Час Черной звезды Малинин Евгений

«Но меня не нужно утешать и ободрять», – все с тем же спокойствием ответил Ратмир.

«Нужно, нужно!.. – не согласился незнакомец. – Если тебя не утешить и не ободрить, ты скоро совсем свихнешься! Тебе ведь уже сказали, что твоя психика не в порядке, что твой разум поврежден?!»

«Нет, мне сказали…»

Но незнакомец быстро перебил Ратмира:

«Еще скажут, обязательно скажут! Мне тоже не сразу сказали, а потом… после… потом…»

Мысль вдруг стала вялой, растерянной, но Ратмира уже заинтересовал его странный «собеседник», он понял, что ему просто необходимо уяснить, каково это, пройти третье посвящение, достигнуть, казалось бы, вершины и неожиданно узнать, что вместо вожделенной вершины ты оказался в пропасти! Вот только его собеседник, похоже, слишком быстро потерял интерес к завязавшемуся «разговору».

«Значит, ты можешь меня утешить и ободрить?» – быстро спросил он, уже не рассчитывая на ответ, но ответ пришел, хотя и был все таким же вялым.

«Ободрить могу… Утешить – нет…»

«Почему же ты не можешь меня утешить?» – удивился Ратмир.

«Как же можно тебя утешить, если тебе еще не сказали, что ты свихнулся?! – Собеседник Ратмира мысленно хмыкнул и закончил свою мысль: – Вот когда тебе скажут, что ты уже не член Совета посвященных… потому что ты недостаточно посвящен… вот тогда и придет время утешать!»

«И как же тогда ты собираешься меня ободрить?..» – Ратмир мысленно улыбнулся.

«Ободрить можно разными способами. – Мысль незнакомца наполнилась важностью и многозначительностью. – Все зависит от степени угнетенности ободряемого и от его ментальных особенностей. Так что способ ободрения ты можешь предложить сам!»

«В таком случае расскажи мне, что с тобой случилось… – после секундной паузы неожиданно попросил Ратмир и прибавил, словно бы в оправдание: – Возможно, меня это ободрит?»

Его собеседник мысленно хихикнул, а затем уже гораздо более заинтересованным тоном ответил:

«А ты хитер!.. Но ты и прав – то, что случилось с другими, многих ободряет… на противопоставлении!..»

Последовало молчание, но Ратмир чувствовал, что его собеседник остается на мысленной связи. Наконец, по прошествии минуты, он снова «заговорил»:

«Хорошо, я тебе расскажу свою историю, а если ты мне понравишься, может быть, и кое-что подскажу. Итак, я дважды посвященный Хор из стаи восточных полозов…»

«Но ведь такой стаи нет?!» – изумленно подумал Ратмир, однако эта его мысль была закрыта им от общения, а потому его собеседник ничего «не услышал» и спокойно продолжил рассказ:

«У меня был очень хороший наставник – трижды посвященный Кануг из стаи южных лис, так что, пройдя второе посвящение и имея такую поддержку, я, конечно же, решил готовиться к третьему посвящению…»

И снова рассказ незнакомца вызвал у Ратмира удивление.

«Кануг был его наставником?! Но Вершитель никогда не берет учеников… Или это было во времена Вершителя Марка?! А может быть, еще раньше?!»

Хор между тем продолжал:

«Правда, мой наставник меня предупреждал, что последнее испытание может стать для меня… непереносимым, однако я, наблюдая за некоторыми из членов Совета, сделал вывод, что они ни в чем меня не превосходят! Когда Совет открыл вакансию, я выставил свою кандидатуру».

Мысль прервалась резко, так, словно ее носитель внезапно потерял сознание. Ратмир подождал с минуту, а затем осторожно поинтересовался:

«И что же случилось?..»

«Я разговаривал с Матерью всего сущего!» – торжественно отозвался Хор и снова «замолчал», словно ожидая, что Ратмир изумится, однако тот с легкой насмешкой ответил:

«Я тоже разговаривал с Матерью всего сущего!.. И не только с ней!»

«А с кем же еще можно говорить за гранью Бытия?!» – с неожиданным высокомерием поинтересовался Хор.

«Не знаю, наверное, со многими… – спокойно откликнулся Ратмир и добавил: – Я, например, разговаривал с Вершителем Марком».

«С кем?!» – изумился Хор.

«С Вершителем Марком», – повторил Ратмир.

«Так это значит, что он…» – осторожно, словно ступая по тонкому, подтаявшему льду, подумал Хор, и Ратмир буквально физически почувствовал, как напряглась их мысленная связь. И вдруг, словно бросаясь в полынью, его собеседник с каким-то безумным восторгом воскликнул:

«Значит, этот мерзавец сдох!!! Вершитель Марк сдох и ушел на ту сторону Бытия!!!»

