Крутой поворот Спаркс Николас
– По крайней мере вы восприняли мои слова всерьез, – вздохнула Сара. – Трудно перечислить, сколько раз я вела подобные беседы с родителями, которые либо не хотели верить, либо старались обвинить меня, считая своих детей совершенством.
– И часто такое случается?
– Чаще, чем вы можете представить. Прежде чем послать вам записку, я даже посоветовалась с Брендой, как это лучше сделать.
– И что она сказала?
– Велела не волноваться. Заверила, что вы отнесетесь к этому правильно. Что вы прежде всего беспокоитесь о Джоне. И не воспримете в штыки все, что я вам скажу. И что мне не стоит волноваться. Даже если при вас будет оружие.
– Она не могла так сказать! – ужаснулся Майлз.
– Сказала! Вам следовало бы при этом присутствовать!
– Придется с ней потолковать.
– Не стоит! Ясно, что она вас любит. Она мне сама говорила.
– Бренда всех любит.
В этот момент Джона крикнул Марку, чтобы тот его догонял. Несмотря на жару, мальчишки бегали по площадке, ловко огибая шесты, прежде чем ринуться в другом направлении.
– Сколько же в них энергии! Поверить невозможно, – подивилась Сара. – То же самое они проделывали сегодня на большой перемене.
– Уж поверьте, я знаю. Не припомню, когда испытывал нечто в этом роде.
– О, бросьте, не настолько вы стары. Вам сколько? Сорок – сорок пять?
Майлз снова ужаснулся, но Сара весело подмигнула:
– Шучу.
Майлз с притворным облегчением вытер лоб, втайне удивляясь тому, что искренне наслаждается беседой. По какой-то причине казалось, что Сара почти флиртует, и ему это нравилось больше, чем следовало бы…
– Спасибо…
– Не за что, – ответила она, безуспешно стараясь скрыть довольную усмешку. – Но… о чем это мы?
– О том, что я раньше времени постарел.
– Нет, до этого… Ах да, мы говорили о расписании и о том, что для вас это невозможно.
– Я такого не говорил. Просто это будет нелегко.
– Когда у вас выходные?
– Обычно по средам и пятницам. А что?
Сара, похоже, приняла решение.
– Обычно я этого не делаю, но готова заключить с вами соглашение, – медленно выговорила она. – Если, конечно, вы не против.
– Что за соглашение? – вскинул брови Майлз.
– Я буду заниматься с Джоной остальные дни недели, если вы возьмете на себя занятия по выходным.
Майлз от изумления приоткрыл рот.
– И вы на это пойдете?!
– Далеко не ради всякого ученика. Но, как я сказала, Джона – славный мальчик, и последние два года ему нелегко пришлось. Буду рада помочь.
– Правда?!
– Почему у вас такой потрясенный вид? Многие учителя преданы своему делу. Кроме того, обычно я в школе до четырех часов, так что никаких проблем.
Майлз молчал. Сара с беспокойством смотрела на него.
– Я предлагаю один раз. Так что соглашайтесь или отказывайтесь, – заявила она наконец.
Майлз явно смутился.
– Спасибо, – серьезно ответил он. – Выразить не могу, как я вам благодарен.
– Я очень рада. Но мне нужна одна вещь, чтобы спокойно заниматься в душном классе. Считайте это платой за труды.
– И что это за вещь?
– Вентилятор, и самый лучший. – Она кивнула в сторону школы. – Там жарче, чем в печи.
– Заметано.
Через двадцать минут после того, как они с Майлзом распрощались, Сара вернулась в класс. Собирая вещи, она думала о Джоне и о том, как лучше ему помочь. Хорошо, что предложила позаниматься с мальчиком: так она сумеет оценить его способности и объяснить Майлзу, что нужно делать. Конечно… лишняя работа, но что поделаешь – это необходимо для Джоны. Впрочем, она сама не предполагала, что скажет это.
И до сих пор пыталась понять, что ее побудило так поступить.
Кроме того, она думала о Майлзе. Сара не ожидала, что отец Джоны окажется именно таким. Когда Бренда сказала, что он помощник шерифа, Сара мгновенно представила карикатуру на полицейского-южанина: толстое брюхо, с которого сползают брюки, маленькие темные очки с зеркальными стеклами, рот набит жевательным табаком. Вот он вваливается в класс, сует большие пальцы за пояс брюк и тягучим голосом спрашивает:
– И о чем вы хотели поговорить со мной, маленькая леди?
Но Майлз был совсем не похож на созданный ею образ.
И к тому же оказался очень симпатичным. Не таким, как Майкл – неотразимым брюнетом с безупречными манерами и костюмами, но более естественным. Более земным. Лицо было обветренным и загорелым, словно он с детства много бывал на солнце. Но что бы она там ни говорила, а на сорок он не выглядел. Удивительно!
Впрочем, Джоне только семь, а, как говорили, Мисси Райан умерла молодой. Наверное, Сара вообразила, что Майлзу много лет, из-за того, что его жена умерла. Невозможно представить, что подобное может случиться с кем-то в возрасте Мисси. Это неправильно! И выпадает из привычного порядка вещей.
Сара, все еще размышляя над этим, в последний раз оглядела комнату, проверяя, не забыла ли чего. Она вынула сумку из нижнего ящика письменного стола, накинула ремешок на плечо, сунула все остальное под мышку и выключила свет.
Подходя к машине она ощутила некоторое разочарование от того, что Майлз уже забрал Джону и уехал. Ругая себя за дурацкие мысли, Сара напомнила себе, что вдовец вроде Майлза вряд ли проявит интерес к учительнице его маленького сына.
Сара Эндрюс понятия не имела, как ошибалась…
Глава 4
В тусклом свете лампочки на письменном столе газетные вырезки выглядят древнее, чем на самом деле. Пожелтевшие и помятые, они кажутся странно тяжелыми, словно обременены весом моей тогдашней жизни. Жизни, в которой есть несколько истин. И вот одна из них: если кто-то трагически погибает молодым, это всегда возбуждает интерес, особенно в маленьком городе, где все друг друга знают.
Когда Мисси Райан погибла, все местные газеты вышли с некрологами. Охи и ахи на кухнях раздавались по всему городу, когда жители разворачивали утренние газеты. Помимо некролога на странице были помещены три фотографии: одна с места аварии, и две другие – портреты красавицы Мисси Райан, какой она была при жизни. В следующие дни появлялись более подробные статьи, особенно по мере того как становились ясны детали трагедии. Но вначале все были уверены, что преступление скоро раскроют.
Через месяц после случившегося на первой странице появилась другая статья, в которой предлагалась награда за любую информацию, ведущую к раскрытию этого дела. И тогда уверенность постепенно стала слабеть. А вместе с ней и интерес. Люди больше не обсуждали смерть Мисси целыми днями, да и имя ее упоминалось реже. Потом была еще одна статья, на этот раз на третьей странице: краткое изложение предыдущих, дополненное просьбой предоставить хоть какую-то известную информацию. После этого – молчание.
Во всех статьях сначала излагались известные детали и факты: теплым летним вечером 1986 года Мисси Райан, жена помощника шерифа и мать его сына, решила пробежаться, хотя уже темнело. Двое свидетелей видели, как она бежала по Мэдем-Мурз-лейн. Обоих позже допросил дорожный патруль. Остальная часть касалась событий той ночи. Однако никто не упоминал о том, как Майлз провел последние несколько часов, прежде чем узнал о происшедшем.
Уверен, что эти часы Майлз запомнит навсегда. Последние часы нормальной привычной жизни. Он сдул траву с дорожек, как просила Мисси. Вошел в дом, прибрал на кухне, поиграл с Джоной. И наконец, уложил его спать. Скорее всего через несколько минут после того, как Мисси должна была вернуться, он стал выглядывать на улицу. Сначала он подумал, что Мисси забежала к кому-то из соседей, и, возможно, ругал себя за излишние волнения.
Минуты сложились в час, потом – в другой, но Мисси не возвращалась. К этому времени Майлз уже не находил себе места. Настолько, что позвонил Чарли. Попросил проверить обычный маршрут, по которому бегала Мисси, поскольку сам не мог уйти из дома, оставив спящего ребенка одного. Чарли охотно согласился.
Еще час спустя, в продолжение которого Майлз обзванивал знакомых, в дверь постучал Чарли. С ним пришла его жена Бренда, вызвавшаяся присмотреть за Джоной. Глаза ее были красными.
– Тебе надо поехать со мной, – тихо сказал Чарли. – Случилась беда.
Уверен, Майлз сразу понял, в чем дело: ему достаточно было взглянуть в лицо друга. Остаток ночи слился в кошмарный бред.
Ни Майлз, ни Чарли не знали того, что позже выявило расследование: свидетелей наезда, унесшего жизнь Мисси, не оказалось. Водитель, умчавшийся с места происшествия, тоже не спешил прийти с повинной. Следующий месяц патруль допрашивал всех, кто жил в округе. Следственная бригада искала хоть какое-то доказательство, какую-то улику, которая бы привела к преступнику. Обыскивали все кусты, обходили местные бары и рестораны в попытке узнать, не сел ли кто в тот вечер пьяным за руль. Дело все больше разбухало. С каждым днем прибавлялось все больше бумаг, но расследование вскоре зашло в тупик. Майлз узнал немногим больше того, чем в ту минуту, когда открыл дверь и увидел стоявшего на крыльце Чарли.
Майлз Райан стал вдовцом в тридцать лет.
Глава 5
Стоило сесть в машину, как в голове вновь начали тесниться обрывки воспоминаний о том дне, когда погибла Мисси. Совсем как раньше, когда он ехал по Мэдем-Мурз-лейн на ленч с Чарли. Но вместо того чтобы бесконечно вертеться по замкнутому кругу, от рыбалки до ссоры с Мисси и всего того, что за этим последовало, они были вытеснены мыслями о Джоне и Саре Эндрюс.
Майлз настолько ушел в себя, что не замечал сидевшего рядом сына. И чем дольше молчал отец, тем сильнее нервничал Джона, воображая все возможные наказания, которые его ждут. Бедняга расстегивал и застегивал рюкзачок, пока Майлз наконец не очнулся и не положил руку на макушку сына, чтобы его успокоить. К сожалению, он по-прежнему не произносил ни слова, и Джона, набравшись храбрости, дернул отца за руку. В глазах его стояли слезы.
– У меня неприятности, па?
– Нет.
– Ты очень долго говорил с мисс Эндрюс.
– Нам нужно было многое обсудить.
Джона жалобно шмыгнул носом:
– Это о школе?
Майлз кивнул. Джона снова посмотрел в сторону рюкзака, не зная, чем занять руки. В животе противно засосало.
– Похоже, я влип, – пробормотал он.
Через несколько минут, сидя на скамейке перед кафе «Дэри куин», Джона приканчивал рожок с мороженым. Отец обнимал его за плечи. После разговора с ним Джона понял, что все далеко не так плохо, как ему казалось. Отец не кричал на него, не грозил и, более того, совсем не сердился. Просто расспрашивал Джону о прежних учителях и о том, что те заставляли или не заставляли его делать. Джона честно объяснил, что, когда отстал, постеснялся попросить о помощи. Они обсудили учебу, которая у Джоны не ладилась, и мальчик обещал постараться и нагнать одноклассников. Майлз также сказал, что он поможет Джоне. И если все будет хорошо, волноваться не о чем. После чего Джона понял, что ему крупно повезло.
Но оказалось, это еще не все.
– Видишь ли, ты так отстал, – спокойно продолжал Майлз, – что несколько дней в неделю придется оставаться в школе, чтобы мисс Эндрюс смогла тебе помочь.
Джона даже не сразу понял, о чем идет речь.
– После школы? – жалобно переспросил он.
Майлз кивнул.
– Она сказала, что так ты быстрее нагонишь.
– Но ведь ты обещал сам со мной позаниматься.
– Да, но не каждый день. Только в свои выходные. Я же работаю. Так что мисс Эндрюс вызвалась помочь.
– Почему после школы? – расстроился мальчик.
– Три дня в неделю.
– Но… па… – Джона бросил недоеденный рожок в урну. – Я не хочу оставаться после уроков!
– А я не спрашиваю, хочешь ты или нет. И, кроме того, мог бы предупредить, что у тебя неладно в школе. В этом случае всех неприятностей можно было бы избежать.
– Но, па… – нахмурился Джона.
– Слушай, я понимаю: ты предпочел бы заняться миллионом других дел. Но пока что придется учить уроки. У тебя нет выхода. И, подумай, все могло быть гораздо хуже.
– Это ка-а-а-ак? – почти пропел Джона, как всегда, когда не хотел верить сказанному Майлзом.
– А если бы учительница захотела работать с тобой и по выходным? Тогда тебе не удалось бы даже в футбол поиграть!
Джона склонился вперед и подпер ладонью подбородок.
– Ладно, – мрачно вздохнул он наконец. – Я согласен.
– Вот и хорошо, чемпион, – улыбнулся Майлз.
Ночью он нагнулся над кроваткой сына и повыше подтянул одеяло. Джона уже засыпал, и Майлз, погладив мальчика по голове, поцеловал его в щеку.
– Уже поздно. Спи.
Джона выглядел таким маленьким, таким трогательным… Майлз убедился, что ночник включен, и потянулся к лампе у кровати. Джона с усилием открыл глаза.
– Па!
– Что?
– Спасибо за то, что не слишком разозлился на меня сегодня.
– Всегда пожалуйста, – хмыкнул Майлз.
– И… па!
– Ну что на этот раз?
Джона вытер нос рукавом. Рядом с подушкой лежал медведь, подаренный Мисси сыну, когда тому исполнилось три года. Ложась спать, мальчик до сих пор брал игрушку с собой.
– Я рад, что мисс Эндрюс хочет мне помочь.
– Точно? – удивился Майлз.
– Она хорошая.
Майлз выключил свет:
– Мне тоже так показалось. А теперь постарайся заснуть, ладно?
– Угу. И, па…
– Что?
– Я тебя люблю.
Горло Майлза перехватило невидимым обручем.
– Я тоже тебя люблю, чемпион.
Часа в четыре утра кошмары Джоны вернулись с новой силой.
Тонкий пронзительный вопль человека, летящего в пропасть с обрыва, заставил Майлза вскочить. С трудом очнувшись ото сна, он выскочил из спальни, споткнулся о валявшуюся игрушку и, пытаясь прийти в себя, подхватил на руки спящего мальчика. Он шептал ему милые, глупые слова, унося на заднее крыльцо. Только здесь Джона сможет успокоиться.
Уже через несколько секунд плач сменился хныканьем, и Майлзу оставалось благодарить Бога за то, что дом стоял на целом акре земли и что ближайшая соседка, миссис Ноулсон, немного глуховата. Он укачивал Джону, продолжая шептать ему на ухо и глубоко вдыхая влажный теплый воздух. Лунный свет проложил желтую дорожку на медленно текущей воде. Низко склоненные ветви дубов и белые стволы кипарисов по берегам реки создавали картину вечной, нетленной красоты. Длинные пряди испанского мха только усиливали ощущение того, что мир за последнюю тысячу лет ничуть не изменился.
К тому времени как дыхание Джоны снова стало ровным, было уже почти пять, и Майлз знал, что заснуть больше не удастся.
Уложив Джону в кровать, он вышел на кухню и сварил себе кофе. Уселся за стол, растирая лицо и руки, чтобы немного прийти в себя. За окном горизонт уже светился расплавленным серебром, и первый робкий свет крался среди деревьев.
Майлз снова вспомнил о Саре Эндрюс.
Его тянуло к ней. Это совершенно точно. Он уже целую вечность не реагировал на женщину так сильно. Конечно, его влекло к Мисси, но это было пятнадцать лет назад. Целую жизнь назад… Нет, нельзя сказать, что его не влекло к Мисси в последние годы семейной жизни, потому что это неправда. Просто влечение каким-то образом стало другим. Прежняя отчаянная влюбленность, жадное желание узнать о ней все, сменилось чем-то более глубоким и более зрелым. От Мисси нельзя было ждать сюрпризов. Он знал, как она выглядит по утрам, только встав с постели, видел, как осунулось от усталости ее лицо после родов. Знал все: ее чувства, страхи, что она любит, а что – нет. Но это влечение к Саре казалось… новым, и сам он словно родился заново, если такое возможно. До сих пор он не сознавал, как ему не хватает подобных ощущений.
Но что будет дальше? Он совсем не был уверен в будущем. Не мог предсказать, произойдет ли что-то между ним и Сарой. Он ничего о ней не знал. А вдруг они вообще несовместимы по характеру? На начальном этапе любая деталь может все испортить, и это Майлз прекрасно понимал.
И все же его тянуло к ней…
Майлз покачал головой, стараясь отогнать подобные мысли. Совершенно нет причин зацикливаться на них, если не считать, что он вдруг захотел начать все сначала. Снова кого-то найти. Не хочет он до конца жизни быть одиноким вдовцом. Некоторые люди на это способны: он сам знал таких, кто, потеряв мужа или жену, не желал больше ни с кем связывать свою судьбу, – но он так не может. И никогда не мог. Женившись на Мисси, он ни разу не почувствовал себя обделенным: никогда не смотрел с завистью на друзей-холостяков, никогда не жалел, что не может вести такую же жизнь – ходить на свидания, флиртовать, влюбляться и забывать очередную, еще вчера единственную, любовь. Все это не по нему. Ему нравилось быть мужем, нравилось быть отцом, нравились постоянство и стабильность, которые приходят с браком, и он хотел иметь все это снова.
Но, возможно, ничего не получится…
Майлз вздохнул и снова выглянул в окно.
Небо по-прежнему черное, но горизонт продолжает наливаться светом.
Он поднялся из-за стола, вышел в коридор и заглянул в комнату Джоны. Тот мирно спал. Майлз направился к себе. В полутьме поблескивали рамки фотографий, расставленных на комоде и тумбочке. Хотя различить детали он не мог, но знал, что изображено на каждом: Мисси, сидящая на заднем крыльце с букетом полевых цветов; широко улыбающиеся Мисси и Джона крупным планом; Мисси и Майлз, идущие по церковному проходу…
Майлз уселся на кровать. Рядом со снимком лежала картонная папка с собранной им в свободное время информацией. Шерифы не имели права расследовать дорожные аварии, да если бы и имели, ему все равно не позволили бы этим заняться. Но он шел по следам дорожного патруля. Допрашивал тех же людей. Задавал те же вопросы. И просеивал все собранные сведения. Зная, что ему пришлось вынести, люди не отказывались помочь. Но в конце концов оказалось, что он узнал не многим больше, чем следственная бригада. И теперь папка лежала на полке, словно подначивая Майлза еще раз попытаться найти того, кто вел в ту ночь машину.
Но как бы Майлз ни старался, это оказалось невозможным. Ему так и не удалось наказать человека, разрушившего его жизнь. А он только об этом и мечтал. Хотел, чтобы негодяй дорого заплатил за содеянное: таков его долг как мужа и человека, поклявшегося быть слугой закона. Как там сказано в Библии? Око за око…
И теперь, как обычно по утрам, Майлз смотрел на папку, не пытаясь ее открыть. Только представлял того, кто это сделал. И задавал себе все тот же вопрос. Каковы были его мотивы?
Если это просто несчастный случай, зачем бежать?
Единственная причина, которая приходила ему в голову, – сидевший за рулем был пьян. Возвращался домой с вечеринки или привык много пить по уик-эндам. Возможно, лет ему от тридцати до сорока. Доказательств у Майлза не было, но почему-то так представлялось. Он будто видел, как автомобиль вихляет по дороге из стороны в сторону, как водитель все прибавляет скорость и дергает руль. Может, потянулся за очередной банкой пива, стоявшей между ног, и заметил Мисси только в последнюю секунду. А может, и вообще не успел. Может, ощутил толчок, почувствовал, как ударилось о машину тело. Но и тогда водитель не запаниковал. На шоссе не нашлось тормозного пути. Хотя водитель остановил машину, чтобы посмотреть, что произошло. Все доказательства, так и не появившиеся в местных газетах, были налицо.
Но какая разница?
Никто ничего не видел. На дороге не было других машин, ни на одном крыльце не горел свет, никто не прогуливал в это время пса, не выключал разбрызгиватели. Даже если водитель был пьян, он все равно понял, что Мисси мертва и что ему будет предъявлено обвинение в убийстве по неосторожности, а может, и в убийстве с отягчающими вину обстоятельствами, если будет доказано, что у него и прежде были правонарушения. Суд. Тюрьма. Жизнь за решеткой. Эти и еще более пугающие мысли, должно быть, метались в голове, побуждая его поскорее уехать, пока никто ничего не видел. И он уехал, даже не потрудившись осознать, сколько горя принес ни в чем не повинным людям.
Либо предположения Майлза верны, либо кто-то специально сбил Мисси.
Какой-то социопат, убивающий ради собственного удовольствия. Он слышал о подобных людях.
Или Мисси убили, чтобы отомстить ему, Майлзу Райану?
Он шериф. У него много врагов. Он брал под арест преступников и свидетельствовал против них. Благодаря его стараниям десятки людей сидят по тюрьмам.
Один из них!
Список был бесконечен. Параноидальный бред.
Майлз вздохнул, открыл папку, стал перебирать бумаги и постепенно вновь погрузился в перипетии расследования.
Одна деталь не вписывалась в общую картину, и за эти годы Майлз наставил рядом несколько вопросительных знаков. Он узнал об этой детали, когда оказался на месте происшествия.
Странно, но водитель, сбивший Мисси, накрыл ее тело одеялом.
Этот факт тоже не попал в газеты.
Одно время еще были надежды на то, что одеяло каким-то образом может привести к его владельцу. Но ничего не вышло. Такие одеяла обычно лежат в аварийных комплектах, продающихся во всех магазинах автомобильных принадлежностей по всей стране. И невозможно понять, где он куплен.
Но… почему?
Этот вопрос продолжал терзать Майлза.
Зачем прикрывать тело, а потом бежать? Непонятно. Когда он поговорил об этом с Чарли, тот ответил фразой, преследующей Майлза по сей день:
– Похоже, водитель хотел извиниться.
Или сбить их со следа?
Майлз не знал, чему верить.
Но он найдет водителя, каким бы невероятным это ни казалось, потому что не сдастся. Никогда не сдастся.
Тогда, и только тогда, он начнет новую жизнь.
Глава 6
Вечером в пятницу, через три дня после встречи с Майлзом Райаном, Сара Эндрюс сидела одна в гостиной, вертя в руке второй стакан вина. Настроение было хуже некуда. И хотя она знала, что вино ничем не поможет, тем не менее собиралась налить себе третий стакан. Она никогда не любила пить… просто день такой выдался.
Сейчас ей просто хотелось уйти от действительности.
Странно. Началось все совсем неплохо. Утром она прекрасно себя чувствовала, и даже после завтрака, но потом все стремительно пошло под откос. Накануне ночью нагреватель для воды испортился, и пришлось перед уходом в школу принять холодный душ. В школе оказалось, что четверо учеников подхватили простуду и весь день чихали и кашляли в ее сторону. Остальные тут же стали им подражать, и ей не удалось сделать и половины запланированного. После уроков она задержалась, чтобы доделать кое-какую работу, а когда вышла, чтобы ехать домой, обнаружила, что шина спустила. Пришлось вызывать машину «Автоклуба», оказывавшего своим членам техпомощь, и ждать почти час, пока они приедут. К тому времени, когда она добралась до дома, окрестные улицы были огорожены веревками: в этот уик-энд должен был состояться Праздник цветов, и ей пришлось припарковаться в трех кварталах. Не успела она подняться к себе, как из Балтимора позвонила знакомая, сообщившая, что в декабре Майкл снова женится.
Вот тут-то Сара и открыла бутылку вина.
Теперь, немного опьянев, она уже жалела, что техпомощь задержалась всего на час. Приди она домой позже, не услышала бы звонка и ничего не узнала бы. Сара не была близкой подругой этой женщины, просто они иногда общались, а та дружила с семьей Майкла. Непонятно, почему она взяла на себя труд рассказать Саре о предстоящей свадьбе. И хотя в ее словах была подобающая случаю смесь сочувствия и изумления, Сара невольно заподозрила, что как только сплетница положила трубку, то сразу же перезвонила Майклу, чтобы поведать о реакции собеседницы. Слава Богу, сдержанность ей не изменила!
Но это было два стакана вина назад, и все оказалось не так легко. Она не хотела ничего слышать о Майкле. Они разведены, разделены законом и собственным выбором. И в отличие от многих разведенных пар не разговаривали с той минуты, когда вышли из адвокатского офиса. В тот момент она радовалась, что избавилась от него, и молча подписала все бумаги. Боль и гнев сменились чем-то вроде апатии, возникшей из-за мучительного осознания того, что она совсем не знала мужа. После этого ни он, ни она не звонили и не писали друг другу. Сара больше не общалась с его родными и друзьями, Майкл не проявлял интереса к ее окружению. Словно они вообще никогда не были женаты. По крайней мере именно это она и твердила себе.
Теперь он снова женится.
Это не должно было ее волновать. Какая, в конце концов, разница? Неприятнее всего, что ее расстроило сообщение о его женитьбе, а не сам факт женитьбы. Она точно знала, что Майкл снова женится. Он сам ей сказал.
Впервые в жизни она действительно кого-то ненавидела.
Но истинная ненависть, та, от которой все переворачивается в желудке, невозможна без эмоциональной связи. Сара бы и вполовину не ненавидела Майкла так, как сейчас, если бы прежде не любила его. Возможно, она наивно воображала, что они проживут жизнь вместе. Они же дали обеты в церкви. Обещали вечно любить друг друга. В семье Сары до сих пор никогда не случалось разводов. Ее родители были женаты почти тридцать пять лет. Бабушки и дедушки – почти шестьдесят. Даже когда в молодой семье возникли проблемы, Сара верила, что они с Майклом последуют по стопам старших. Но когда он предпочел встать на сторону своей семьи, она почувствовала себя совершенно уничтоженной.
Но Сара не расстраивалась бы сейчас так сильно, если бы действительно забыла его…
Сара допила стакан и поднялась, не желая мириться с этим фактом. Отказываясь верить.
Она забыла Майкла. Если бы он приполз на коленях, моля о прощении, она не приняла бы его. Никакие слова, никакие уговоры не заставили бы ее снова его полюбить. Он может жениться на ком хочет, черт побери. Ей все равно.
Выйдя на кухню, она налила себе третий стакан вина.
Майкл снова женится…
Слезы невольно выступили на глазах Сары. Она не желала больше плакать, но прежние мечты умирают трудно. Она поставила стакан, стараясь взять себя в руки, но сделала это так неловко, что стакан упал в раковину и разбился. Сара бросилась собирать осколки, поранила палец и тупо уставилась на струйку крови. Достойное завершение ужасного дня…
Она резко выдохнула и прижала тыльную сторону ладони к глазам, уговаривая себя не плакать.
– Уверена, что все в порядке?
Народу было столько, что Сара с трудом разобрала слова матери, словно та стояла на другом конце улицы.
– В третий раз повторяю, мама: все прекрасно.
Морин осторожно отвела от лица дочери прядь волос.
– Просто выглядишь какой-то бледной, словно заболеваешь.
– Немного устала, только и всего. Работала допоздна.
Хотя ей не нравилось лгать матери, все же не стоит рассказывать о вчерашней бутылке вина. Мать вообще не понимала, почему люди, особенно женщины, пьют. Если бы Сара объяснила, что к тому же пила в одиночестве, мать разволновалась бы и засыпала ее вопросами, на которые у Сары не было настроения отвечать.
Суббота выдалась погожей, и в центре города яблоку негде было упасть – Праздник цветов был в полном разгаре, и Морин хотела провести день, бродя между лотками и антикварными лавками на Мидл-стрит. Поскольку Ларри жаждал смотреть футбольный матч между командами штатов Северная Каролина и Мичиган, Сара предложила составить матери компанию. В конце концов, нужно же немного отвлечься.
И она действительно отвлеклась бы, если бы не разрывавшая виски боль, которую не мог унять даже аспирин. Пока они разговаривали, Сара изучала старую, но хорошо отреставрированную раму для картины. Правда, не настолько хорошо, чтобы оправдать непомерную цену.
– В пятницу? – уточнила мать.
– Я все откладывала на конец недели, поэтому накопилась куча работы.
Мать наклонилась ближе, делая вид, что восхищается рамой.
– Ты всю ночь была дома?
– Конечно. А что?
– Я несколько раз звонила, но ты не брала трубку.
– Я его отключила.
– А я думала, ты с кем-то проводишь время.
– С кем?!
Морин пожала плечами:
– Не знаю. С кем-нибудь.
Сара посмотрела на мать поверх темных очков.
– Мама, давай не будем снова начинать.
– Я ничего не начинаю, – сразу стала оправдываться мать и, понизив голос, продолжила: – Просто решила, что у тебя свидание. Раньше ты часто встречалась с молодыми людьми…
Мало того что Морин просто истекала сочувствием, так еще гениально играла роль терзаемой сознанием собственной вины родительницы. Было время, когда Сара в этом нуждалась: немного жалости еще никому не помешало, – но сейчас не тот случай.
Нахмурившись, она положила раму на место. Владелица, пожилая женщина, сидевшая под большим зонтиком, вскинула брови, явно наслаждаясь этой сценой. Сара нахмурилась еще сильнее и отошла. Морин последовала за ней.
– В чем дело? – спросила она таким тоном, что Сара остановилась и круто развернулась.
– Ни в чем. Просто я не в настроении слышать, как сильно ты обо мне беспокоишься. Иногда это надоедает.
Морин приоткрыла рот, но не произнесла ни слова. При виде обиженного лица матери Сара пожалела о резких словах, но что теперь поделать?
Читать бесплатно другие книги:
