься? – по губам графа Грея скользнула лукавая усмешка.

– Было б чего пугаться! – самонадеянно ответил Привидение.

– И не пожалеешь ни о чем?

– Чего жалеть? Эту скуку и тоску? – задиристо ответил Привидение. – Или эту жизнь, в которой никогда и ничего значительного не случится? Ну, разве что когда-нибудь профессором стану. Так этих профессоров тьма тьмущая расплодилась…

– А позволь поинтересоваться, почему у тебя такое имя – Привидение?

– А нынче умные люди – это всё равно, что привидения: все о них говорят, но никто вблизи не видел…

– Ты считаешь себя умным?

– Я достаточно глуп, и потому утверждаю, что кое-что всё-таки знаю.

– Ну, значит, тебе ещё расти и расти до мудрецов, которые знают, что ничего не знают, – усмехнулся граф Грей.

– Многие знания – многие печали, – Александр иронично пожал плечами. – Я пока не печалюсь ни о чем, и мне хочется знать как можно больше. Я не боюсь знания!

– И не боишься последствий потрясения знанием?

– Вот еще!

– Хорошо, – Николай Владимирович вздохнул и нахмурился. – Ты, видимо, не знаешь историю личной жизни философа Раймунда Луллия?

– Я вообще такого философа не знаю…

– Он не относится к столпам, поддерживающим фундаментальные своды философии, – Николай Владимирович закурил и пустил кольцо дыма в потолок. – Раймунд Луллий – это, скорее, эдакий прихотливый завиток в орнаменте на фронтоне монументального здания. Впрочем, к чему определения? Вот его история. Он обожал одну знатную даму, но она постоянно отказывала ему в свидании. И тогда он пустился в долгие, опасные странствия, чтобы забыть о даме своего сердца и утихомирить страсть. Но любовь оказалась выше его рассудка. И вернувшись обратно, он добился-таки встречи с возлюбленной. Дама, не говоря ни слова, обнажила свою грудь. И он увидел жуткие, кровоточащие язвы. Красавица была больна раком. Каким-то чудом лишь лицо оставалось чистым и свежим, а все тело было изуродовано метастазами. Сказать, что Луллий был потрясён – значит, ничего не сказать. Вся его жизнь изменилась напрочь. Он задумался о душе и теле, их парадоксах и занялся, в конце концов, теологией. В историю он вошел как один из величайших церковных миссионеров…