Притяжение света Беляев Антон

– Да она как приезжает, сразу про квартиру начинает говорить. Зачем тебе большая такая, да надо сменить, да легче жить будет, ты же намаешься тут, воспоминания замучают, – в голосе девушки слышалась уже не скрываемая ненависть. Николай тоже невольно почувствовал отвращение к «заботливой» тете.

– Жадная она просто, раньше у папы всегда денег просила. Он ругался, но давал, а ей все мало. И маму она не любила, говорила, что она за папу замуж из-за денег вышла. Бред какой-то. Папа военным был, не так давно в запас уволился и мы сюда приехали. С другом охранное предприятие открыли, да вот…. А этой все мало, противно уже. Видеть ее не хочу, – Анжелика резко замолчала, сжав губы и прищурив глаза. Судя по озлобленному выражению детского личика неприязнь была отнюдь не минутной слабостью, а скорей результатом продолжительного вынужденного восприятия этой отталкивающей особы. Судя по всему, тетка ее действительно достала…

– Часто она приезжает-то? – Николай достал сигарету и прикурил.

– Раньше часто, а теперь раз в месяц, на выходные. На следующие, наверное, припрется. – Анжелика даже вздохнула как-то обреченно, заранее смиряясь с вынужденной проблемой.

– Ладно, как приедет – так и уедет. Что там пару дней – мелочи, зато потом опять месяц не будет, – Николай положил руку на плечо девушки, пытаясь выразить поддержку. Лика посмотрела с благодарностью и улыбнулась.

Они шли вдоль соседней от их дома по вечернему пустынной улице. Уже чувствовалась ночная прохлада и лужицы под ногами хрустели ломающейся коркой только схватившегося льда. Анжелика поежилась.

– Замерзла? – в голосе мужчины прозвучала забота.

– Немного, но ничего. Домой все равно не хочется, а Вам? – девочка с надеждой подняла на него глаза.

– Лика, называй меня на «ты». Я еще не старый, поэтому слышать «вы» тяжеловато, чувствую себя прямо-таки динозавром. Хорошо?

Видно было, что Анжелика смутилась. Но тут же справилась с собой и, улыбнувшись, с сомнением в голосе произнесла:

– Я попробую, но ничего не обещаю. Мне так привычней, не знаю, смогу ли я?

– Постарайся, а то я даже здороваться с тобой перестану, – заявил Николай. В принципе, это была уже наглость в определенной степени – ставить какие-то условия при их недолгом знакомстве было довольно нелепо, но ни он сам, ни девушка не обратили на это внимания. Анжелика вновь заулыбалась.

– Зачем вы меня пугаете? Хотите злым показаться? – она осеклась и прикрыла рот ладошкой в наигранном испуге.

– Все, больше не здороваюсь. Хватит уже, сколько можно, – притворным возмущением мужчина развеселил девушку, – Говоришь, говоришь – все без толку, она продолжает издеваться. Надо переходить к более жестким мерам.

Он даже начал размахивать руками во время монолога и остановившись, гневно смотрел на смеющуюся соседку. Он впервые услышал, как она смеется. Смех был мелодичный, прерываемый всхлипываниями. Анжелика все еще прикрывала рот ладошкой, звук был приглушенный, но все равно приятный слуху. Николай тоже заулыбался. С трудом сдерживаясь, Анжелика, подыгрывая Николаю, виноватым голосом просительно заговорила:

– Не надо, пожалуйста. Я исправлюсь, я все поняла и буду работать над собой. Простите меня, пожалуйста, – затянула она и это вызвало новый приступ веселья. Мужчина тоже не удержался и вторил девочке – искренне, беззаботным, приносящим облегчение на душу смехом.

Успокоившись, они пошли в сторону дома. Анжелика улыбалась, а Николай ловил себя на мысли, что ему приятно и легко находиться рядом с этой, совсем еще юной, женщиной – девочкой. Он не знал, как ее воспринимать – то ли как ребенка, то ли как взрослую, но данная дилемма нисколько не мучила, а наоборот, придавала какую-то пикантность отношениям. Они разговаривали всю обратную дорогу, словно смех снял невидимую преграду, которую трудно было переступить, которая долгое время подавляла и мешала им. Анжелика рассказывала про учебу, про назойливых поклонников и Николай чувствовал себя подростком, ровесником девочки, вновь переживая студенческие годы и делясь воспоминаниями; сам говорил о работе и ощущал себя в какой-то степени наставником, умудренным житейским опытом взрослым мужчиной. Эти, такие разные, можно сказать противоположные состояния плавно переходили из одного в другое, четких границ не существовало и они сливались воедино, принося новые, неведомые ранее приятные впечатления от, казалось бы, элементарного общения с противоположным полом.

