Альфа и Омега Марины Журинской. Эссе, статьи, интервью Журинская Марина

А хорошо ли это?

Поводом для беседы в редакции журнала «Фома» послужила фотография молодого человека с выразительной надписью на нем. История ее такова: в Екатеринбурге проводилась акция, имевшая по сути политический характер, но облаченная в антирелигиозную форму. Там и раздавались эти футболки с надписью: «Бога нет. Больше не волнуйтесь и наслаждайтесь жизнью». Не вдаваясь в подробности акции (тем более что мотивы ее проведения для участников, заказчиков и организаторов сильно разнились), нам захотелось обсудить саму надпись, некоторые ее попутные обстоятельства и следствия.

Марина Журинская: Что касается этих футболок, то, по-моему, у надписи «Бога нет. Больше не волнуйтесь и наслаждайтесь жизнью» есть еще какая-то предыстория… Смутно вспоминается какой-то английский автобус, на котором было написано нечто в этом роде, но не совсем так.

Арсений Русак: Да. В 2008 году в Англии проходила атеистическая пиар-кампания. Она была организована в противовес аналогичной протестантской, финансировалась из добровольных пожертвований участников и была поддержана во многих странах мира. Ее слоган – «По всей вероятности, Бога нет. Перестаньте беспокоиться и наслаждайтесь жизнью»[7] – и был размещен на лондонских автобусах.

М. Ж.: Значит, в нашем случае никакого творческого начала нет, а есть лихая редактура, так сказать, замена вероятного на очевидное…

А. Р.: И даже более того, в российской акции, на мой взгляд, на самом деле нет даже такой религиозной (а точнее, антирелигиозной) составляющей. Для одних это была пиар-акция или эпизод политических разногласий, а для других – довольно-таки веселое времяпрепровождение. Так что мы, наверное, на этом преамбулу закончим и обратимся непосредственно к слогану: «Бога нет. Больше не волнуйтесь и наслаждайтесь жизнью».

Волнение базаровского лопуха

М. Ж.: Давайте посмотрим, что значит в самом общем виде призыв к человеку не волноваться. Это, простите, призыв к смерти. Живой человек не может не волноваться; живой человек в конце концов боится. К примеру, знаете у скольких людей сегодня канцерофобия?[8] Почти у 100 %! На разных этапах жизни, естественно, и в основном в пожилом возрасте. Но нет практически ни одного человека, который хотя бы раз в жизни не был бы ею затронут. Нет человека, который не надеется на то или иное. Я даже сейчас не хочу говорить о том, что христиане надеются на одно, а нехристиане – на другое. Христианин надеется на Царствие Небесное, а юный Корейко надеялся, что найдет кошелек с деньгами и дальше у него в жизни все будет очень хорошо. Упования у людей могут быть совершенно различными. Но все равно, любая надежда – это всегда волнение. Как может жить семейной жизнью человек, который не волнуется? За детей он тоже не волнуется? А за родителей?

А. Р.: Да, это как-то странно.

М. Ж.: То есть на самом деле призыв «не волнуйтесь» – это призыв не только не быть человеком, но – не быть живым существом. Потому что, между прочим, и животные тоже волнуются.

А. Р.: Мне кажется, тут несколько иной акцент: Не волнуйтесь – потому что Бога нет. То есть не нужно переживать, к примеру, что Он вас за что-то накажет…

М. Ж.: То есть совсем не нужно духовной жизни, – ни страха Божия, ни радости о Господе, вот что это значит. «Бога нет», – это же базаровский лопух: «Умру, из меня лопух будет расти». На самом деле это отрицание не эмоциональной стороны жизни, это отрицание ее нравственной стороны. Говоря возвышенным языком, – кредо проклятых.

А. Р.: То есть на самом деле это значит, что больше нет греха и можно делать все, что хочешь?.. Я думаю, что атеисты с вами не согласятся: они-то себя безнравственными как раз не считают. Просто их нравственность основана на «общественном договоре»: не делай другим того, что не хочешь, чтобы другие делали тебе.

М. Ж.: Честно говоря, мне кажется, что из слогана на майке этого не следует, а из второй его части – наслаждайтесь жизнью – этого не следует сугубо. У моей мамы была знакомая, которая говаривала так: «Когда человек ложится в постель и закрывается одеялом с головой – он знает о себе все». Образ действительно замечательный. Отпадает вообще всякая демагогия: жалкий человек лежит, закрывшись одеялом с головой, и трясется от разных, мягко говоря, негативных ощущений себя.

