Современный Декамерон комического и смешного. День первый Вилинович Анатолий

Предисловие

Рождению произведения «Декамерон комического и смешного» послужили объявления в газетах и афишах такого содержания:

«В театре «Драмы и комедии» будет проходить театральное исследование комического и смешного. Ежедневно с 10-ти часов утра до позднего вечера будут выступать поочередно по одному соискателю ученой степени кандидата искусствоведения в день с 19 по 28 июля».

Приглашаются все любители юмора, сатиры, комедий, эстрады, клоунады и всего смешного.

Цены билетов снижены на 80 процентов.

Ученый совет».

Прочитав такое объявление, автор задал себе вопрос: «Так что же такое комическое и смешное?» И после долгих размышлений пришел к выводу – несомненно, оно слагается из многих, многих составляющих. Главные из них разложим по полочкам, обратясь к энциклопедическим словарям.

ЮМОР (англ. слово) – особый вид комического. Добродушно-насмешливое отношение к чему-либо, умение представить события, недостатки, слабости и т. п. в комическом плане. Сочетает насмешку и сочувствие к тому, что является смешным.

САТИРА (лат. слово) – способ проявления комического в искусстве, состоящий в уничтожающем осмеянии явлений, которые представляются автору порочными. Сила сатиры зависит от социальной значимости занимаемой сатириком позиции, от эффективности сатирических методов (сарказм, ирония, гипербола, гротеск, аллегория, пародия и др).

КОМЕДИЯ (греческое слово) – вид драмы, в которой действие и характеры трактованы в формах комического, этот вид противоположен трагедии. Так как сюжет комедии смешной, забавный или сатирический, (сатирическая комедия, комедия нравов).

ЭСТРАДА (франц. слово) – вид искусства. Включает так называемые малые формы драматургии, драматического и вокального искусства, музыки, хореографии, цирка и др. В концертах отдельно законченные номера объединены конферансом или несложным сюжетом (обозрение). Как самостоятельное искусство эстрада сформировалась в конце XIX века. К ней можно также отнести: гротеск, репризы, фарс, клоунады и маски – дель арте.

Более подробное определение всех видов комического и смешного читатель узнает из театрализованной защиты соискателей ученой степени кандидата искусствоведения.

Почему свое произведение автор назвал «Декамерон комического и смешного»? Смысл слов в названии «комического и смешного» читателю понятны, а вот слово Декамерон (от греч. «десять», «день» – букв. «Десятиднев»), позаимствовано у средневекового итальянского писателя юмориста Джованни Боккаччо, как более удобная форма выражения многочисленных отдельных сюжетов комического и смешного.

Как и у великого Боккаччо, произведение разбито на десять дней поочередного выступления десяти соискателей учености.

Насколько эта форма изложения комического и смешного удачна, скажет читатель.

Автор

Первый соискатель

Зал театра переполнен зрителями. Все абонементы в театр и билеты проданы, даже входные. Лишний билетик просят за квартал от театра. Небывалый аншлаг, как говорят театралы.

В десять часов утра, под звуки адажио из балета «Корсар», раздвигается занавес сцены и открывается со смехотворными масками красочный плакат. На нем крупная надпись: «Предлагается вашему вниманию публичная защита диссертации на тему: «Сценическое исследование некоторых концепций комического и смешного». Первый соискатель ученой степени кандидата искусствоведения В. А. ИВАКИН».

Из-за кулис сцены выходят члены ученого совета и рассаживаются за стол президиума. За ними выходят оппоненты диссертанта и рассаживаются за отдельный стол. Две стенографистки садятся тоже за отдельный стол с магнитофоном.

Громкий голос диктора в сопровождении уже тихого звучания музыки объявляет:

– Диссертационная комиссия в составе ученого совета: Благова Елена Владимировна – председатель комиссии… – она встает и слегка склоняет голову. – Жадов Евгений Александрович – ученый секретарь… – тот тоже представляется. – Бодрова Ольга Владимировна и Волгин Денис Сергеевич – члены ученого совета, – названные встают и представляются. – Научный руководитель работы диссертанта доктор искусствоведения Мажарова Зинаида Алексеевна… – ученая встала и с улыбкой на лице, с легким поклоном головы представилась. – Оппоненты диссертанта – знатоки юмора и сатиры, имеющие опыт восприятия комического и смешного: Минина, Цилина, Цуладзе и Левко… – названные поочередно встают и представляются. – И две наши очаровательные стенографистки: Юля и Лариса… – девушки встали и, смеясь, поклонились.