За разговорами дошли до подъезда, Анжелика открыла своими ключами и вызвала лифт.

– Если застрянем – всю ночь просидим, – она улыбалась.

– Я смотрю, тебя это радует. Домой не хочется?

Николай, задав пришедший на ум вопрос, осекся, Прозвучало двусмысленно, и реакция могла последовать самая неожиданная, но Анжелика не обратила внимания или же не усмотрела непроизвольного подтекста. Он вздохнул с облегчением на ее неопределенное пожатие плечами и, выходя из лифта, остановился посреди площадки. Обернулся. Девочка стояла возле своих дверей и теребила в руках ключи.

– Спасибо, Лика.

Она резко обернулась.

– За что? Это Вам…, тебе спасибо, что согласился прогуляться. Мне…, мне очень понравилось…, – она в смущении опустила глаза, видимо, признание вырвалось непреднамеренно.

– Можно завтра ещё пройтись, если захочешь, – Николаю хотелось сказать что-нибудь приятное напоследок, тем более что девочка смотрела на него в ожидании и тут же подхватила импонирующую ей мысль.

– Давай, если занят не будешь, – она говорила несколько натянуто, еще не привыкнув к обращению на «ты» – А как встретимся?

– Я могу зайти вечером. Хорошо?

– Да, конечно, я дома буду, – глаза девочки засияли.

Николай вдруг вспомнил про Ирину, но тут же заглушил в себе эту мысль как несвоевременную. «Потом что-нибудь придумаю»… – Ну, ладно, тогда до завтра? – Коля достал ключи.

– До завтра! – в голосе Анжелики прозвучало кокетство и мужчина улыбнулся. Ребенок – ребенком, а все туда же. Женщина – она в любом возрасте женщина.

Лика зашла в квартиру и на прощание, уже закрывая дверь, коротко махнула изящной ручкой. Мужчина тоже поднял руку, но дверь уже захлопнулась, и он вдруг поймал себя на том, что испытывает сожаление, словно резко стало не хватать чего-то важного. Такое чувство необъяснимой потери бывает когда смотришь по телевизору какой-нибудь хороший фильм, он кончается и следом начинаются новости, а ты пребываешь все еще в своих собственных переживаниях и не совсем осознаешь реальность, пытаясь сохранить то внутреннее состояние, которое тебе навеяла картина, ощущая потерю, но не совсем понимая её и не желая принять. Перед глазами мелькали обрывки сегодняшнего вечера – разговоры, смех Анжелики, слезы и неожиданные объятия. Он вспомнил эту сцену и прямо-таки физически вновь почувствовал хрупкие плечи девушки, приятную гладь ее шелковистых волос и даже дрожь тела. Вновь испытал те нежность и тепло, которые так неожиданно толкнули его к Лике. Николай даже затаил дыхание, боясь спугнуть приятное воспоминание.

Где-то внизу хлопнула дверь и, словно очнувшись от сна, мужчина осознал, что стоит посреди лестничной площадки с поднятой в прощальном жесте рукой и умильной улыбкой. Со стороны смотрелось наверняка очень весело – прямо как статуя. Он поспешил к своей двери и услышал шорох из квартиры соседки – видимо, она наблюдала в «глазок» и только сейчас отошла.

«Боже мой, как дурак – застыл. Вот девочка посмеялась-то вволю».

Он живо представил всю комичность ситуации и рассмеялся сам….

Квартира встретила прохладой – перед отъездом, наспех собираясь, Николай забыл закрыть форточки и целую неделю здесь хозяйничали сквозняки. Он бросил сумку на пол прихожей и скинул ботинки. После гостиничного номера приятно было оказаться в привычной домашней обстановке, но все же чувствовалась пустота, неуютность, которая появляется после долгого отсутствия хозяев. Он разделся и закурил. Стрелки на часах показывали второй час ночи, есть уже не хотелось, да и желание готовить пропало. Поставив чайник, сел за стол и рисуя воображаемые круги на гладкой поверхности, задумался. Вспомнил вопрос Лики о Боге – верит ли он? Довольно часто в последние годы Николай и сам пытался разобраться в этом, но так и не смог однозначно ответить на этот вопрос. Он вернулся на три года назад в своих воспоминаниях…

Тот день не предвещал ничего особенного, пятница как пятница, лишь разболевшийся с утра зуб стал довольно неприятным исключением. Кое-как дотерпев до вечера, Николай, уже не в силах переносить ноющую, неподвластную никаким таблеткам боль, чуть ли не бегом устремился в поликлинику. Он с детства боялся зубного врача, но тут даже страх отошел на второй план. Щека начала набухать и, придя в поликлинику, Николай тут же попал на прием к дежурному врачу.