А. Р.: Это совесть?

М. Ж.: Это совесть, да. В более художественной форме об этом же писала Анна Ахматова: А я всю ночь веду переговоры / С неукротимой совестью моей.

А. Р.: То есть призыв не волноваться – это на самом деле призыв заглушить в себе голос совести? Призыв быть бессовестным? А может вообще быть такое, что Бога нет, а совесть есть?

М. Ж.: А вот не думаю. В том-то и дело, что если бы не этот текст на майке, тогда то, о чем вы говорите, было бы возможно. Но текст-то свидетельствует о том, что отсутствие какой бы то ни было нравственной жизни вполне справедливо напрямую связывается с отрицанием Бога. А уж коль скоро сказано: Бога нет – больше не волнуйся, это значит: как вы будете себя вести – совершенно неважно, согласование поведения с совестью (с сопутствующим волнением) значимо только если Он есть.

Простые радости таксиста

А. Р.: Вполне с вами соглашусь, коль скоро есть такая связка. Однако ради справедливости стоит отметить: несмотря на то что основанием нравственности, без сомнения, является Бог, даже тот, кто никогда не задумывался о Боге, тем не менее может быть нравственным. Происхождение его нравственного чувства – семейное воспитание, культурные нормы и т. п. Другое дело, что нравственность, основанная только на передаче этических и культурных традиций, не имеет глубокого основания, не служит жизненно важной цели – возможно, именно поэтому от нее часто и с легкостью отказываются. И идут против совести, которая, как свидетельствовал апостол Павел, есть закон Божий, написанный в сердце каждого человека (см. Рим. 2, 15). Давайте теперь перейдем к «наслаждению жизнью», тем более что в данном случае наслаждение также напрямую связано с этим чудным открытием: «Бога нет – все можно». Мысль, кстати, для культурного русского человека совсем не новая… Не очень, правда, понятно, от чего конкретно предлагается получать наслаждение? Что мешал человеку делать Бог, Которого теперь «нет»?

М. Ж.: Чем в Англии добывать такую сомнительную мудрость, лучше знать отечественную культуру. Был такой анекдот. Во времена воинствующего атеизма два деревенских хулигана вышли вечером развлечься – стекла побить. Идут мимо деревенского клуба, а там висит плакат: «Выступает лектор, тема лекции – есть ли Бог». Один из них говорит: «Пойду послушаю, а что, если действительно есть». Уходит он на эту лекцию и через некоторое время бежит довольный обратно, на лице полное счастье и на бегу кричит: «Крой Ванька, Бога нет!» Значит, можно стекла бить.

А. Р.: Бога нет – можно бить стекла?

М. Ж.: Ну да! Не надо быть хорошим! Все эти рассуждения о том, что идея Бога сковывает человеческую свободу, – это все полная демагогия. Осознаваемое наличие в мире Бога две вещи тормозит – равнодушие к добру и приверженность ко злу. Все. Больше Бог ни в чем не мешает. Блаженный Августин говорил: «Люби Бога и делай что хочешь». А формула сатанизма в той же системе: люби себя и делай что хочешь. Ни о какой нравственности без Бога речи просто нет! Что касается, так сказать, простых радостей жизни… Я вспоминаю замечательную историю, которую мне рассказывал один таксист. Среди таксистов встречаются философы, во всяком случае, встречались, не знаю, как сейчас, потому что им, наверное, немножко скучно за рулем. И вот, когда они видят человека и у них возникает надежда, что у этого человека есть что-то в голове, они вступают в разговор. Вот этот таксист рассказал один случай, который его однажды совершенно потряс. Останавливает его молодой человек непривычного вида (очень строгий черный костюм, белая рубашка, черный галстук, черная шляпа, портфель в руках, тоже солидного, традиционного, консервативного вида, ну и плюс некоторое выражение лица). Таксист сделал свои выводы и говорит:

– Простите, вы, наверное, священник?

– Да, вы не ошибаетесь, я – священник. Более того, я иеромонах.

Таксист решил, что самое время вступить в интересную беседу, и сказал:

– Ну и как, не жалко было расставаться с радостями жизни?