Музыка зазвучала снова громко и на сцену с противоположной стороны от президиума выходят: Ивакин с маской на лице, изображающей смеющуюся рожу с растянутым ртом до ушей, и несколько человек в смехотворных масках.

Члены ученого совета, оппоненты, стенографистки реагируют на видимое по-разному: одни смехом, другие удивлением, третьи переглядыванием между собой. Зал – аплодисментами и возгласами.

Музыка вдруг выключается и врывается многоголосый заразительный смех, хохот.

Благова всполошенно, возмущенно встала и застучала ручкой по столу с возгласами:

– Выключите смех! Выключите смех!

Смех с жалобным писком умолкает.

Ивакин снимает маску и с невозмутимым видом вешает её на щит. Его группа делает то же самое.

Благова строго:

– Соискатель Ивакин, не превращайте заседание ученого совета – защиту вашей диссертации в смотрины кривых зеркал! Вы что, специально? Насмешив нас, хотите облегчить защиту своей диссертации?

– Ни за что! – страстным шепотом возразил Ивакин.

– Так в чем дело?

– В смехе… – пояснил он шепотом. – Без смеха никак нельзя.

– Я не о теме вашей диссертации, – повышенным голосом спрашивает Благова. – Что за посторонние в масках с вами?

– Извините, Елена Владимировна, это мои действующие содокладчики, – артисты театра… – Повел рукой в их сторону диссертант.

– Какие артисты? – удивилась Благова, – Театр на гастролях!..

Один из содокладчиков выступил вперед и пояснил:

– Мою труппу не взяли за рубеж…

– Вашу труппу? – переглянулась Благова со своими коллегами. – А кто же тогда на гастролях?

– Основной состав театра, уважаемая. А мы артисты малой комедийной сцены театра, режиссером которой я и являюсь, Елена Владимировна. Вот мы и подрядились к вашим десяти соискателям учености, как действенные содокладчики комического и смешного.

– Интересно, это что-то новое… Как вас величают, уважаемый режиссер малой сцены театра? – спросила Благова.

– Вилин, моя фамилия, – и добавил, – Анатолий Алиманович. – И наставительно: – Газеты и афиши надо читать.

– Исправимся, режиссер малой сцены, – кивнула ему Благова.

– И всё же, почему не взяли ваших артистов за рубеж? – задала вопрос одна из членов ученого совета Бодрова.

– Нас не взяли за рубеж по разным причинам, – ответил Вилин.

– Меня, – выступил вперед Пятов, – я иногда заикаюсь.

– А меня, понимаешь, дарагая – выступил Вачнадзе, – за мой кавказский акцент.

– Меня из-за национальности, – бросила Аничкина.

– И меня из-за пятой графы в биографии, – вздохнул Невелев.

Грачева засмеялась и пояснила:

– Да потому, что мы сильно талантливые, товарищи Ученые.

– Ну что ж… – пожала плечами председательствующая. – Поскольку подрядились, присутствуйте тогда… выступайте…

Артисты со смешками рассаживаются на стульях, выставленных на сцене.

– Елена Владимировна, можно начинать? – ближе подошел к столу комиссии Ивакин. Вопрос он задал по-прежнему шепотом.

Члены ученого совета переглядываются, тихо переговариваются. Затем Благова спрашивает, и тоже шепотом:

– В чем дело, соискатель Ивакин?

– В диссертации о комическом, Елена Владимировна.

– Я не о теме вашего исследования, почему вы так говорите?

– Простыл… – сокрушенно качнул головой Ивакин и со вздохом:– Аппендицит…

– Какая связь? – взглянула Благова на Жадова.

И тот спросил:

– А разве можо его простудить, диссертант?

– Что простудить?

– Аппендицит? – насмешливо смотрит Благова на Ивакина.

– Можно, – утвердительно ответил тот.

Благова всплеснула руками и удивленно:

– Аппендицит?

– Что аппендицит?

– Я говорю, простудить аппендицит?

– Почему аппендицит? Голос, можно! – наставительно ответил Ивакин.