– Обезболивающее все переносите? Аллергии нет? – спросила дородная тетка в белом халате усадив его в кресло и осмотрев рот.

Николай кивнул и через пару минут в десну вонзилась тонкая игла.

– Теперь посидите немного в коридоре, я позову.

Он вышел и сев на стул, прислушался к ощущениям. Боль начала отступать, но в то же время пришло сначала легкое, а затем все сильнее и сильнее, головокружение. Он почувствовал, как на лбу выступает испарина, в глазах вдруг потемнело…

– Ну. Здравствуй. С возвращением! – сквозь пелену проглядывали очертания лица какого-то мужчины в колпаке, очках и с густой бородой. За стеклами очков добрые голубые глаза, увеличенные довольно толстыми линзами, излучали радушие и тепло. Мягкий голос доносился откуда-то издалека, Николай не смог понять, где находится и, ворочая глазами, огляделся. Белые стены и потолок, яркий свет, часы на стене, какие-то аппараты и шкафы со склянками….

Он снова посмотрел на доктора, который всё это время наблюдал за ним и попытался узнать ответ на вполне естественный вопрос, но ничего не вышло – даже рот открыть не получилось. Превозмогая чудовищную слабость, Николай еще раз попробовал хоть что-нибудь произнести, но доктор в протестующем жесте замахал руками.

– Молчите, молчите. Вы в больнице, в палате реанимации. Все уже в порядке, отдыхайте. Не надо ничего говорить, наберитесь сил сначала. Понятно? Моргните, если поняли.

Николай смежил веки и опять начал погружаться в темноту.

Проснулся от разговора. Рядом с ним стоял тот же врач уже с медсестрой, которая что-то записывала, держа на весу синюю папку. Николай расслышал слова:

– …завтра можно в палату перевести.

– Где я? – голос был незнакомый. Коля даже не понял сначала, что вопрос задал он сам. Доктор тут же поднял на него глаза и улыбнулся.

– Вот и проснулись. Как себя чувствуете, Николай?

– Нормально вроде. Что со мной? – Николай попытался протереть рукой глаза, но что-то мешало. Он почувствовал, что левая рука привязана к кровати.

– Осторожно, не надо дергаться, – врач дотронулся до его руки и что-то поправил, – У вас капельница стоит, поэтому мы на всякий случай и привязали вас. Помните что-нибудь?

Коля напрягся и вспомнил свой поход к зубному, укол и последующую темноту в глазах.

– Ну, так, немного… – начал было, но доктор перебил его.

– Что ж вы не сказали, что у вас аллергия на новокаин? Могло совсем печально закончиться, слава Богу, во время приехали. Вспомнили? – доктор пристально смотрел на него, медсестра, закончив писать и закрыв папку, куда-то отошла.

– Да я и не знал. А что случилось? – он посмотрел на врача. Слабость начала проходить, он чувствовал себя все лучше и лучше и начал прислушиваться к ощущениям внутри, пробуя шевелить ногами и руками. Ноги были тяжелые, словно налитые свинцом.

– Вам сделали укол новокаина, пошла реакция. Нас вызвали. Сразу сюда, под капельницы. Кома – не шутка. – Заметив удивление Николая, врач вновь улыбнулся. – Да-да. Кома. Вы уже третьи сутки у нас гостите.

Николай прикрыл глаза. Сказать, что он удивился, значило ничего не сказать. Трое суток….!

«А как же работа? Что в редакции скажут? Да и вообще, меня уже все потеряли, наверное…».

Словно читая его мысли, доктор тут же произнес.

– На работу мы сообщили – у вас удостоверение с собой было. Больше вроде никто не спрашивал. А вот коллеги каждый день звонят, особенно начальница ваша. Всем бы таких заботливых начальников.

Николай через силу улыбнулся. Ираида Павловна действительно чудесный человек, а как начальник просто пример для подражания.

– Завтра переведем Вас в палату, вот и нагрянут гости. Ладно, отдыхайте, а мне к другим пациентам надо. Поспите, вам надо набираться сил, – и доктор, улыбнувшись своей профессиональной доброй улыбкой, тихо ушел. Николай остался один, если не брать в расчет медсестру, которая сидела в дальнем углу палаты и что-то писала – слышно было лишь легкое шуршание.

Прикрыл глаза. Спать не хотелось, но все же чувствовалось что-то наподобие усталости и невыносимой тяжести во всем теле.