Иеромонах грустно улыбнулся и спросил:

– И много ты их видел, этих радостей?

Вот тут-то таксиста и стукнуло. Он очень эмоционально об этом рассказывал: «Я подумал: мне 28 лет. А если вспомнить, какие у меня были радости? Было всего, что угодно, навалом, но радостей-то почти что и не было». Если радостей нет, то чем наслаждаться?

А. Р.: Я думаю, что на самом-то деле настоящие радости у него были, да он мимо проходил. Просто установка на получение радостей во что бы то ни стало и от всего, что происходит с тобой в жизни, девальвирует саму радость. Радость постепенно обесценивается, и люди теряют способность видеть хорошее, радоваться добру. Семья, дети, добрые дела, творчество, – ведь все это не может не радовать. А вот – не радует… Что же до нездорового стремления к наслаждению от всего в жизни, по-моему, это как раз яркое свидетельство того, что жизнь-то на самом деле безрадостная и по-настоящему наслаждения-то в ней и нет.

М. Ж.: Абсолютно. А безрадостная она почему? Потому что она не творческая. Я сейчас не говорю даже о том, что если верили бы в Бога – все было бы хорошо. Но имели бы какие-то творческие цели, просто представление о том, что можно творить, – было бы совсем другое дело…

Не быть «коротким гедонистом»

М. Ж.: А и впрямь: наслаждаться жизнью – это творческая позиция? Нет, это позиция потребительская. А у потребительства есть такое проклятие: всего мало и все приедается.

А. Р.: В связи с этим мне вспомнилась одна статья Сергея Худиева в «Фоме». В ней говорилось о том, что христиане отличаются от атеистов тем, что атеисты – это «короткие гедонисты», а христиане – «долгие». Конечно, это несколько условно, поскольку гедонист по определению имеет своей конечной целью удовольствие. У христиан же, по единодушному мнению святых отцов, целью является Сам Бог, а вовсе не блага и удовольствия, Им подаваемые. «Долгими гедонистами» христиане могут быть названы лишь в том смысле, что рассчитывают на некоторую перспективу и не размениваются на сиюминутные удовольствия. В своей системе координат они действуют более расчетливо.

М. Ж.: Мне сразу пришло в голову, что именно о коротких гедонистах сказано: «Не плюй в колодец – пригодится водицы напиться». Потому что короткий гедонизм – это вот оно и есть: раз напился – и плюнул в колодец. И между прочим, басня Крылова «Свинья под дубом» – тоже про коротких гедонистов.

А. Р.: Пожалуй. Но ведь эта самая свинья могла бы и не раскапывать корни. Вот у меня рядом с домом Кусковский парк. По выходным там обычно на каждом пятачке, на каждой полянке кто-нибудь получает свое «короткое» удовольствие. Гуляешь с ребенком в понедельник – лес буквально завален всякими бутылками, пластиковыми стаканчиками, обертками и т. п. А в следующие выходные все эти «свиньи под дубом» снова придут культурненько отдыхать на природу. И нету там ни малейшего понимания, что если они (или кто-то за них) не уберет, то в следующий раз им придется получать удовольствие уже на помойке.

М. Ж.: Они не будут получать удовольствие. Они будут ворчать по поводу того, что все заплевано и приличному человеку уже и отдохнуть негде.

А. Р.: С одной стороны. А с другой стороны, кто мешает быть коротким гедонистом и все же «корни не подкапывать»?

М. Ж.: А это уже будет не совсем короткий гедонизм. Тот, кто, к примеру, отдохнул на природе, а потом за собой убрал, – у такого человека уже есть ощущение временной дистанции. И у него есть ощущение, что он не одинок в мире.

А. Р.: То есть опять же у такого человека есть совесть.

М. Ж.: Это даже еще не совесть, это некое ощущение мировой соборности. Но такой человек уже не безнадежен, до него уже можно достучаться. Я люблю одно рассуждение, оно встречалось у святого Фомы Аквинского, потом у одного педагога немецкого XIX века и в современной психологии тоже, да и у преподобного аввы Дорофея, между прочим, в определенном смысле оно содержится. Если сформулировать в современных терминах, это будет звучать так: не надо ругаться существительными, можно ругаться только глаголами.