«Мне кажется, полоз, ты недостойно говоришь о Вершителе Марке! – резко оборвал его восторг Ратмир, причем родовое стайное имя Хора он назвал оскорбительно, с нескрываемым презрением, предоставляя своему собеседнику право на вызов. Однако тот словно бы и не обратил внимания на это оскорбление.

«Это он, это Вершитель Марк отказал мне в доверии, когда я рассказал, о чем говорила со мной Мать всего сущего!!! Это он, мерзкий старикашка, настоял на том, чтобы Совет посвященных отказал мне в доверии, а затем и вовсе объявил меня сумасшедшим и заточил в этой башне!!! Ты меня поймешь, новичок, ты меня хорошо поймешь, когда просидишь в своей палате сто сорок шесть лет, глядя из окна на недоступный тебе Мир, если, конечно, до тех пор и в самом деле не сойдешь с ума!!! Но я-то не сошел!!! Нет, я очень хорошо помню, что они со мной сделали!!!»

Возможно, Хор мог бы еще долго изливать свою ненависть к Вершителю Марку и радоваться его смерти, но Ратмир перебил его:

«Выходит, что наш разговор не только ободрил меня, но и… утешил тебя?! – И тут же, не скрывая насмешки, поинтересовался: – Интересно, что такого рассказала тебе Мать всего сущего, если Вершитель Марк не поверил в реальность вашего разговора?!»

«Что рассказала?! – запальчиво переспросил Хор, и вдруг весь его запал пропал. Последовало молчание, а затем уже совсем другим, осторожным, даже подозрительным тоном он переспросил: – А зачем тебе это надо знать?..»

Несколько секунд Ратмир молчал, словно не зная, что ответить, после чего доверительным тоном подумал:

«Понимаешь, уважаемый Хор, я ведь с Матерью всего сущего почти и не говорил. Со мной беседовал Вершитель Марк, а Мать всего сущего… Она обещала испытать меня, но даже и этого испытания не было. После беседы с Вершителем она вдруг заявила, что я прошел испытание, и оставила меня…»

«То есть как это оставила?! – неожиданно удивился Хор. – А как же ты выбрался с той стороны Бытия?! Без помощи Матери всего сущего это сделать нельзя!»

«Как видишь – можно… – возразил Ратмир. – Во всяком случае, мне это удалось».

«Никому не говори об этом!.. – воскликнул Хор, и вдруг его мысль сделалась прерывистой, невнятной. – Тебе не поверят… не поверят, как не поверили мне… Тебя оставят здесь на двести лет, а потом, когда ты станешь стариком, отвезут на север к моржам и заморозят… И ты еще двести лет будешь лежать во льду, не дыша, не говоря, не слыша… И твой разум уснет в бесконечном холоде, а сердце замрет на полубиении и…»

Хор замолчал, и несколько долгих минут Ратмиру казалось, что их «разговор» оборвался навсегда, однако неожиданно до него донеслась тихая и удивительно спокойная мысль восточного полоза:

«Мать всего сущего сказала мне, что я не пройду третьего посвящения и буду заключен в башню Покоя. А через двести десять лет меня освободит из этой башни… Разрушитель…»

Ратмир на мгновение оцепенел – если поверить словам этого безумца, то получалось, что сама Мать всего сущего предсказала приход Разрушителя в Мир через… Сколько там осталось до «освобождения» Хора – шестьдесят четыре года! Это если Разрушитель сразу же займется башней Покоя, что вряд ли! А значит, он может появиться значительно раньше!

И тут до его разума дошла следующая мысль Хора:

«Правда, она после этих слов рассмеялась и добавила: „Но это в том случае, если Разрушителя не остановят… Тогда тебе придется провести в башне Покоя всю свою жизнь“.

«То есть его можно остановить!!!» – вспыхнуло в голове Ратмира, но он приглушил охватившую его радость – многое оставалось неясным, а главное, было непонятно, насколько можно доверять информации узника башни – не выдумал ли он все, чем поделился с новичком.

Выждав несколько секунд и убедившись, что Хор не намерен продолжать свой рассказ, Ратмир осторожно спросил:

«А Мать всего сущего не сообщила тебе, кто и каким образом может остановить Разрушителя?..»

«Нет… – немедленно отозвался Хор. – После этого она вновь рассмеялась… весело рассмеялась… и отправила меня обратно».

«Но почему Вершитель Марк решил заточить тебя в башне Покоя?..» – прикинулся Ратмир непонимающим.

И вдруг Хор весело захихикал. Ратмир даже растерялся, он ожидал совсем другой реакции – возмущения, ненависти к обидчику, но никак не веселья. Однако восточный полоз, продолжая хихикать, пояснил:

«Вершитель Марк сказал… не на заседании Совета, не тогда, когда решалась моя судьба. И меня объявляли ненормальным. Нет, уже позже, когда я отсидел в башне лет десять… Он сам пришел в мою палату и заявил, что был вынужден не засчитать мне третье посвящение и заключить меня в башню Покоя, чтобы… выполнить волю Матери всего сущего! Я же сам передал Совету ее слова о том, что должен быть заключен в башню!!!»