«Трое суток… Ничего себе, укольчик.» Николай тщетно силился вспомнить хоть что-то между обмороком и пробуждением – какие-нибудь сны, видения, хоть что-нибудь – но безрезультатно. Словно черная яма в сознании, никаких проблесков, намеков – абсолютно ничего.

«Это что получается – второй раз родился, можно сказать? Вот уж действительно повезло…»

Он попытался представить другой исход и почувствовал подступивший страх, нарастающий, словно снежный ком. Николай попробовал переключиться на другие мысли, но ничего не вышло. Страх перерос в ужас, он обволакивал, проникал во все клеточки, в самые отдаленные уголки мозга. Хотелось закричать, чтобы хоть как-то снять ужасное оцепенение, но сил не было даже на крик. Он боялся пошевелиться, казалось что любое движение приведет к чему-то, чего он боялся. Хуже всего было то, что Николай не понимал причину ужаса, не ясно было, откуда он исходит, и это еще больше нагнетало панику. Внутри все сжалось в единый комок, дыхание сбилось, страшно стало даже дышать. Хотелось раствориться, спрятаться, исчезнуть – но от чего? В это время сидевшая тихо медсестра с шумом встала из-за стола и эти звуки показались оглушительными в пугающей тишине палаты. Сердце сжалось, лоб покрылся испариной, Николай непроизвольно дернул непривязанной правой рукой. Движение тут же принесло облегчение, пелена расступилась, ужас рассеивался и Николай услышал собственное сбившееся дыхание, – такое громкое и тяжелое, словно он только что пробежал марафон. Коля провел ладонью по лицу, стирая выступивший липкий пот и слезы. Он все еще не мог отойти от потрясения, впервые в жизни испытав такой ужас, и чувствовал себя полностью разбитым, опустошенным этим странным наваждением, но вместе с тем на сердце появилось колоссальное облегчение.

– Девушка! – позвал он сестру. Во рту пересохло, голос стал хриплым. Ему казалось, что он крикнул, хотя на самом деле раздался лишь громкий шепот.

Сестра подошла, Николай попросил воды. Он пил противную теплую воду и хотел, чтобы сестра не отходила, чтоб оставалась рядом, лишь бы снова не вернулся страх, лишь бы не быть одному. Сестра смотрела на него в ожидании и, допив, Коля протянул стакан. Она молча взяла его и пошла к столу.

Николай прикрыл глаза. Захотелось спать, словно после снотворного, он подумал, что завтра уже переведут в палату, где всяко он один не будет – и провалился в сон.

В палате он пролежал еще три дня под наблюдением врачей и полностью оправившись, к выходным уже выписался из больницы….

Вспоминая эту печальную историю с благополучным исходом, Николай заново переживал все свои последующие ощущения. Долгое время он боялся ложиться спать – страшно было вдруг не проснуться, пугался любых болезней и недомоганий – казалось, что это начало конца, но в то же время безумно радовался каждому новому дню, каждому часу этой ранее серой и однотонной, ставшей вдруг необыкновенно радостной и приятной жизни. Он пересмотрел свои взгляды на многое – что ранее казалось неважным, обыденным или вовсе ненужным вдруг стало на первые места, а то чем, собственно, жил – потеряло свой смысл, обмельчало или попросту отошло за ненадобностью. Николай перестал выпивать, хотя раньше довольно часто закладывал с друзьями; начал уважать чувства других людей – раньше чаще пользовался ими ради собственной выгоды. Каждый день старался прожить так, словно он был последний, не строя никаких планов на будущее – далекое или ближайшее. Изменившись сам, Николай заметил, как изменилась жизнь вокруг него, и все это приносило радость, но в то же время порой закрадывалась на сердце грусть от осознания некой безысходности – ведь рано или поздно все должно было неизбежно закончиться. А когда и как – одному Богу ведомо. После своего второго рождения – а Николай именно так относился к этой истории, – он все чаще приходил к мысли о существовании Бога.

Вполне возможно, это были лишь

Навязчивые мысли, которые он сам подсознательно внушал себе. Но как с другой стороны, можно объяснить слова сказанные врачом: «вы чудом остались живы». Чудес не бывает, Николай с детства не верил ни в Деда Мороза, ни в сказки, ни в каких-либо привидений и тому подобное. Будучи маленьким и сидя на коленях у своего деда Коля часто слышал от него одну и ту же фразу:

– Это судьба, внучек.

Как-то раз Коля не выдержал и спросил:

– А что такое судьба? Какая она – у меня, у тебя?