Благова переглянулась с коллегами и с сожалением:

– Мне кажется, защиту вам следует перенести, соискатель Ивакин. Подлечитесь…

– Чтобы лечиться надо иметь богатырское здоровье, – хохотнул тот.

– Несколько дней лечения… – подключился Жадов.

– Врач сказал: «Если не буду лечиться, то целых семь дней проболею, а если буду лечиться, то за недельку и вылечат».

– И всё же, диссертант? – покачала головой Благова.

– Я поговорю, голос лучше станет… – пояснил Ивакин.

Пятов в поддержку, заикаясь:

– Д-д-да-а у дис-дис-с-сертанта-а ро-о-т п-ооо-лон ддд-икциии, ппп-реее-сседетелии!

– Тоже мне помеха! – обернулся к нему Ивакин.

– Ну, что же… Приступим к работе нашего совета, – согласилась председательствующая.

Ученый секретарь совета Жадов встал и собрался было заговорить, но послышался за кулисами шум, голоса команды.

– Что это еще?! проявила недовольство Благова.

В ответ на её вопрос на сцену рабочие выносят огромный киноэкран, за ними еще двое рабочих с нужными деталями для его крепления.

– Товарищи, товарищи, здесь защита! – возмутилась Благова.

– Извините, извините Елена Владимировна, это мои друзья – телевизионщики. Они опоздали, к сожалению… – пояснил диссертант.

– Трансляция по телевидению – удивилась Благова.

Заговорили и другие ученые, оппоненты между собой.

– По какому каналу будет трансляция, Владимир Алексеевич?

– Нет, нет, Елена Владимировна, это местное телевидение. К сожалению, изображение на экране будет неподвижным, картинным, вспомогательным нашим действенно-театральным эпизодическим примерам… Это послужит краткости, которая так необходима в юморе. Они иллюстрированы, но дают повод к суждениям, фантазии изложения в форме комического и смешного, карикатурно иногда, но с намеком.

Один из телевизионщиков, руководивший установкой экрана пояснил:

– И с другими соискателями, товарищи ученые, мы заключили контракты…

– Что же, неплохо, я думаю, коллеги, а? – смотрит на своих членов совета Благова. – Приступим наконец к работе нашего заседания…

– Да, а как же ваши содокладчики – артисты?

Все хором:

– Как действующие лица, товарищи ученые!

Ивакин поясняет:

– Мои содокладчики – артисты будут играть роли соответственно изображению картин на экране. А после каждого действенного примера будут включаться звуки многоголосого смеха: бурного, заразительного, вялого, хихикающего, переливчатого, булькающего, хохочущего.

Ученый секретарь совета Жадов встал и объявил:

– К защите диссертации представлены все документы в соответствии с инструкцией. Список опубликованных научных работ по теме диссертации, а именно: «Причины смеха», «Сатира и юмор в наши дни», «О некоторых вопросах комического и смешного», «Комическое в жизни и на сцене»… Биография диссертанта прилагается…

– Есть вопросы? – спросила Благова, когда Жадов закончил. Подождала немного, и, не услышав вопросов, сказала: – Приступаем к защите диссертации «Сценическое исследование некоторых концепций комического и смешного». Прошу, соискатель Ивакин.

Ивакин откашлялся, от чего голос его стал громким и он заговорил:

– Исследование комического уже является комическим. Итальянский философ Кроче остроумно заметил, что все определения комического уже сами по себе смешны. Самым ярким результатом комического и смешного является смех, «Смех – это короткие и сильные выдыхательные движения при открытом рте, сопровождающиеся характерными порывистыми звуками» – поясняет словарь русского языка… – одел маску и сквозь её глазницы осматривает всех.

Благова недовольно, громко:

– Вы защищаете диссертацию, соискатель, а не клоунство!

– Клоунство тоже составная часть комического, Елена Владимировна. – сняв маску, Ивакин прошелся по сцене, заговорил:

– Смех – признак духовного здоровья и по своей природе он демократичен. Смех очень сильное оружие, он всегда метит шельму и осмеивает, разоблачает пороки. Но не всегда смех бывает признаком комического. Смех могут вызывать самые разнообразные явления… – сделал знак содокладчикам.

Пятов набросился на Невелева и защекотал ему бока. Тот залился смехом. Засмеялась и другие.

