Химера Герритсен Тесс

– Проверь. На всякий случай.

Эффектно сложив стройные ноги, Натали лежала в шезлонге и оглядывала пляж сквозь солнцезащитные стекла Ray-Ban. Рядом в песке возилась Маруся. Митя отправился за напитками.

В полдень на пляже яблоку было негде упасть. Купальная зона пестрела от рук и голов, напрашиваясь на сравнение бочки с сельдями. За красно-белой нитью поплавков скользили прогулочные лодки и водные велосипеды. Курортная идиллия. Ни намека на то, что вчера за причалом утонула девушка. Песок, истоптанный операми и криминалистами, разровняли пляжные мальчики. Ленты ограждения сняли. Правда, ниже по течению опять появился катер МЧС с водолазами, но народ не обращал на него внимания. Отельная жизнь продолжалась, будто ничего не случилось. Будто муж Натали не числился подозреваемым, а она сама не имела утром неприятный разговор с помощником следователя.

Утром Митя сообщил, что решил остаться в отеле, объяснив вчерашний срыв стрессом. Натали поздравила мужа с трезвым решением. Они позавтракали как ни в чем не бывало и выбрались на пляж. Натали изо всех сил делала вид, что этот день ничем не отличается от остальных. Однако кое-что изменилось.

Несмотря на жару, Митя больше не подходил к воде. Она знала о его фобии, но раньше он с ней боролся – купался на мелководье, учил Марусю плавать в нарукавниках. Сегодня же не отходил от шезлонга. Слушал «Эхо» через наушник, читал электронную книгу, но ни одним из занятий не мог увлечься надолго.

Окончательно измучившись, он надел рубашку и сказал, что пойдет в лобби-бар что-нибудь выпить – сил нет торчать на пляже. Она заказала себе минеральной воды Perrier и морковный сок для Маруси. После его ухода Натали полежала еще немного, поправила панамку дочери, чтобы бешеное солнце не напекло ребенку голову, и достала из сумки коробку с инструментами: катушкой с нитью, набором крючков, ножницами и челноком из слоновой кости…

Плетением кружев фриволите Натали увлеклась еще на третьем курсе филфака. Вязание было отличной разрядкой: помогало занять руки и освободить голову от забот.

Разложив инструменты на пляжном столике, супруга Мити продолжила работу над детской шапочкой из белоснежной хлопковой нити, украшенной серебристым бисером. Шапочка предназначалась не столько для прелестной Марусиной головки, сколько для участия в ежегодном конкурсе Knitting Club[1], в котором состояла Натали. В прошлом году ей не хватило нескольких голосов, чтобы взять первый приз, однако нынче она собиралась заткнуть за пояс всех претенденток.

Конкурс, награждение и банкет пройдут послезавтра на Пречистенке, где Натали собиралась непременно быть. Она уже договорилась с мамой, что Маруся в этот день останется у нее. А Митя обещал ее отвезти.

Натали работала быстро и уверенно. Челнок в руках мелькал, пальцы, растягивающие нити, исполняли замысловатый танец. Краем глаза Натали следила за дочерью и попутно отмечала обращенные на себя мужские взгляды. Ее увлечение, кроме материальной пользы, выглядело чертовски сексуальным.

Сказать по правде, Натали стремилась на курорт не только для того, чтобы отдохнуть от города и обязанностей молодой мамы, как она объяснила это Мите. В первую очередь она хотела доказать себе, что рождение дочери ее не испортило, что она по-прежнему молода и привлекательна. Зимой Натали усердно занималась в спортзале, возвращая фигуре стройность, потерянную после родов. Пот был пролит не зря, и теперь она без стеснения показывала окружающим затянутую в бикини грудь, стройные бедра, а также главный предмет гордости – подтянутый плоский животик, на котором с лупой не найти ни растяжки, ни жиринки…

Она остановилась, чтобы заменить катушку. Мимолетом взглянула на водохранилище. И застыла.

В полусотне метров от берега летел треугольный парус. Серфер, расправив плечи и выгнув атлетическую спину, ловко ловил ветер. Доска скользила по упругим волнам, золотые кудри горели на солнце. Забыв про вязание, Натали уставилась на экстремала.

Серфер совершил вираж и, низко нависнув над водой, помчался через волны. Некоторые из них клубились «барашками», что означало высокую волну, и у Натали перехватило дыхание.

Забыв обо всем, включая собственную дочь, она следила за борьбой человека и стихии. Ей казалось, что сейчас, вот сейчас он не справится с управлением и перевернется. Но парень, словно по волшебству, упрямо держался на ногах.