Дедуля как обычно улыбнулся, ласково погладил внука по голове и заговорил своим тихим, спокойным голосом. Коле всегда нравилось слушать его: речь была плавной, словно течение воды, но в то же время проникала в сознание настолько, что, казалось, ты сам пережил только что рассказанную дедом историю. Коля любил закрывать глаза и представлять все, о чем говорит дедушка.

– Что такое судьба? – дед улыбнулся, но глаза погрустнели и ненадолго задумавшись, заговорил.

– Понимаешь, Коленька, каждый человек для чего-то рождается на этот свет. Все мы под Богом ходим и лишь ему ведомы наши судьбы. Что человек сотворит в этой жизни, для чего он пришел в этот свет; сколько ему годков отмеряно. Посмотри кругом – все люди разные – двух похожих не сыщешь. Каждый занимает определенную, отведенную только ему ячейку в едином целом. Каждый несет свой крест, а какой он – этот крест – не ему выбирать. Чтобы ни делал, как бы ни старался, а от судьбы не уйдешь, ее не обманешь. Смотри – кто-то ворует, а кто-то его ловит и в тюрьму сажает. Это ведь с одной стороны, совершенно одинаковые люди – две руки, две ноги, голова – но вот характеры и цели в жизни совершенно разные. А поставь их вместе – вот тебе и равновесие. У каждого своя миссия. Я вот тоже на войне проклятой ранен был сильно, думали, не выживу – ан нет, живехонек. Вот, с тобой сижу…. А дружки мои там остались. Скажешь – повезло мне? А почему же другим не повезло также? Вот я и думаю что судьба у них такая. Исполнили они то, что предначертано было Богом и полегли в землю.

В голосе деда послышалась нескрываемая грусть, и маленький Коля еще сильней прижался к его крепкому и такому родному плечу.

– Ну, а твоя судьба… Кто ж его знает, кем ты станешь, что с тобой будет…. Одно скажу – хорошим человеком вырастешь, это я точно знаю, – дед подмигнул и, поцеловав внука в макушку, нежно, но в то же время сильно прижал его к себе….

«Так в чем моя миссия? Почему, ради чего я выжил?». Николай прикурил новую сигарету и налил кофе. Глядя на сизый, медленно плывущий к потолку дым, мужчина попытался расслабиться и отбросить назойливо лезущие в голову мысли о бренном существовании. Чтобы отвлечься, он подумал об Анжелике.

«А за что девочке такая судьба? Что она успела натворить в жизни, что ей вдруг такое наказание? Какой у нее крест, какая миссия?»

Ему вдруг дико захотелось поговорить с девушкой, просто услышать ее голос, увидеть ее. Коля даже посмотрел на часы, но тут же мысленно одернул себя и удивился.

«Да, что со мной? Что я прицепился к девчонке?»

Он осознавал, что его тянет к этой девочке, но что именно, какие чувства испытывает, понять не мог. Симпатия, смешанная с состраданием и в то же время каким-то любопытством. Хотелось узнать какая она, чем живет, ради чего, хотя Николай понимал, что в восемнадцать лет еще трудно иметь в чем-либо определенность. Да и зачем ему это знать, для чего?

Сигарета дотлела, Николай сунул очередной окурок в пепельницу и поднялся из-за стола. Все-таки надо ложиться, времени уже много. Он прошел в комнату и расстелил постель.

Утро началось со звонка мобильного телефона. Николай посмотрел на часы – половина десятого.

«Надо было будильник завести», – чертыхнулся мужчина и полез в карман брюк за трубкой. Звонила Ирина.

– Привет, Коленька, как доехал? Почему не звонил вчера, я весь вечер прождала? Поезд задержался или случилось что-то?

– Да, поезд опоздал, – Николай откинулся обратно на подушку. Не хотелось говорить Ирине правду про вчерашний вечер, и он попросту поддержал предложенную ей же версию. – Собирался с утра позвонить, да вот – проспал.

Мужчина скосил взгляд на незаведенный с вечера будильник и досадливо поморщился.

– Ну, ладно просыпайся. Я на работе. Вечером обязательно увидимся. Я уже соскучилась. Все, Коленька, прости, не могу говорить, некогда. До вечера. Целую.

– Целую, – машинально ответил Николай и положил трубку. До него вдруг дошло, что он первый раз за все время отношений с Ириной соврал девушке. Нельзя сказать, что он был предельно откровенный с подругой, иногда просто переводил неприятные темы для разговора на другие. Но чтоб солгать – такого еще не было. Странно, но угрызений совести или чего-либо подобного не чувствовалось. Ложь казалась настолько незначительной, что Николай решил не обращать на неё внимания. Он выполз из-под одеяла и побрел в ванную.