А. Р.: Это потому что существительные «ругают» предмет, а глаголы…

М. Ж.: Временное состояние! У глаголов есть категория времени. Поэтому ежели вы скажете своему ребенку: «Ты – лгун», – это клеймо. Если вы скажете: «Ты соврал», – то это значит только то, что в данный конкретный раз он сказал неправду. Поэтому я бы не говорила окончательно, что тот или иной – «короткий гедонист». Потому что в данный момент он поступает как «короткий», но это не значит, что он обречен. «Короткий гедонист», который убирает за собой мусор после пикника, уже не так «короток», и мы к нему должны относиться не как к некоему завершенному феномену самому по себе, а как к человеку, у которого в данный момент такое вот состояние.

А. Р.: Как писал блаженный Августин: «Люби грешника и ненавидь грех». Мне кажется, точнее и не сформулируешь…

Будьте как дети

М. Ж.: «Наличие» Бога фильтрует удовольствия и наслаждения. В Боге удовольствий масса, наслаждения бесконечные. И радость без конца.

А. Р.: Я думаю, что многие по поводу этого захотят поспорить. Именно имея некоторый опыт жизни в Церкви, радости в Церкви они не видят; ни вокруг, ни внутри себя радости не ощущают. И разговоры о том, что: «Ах, какое наслаждение – быть в Церкви, быть с Богом», – вызывают у них лишь раздражение. Потому что и хочется им, чтобы эта радость была, и в то же время – нет ее, увы.

М. Ж.: Видите ли, есть ведь и такие «духовные» установки, согласно которым радоваться вообще нечего, радоваться грех. Обойдем молчанием вопрос, как такие набожные граждане представляют себе рай, и ограничимся простой констатацией. Но для других людей это в некотором смысле разговор об упущенных возможностях. Потому что ежели настраиваться на духовные радости в виде отверстого неба, хора Ангелов и полета на незримых крыльях вокруг земного шара, то чем больше человек на это настраивается, тем меньше шансов, что хотя бы что-то в этом роде произойдет. Вообще одна из величайших человеческих радостей, я это очень хорошо помню – в детстве, когда такой хороший летний день, ни жарко, ни холодно, солнышко и ветерок, выходишь из дому, дух захватывает, и бежишь, не чуя ног, бежишь с невероятной легкостью… Это очень высокая радость – радость гармоничного пребывания в прекрасном Божьем мире. Вряд ли большинству взрослых это доступно в той же форме, но вообще-то доступно. Я это ощущала уже без детской «беготни» много раз, выходя со службы, после причастия. Происходил возврат к этому чрезвычайно чистому, мощному ощущению красоты Божьего мира и твоего единства с ним. И еще, хотя и не в такой сильной форме, – после хорошего концерта. Когда человек не в состоянии с благодарностью брать радости, которые Бог посылает ему в мире, а сам изобретает то, чего ему хотелось бы, – он обречен на неудачу и на неудовольствие. Потому что дьявол не вознаграждает.

А. Р.: Но получается, что большинству взрослых что-то мешает радоваться жизни так, как радуются дети, и можно предположить, что мешает именно вот эта самая гонка за наслаждением, к которой призывает упомянутый нами и многие другие слоганы и императивы нашей жизни.

М. Ж.: А дети просто радуются. Я как-то спросила свою подругу, что бы подарить ее маленькой дочке на день рождения. Дочке было этак 4 года. Она сказала: «Если ты ей подаришь воздушный шарик – она будет счастлива. Если ты ей подаришь один фломастер – она будет счастлива. Ну а если ты ей подаришь такой набор детский – 6 фломастеров – то счастье ее выйдет из берегов!» На самом деле человеку надо мало, и христианское воспитание этот факт очень явно реализует.

А. Р.: Раз мы о детях заговорили… Недавно я посмотрел фильм «Малыши». Это документальный фильм о начале жизни младенцев разных народов: маленьких африканца, американца, японца и монгола. Дети разные, условия жизни очень разные, но все эти дети счастливы, потому что мамы у них – любящие. И в этом, наверное, и состоит залог счастья маленького человека (да и большого, в общем-то, тоже): чтобы тебя любили и чтобы ты просто принимал эту любовь. И для радости на самом деле немного нужно. Недавно гуляли с детьми, встретили на детской площадке девочку. Она играла с кучкой перьев и пачкой из-под сигарет. Перья подбирала и подбрасывала вверх, а в пачку насыпала песок и вытряхивала; и была в общем-то совершенно счастлива.