– Начиная от щекотки и кончая действием возбуждающих напитков или веселящего газа, – продолжил Ивакин после смеха. – Но мы сейчас рассматриваем смех, не как физиологическую реакцию человека, а как эстетическую, как выраженный результат комического. – Откашлялся, чтобы голос стал громче. – Что же такое комическое и что такое смешное? В науке нет единства взглядов на эти сложные понятия, уважаемые слушатели. Действительно, одному человеку смешно, а другому плакать хочется. Один улыбается, другой серьезен до мрачности. Скажи мне над чем ты смеешься и я скажу тебе, кто ты. Ни в чем по мнению Гёте, не обнаруживается характер людей так, как в том, что они находят смешным. Но смех смеху рознь. Смех имеет множество видов и оттенков…

Пятов неожиданно захохотал. Скупо его поддержали другие содокладчики. Благова и Жадов переглянулись.

– Вот пожалуйста, – указал Ивакин на Пятова – Существует пустой смех, о котором в Италии говорят: «Ничего нет глупее, чем глупый смех».

Вдруг захохотал громко Невелев.

– А во Франции: – «Он себя щекочет, чтобы рассмешить»… В России – «Из дурака и горе смехом прет», или «Смех без причины – признак дурачины», «Палец покажи и он смеется, – показал палец и содокладчики захихикали. – Одним словом, если есть что-либо комическое в этом пустом смехе, так это его пустота, Гоголь говорил: «Если смеяться, так уж смеяться над тем, что действительно достойно осмеяния всеобщего». Вспомните его же «Ревизора»: – «Над чем смеетесь? Над собой смеётесь». Смех – эстетическая форма критики. Комичность врага его ахиллесова пята. Осмеять противника – значит одержать первую важную победу над ним. Вот для этого нам и нужно более лучше познать природу комического. Однако комическое является самой сложной проблемой эстетики. И она с трудом подается исследованию…

Неожиданно в зрительный зал врывается с шумом Чемерина.

За ней билетерша громким шепотом:

– Гражданка, не в партер, на бельэтаж, на бельэтаж, гражданка!..

Другая билетерша также:

– Сдачу возьмите, ссдачу-у!.. Сс-да-ачуу-у!..

Все участники защиты диссертации устремляют взоры в сторону шума. Многие зрители, также оборачиваются на шум. Чемерина пробежала в первые ряды и садится в свободное кресло. Благова стучит карандашом по столу и громко:

– Прекратите шум в зале! Продолжайте соискатель!

Ивакин кашлянул и будто не прерывался продолжает:

– Переходим к рассмотрению существующих концепций комического, которые ведут своё начало от воззрений Аристотеля. Поэтому, как я уже сказал, с трудом поддаются исследованию…

Чемерина злобно-насмешливо и громко:

– Хм… набивает цену своей диссертации!..

Благова застучала по столу карандашом:

– Тише! Прошу без комментариев!

– Я высказываю свой угол зрения, – бросает Чемерина.

Волгин – член ученого совета, глядя на неё со сцены:

– Угол зрения тоже бывает тупым.

Ивакин смотрит на Чемерину и продолжает:

– Для Аристотеля комическим являются черты физической и духовной неполноценности, такие, как безобразие, физические уродства или же моральное зло, не приносящее вреда и страданий…

Чемерина вдруг громко:

– А если моральное зло приносит кое-кому страдания? Пусть скажет, почему он свою жену бросил?

В зале смех, возгласы, вопросы, уточнения, замечание.

Ивакин немного растеряно:

– Почему бросил? Мы мирно разошлись…

Голос из зала: – как Остап Бендер с Мадам Грицацуевой?

– Ну-да… с ней разошлись. Неужели моя дочь хуже всех его смехов и комедий!

– Гражданка, это к защите диссертации не относиться! Прошу не мешать!

– Об этом сказано в автобиографических данных соискателя… «разведенный», – поясняет Жадов.

– А он копейки алиментов платит! В ваших тут комедиях и смехах это сказано? – возмущается теща.

Ивакин смущенно оправдываясь:

– Четвертую часть…

– Это к защите не относится, члены совета! – Чемеркной сердито. – Не мешайте вести защиту! – встала Боброва, другой член ученого совета.

Чемерина встала и обращается к залу:

– Разве я мешаю? Кому я мешаю? Я кого-нибудь оскорбила? Кхы… – И к Бобровой – Тоже мне гусыня защитница выискалась!..