Натали хотелось наблюдать за ним бесконечно…

– Мама, качу пи-пи! – сообщила Маруся.

– Подожди, дорогая…

– Мама!! Пи-пи!!

Пожилая женщина на соседнем шезлонге высунула из-за журнала недовольное лицо, выражающее: «Да заткни же, наконец, своего ребенка!» Натали улыбнулась ей, мысленно послав ко всем чертям. Она предлагала Мите в пляжные часы отдавать Марусю в детскую комнату. Это развязало бы руки и позволило заняться активным отдыхом. Серфингом, к примеру. Но Митя уперся: они должны отдыхать вместе, иначе какая из них семья?

Обхватив дочь поперек живота, Натали отнесла дочь в кустики, возле которых Маруська окропила песочек. Когда они вернулись, парус уже стоял ребром – серфер повернул к берегу. За несколько метров до линии водораздела он сбавил ход, опустил парус на воду, спрыгнул с доски. Представление закончилось.

Натали вернулась к шапочке и около минуты работала над кружевным кольцом, как вдруг ее накрыла тень.

– Извините, это ваш ребенок? – раздался чарующий баритон.

Она подняла глаза и обнаружила около себя серфера. Он был мускулистым, стройным – глаз не оторвать. Парус держал над головой, загораживая солнце. На долю секунды у нее мелькнула удивленная мысль. Что он здесь делает? Зачем подошел? Только через мгновение она сообразила, что его путь пролегал к будке проката, маячившей на пригорке.

– Ребенок? Мой? – сказала она. – Боже упаси!

Он усмехнулся.

– Просто я хотел предупредить, что она кушает песок.

Натали метнула взгляд на Марусю, которая, высунув язык, фыркала и отплевывалась.

– Ах ты!.. – Она бросила вязанье и принялась вытирать тыльной стороной ладони испачканный язык дочери. – Это не ребенок, а сущее наказание, вот что я хотела сказать. Но спасибо, что обратили внимание.

– Не за что, – сверкнул парень белозубой улыбкой. – Я тут слежу за тем, чтобы дети не кушали песок.

– Ну да, песок – это же собственность отеля!

Он засмеялся. И Натали поняла, что усилия в спортзале были потрачены не напрасно. Аркан сработал как надо.

– У вас хорошее чувство юмора, – сказал он.

– Нам в университете преподавали азы.

– Вы давно в отеле? Раньше я вас не видел.

– А вы знаете всех женщин в отеле?

– Только красивых.

– Ага.

– Я – Аркадий.

– Спасибо, буду иметь в виду.

– А вас как зовут?

Она оттерла рот Маруси от песка – насколько это было возможно, – поправила сбившуюся прядь и стрельнула глазами на серфера.

– Меня зовут Натали, а моего мужа Дмитрий. Вон он идет сюда. Желаете познакомиться?

Серфер повернул голову в указанном направлении. Без спешки, без испуга, абсолютно уверенный в своем превосходстве над любым соперником, который может появиться на горизонте.

«А он хорош», – подумала она, испытав легкое возбуждение.

– Муж, значит? – произнес серфер. – Будет интересно познакомиться. Наверняка неординарная личность. У такой женщины должен быть именно такой муж.

– Несомненно, – ответила Натали. Ей больше не хотелось с ним заигрывать, ибо Митя был уже близко. – Ваш прокат не закроется?

– Этот серф не из проката, мой личный… Но мне действительно пора. Увидимся как-нибудь?

– Скорее всего – нет.

Он улыбнулся ей на эти слова и отправился дальше, давя ступнями вздыбленный песок. Натали спрятала лицо под солнцезащитными очками, взяла в руки кружево.

Как раз подошел Митя.

– В баре не было «Перье». Я взял тебе «Эвиан». – Он посмотрел вслед серфингисту. – Это кто?

– Так, – равнодушно пожала плечами Натали.

Он больше не задавал вопросов и опустился на шезлонг. Натали сделала вид, что погрузилась в работу. Ни словом, ни жестом она не выдала того, что стройный светловолосый серфингист ей очень понравился.

О своем походе в лобби-бар Митя тоже рассказал супруге не все.

Получив у бармена напитки, он устроился со стаканом ром-колы на уютном диванчике рядом с парадным входом. И едва он попытался раствориться в тишине и прохладе, как в нескольких метрах разыгралась неприятная сцена.