М. Ж.: Это совершенно прекрасные объекты для игры. А можно было бы еще насыпать песку и утыкать перьями, получился бы такой волшебный лес! Маленькой я очень любила на даче собирать вороньи перья. Они такие красивые, если присмотреться. И шишки еловые. А молодые шишки – такие зеленовато-лиловатые. Когда мне читали Чуковского:

я слышала не еловую, а лиловую. Потому что еловые шишки хорошие, но вроде бы обыкновенные, а вот лиловые – это по-настоящему ценно! И очень красиво.

Насущная необходимость

М. Ж.: Сказали ли мы, собственно говоря, что-нибудь ослепительно новое? Да в принципе нет. Глупый лозунг на майке. И люди, которые всерьез ему следуют, совершенно не ведают, что творят, и не понимают, чего хотят от жизни. Только не надо говорить, что они не знают, что им на самом деле нужно, потому что они в других категориях мыслят. Они не знают, чего им на самом деле хочется, это уже другое дело.

А. Р.: Недавно в Москву приезжал известный богослов Христос Яннарас. Он сказал: «Все изменения в жизни происходят не из долженствования, а из нужды». То есть не то, чего ты хочешь, и нето, что ты себе нафантазировал о своем долге, меняет твою жизнь, а насущная необходимость, осознание того, что без этого, необходимого, твоей жизни просто нет. И мне кажется, что в осознании этой нужды и кроется источник нравственного перерождения человека.

М. Ж.: Позволю себе воспоминание, оно же – импульс для вдумчивого читателя. Был такой драматург-символист Метерлинк, во времена декаданса бешено знаменитый. Между нами говоря, Художественный театр собрался было ориентироваться на Метерлинка, но тут возник у них на горизонте Чехов, и в результате мы имеем то, что имеем, и занавес с чайкой. Но метерлинковскую «Синюю птицу» они таки поставили на радость бесчисленным детским поколениям. Там речь о детях, о поисках счастья… Очень трогательно. И есть такая страна блаженств, где, в частности, встречается Блаженство Бегать по Росе Босиком, – но есть и Блаженство Быть Невыносимым. Вообще всякие там бывают блаженства: Блаженство есть, когда не чувствуешь голода, и Блаженство пить, когда не чувствуешь жажды, и еще такие блаженства, о которых детям не говорят. Но есть и Великие Радости, и при их появлении сомнительные блаженства становятся агрессивными. Но когда Свет снимает покрывало, их охватывает ужас, и они ищут убежища – и находят его среди Напастей. Оно конечно, символизм есть символизм, но задуматься над этой символикой не мешает.

Опубликовано: Журнал «Фома». – № 9 (89), сентябрь 2010 г.

Нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе (Гал. 3, 28). То есть мужчины и женщины равны по значимости, равночестны. Другое дело, что у них немного разные функции и как раз сохранение этих функций, когда мужчина есть мужчина, а женщина есть женщина, и обеспечивает по-хорошему равенство и гармонию полов. Знаете, как-то один добрый человек написал в статье, что женщина самой природой предназначена для деторождения. Я задумалась, а потом позвонила автору и спросила его: а для чего же тогда мужчина предназначен самой природой? Автор оказался умный, не стал искать выгодного для себя ответа, а просто вздохнул в знак согласия с тем, что сделанное им заключение неконструктивно.

Упомянутые слова Христа не имеют никакого отношения к гендерным ратоборствам и, в частности, к борьбе за женское священство. Его сторонникам, наиболее разумные доводы которых сводятся к «а почему бы и нет?», мне очень хочется сказать: простите, но мне виднее! Мыслить себя в таком вот обличии я просто не в состоянии. Я могу себя представить, допустим, в какой-то другой ситуации, с другими данными певицей на сцене Большого театра, но священницей я себя представить не могу никак. И у меня есть некоторые подкрепления такой непредставимости. Почему? Потому что я однажды видела службу, которую проводила женщина. Это было в Праге, где таборитам[9] отдали прекрасный костел в стиле раннего барокко. Скажу кстати, службы там проходили только раз в месяц, что уже говорит, по-моему, об их ограниченной потребности в отправлении религиозных надобностей. Так вот, в храме тогда находились одиннадцать «верных», дама-священница и тринадцать туристов, среди которых и я. Что же касается священницы, то от ее пения под орган создавалось полное впечатление какого-то мюзикла из жизни домохозяйки. Я не могла избавиться от ощущения, что она сама не очень уверена в том, что то, чем она занимается, – это правильно. После службы она сказала, что уходит в отпуск и ее обязанности временно будет исполнять сестра Берджишка. Представляете? Хотя и без этого было совершенно понятно, что там просто нет мужчин. Я вообще подозреваю, что женское священство начинается там, где в мужчинах обнаруживается сильное оскудение. Когда кончаются мужчины – в ход идут женщины. И феминизм, кстати, это дело горячо поддерживает: а чем, мол, мы хуже? ничем не хуже, просто другие!