Боброва обескуражено:

– Ну, вы посмотрите, люди…

Благова вскочила и громко Чемериной:

– Да что это за безобразие! Вы, собственно, кто?

– Как это кто?! Как это кто?! Я его бывшая мама! Мама по жене его…

– А-а, тёщенька!.. пронеслись голоса в зале.

Чемерина обернулась к залу:

– Это по буржуазному так… Стыдно, люди… Мама по-семейному.

Ивакин с тяжелым вздохом:

– Если напрячь память, то кажется она действительно бывшая «мама».

– Вы посмотрите, он вздыхает, – всплеснула руками, – бывшая «мама» – передразнивает: – Если напрячь память! Ему видите ли надо память напрячь!

– Бабуля, вас же просят не мешать! – вскочил Волгин.

Чемерина обернулась, всплеснув руками возмущенно:

– Какая я тебе бабуля?! Вы посмотрите на него, внук выискался! Да мне еще далеко до бабули!

Благова застучала карандашом по столу и громко возмущенно:

– Гражданка, гражданка, прекратите, пожалуйста, неуместные разговоры! Прошу вас!..

– Хорошо, хорошо, начальница, – встала Чемерина и ближе подошла к сцене.

– У меня вопрос. Скажите, если он, – указала на Ивакина, – защитит свой смех, алиментов платитьбудет больше?

Зрительный зал всколыхнулся заразительным смехом, хохотом.

– Кто лишен этики, тот лишен и чувства юмора, – прокричал Ивакин в зал.

Когда зал успокоился один из зрителей-слушателей громко произнес:

– Да, с юмором у бабули неважно…

Бывшая «мама» обернулась к залу и гневно:

– Да если хотите, юмора у меня хватит на двоих таких, как вы!..

Чемерина неожиданно засмеялась, вышла на середину, поклонилась зрителям и многие, поняв, что всё это разыграно, зааплодировали. А потом зааплодировали все с переходом в овации. Аплодировали ей и коллеги, когда она подошла к ним.

Благова успокоила зал стуком своей ручки и просьбой тишины, после чего Ивакин хотел продолжить, но Волгин спросил:

– Скажите, пожалуйста, «бывшая мама», а вас почему невзяли на гастроли за рубеж? Вы так замечательно сыграли сейчас свою роль…

– Я не согласилась туда ехать через постель, господин ученый, – ответила Чемерина. – хотя вы и назвали меня бабулей!

– Я что… я ничего… – смутился Волгин.

– Так, продолжим, – сказала Благова, – это к делу не относиться.

– И всё же интересно!.. – выкрикнул кто-то из зала.

Вилин обращаясь к залу:

– Бездействующий директор всегда хотел сыграть роль героя-любовника. Но даже на репетициях такая роль его уже была импотентной, а для зрителя она оказалась бы смехотворно-клоунской.

После реакции зала Благова сказала: Ивакину продолжать защиту.

– Вот вам один из примеров тоже комического… – заговорил Диссертант. – Томас Гоббс и Стендаль смешное определяют из внезапно возникшего чувства превосходства и удовлетворения…

На экране африканский пейзаж, танцуют негры.

Пятов, заикаясь, Невелеву:

– С приездом из турпоездки в Африку, Петр Иванович.

– Спасибо.

– А ну-ка идем в подвал, посмотрим, что сделали там сантехники.

Оба топчутся на месте, будто спускаются по ступенькам с осторожностью. Гаснет свет. Невелев спотыкается, сердито:

– Темно как в жопе негра…

Пятов подхалимски:

– Ой, Петр Иванович, да везде вы побывали, да всё вы знаете…

Вспыхивает свет. Смех в зале и за столом президиума. Ивакин продолжает:

– К определениям Томаса Гоббса и Стендаля примыкает Карл Юберхорст. Он сочетает объективизм Аристотеля с психологизмом Гоббса.

На экране вперемешку листы с названиями: Сводки, Справки, Статьи, доклады. На трибуне выступающий.

Грачева, держа перед собой блокнот, писклявым голосом говорит Вилину.

– Здравствуйте. Вы производитель работ по реконструкции театра?

– Здравствуйте, я вас слушаю, – ответил тот.

– Я, извините, из треста… Простите, как ваша фамилия?

– Вилин моя фамилия, Слушаю вас?

– Для доклада начальству мне необходимо следующие сведения.

– Именно? Какие?