Снова до Ратмира донеслось мысленное хихиканье, а затем Хор добавил:

«Хитер был Вершитель Марк, ох, хитер!»

И в тот же момент хихиканье смолкло, а мысль Хора стала жесткой от ненависти:

«Но это не оправдывает ни Марка, ни его Совет! Я все помню и готовлю им свой счет! Свой счет… свою месть… свою…»

«Вершителю Марку ты уже не сможешь предъявить свой счет!.. – жестко оборвал его Ратмир. – И что ты сможешь сделать Совету, находясь в башне Покоя?! Забудь о мести, думай лучше о Матери всего сущего, о своей новой встрече с ней!..»

После этой отповеди волка мысль полоза стала нечеткой, дробленой, то ли он просто бессмысленно «кричал», то ли не мог достаточно четко сформулировать обуревавшие его чувства… Ратмир несколько секунд слушал эту бессвязную мысленную какофонию, а затем прервал ментальную связь.

Этот день прошел для Ратмира словно в тумане. Он подолгу стоял у окна, но не видел открывающейся перед его глазами дали, не слышал доносившегося снизу городского гула. Он поглощал какую-то еду, появлявшуюся непонятно как на маленьком столике, но не помнил вкуса этой еды и ее вида. Он неторопливо расхаживал от стены к стене по своей небольшой комнате, но не считал шагов, не замечал времени и не уставал.

Он думал. Думал о прочитанном в Первом пророчестве, о том, что ему рассказал странный, возможно, давно сошедший с ума, дважды посвященный Хор из несуществовавшей стаи восточных полозов. Ратмир размышлял о Мире, в котором он жил, который он любил и который уже готов принять своего Разрушителя. Для трижды посвященного волхва было очевидно, что все условия появления Разрушителя, описанные в Первом пророчестве, налицо!!!

Но он понял и еще одно: Разрушителем мог быть только… изверг! Вряд ли существо, стоящее на вершине социальной пирамиды или очень близко к этой вершине, захочет разрушить эту пирамиду! Значит, желать и добиваться такого разрушения может только тот, кто лишен достойной жизни… В Мире Ратмира это были изверги. Сейчас они неспособны подняться против доминирующей расы, против людей, против многогранных… Но тогда получается, что Разрушитель… Изверг-разрушитель… должен будет обладать некими своеобразными качествами физического или психологического плана, чтобы иметь возможность противостоять многогранным?! Какими же должны быть эти качества?! Ответа на этот вопрос Ратмир не находил.

Тогда он попытался отыскать хоть какую-то ошибку в своих умозаключениях, взрастить хотя бы малейшую надежду на сохранение альтернативы появлению Разрушителя и всякий раз убеждался в непогрешимости собственных выводов. Ближе к вечеру, когда солнце, опускавшееся к горизонту, бросило на город огромную тень от башни Покоя, он окончательно убедился, что приход Разрушителя неизбежен. Значит, надо определить, кто может оказать ему сопротивление, а кто станет его пособником. Кто встанет на защиту существующего миропорядка, а кто бросится этот миропорядок уничтожать! Свою позицию Ратмир определил уже давно.

И тут он вспомнил давний разговор с братом, тот самый разговор, в котором принимала участие и жена Всеслава, Рогда. Вспомнил и усмехнулся, ведь именно тогда он утверждал, что стаи живут неправильно, что их жизненный уклад требует перемен!.. Оказалось, что он выступал совсем не за перемены, а за возврат к прежним ценностям, к прежнему образу жизни! Вот только тогда он еще не знал, насколько далеко ушли стаи по пути к собственному уничтожению, по пути к… Разрушителю!

А теперь?.. Теперь он прекрасно представлял сложившуюся в Мире ситуацию, более того, он понимал, что кроме него, пожалуй, никто из Совета посвященных до конца не осознает, на грани чего стоит их Мир, а значит, никто, включая и Вершителя, не готов организовать борьбу за сохранение этого Мира!

И снова к нему пришло понимание острой необходимости вернуть Вотшу в стаю восточных волков – только в этом случае оставалась надежда несколько отсрочить появление Разрушителя…

«Это, если таких, как Вотша, в нашем Мире больше нет…» – пришла к нему жесткая, холодная мысль, заставившая сжаться его сердце. И словно в ответ на эту мысль, в окно комнаты с темного ночного неба заглянул оранжевый глаз Волчьей звезды!

Ратмир долго смотрел на яркую оранжевую звезду, и эта искра, медленно перемещавшаяся по темному прямоугольнику окна, словно вливала в него новые силы, вымывала из души тревогу и сомнения. Спустя десяток минут трижды посвященный волхв сбросил с плеч пока еще темную хламиду, улегся на свою жесткую постель, закрыл глаза и спокойно заснул.

Это была первая ночь после третьего посвящения, которую он провел в полном покое и безмятежности.