При этом не стоит думать, что женщина в принципе не может выполнять духовные функции. Был такой замечательный священник – отец Илия Четверухин, он погиб в лагере. И когда его посадили, он своей матушке Евгении оставил приход на духовное окормление. Причащаться, исповедоваться они, естественно, продолжали у священников, в других храмах. Но вне таинственной жизни именно матушка руководила жизнью прихода. Так что это вполне возможно. Другое дело, что нередко дамы более или менее самостоятельно берут на себя функцию духовного руководства, что не есть хорошо. Тем более не есть хорошо, когда это сопровождается вечным «а я по благословению, по благословению!». Понятно, что если приход очень большой, то настоятель может кому-то перепоручить часть своих обязанностей. Правда, в больших приходах и священников немало. Но получается нередко, что что-то перепоручается не совсем подходящим людям. Но это уже тема отдельная.

Про главное

Дерзай, дщерь! – Христос сказал это женщине, которая, собственно говоря, уже проявила большую дерзость: будучи в состоянии, так сказать, ритуальной нечистоты, она прикоснулась к одеждам Спасителя. А потом к тому же еще и – по прямому Его приказанию – прилюдно рассказала, почему и зачем она это сделала. Однако заметьте, что Христос не сказал: «Я тебе прощаю твое дерзание», хотя она, можно сказать, надерзила преизрядно. Наверное, многие из окружающих ее уже с готовностью осудили. Но Он сказал: дерзай! Он благословил ее идти в жизни прямым путем. Без оглядки на то, кто и что говорит. Есть я, есть Бог, есть закон и есть Завет – и это главное. А то, что там говорит соседка, – это неважно, у соседки свой путь и свое его видение. При этом не стоит путать дерзновение с нахальством, с обязательным избавлением от кротости. Дерзай – значит ощути в себе голос Божий и действуй так, как тебе голос Божий подсказывает.

Дерзай – значит «распрямись» перед Богом. У нас, к сожалению, мало кто понимает слова «премудрость, прости», которые звучат в храме перед чтением Писания. А ведь они значат – стойте прямо. Потом, правда, звучит призыв «приидите, поклонимся». Так ведь кланяться-то нужно из позиции, которая такую возможность предполагает! То есть если ты прямо стоишь перед Богом и твое устремление к Богу прямое и честное, единственное, что ты, как честный человек, можешь сделать – это поклониться Ему. Но вот этого самого «стойте прямо» – в головах почти нет. А кланяться – да сколько угодно! Но какой смысл в поклоне человека, который по большей части ползает на карачках? Никакого! Это не ценность ни для самого человека, ни для Бога.

И вот, когда апостол Павел говорит: подражайте мне, как я Христу (1 Кор. 4, 16), – это ведь тоже призыв к дерзновению, к устремлению на высоты духа!

Девица! встань! А это еще интереснее. Ведь слова Христа обращены к мертвой отроковице, к девочке, которой всего 12 лет. Это такой мощный символ, что просто дух захватывает: через эту девочку Христос обращается на самом деле ко всему человечеству! Через нее Он говорит, что пришел восстановить падшее человечество, освободить его от власти смерти. И очень ценно, что сказал Он это именно девочке. Понимаете, не какому-нибудь там избранному, мудрому и благочестивому мужу, а девочке, тростиночке, можно сказать. Потому что мы перед Богом – слабые дети.