К ступенькам корпуса подкатил «Мерседес» представительского класса, из которого вышел деловитый чиновник. Разговаривая по телефону, не глядя по сторонам, он наткнулся в дверях на горничную, которая выкатывала на улицу тележку со щетками, флаконами, полотенцами и туалетной бумагой.

От столкновения трубка выскочила из пальцев и запрыгала по мраморному полу. Следовавший за хозяином охранник злобно пихнул горничную в спину.

– Куда прешь, дура? Не видишь, люди идут!

Девушка смущенно поджала губы, уставилась в пол. Ее грудь взволнованно вздымалась.

– Простите… – пробормотала она. – Простите, пожалуйста. Я не хотела.

Охранник подобрал телефон. Кажется, с аппаратом было все в порядке, но охранника это не успокоило, и он мстительно опрокинул тележку с принадлежностями.

– На вот, собирай!

Чиновник не обратил внимания на своего спутника и быстрым шагом направился к стойке администратора, охранник поспешил за ним. Вскоре оттуда долетела его раздраженная реплика: «Почему у вашего персонала глаза на жопе?»

Горничная кинулась собирать раскатившиеся рулоны. Митя, оставив диван, поднял тележку и подобрал несколько полотенец.

– Не нужно, я сама, – пробормотала девушка. – Хотя ладно, спасибо… спасибо вам, Дмитрий!

Митя уже не удивлялся, что персонал отеля знает его по имени.

Они собрали почти все, когда чиновник и его злобный охранник в сопровождении портье покинули холл. Горничная с заметным облегчением вздохнула, подтянула хвостик волос, оправила платье. Митя придержал дверь, чтобы она выкатила тележку, и вышел следом в полуденную жару.

Над живой изгородью кустов жимолости порхали бабочки. Большой бронзовый фонтан на зеленой лужайке рассыпал по воздуху брызги, отливающие радугой.

Они остановились на подъездной дорожке.

– Еще раз вам спасибо огромное, – сказала горничная. – Могли сидеть на диване, а вы встали и помогли.

– Честно признаться, стало неловко за того человека. Такое скотское поведение. Порой некоторые забывают, что живут среди людей – таких же, как они. Я хотел бы за него извиниться…

– Не берите в голову. Всякие клиенты бывают. Мы привыкли. – И она неловко улыбнулась.

Ей было лет двадцать пять. Скуластое лицо, крепко сколоченная фигурка, крутые бедра, торчащая под форменным платьем грудь.

Митя уже собирался с ней попрощаться, когда горничная неожиданно спросила:

– Скажите, а это при вас вчера девочка утонула?

Он нехотя кивнул.

– Господи, еще одна!.. – Голос горничной дрожал от волнения и возбуждения. – А вы не знаете, они что-нибудь делать собираются? Органы наши. Сколько можно!

– Ищут вроде.

– Я знаю, что ищут, а толку-то… Я Сергеичу, начальнику охраны, говорила, что эта чертовщина добром не кончится. А он мне: молчи, дура!

Митя взглянул на нее с любопытством. Взял бутылочку минералки в левую ладонь, а правую положил на рукоять тележки.

– Помочь вам докатить?

– Что вы, – замахала руками девушка. – Не ваше это дело. Вы и так уже помогли больше, чем нужно. Отдыхайте лучше…

– Я все равно хотел прогуляться.

– Мне в корпус четыре эф. Это далеко.

– Вот и хорошо. Расскажете про чертовщину

Она замялась.

– Нам не велено про это болтать. Если Абрамов узнает, меня уволят.

– Обещаю, что разговор останется между нами… – Для пущей убедительности он добавил имя, которое было у нее на бейджике: – Лена.

Они неспешно двинулись по аллее. Митя катил тележку. Горничная шла рядом. Ей явно было некуда деть руки; она то складывала их на груди, то мяла пальцы.

– Девочки говорили, что вы вроде неплохой человек, хотя и при деньгах. И чаевые оставляете, и здороваетесь всегда. Не то что остальные, так называемые господа…

Она оглядела лес, вздохнула с воодушевлением.

– Порой забываешь, среди какой красоты работаешь. Такое место, природа…

– Это – да, – согласился Митя.

– Я сама из Лопотово, тут недалеко. В детстве мы все лето торчали на водохранилище: купались, домики из веток строили. Народ постарше с палатками приезжал, под гитару пел, рыбу удил. А теперь берега заборами загородили. Искупаться захочешь, к воде не подойдешь.

– Что по поводу чертовщины? – напомнил Митя.

– На Истре завелось нечто страшное, – ответила девушка.

– Почему вы так думаете?

Лена достала пачку сигарет, закурила.

– Не думаю, – ответила она. – Люди говорят. Да и сама кое-что видела. Месяца полтора назад, как раз после майских праздников, на северном берегу пошла я к Истре воды набрать. Так уж получилось, что ближе нигде не было, а вода была нужна. В особняке близ мыса отдыхала бриллиантовая молодежь…

– Золотая.

– Что?

– Обычно говорят, золотая молодежь.

– Я их называю бриллиантовой. Девки и пацаны с такими камнями ходят… В общем, хорошо они отдыхали, весело, заблевали весь первый этаж и всю террасу. А у нас, как назло, перед летом начали опрессовку, в кранах ни капли, а блевотину-то отмывать надо, иначе весь особняк провоняет. Вот и пошла к водохранилищу. А в том месте пляжа-то нету, все кустами поросло. Их сначала хотели вырубить, но Ирэн, ландшафтный дизайнер, сказала, что они красиво смотрятся, так что рубить не стали… Там тропочка есть, по ней можно к воде спуститься. Так вот, иду по ней с ведром. Несколько метров до воды осталось. Всего делов – зачерпнуть и обратно. И вдруг слышу в кустах – бормотание.

– Бормотание? – удивился Митя.

– Да! – Она взволнованно затянулась сигаретой. – Я вначале не поняла. Остановилась приглядеться. А в кустах у воды будто кто-то разговаривает сам с собой. Только ни слова не разобрать. Лишь: бу-бу-бу, бу-бу-бу! Потом чавканье с причмокиванием, противное такое, и опять: бу-бу-бу, бу-бу-бу…

От воспоминаний у нее увлажнились глаза. Девушка заново переживала события того дня.

– Я, значит, стою, слушаю. Что делать, ума не приложу. К воде подходить всякое желание пропало. Думаю, пойду-ка тихонечко обратно. Ведро потом в насосной наберу. До нее метров триста топать, но лучше так, чем мимо этого бубубу неизвестного ходить. Стала поворачиваться, а дужкой ведра за куст зацепилась. Ветка ка-а-ак треснет! Я замерла ни жива ни мертва. Что будет? В кустах, слышу, бормотать перестало. Затаилось и слушает меня. Мне сделалось так страшно, что вздохнуть не могла. Потом вижу – кусты шевельнулись. Думаю – все, за мной… В общем, убежала я, даже ведро бросила. Вечером пришлось Сережку просить, автомеханика, чтобы сходил, подобрал. Спросила, не слышал ли чего странного. Он только плечами пожал.

– Вы кому-нибудь об этом рассказывали?

– Рассказывала, конечно. Я же говорю – начальнику охраны. Толку никакого.

– Понятно.

– Вы только не подумайте, что я все это выдумала, – встрепенулась она. – Еще несколько человек похожее видели. Люди боятся. Я сама к Истре близко не подхожу с тех пор. Вообще. Лучше так, чем снова услышать это бубубу с чмоканьем. Или еще хуже – пропасть, как те девочки.

– Думаете, эти события связаны?

– А как не связаны? Бу-бу-бу было у воды. И девчонка пропала у воды. Как не связано-то?..

– Что же это было? Человек, животное?

– Вы спросите чего полегче… Я в бога не верю, но люди, которые в церковь ходят, говорят – чертовщина на Истре завелась. А что за чертовщина, я вам не объясню. Да и никто не объяснит.

– Абрамов, значит, велел об этом молчать?

– Когда первую девчонку нашли, собрал всех и велел не распускать языки. Говорит, услышу, кто сплетничает, с работы вышибу. А у меня детей двое и муж второй месяц сидит без зарплаты. Так что проглотили языки и трудимся дальше. А куда деваться? Денежка всем нужна. Только страшно очень. Все боятся…

Некоторое время они шли молча.

– Вам хорошо, – грустно сказала она. – Приехали из Москвы, через неделю-другую назад уедете. А нам здесь жить. На месте дочки металлурга, допустим, я могла оказаться. Но меня так искать не стали бы – шлепнули бы на стенд УВД снимок фас, и все дела…

– Вы говорили, кто-то еще видел бу-бу-бу? С кем можно поговорить?

– С рыбаками. В поселках поспрашивайте. Местные вам много чего расскажут.

Дорожка привела к особняку, на котором белел номер «4F». Горничная оттеснила Митю от тележки.

– Дальше я сама, – сказала она. – Еще раз спасибо.

– Не за что. – Митя кивнул на дом. – Новые клиенты?

– Да. То ли депутат, то ли вице-мэр приезжает – не разобрала. Пашешь с утра до вечера, не разгибая спины, едва на еду хватает да ребятишкам сапожки или курточку купить. А эти как сыр в масле катаются за казенный счет. Вы только, пожалуйста, не говорите никому о том, что я вам тут…

– Конечно.

Митя смотрел, как она затаскивает тележку на крыльцо.

Вернувшись на пляж, Митя наблюдал общение Натали с мускулистым серфером, но не стал чинить допросы. Во-первых, он привык доверять своей половинке. А во-вторых, ревность была не тем чувством, которое занимало его в данный момент.

Отыскав в сумке мобильник, Митя отошел в сторону и набрал номер Леонидыча.

– Какой Дмитрий? – не понял инспектор. В трубке хлюпала вода. – Димка, что ли? Биолог? Так бы сразу и сказал. Здорово, Димка, здорово! Чего звонишь?

– Есть новости насчет вчерашнего. Но по телефону долго объяснять.

– Я к тебе сейчас подъеду. Ты в отеле? Только к причалу подходить не хочу – я сегодня утром с хозяином отеля поругался. Типа, не понравилось ему, что без его ведома у причала с аквалангом нырял. Вот козел!

– Вы разговаривали с Абрамовым?

– Кажись, так его звали.

– Вообще-то он мой тесть, – сказал Митя.

– Оп… – говорливость Леонидыча как отрезало. – Прости, не знал.

– Да нет, – Митя украдкой оглянулся на жену, но та была далеко, чтобы услышать. – Он и правда козел.

Леонидыч рассмеялся, потом объяснил, куда Мите следует подойти, велел ждать там. Сказав Натали, что он ненадолго отлучится, Митя берегом прошел до конца территории, где забор отеля подходил к воде. Там присел на кочку и, катая в ладони сосновую шишку, принялся ждать.

Минут через десять из-за мыса послышался далекий гул, и вскоре на широкий водный простор вылетело знакомое суденышко. Возле берега катер сбавил ход, ткнулся килем в песок.

Леонидыч молча пожал Мите руку, сердито глянул на двух мужиков, нырявших с причала поселка Сосновый. Недовольно покачал головой.

– Все бесполезно, – объяснил он. – Я сегодня утром объезжал места для купания, таблички расставлял, что купаться запрещено. Думал, послушают. Но нашим людям надо на каждый пляж по часовому с «калашом» поставить.

Он снял куртку и присел у воды, собираясь ополоснуть лицо.

– Фу, ну и жара в самом деле!..

Теперь, при свете дня, Митя как следует разглядел татуировку на плече инспектора. Это был змей, обвивающий якорь. Тело змея усеивали плавники. Митя подумал, что символ означает некую категорию моряков, к которым раньше относился его новый знакомый.

– О чем ты хотел поговорить? – спросил Леонидыч, фыркая в ладони.

Пока он умывался, Митя рассказал историю про бу-бу-бу.

– Мне это все не нравится, – сказал Леонидыч, вытирая лицо рукавом тельника. – Твой рассказ только туману напускает. А надо четко разобраться, что за чудо-юдо гуляет по нашим водам и откуда оно появилось. Пока не разберемся, все будет по-прежнему.

– Горничная говорила, что местные могут что-то знать. Рыбаки, жители деревень. Может, поговорить с ними, как вы думаете?

– Как раз собирался. У тебя вообще какие планы? Не хочешь со мной прокатиться?

Митя не ожидал такого поворота. Оглянулся на желтеющий за кустами пляж, где осталась Натали.

– Что загрустил? – спросил Леонидыч. – Боишься? Так я вчера еще сказал, что без спасжилета не повезу. А в жилете, знаешь ли, трудно утонуть, хотя, я слышал, находились виртуозы. Но в тяжелом алкогольном и не такое случается…

– Да нет, не совсем в этом дело.

Дело было не в страхе. Спасательный жилет и крепкие борта катера ограждали от связанных с водой опасностей, а личность Леонидыча придавала уверенности. Дело было в другом. Хотя Митя и доверял супруге, ему все-таки не хотелось оставлять ее одну на пляже, когда вокруг вились накачанные белозубые мачо.

Но с другой стороны, а что может случиться? Натали – женщина замужняя, отдыхает в компании малолетнего ребенка. А маленькие дети обычно отпугивают любителей сорвать вишенку.

«Точно, – подумал Митя, – Маруся последит за мамой».

– Давайте прокатимся, – решился он. – Только мне надо предупредить супругу.