На работе все прошло хорошо, никаких претензий за опоздание. Ираида Павловна с интересом выслушала его рассказ о командировке и сама предложила взять выходной. Николай тут же последовал совету и вскоре лежал на диване с очередным детективом в руках. Как обычно, хватило его не надолго. Проснулся вновь от телефонного звонка.

– Коленька, я уже иду. Купить что-нибудь?

Николай бросил взгляд на часы – Ирина уже закончила работу. «Ничего себе – полдня проспал. Что ночью-то буду делать?»

– Посмотри сама, что хочешь. У меня везде пусто – что в животе, что в холодильнике.

– Хорошо, скоро буду.

Вечер удался на славу. Ирина, похоже, скупила весь магазин. Она готовила ужин и без устали тараторила о работе и событиях городской жизни, словно Николая не было по крайней мере месяц. Мужчина, чем мог, помогал подруге и пытался изображать заинтересованность, но, как только девушка накрыла на стол, тут же подхватил ее на руки и понес в спальню….

Через какое-то время Ирина, лежа на боку и поглаживая грудь мужчины, тихо произнесла:

– Даже не думала, что ты так соскучился. Что это с тобой? Почаще бы такие командировки были.

Николай улыбнулся в ответ. Он и сам не ожидал от себя такой страсти. Обычно все происходило более спокойно, размеренно, в какой-то степени даже консервативно, но не сегодня…

Он действительно накинулся на Ирину, словно оголодавший солдат – срывал одежду с какой-то не присущей ему яростью, сжимал ее тело в объятиях чуть ли не до синяков, врываясь в нее с остервенением, жадно, словно стараясь что-то доказать. Не отличаясь особым темпераментом, Николай удивился не меньше Ирины, но все же был неимоверно доволен собой. Не хотелось искать какие-то отгадки и он молча притянул к себе девушку…

После, все же добравшись до накрытого стола, они пили принесенное Ириной шампанское и мужчина жадно поглощал приготовленный подругой ужин. Девушка отказалась, сославшись на то, что уже перекусила на работе и просто молча наблюдала за ним с плохо скрытыми любопытством и восхищением, пытаясь хоть как-то объяснить себе вдруг произошедшие в нем перемены. Сметя добрую половину ужина, Николай удовлетворённо откинулся на спинку стула.

– Ладно, Коленька, пойду я домой, поздно уже.

– Подожди, провожу – мужчина подорвался было за встающей Ириной, но вышло довольно натужно – все же количество съеденного давало о себе знать. После плотного ужина навалилась усталость, что видимо, было очень даже заметно, потому как Ирина поспешила остановить его поползновения:

– Ничего не надо, я такси возьму. Не хочу пешком идти, что-то устала сегодня, – она лукаво улыбнулась и пошла в прихожую. Николай поплелся следом, еле передвигая ноги.

– Может, останешься? – заведомо зная ответ, все же поинтересовался он. Девушка с улыбкой посмотрела и, поцеловав в губы, открыла дверь.

– До завтра! Позвоню тебе как смогу.

– Хорошо, Передавай привет родителям.

– Обязательно. Они, кстати, интересовались, куда ты пропал.

– Завтра зайдём, хорошо?

Ирина еще раз чмокнула возлюбленного в губы и пошла к лифту. Николай подождал, пока девушка зашла в кабину, махнул на прощание рукой и, закрыв дверь, устало побрел к дивану. У него вдруг возникло ощущение, что он что-то забыл, но притупленное восприятие действительности не дало мысли сформироваться.

«Завтра вспомню» – прикрыв глаза под монотонный голос диктора теленовостей, Николай растянулся на диване, испытывая невероятное блаженство.

Он проснулся под звук так и работающего телевизора. Приняв душ и побрившись, уже одевался на работу, с умилением вспоминая вчерашний вечер, когда вновь неприятное ощущение посетило его. Что-то он забыл, но что? Николай старался вспомнить все детали свидания с Ириной, но ничто не заостряло внимания. Уже выйдя из квартиры и подойдя к лифту, с досадой понял, что именно гложет его столько времени.

«Анжелика…! Вот черт, как же я забыл?» Ему стало совестно. Пообещал девочке прогуляться, а сам даже и не вспомнил. «Да, уж, молодец, ничего не скажешь».

Он посмотрел на соседскую дверь. «Может зайти, вдруг она еще дома? В принципе ничего страшного не случилось, извинюсь, да и все. Скажу, что дела неотложные были», – он вспомнил вчерашние «неотложные дела» – «Да, ладно, просто не смог и все». Лифт распахнулся, но Николай уже давил кнопку звонка. Раздалась знакомая трель и через полминуты послышались тихие шаги.

Дверь открылась и Николай, уже заготовивший полную раскаяния речь, осекся. Девочка стояла перед ним в теплой вязаной кофте, с нездоровым румянцем на лице и красными глазами. Горло было обмотано пуховым платком и мужчину сразу осознал причину такого внешнего вида.

– Здравствуйте, – шепотом произнесла Анжелика и попыталась улыбнуться, но лицо исказилось страдальческой гримасой.

– Привет. Что случилось? – Извинения вылетели из головы, настолько неожиданной была ситуация.

– Ангина, похоже. Горло болит сильно, да и температура, – прохрипела девочка и поправила платок на шее.

– Как же ты умудрилась? Врача вызвала?

– Нет еще. Вчера болеть стало, думала до утра пройдет, а оно вот как…

Словно очнувшись, девочка шире распахнула дверь и прошелестела:

– Да вы зайдите, а то чего мы через порог…

Николай прошел в прихожую.

– Лекарства есть какие-нибудь? Какая температура? – он на самом деле встревожился – Анжелика выглядела хуже некуда.

– Не нашла, попозже схожу в аптеку.

– А температура?

– 39 и 6, – девочка опустила глаза, словно была виновата в этом.

Николай опешил.

– С ума сошла? Какая аптека?! – Он огляделся. – Где у тебя телефон?

– Он не работает – упал. Я к соседке схожу, вниз.

Мужчина чертыхнулся про себя.

– Так, понятно. Сиди дома. Я сейчас приду.

Он вернулся к себе и, позвонив в регистратуру, вызвал врача. Затем набрал номер редакции. Через пару гудков в трубке послышался голос редакторши.

– Алло?

– Ираида Павловна, это Николай. У меня тут проблемы возникли, можно я отгул возьму? Очень нужно!

Видимо в его голосе прозвучало нечто необычное, потому как начальница тут же встревожено ответила:

– Конечно, конечно, Коленька. Что стряслось-то, что-то серьезное? Может, помочь чем надо?

– Да, нет, спасибо большое. Потом расскажу. Ничего страшного, просто не терпит отлагательств.

– Хорошо, Коленька, если что звони сразу.

– Спасибо.

Коля положил трубку и прошел на кухню. В шкафчике хранились небольшие, очень редко пополняемые запасы таблеток. Найти там что-нибудь подходящее шансов было немного, но все же попытаться стоило. После беглого осмотра выяснилось, что шансов не было вовсе.

Он вернулся к Анжелике. Девушка открыла тут же, словно стояла под дверью.

– Так. Врача я тебе вызвал, сиди – жди, сказали, скоро будет. Я в аптеку, посмотрю что-нибудь, а ты ложись и лежи. Ясно?

Девочка кивнула с благодарной улыбкой. Лучше бы она не пыталась улыбаться. От ее вымученной гримаски хотелось плакать.

Возвращаясь из аптеки с купленными лекарствами, Николай увидел у подъезда карету скорой помощи и, не дожидаясь лифта, вбежал наверх.

Анжелика открыла на звонок и пошла в комнату, где сидела женщина врач и что-то писала.

– Вот мой дядя. Он уже купил какие-то лекарства – упреждающе произнесла девочка и, взяв у мужчины пакет, подошла к врачу.

– Угу, – врач, на секунду приподняв голову, кивнула. Николай встал в дверях и смотрел то на Анжелику, то на женщину. Лика смущенно замерла возле дивана и искоса поглядывала в его сторону.

«Вот я уже и дядей стал. Ну, племянница, подожди…».

Врачиха закончила писать и, посмотрев на Николая, ухмыльнулась.

– Вы родственник?

– Да. Дядя ее, – Николай для большей достоверности закивал.

– Дядя, так дядя…. Плохи дела. Ангина, причем сильная. Я выписала рецепт, кое-что вы уже, смотрю, купили. Как принимать и что делать – написала. Сейчас сделаю укол, чтобы сбить температуру. Если вдруг поднимется опять, вызывайте скорую.

Она отвернулась к разложенному на столе чемоданчику и достала одноразовый шприц и ампулу.

– Ложись, – кивнув в сторону дивана, врачиха посмотрела на Анжелику. Девочка смутилась и исподлобья взглянула на Николая, который тут же ретировался на кухню.

Через пару минут тетка, выходя из комнаты, еще раз повернулась к вскочившему Николаю.

– Будет хуже – вызывайте врача, – и, вновь ухмыльнувшись, едко добавила – дядя…. И побольше пить давайте.