Вспомните, ведь Христос открыл, кто был лучший из людей – Иоанн Креститель. Он был даже лучше древних великих пророков. А чем Иоанн отличается? Опять-таки именно своим дерзанием, своей устремленностью, пламенностью. Недаром же его изображают на иконах с крыльями, как Ангела пустыни. И ни перед кем он не склонялся, кроме как перед Богом. И для меня очень важно то, что эта самая девочка в глазах Христа лишь немногим хуже Иоанна Крестителя. Господь ее поднимает со смертного одра, чтобы она тоже прямо стояла. И не только она – чтобы все человечество прямо стояло перед Богом. Поэтому и Дерзай, дщерь! и Девица! встань – на самом деле об одном и том же. И как же важно, что слова Христа – именно окрыляющие. И насколько далеки, к сожалению, от них привычные нам сегодня расхожие штампы, ограничивающие духовную жизнь рамками типа «постись, молись, смиряйся».

Удивительная вещь – смена парадигм. Лет 30 назад я выслушивала аргументы своих друзей, которые не осмеливались поверить в Бога: «Мы люди маленькие, нам бы прожить тихонько, нам не до полетов, не до свершений, не до дерзаний»… Правда, очень похоже на благостные шепотки некоторых наших современников? А мне почему-то кажется, что эти смиренные атеисты более правильно рассматривали соответствующие различия между верой как дерзанием и неверием как робостью…

Про равенство

На мой взгляд, и о равенстве (равночестности, точнее), и о гендерных особенностях очень выразительно повествуют различия в текстах церковных песнопений. Мы их постоянно слышим в храме, да вот только по дурной привычке не вслушиваемся.

Вот тропарь мученику:

«Мученик Твой, Господи, во страдании своем венец прият нетленный от Тебе, Бога нашего: имеяй бо крепость Твою, мучителей низложи, сокруши и демонов немощные дерзости. Того молитвами спаси души наша».

А вот тропарь мученице:

«Агница Твоя, Иисусе, зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю, и Тебе ищущи, страдальчествую, и сраспинаюся, и спогребаюся Крещению Твоему, и стражду Тебе ради, яко да царствую в Тебе и умираю за Тя, да и живу с Тобою; но яко жертву непорочную приимя мя, с любовию пожершуюся Тебе. Тоя молитвами, яко Милостив, спаси души наша».

Как замечательно подчеркивается, что мученики получают от Господа силу низвергать и сокрушать силы тьмы! Как трепетно рисуется бесконечная преданность мучениц Христу и их беспредельная любовь! Вот в этом смысле мученики и мученицы не только остаются мужчинами и женщинами, но их мужество и женственность приобретают высшую форму и завершенность. И величают мученика «святым страстотерпцем», а мученицу – «страстотерпицей Христовой».

…А вот песнопения преподобному и преподобной отличаются только обозначениями мужского и женского рода… недаром про иночество говорится – «ангельский чин».

Есть в Новом Завете рассказ о женщине, которую ныне мы почитаем как равноапостольную святую. Это Мария Магдалина. Мне кажется очень важным одно сказанное ею слово. Когда Мария встретила воскресшего Христа, то сначала не узнала Его, приняла за садовника. Тогда Христос окликнул ее по имени и Мария увидела Его. Что же она закричала? – Раввуни! («Учитель!») Но простите, женщины тогда в принципе не получали духовного образования, а в ортодоксальном иудаизме не получают его и сейчас. А Магдалина называет Христа Учителем, и тем самым позиционирует себя как ученицу – это неслыханно по тем временам! Я уж не говорю о том, что апостолы были учениками, и поэтому в этом восклицании Мария уже словно бы провидит, что она будет равноапостольной. Но это же совершенно спонтанно! Да ведь она себя так ощущает! И заметьте, Христос не воспрещает ей так называть Себя. Этот эпизод, по-моему, очень хорошо свидетельствует о том духовном равенстве мужчины и женщины, которое открыл нам Новый Завет. Но важно, что это равенство осуществляется с сохранением всех половых различий, – оно совершенно не нуждается в защите феминисток.

В самом деле, женщина-христианка ни в каком случае ничего не теряет благодаря полноте своей веры. Господь позаботится о ее благой части: либо в браке, либо в безбрачии, либо в труде, либо у домашнего очага. Ее доверие Богу всегда наполняет ее жизнь светом. Братья по вере относятся к ней с теплом и уважением… Ах, вы хотите сказать, что это далеко не так? Да, конечно, но только в той мере, в какой мы не входим в полноту Нового Завета. Сказано ведь: и по тому узнают, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою