Беспредел Леонов Николай

Рафик встретился с Рощиным взглядом, сразу все понял, севшим голосом произнес:

– Дети…

– Господин посол, и супруга и дети будут в полном порядке, – сказал Рощин. – Только не делайте глупостей.

Труп водителя забросили в «Мерседес», а неприметные такси ушли в город. Рощин взглянул на свой хронометр:

– Меньше двух минут. – Он усмехнулся. – Без тренировки это совсем неплохо.

До дома Зарова добрались без приключений. Сначала в квартиру провели детей, Насибу и Рафика, быстро пронесли багаж. Леха и Заров бросились к машинам.

Никто из новоселов, да и прохожих, не обратил внимания на два такси, которые подлетели к дому, а через минуту укатили: жизнь текла своим чередом.

Рощин и Шамиль остались с «гостями». Шамиль завладел вниманием маленькой Гемы, катал ее по квартире, начал обучать какой-то незнакомой игре. В машине, когда малышка, разлученная с мамой, разволновалась, он сунул ей под носик какой-то наркотик, Гема стала заторможенной и сонной. Насибу пугали глаза этого мальчика, они были пустыми, мертвыми.

– Рафик, – прижимаясь губами к уху мужа, шептала Насиба, – ты сильный, ходил в спортзал, тренировался. Неужели ты не справишься с этим русским?

– Один на один я мог бы попробовать, – шептал Рафик. – Один шанс из десяти я имею. Но парень приставит нож к горлу Гемы, и все закончится.

– Сколько лет вы обучались в разных там университетах, – сказал Рощин, он будто материализовался из воздуха, – столько лет меня учили убивать. Мне нужны деньги, я не убью господина посла, я сломаю ему руку. – На лице бойца была холодная улыбка. – Наложим шину, истратим бинты, вообще много бессмысленной возни. Не надо толкать мужа в пропасть.

Спокойное лицо Рощина не изменилось, лишь небольшой шрам на лбу покраснел.

Вскоре вернулись Алексей и Заров, они отогнали машины в другой конец города.

Девочка Шамиля совершенно не боялась. Через час они играли, словно родные. Шамиль таскал девчонку по квартире, порой перекидывал через плечи, приговаривая: держись, упадешь, плохо будет.

Рафик держался достойно, понимал, что захвачен, что со временем ему объяснят условия освобождения. За семью он не волновался, знал: все они представляют ценность только живые. Посол сидел с сыном и женой на раскладушке, успокаивая их, убеждая, мол, вскоре все образуется. Октай, так звали мальчика, наблюдал за происходящим с любопытством, ему было шесть лет, он понимал, что их всех взяли в плен, но свято верил в могущество отца и не волновался. Насиба слушала мужа вполуха, не сводила глаз с дочери и страшного парня, который не отпускал Гему ни на шаг.

Когда Насиба видела, как обращаются с ее крошкой, то, закусив шаль, рыдала и однажды прошептала: зверь. Слух Шамиля был действительно звериный, он услышал, подошел к сидевшей на полу матери, спросил:

– Женщина, ты знаешь, как с детенышем обращаются звери?

– Она не хотела тебя обидеть, – вмешался сидевший рядом посол.

– У меня было два брата, – Шамиль поднял за руку Гему, осмотрел. – Один был больше, другой меньше, солдаты убили их.

– Я не верю! – закричала Насиба.

– Они не нарочно стреляли в маленьких детей. – Казалось, лицо Шамиля вырезано из дерева. – Они выпили и просто стреляли, чтобы им было весело.

Висевшая на одной руке Гема начала хныкать. Шамиль забросил ее за шею и вышел.

– Ты мужчина, ты должен что-то сделать! – шептала жена.

Рафик поднялся, сзади шагнул Заров и ударом сбил его с ног. Жена подтащила мужа к себе, мальчонка выглядывал из-за плеча матери и молча плакал.

– За что ты его? – спросил Рощин.

– За яму, в которой я просидел две недели.

Похитители сели за стол, выпили по стопке водки, закусили хлебом.

– Будем считать, начало прошло удачно, – сказал Рощин. – У кого сколько рублей? Доллары пока менять не будем.

Когда все сложили и посчитали, набралось около четырехсот тысяч.

– Забыли купить детям фрукты. Юрик, сходи купи бананы, яблоки, виноград. Тащи сюда посла.

Абасов вошел, держа голову слегка набок.

Рощин подтолкнул ему стул, сказал:

– Мы хотим получить за вас выкуп. Кому лучше дать телеграмму?

– Нас не отдадут без боя, – ответил посол. Надо сказать, держался он хорошо.

– Ты мужчина наверняка умный. Мы сами залезли в эту ловушку, никакого боя не будет, только трупы.

– Не я решаю, – ответил посол.

– Плохо, должен все решить ты. Тогда мы получим деньги и уйдем. Ты и семья останутся живы, – Рощин попытался улыбнуться.

– Гарантии?

– Ты не на переговорах. Выброси из головы глупую мысль, что, раз вы знаете нас в лицо, мы вас обязательно убьем. Мы не хотим ожесточать ГБ, милицию, восстанавливать против себя людей. Все зависит от тебя. Если твое правительство согласно заплатить три миллиона долларов, ни один волос не упадет с вашей головы. Начнется стрельба – мы умрем все. Только мы уже умирали, мы попрощались с жизнью. Ты не знаешь, как это страшно. И у тебя семья. А у нас нет никого.

– Ты прав, но меня не послушают. Престиж страны и прочее… Пообещают, посадят снайперов…

– Ты не уговоришь своих? – спросил Рощин.

– А ты отпустишь меня на переговоры?

– Допустим, я тебя отпущу, ты пойдешь в посольство, объяснишь, как дела. Они скажут, что такой суммы у них нет, нужно время, чтобы собрать деньги. Ты согласишься, пойдешь в гостиницу «Метрополь», снимешь номер, будешь ждать, пока не принесут деньги. Если мы увидим за домом наблюдение, значит, ты продал свою семью.

– Они могут найти вас без меня, – сказал посол.

– Не могут, – уверенно сказал Рощин. – У них нет ни одной ниточки.

– Они обманут меня, – обреченно произнес посол. – Меня легко обмануть.

– Как же тебя назначили послом? – удивился Рощин. – Мне это безразлично. Ты не пойдешь в свое посольство по другой причине. Три миллиона стоишь именно ты, посол. Когда они заполучат тебя, никто за женщину с двумя детьми мне ничего не заплатит. Так что отдыхай.

Хлопнула входная дверь, все вздрогнули, лишь Рощин сунул руку в карман. Вернулся Юрий с пакетами фруктов.

– С ума сойти, все есть, только плати. Который год уже, а я привыкнуть не могу! – Он положил на стол связку бананов, пакет с виноградом и яблоками, достал батон и бутылку водки…

– Я думаю, с выпивкой надо кончать, – сказал Рощин.

– Верно! – Юрий ударил кулаком по столу. – Завтра и покончим.