Покой и безмятежность, подаренные ему Волчьей звездой, не оставили его и на следующий день. После утреннего омовения и легкого завтрака Ратмир снова вернулся к тексту Первого пророчества, но на это раз он не просто читал текст, отдаваясь его тяжелому, сложному ритму, он разбирал его по строчкам, по словам, по слогам, он искал и находил намеки и подсказки, пропущенные им ранее. Он изучал этот документ!

На третий день пребывания в башне Покоя у Ратмира появилась новая забота – перстень, который он обнаружил на своем пальце после возвращения к жизни в доме Матери всего сущего. В середине дня он вдруг снова почувствовал тяжесть этого перстня, повернутого на пальце камнем внутрь ладони. Разжав пальцы, он увидел, что камень, вправленный в перстень, буквально лучится зеленым светом, и в тот же момент ощутил едва уловимое ментальное воздействие… Кто-то невидимый явно пытался внушить ему нечто стороннее. Ратмир замер, пытаясь разобраться в своих ощущениях, и через секунду понял, что его незаметно клонит в сон. Поставив блок ментальной атаке, волхв встал из-за столика, подошел к постели, несколько секунд словно бы в сомнении смотрел на нее, а затем улегся и закрыл глаза, весь обратившись в слух.

Минут пять прошло в тишине, а затем послышался тихий шорох шагов. Судя по этому шороху, в комнату вошли двое – один направился к столику в углу, а второй подошел к постели и остановился, явно рассматривая спящего Ратмира.

Скрипнул стул, зашуршала бумага… снова наступила тишина, но через несколько секунд до слуха притворяющегося спящим волхва донесся тихий шепот:

– Господин, тут есть пометки, только я не понимаю…

– Тебе ничего не надо понимать… – перебил писца такой же тихий шепот, но гораздо более властный. – Просто скопируй текст и относящуюся к нему пометку… – Последовала секундная пауза, и тот же шепот добавил: – И поторопись, боюсь, его сон не слишком глубок!

Снова зашуршала бумага, потом быстро заскрипело перо.

«Интересно, кому это понадобились мои пометки, касающиеся Первого пророчества?..» – подумал Ратмир, и тут ему пришла в голову другая мысль. Едва слышно всхрапнув, он немного повернулся, словно бы укладываясь поудобнее, незаметно разжал правую ладонь и повернул ее в направлении стоявшего у кровати человека. Спустя десяток секунд он понял, что его незваный посетитель высок, худ и одет в белую хламиду. Это, без сомнения, был один из трижды посвященных! Ратмир не знал в лицо всех членов Совета посвященных, да и лицо своего «гостя» он различить не мог, его способности слеповидения распространялись только на форму и цвет объекта, но он постарался запомнить фигуру и рост «гостя», надеясь узнать его в будущем.

– Ну, скоро ты закончишь?! – раздался недовольный шепот трижды посвященного.

– Господин, пометок очень много, но я стараюсь работать быстро… – последовал едва слышный ответ писца.

– Плохо стараешься! – Шепот трижды посвященного стал чуть громче. Он повернулся в сторону Ратмира, и на плоском, чуть размытом белом пятне, видимом Ратмиром вместо лица, вдруг прорисовались темные, чуть прищуренные внимательные глаза.

– Этому волку удалось пройти третье посвящение… – Шепот трижды посвященного стал тише и спокойнее, он просто размышлял вслух, а Ратмир внимательно слушал эти размышления. – Он действительно талантлив, а значит, опасен. И его мысли… любые мысли… могут быть весьма полезны для меня… Волк молод, ему будет нужен… друг в Совете, почему бы этим другом не стать мне? Если наши мысли… высказанные мысли… совпадут, он вполне может проникнуться ко мне доверием, а там… А там поглядим…

– А кроме того, господин сможет использовать… развить соображения волка по поводу Первого пророчества при составлении собственного… пророчества! – льстиво поддакнул писец, не прерывая труда.

Трижды посвященный резко повернулся к своему клеврету:

– Ты еще не закончил?! – Это был уже не шепот, а гневное шипение!

– Закончил, господин… – едва слышно отозвался писец. – Уже закончил…

– Тогда освободи это помещение от своего присутствия!..

Темная тень бесшумно метнулась от столика к стене и вдруг… растворилась в ней.

Трижды посвященный снова повернулся к Ратмиру, и тот опять увидел темные внимательные глаза. Последовал долгий молчаливый взгляд, а затем тихий шепот:

– Ну что ж, волк… Прощай до… Совета…

Закутанная в белое тень повернулась, медленно и бесшумно, словно призрак, поплыла прочь от постели Ратмира и тоже растворилась в стене. Спустя несколько минут Ратмир почувствовал, что ментальное воздействие на него ослабело, а затем и вовсе исчезло. Около получаса он продолжал притворяться спящим, а затем «проснулся». Потянувшись, он смахнул ладонями с лица «остатки сна» и встал с постели. Внимательно оглядевшись, он убедился, что никаких следов присутствия в его комнате незваных гостей не осталось, разве что листки на столике сложены чуть иначе. Правда, заметить это можно было, только зная, что в комнате появлялись посторонние.

Ратмир подошел к окну и надолго задумался. Нет, его не занимала личность незваного гостя, этот интерес он отодвинул на второй план – незачем думать о том, что не представляет пока опасности, а сам посетитель рано или поздно себя обозначит. Сейчас Ратмира занимал перстень. Три дня он совершенно не ощущал его на своей руке, не ощущал до такой степени, что даже забыл о нем! И вот перстень сам напомнил о себе, причем напомнил, проявив странное свойство – определил и качественно обозначил ментальную атаку! Сейчас ему стало совершенно ясно, что, если бы перстень не предупредил его, он никогда не засек бы столь тонкое ментальное воздействие и, возможно, теперь спал бы самым натуральным сном, даже не подозревая о тайном посещении своей комнаты!

«Прежде всего надо понять, откуда он взялся на моем пальце?.. – подумал трижды посвященный волхв, и в тот же момент в его памяти возникли слова: „Если ты вернешься в Мир, у тебя будет доказательство того, что ты побывал за гранью Бытия…“ Эту фразу он слышал от Вершителя Марка, когда они беседовали на Звездной тропе, по ту сторону Бытия. И еще Марк сказал: „Они должны вспомнить эту вещь!..“

«Эту вещь! Так не перстень ли имел в виду Вершитель Марк?!»

Ратмир машинально сжал кулак, почувствовал округлость камня и, как ему показалось, легкое, приятное тепло… Ему вдруг стало легко и светло, как бывало в детстве, когда он еще не задумывался о своем будущем, а просто любил всех вокруг и все вокруг любили его – мальчишку, княжича!

«Нет! – неожиданно оборвал Ратмир сам себя. – Эта легкость, этот свет оттого, что у меня появился друг!.. Друг, который умеет многое, я даже представить себе пока не могу, что именно! Похоже, меня ожидает немало открытий! Но самое главное – „они должны вспомнить эту вещь!..“

Теперь он ясно понимал, кто именно должен будет вспомнить!

Три дня спустя, утром, когда Ратмир стоял у открытого окна, любуясь открывающимся перед ним бескрайним простором, за его спиной раздался знакомый голос:

– Ну что, волк, не надоело тебе томиться здесь в одиночестве?..

Княжич быстро обернулся. Посреди комнаты, улыбаясь, стоял его бывший наставник, трижды посвященный Остин. Ратмир сделал шаг вперед и улыбнулся в ответ:

– Ждать несложно, если знаешь, чего и сколько надо ждать!..

– А вот ждать тебе больше и не нужно! – Остин чуть повернулся и указал рукой на противоположную окну стену комнаты. – Прошу за мной!

– Но мне положено находиться в изоляции не менее семи суток!.. – Ратмир внимательно посмотрел в глаза Остина. – А этот срок еще не прошел!

– Совет решил, что не имеет смысла и дальше держать тебя в башне Покоя. – Остин пожал плечами, словно бы говоря, что решение Совета посвященных лично ему вполне понятно. – Сейчас ты переберешься в новые апартаменты, а завтра предъявишь Совету посвященных доказательства того, что ты побывал по ту сторону Бытия. Затем с тобой побеседует Вершитель – ты должен определить круг своих научных и общественных интересов, принять на себя, как члена Совета, решение определенных задач и проблем… Кстати, твой брат Всеслав уже два дня, как прибыл в Лютец и ожидает встречи с тобой.

По тону, которым была сказана последняя фраза, и легкой усмешке, промелькнувшей на губах Остина, Ратмир понял: Всеслав вне себя от того, что его не допустили к брату немедленно.

– Ну что ж, – кивнул Ратмир, – я готов последовать за тобой… уважаемый.

Уловив крошечную паузу перед последним словом, трижды посвященный снова легко улыбнулся: его подопечный и после третьего посвящения – после смерти и воскрешения – остался таким же, как прежде.

Остин снова двинулся к стене, и Ратмир последовал за ним, с интересом наблюдая, что же последует далее – он тщательно обследовал стены своей комнаты и был уверен, что никакого скрытого выхода в них нет. И вдруг по стене, к которой приближался Остин, пробежала легкая дымка, и в ее середине проступили контуры арки, а еще через мгновение арка обозначилась совершенно отчетливо, и в ней даже не было дверей!

Ратмир ошеломленно остановился, а его бывший наставник, словно бы ожидая подобной реакции, снова повернулся к нему.

– Не огорчайся, – мягко проговорил он, понимая состояние Ратмира. – Эту иллюзию создавали четверо трижды посвященных, так что даже тебе было не под силу ее раскусить.

Ратмир улыбнулся и молча кивнул.

Они долго спускались вниз по достаточно широкой винтовой лестнице – комната, в которой Ратмир провел шесть суток, находилась на самой вершине башни. Наконец трижды посвященный волхв увидел стражника Совета, стоявшего на карауле у закрытой двери. И только сейчас Ратмир вдруг понял: подсознательно он опасался, что останется в башне Покоя навсегда! Но стражник почтительно вытянулся, и перед Ратмиром распахнулась дверь, выпуская его из полумрака башни на залитый солнцем двор.

Следом за Остином он шагнул через порог и… замер, прикрыв глаза, насторожившись! Он вдруг ощутил объявшую его дикую, необузданную Силу Земли, ощутил сейчас, в полдень, когда эта Сила никак не должна была себя проявлять, поскольку лившийся с неба солнечный свет давил ее, сковывал. И тут же до него дошло, что все время пребывания в башне Покоя он был отделен от этой животворной силы! Отделен!.. И даже не понимал, не ощущал этого!!!

Ратмир медленно повернулся, поднял руку и осторожно, словно боясь обжечься, провел кончиками пальцев по старому камню стены. Теперь он знал, почему башня носит такое странное имя!

– Быстро ты понял… – прозвучал за его спиной спокойный, даже чуть отрешенный голос Остина.

Ратмир обернулся и уперся взглядом в темные, немного печальные глаза бывшего наставника.

– Эти стены никогда не выпустят свою добычу… – Голос Остина был все так же спокоен, но глаза уже смотрели мимо Ратмира. – Ни один, даже самый умелый многоликий не справится с ними без Силы!.. А до Силы ему не добраться… Остается только… Покой!

Остин отвел Ратмира к дважды посвященному Хорту, управлявшему хозяйством университета, и княжич-волк удивился перемене, происшедшей в этом сухом высокомерном человеке, обычно разговаривавшем с ним так, словно он делал огромное одолжение! Увидев двоих трижды посвященных, входящих в его кабинет, Хорт выскочил из-за своего письменного стола и вдруг согнулся в глубоком поклоне. На его широком толстощеком лице появилась умильная улыбка, и только в небольших темных глазах притаилась прежняя расчетливая сухость.

– Чем могу быть полезным, уважаемые?! – проговорил управляющий, жестом приглашая членов Совета присаживаться в мягкие кресла с высокими спинками. Остин направился было к одному из кресел, однако Ратмир остановил его, сухо ответив хозяину кабинета:

– Я зашел к тебе, уважаемый Хорт, чтобы сообщить, что желал бы сохранить за собой свои прежние апартаменты в Звездной башне!

На лице Хорта промелькнула некоторая растерянность, он бросил быстрый взгляд в сторону Остина, однако тот отвел глаза, словно решение его бывшего подопечного было самым обычным.

– Но… – неуверенно протянул управляющий, – эти апартаменты не соответствуют положению, которое занимает трижды посвященный!.. Я взял на себя смелость подготовить для тебя, уважаемый Ратмир, апартаменты в башне Зверя. Это лучшие жилые комнаты из свободных сегодня, а в подвале башни имеется отлично оборудованная лаборатория!.. Если трижды посвященному по каким-либо причинам не подходит башня Зверя, можно в течение двух-трех часов навести порядок в апартаментах покинувшего нас трижды посвященного Рыкуна!..

Увидев, что Ратмир отрицательно покачал головой, Хорт быстро добавил:

– Может быть, трижды посвященный желает посмотреть весь перечень свободных помещений университета?! Естественно, тех помещений, которые соответствуют его высокому положению!..

И тут управляющий внезапно замолчал, словно его язык парализовало! Более того, вся его фигура вдруг застыла в невозможной неподвижности, казалось, что само дыхание его прервалось! Два черных зрачка, врезанных в темно-зеленую, чуть мерцающую радужную оболочку, буквально вонзились в его глаза, заставляя недвижно внимать низкому глухому голосу.

– Я всегда тщательно обдумываю то, что собираюсь сказать или сделать… если мне нужен чей-то совет, я его спрашиваю… А вот непрошеных советов мне не нужно, и если ты в будущем попробуешь мне их давать, высказывать свое мнение, пытаясь меня переубедить, или обсуждать мои… просьбы!.. Я тебя… накажу!..

Последовала короткая пауза, во время которой Хорт вдруг почувствовал, как его горло сжала невидимая удавка, а затем Ратмир все тем же низким глухим голосом спросил:

– Ты все понял?..

Хорт кивнул и, словно опасаясь, что его кивок не заметят, натужно просипел перехваченным горлом:

– Да, господин…

Снова последовала короткая пауза, и Ратмир спокойно проговорил своим обычным голосом:

– Вот и хорошо, уважаемый Хорт. Надеюсь, двух часов тебе хватит, чтобы навести порядок в моих апартаментах?

– Да, господин.

Хорт снова поклонился, и на этот раз поклон был адресован одному Ратмиру.

– Вот и прекрасно, – подвел черту под разговором волк и повернулся было в сторону Остина, но его остановил дрожащий голос управляющего:

– Господин, можно спросить?..

Ратмир медленно обернулся и разрешил:

– Можно.

– Какие господин отдаст распоряжения по поводу прислуги?..

– На твое усмотрение, уважаемый Хорт… – пожал плечами трижды посвященный. – Постарайся только, чтобы ее было не слишком много и чтобы она была достаточно квалифицированна!

– Понял, господин!

Хорт снова поклонился, а Ратмир, словно бы и не замечая этого поклона, обратился к Остину:

– У меня появился еще один вопрос, но я думаю, мы сможем обсудить его в университетском парке, не отвлекая уважаемого Хорта от выполнения его обязанностей.

– Трижды посвященные могут полностью располагать моим кабинетом, – немедленно отозвался управляющий хозяйством. – Я вполне обойдусь…

И тут же замолчал, наткнувшись на внимательный взгляд Ратмира.

А тот снова повернулся к Остину, и трижды посвященный, не дожидаясь просьбы, направился к выходу из кабинета.

Ратмир еще раз внимательно посмотрел в глаза Хорта и вышел вслед за своим бывшим наставником.

Когда трижды посвященные удалились, Хорт медленно выдохнул и осторожно опустился в свое кресло. Ему, давно служившему в университете и прекрасно знавшему всех трижды посвященных, было ясно – в Совете посвященных появилась личность, с которой придется считаться всем… вплоть до самого Вершителя!

И на его лице медленно расцвела довольная улыбка.

«Хорошо, что я не успел приступить к перестройке Звездной башни!.. – подумал управляющий хозяйством университета. – Надо только проверить, не наследил ли трижды посвященный Тревор в апартаментах волка?!»

До университетского парка, раскинувшегося рядом со зданием ректората, Ратмир и Остин дошли в полном молчании. Княжич-волк шел, глубоко задумавшись, а его бывший наставник изредка поглядывал на своего воспитанника и едва заметно улыбался. Когда они вышли на аллею, обрамленную старыми липами, Остин покачал головой и негромко проговорил:

– И все-таки ты очень сильно изменился…

Ратмир бросил взгляд на трижды посвященного, но промолчал, а Остин, едва заметно вздохнув, спросил:

– Так какой же вопрос у тебя появился?..

– У покинувшего нас трижды посвященного Рыкуна, – неторопливо заговорил Ратмир, – были ученики. Каково их будущее?.. Смогут ли они и дальше продолжать обучение?

Несколько секунд Остин молчал, словно обдумывая заданный вопрос, а затем так же неторопливо ответил:

– Вообще-то, об этом говорить рано, но, уж коли ты сам заинтересовался судьбой этих ребят, я тебе скажу. Если ты войдешь в Совет посвященных… – Последовал короткий, быстрый взгляд, оценивающий реакцию собеседника на некоторое сомнение, вроде бы содержащееся в этих словах, а затем Остин продолжил: – То по сложившейся традиции ученики Рыкуна должны будут перейти под твою опеку. Правда, ты имеешь право в течение четырех недель отказаться от опеки над ними, и тогда их судьбу будет решать Совет… Возможно, кто-то из трижды посвященных захочет принять этих ребят под свою руку.

Остин на мгновение замолчал, хотя ответ и выглядел незаконченным, а Ратмир, воспользовавшись этой паузой, быстро переспросил:

– А много у Рыкуна было учеников?

– Всего двое, – ответил Остин и снова бросил взгляд на шагавшего рядом с ним Ратмира. – Рыкун не любил возиться с учениками.

– Когда я смогу с ними познакомиться? – поинтересовался Ратмир.

– Сразу после того, как ты станешь членом Совета.

Через два часа Ратмир, простившись с Остином, вошел в Звездную башню университета – свое постоянное место пребывания с тех, уже достаточно давних пор, как он прошел второе посвящение.

Медленно, словно заново знакомясь с башней, он обошел жилые помещения, спустился в подвал, где располагалась его лаборатория, обошел маленький огороженный дворик, в котором он так любил сидеть вечерами на каменной скамье и думать. Мебель и убранство комнат, оборудование, приборы и реактивы в лаборатории – все выглядело как обычно. Казалось, ни один стул не был тронут со своего места с тех пор, как Ратмир покинул башню, отправляясь на последнее испытание третьего посвящения, хотя он прекрасно знал, что Хорт намеревался передать башню другому человеку и наверняка уже начал работы по ее переоборудованию. Да и тот любопытствующий трижды посвященный, что навестил его в башне Покоя, наверняка не обошел своим вниманием Звездную башню. Наконец Ратмир вошел в жилые помещения первого этажа, где раньше квартировали два ученика, готовившиеся к первому посвящению, а теперь должны были располагаться его слуги.

В прихожей никого не было, но в чуть приоткрытом шкафу волк заметил три одинаковых плаща. Толкнув дверь в комнату, он переступил порог и увидел трех мгновенно вскочивших из-за стола молодых ребят – двух извергов и одного многоликого, явно не посвященного. Один из извергов, Крат из стаи западных кабанов, и раньше служил у Ратмира, а вот двое других были ему незнакомы.

Пройдя на середину комнаты, Ратмир повернулся к Крату и приказал:

– В доме для приезжих остановился вожак стаи восточных волков Всеслав. Будь любезен, сходи к нему и передай, что я буду рад видеть его сегодня вечером, но не ранее часа вепря.

Крат молча поклонился и быстро направился к двери. Ратмир повернулся к двум оставшимся в комнате юношам и вдруг услышал за спиной негромкое:

– Я счастлив, господин!.. Поздравляю тебя!

Входная дверь чуть скрипнула, выпуская изверга, а губы Ратмира тронула едва заметная улыбка.

Однако трижды посвященный тут же стер ее и окинул внимательным взглядом стоящих перед ним молодцев.

Изверг был невысокого роста, можно сказать, приземист, длинные крепкие руки, спокойно висящие вдоль тела, оканчивались широкими, удивительно чистыми и даже какими-то пухлыми ладонями. Простоватое лицо изверга, усыпанное веснушками, также было чистым, с пухлыми щеками, толстыми, чуть приоткрытыми губами, крупным носом с тонкими чуткими ноздрями и гладким высоким лбом. Ясные блекло-голубые глаза смотрели на Ратмира с той удивительной непосредственностью, с какой ребенок смотрит на взрослого, которому доверяет.

«Повар, – догадался Ратмир, – хотя и молод. Хотелось бы, конечно, кого-то поопытнее, но можно испытать и этого!»

Трижды посвященный волхв перевел взгляд на многогранного. Совсем молодой паренек едва доходил Ратмиру до плеча. Чуть раскосые глаза, черные, удивительно густые волосы и широкие скулы выдавали в нем южанина – на Севере тоже можно было найти похожий тип людей, но они не любили покидать свои земли. Лицо юноши было какое-то… острое – при широких скулах странно впалые щеки, длинный тонкий нос, небольшие тонкие губы. Светло-карие глаза были неуловимы – парень вроде бы смотрел в лицо Ратмиру, но при этом его взгляд ускользал, словно боялся выдать некую тайну. И руки у паренька были… беспокойные – то прятались за спину, то независимо упирались в бока, то, словно обессилев, обвисали вдоль тела, но пальцы при этом продолжали шевелиться, как будто что-то перетирая или ощупывая.

Ратмир насторожился, однако не выдал этого. Негромко, но с некоторой суровостью в голосе он спросил:

– Как вас зовут?..

– Хвост, – немедленно откликнулся многогранный. – Из стаи южных лис!

Веснущатый изверг посмотрел на лиса, словно желая убедиться, что тот закончил представляться, и только затем неторопливо низким голосом проговорил:

– Пап*!*и*!*н, изверг из стаи западных оленей…

Ратмир помолчал, еще раз внимательно оглядел обоих парней, а затем обратился к извергу:

– Ты, Папин, можешь заняться своим делом – ужин на две персоны должен быть готов к часу вепря.

Он перевел взгляд на Хвоста, но Папин все тем же неторопливым тоном переспросил:

– Господин не уточнит, что именно подать на ужин?

Ратмир вопросительно поднял бровь, и Папин пояснил:

– Я еще не знаю вкусов господина, его гастрономических пристрастий…

– За столом будет двое волков, так что ты можешь исходить из этого факта… А вообще-то, в еде у меня никаких особых пристрастий нет, однако пища должна быть свежей и из отличных продуктов. Особенно вино!.. И имей в виду, что этот обед будет твоим испытанием!

– Понял, господин, – прогудел изверг и, немного неуклюже повернувшись, направился к выходу.

«Надеюсь, он знает свое дело… – с внутренней улыбкой подумал Ратмир, – и место расположения кухни».

Затем он снова повернулся к ожидавшему Хвосту.

– Хвост… Странное имя для многоликого… – Трижды посвященный специально употребил имя, придуманное многогранными извергами, и убедился, что это ничуть не возмутило южного лиса. – Неужели тебе дал это имя твой отец?!

– Нет… – быстро улыбнулся в ответ Хвост. – Мое родовое имя – Хворост, это уже здесь, в университете, меня так прозвали… Ну, вроде бы сократили мое настоящее имя.

– И давно ты в университете?..

– Второй год…

Бодрости в голосе Хвоста вдруг значительно поубавилось, и Ратмир понял, что разговор на эту тему парню не очень нравится. Однако он продолжил его:

– И чем же ты все это время занимался?

После этого вопроса Хвост совсем скис. Взгляд его уехал в сторону, словно на боковой стене он увидел что-то очень интересное, да и отвечать он уже не торопился. Однако Ратмир молчал, и потому отвечать лису пришлось:

– Год я отсидел на Скамье Познания, а потом меня… ну… это…

– Выгнали?.. – подсказал Ратмир.

Хвост кивнул и опустил глаза к полу.