Мужчина почувствовал, как кровь ударила в лицо, но белый халат уже удалился за дверь. Захлопнув ее, Николай прошел в комнату. Лика сидела на диване.

– Извини, что я тебя дядей назвала, – она вновь перешла на «ты».

– Ничего страшного, все в порядке. Потом обсудим наши родственные связи. Как ты себя чувствуешь? – Николаю вовсе не хотелось продолжать эту тему.

– Голова сильно болит. И горло, – говорила девочка с трудом.

Николай подошел ближе и потрогал лоб.

– Давай-ка ложись под одеяло. Температура сейчас спадет, не волнуйся. Я тебе пока чаю сделаю с малиной. Будешь?

Девушка кивнула и дернулась было встать ему на помощь, но мужчина резко повторил.

– Лежи, я сказал. Сам разберусь, что и где.

Он прошел на кухню и разогрев чайник, налил кружку ароматного горячего чая. Добавив, купленное по дороге малиновое варенье вернулся к девушке. Лика лежала, прикрыв глаза, и никак не отреагировала на его появление.

«Господи, совсем ребенок». Николай смотрел на соседку и его сердце разрывалось от той неуёмной жалости, какую испытываешь при виде больных детей. Волосы спутались, румянец залил щеки, черты и без того худенького личика обострились. Лика тяжело и надрывно дышала, одеяло вздымалось на груди в такт дыханию.

– Ты спишь? – негромко спросил мужчина.

Веки дернулись, девочка открыла глаза.

– Нет….Ой, спасибо большое, – увидела она кружку в его руках.

Николай подвинул к дивану маленький стульчик и, поставив чай, сел напротив в мягкое кресло. Лика пила маленькими глоточками, часто дуя на кружку.

– Попей и ложись спать. Если хочешь, я посижу рядом, – он сам не ожидал от себя подобного предложения, но уходить не хотелось. Как можно было оставить девочку в таком состоянии? Лика подняла на него глаза.

– Посидите, Если усну, вы дверь потом захлопните, пожалуйста.

– Хорошо, если ты меня на «вы» перестанешь называть. Или забыла уже?

Лика улыбнулась, но ничего не ответила, каждое слово и так давалось с трудом. Допив чай, она откинулась на подушку и прикрыла глаза. Николай взял со стола книгу – она оказалась учебником истории для вузов.

«Ну, что ж, вспомним пройденное»…

Проснулся он внезапно и какое-то время не мог понять, где находиться и что его разбудило. Он сидел полностью одетый в глубоком мягком кресле, на коленях лежала раскрытая книга, а, напротив, на диване, подперев рукой голову, лежала Анжелика. Девочка улыбалась, глядя на недоумение Николая. После сна ее личико заметно посветлело, болезненный румянец спал и, в общем, Лика выглядела намного лучше, чем утром. Николай улыбнулся в ответ.

– Вот, решил за тобой присмотреть, да как-то не очень получилось.

Девушка засмеялась, но хриплый смех тут же перешел в надрывный кашель. Через какое-то время, победив приступ и вытирая выступившие слезы, она прохрипела;

– Не знаю, кто уж за кем следил, но все равно спасибо вам… тебе… большое.

– Да ладно, – отмахнулся Николай. – Тебе хоть полегче стало?

– Да, конечно, намного. Температуры вроде нет, да и вообще неплохо себя чувствую. Надо вставать, хоть в порядок себя привести. Да и прибраться не мешает.

Николай огляделся по сторонам. Перед тем как позорно задремать он уже рассмотрел комнату и не нашел, в общем-то, ни одного изъяна кроме разве что разбросанных на журнальном столике тетрадей и учебников. Еще в прошлое свое посещение квартиры девушки Николай обратил внимание на уют и порядок – каждая вещь находилась на строго отведенном ей месте, ничего лишнего. Все скромно, но со вкусом….

– Ну ладно, я тогда пойду. – Николай встал с кресла и, шагнув к дивану, положил руку на лоб девушки. Жар прошел, но все же температура еще не совсем спала. – Если что – звони, я дома буду.

Анжелика смотрела на него с огорчением. Николай оторвал руку, но Анжелика тут же схватила его ладонь своей.

– Спасибо тебе еще раз. Заходи на чай, хорошо? – Слова сопровождались таким взглядом, что отказаться было невозможно. Николай молча кивнул в ответ.

– Провожать не надо. Я захлопну. Выздоравливай, Лика!

Уже направляясь к дверям, он вдруг резко остановился и обернулся. Девушка с удивлением подняла на него глаза.

– Лика, ты извини, что вчера не зашел. Наобещал, а сам…, – он виновато развел руками.

– Да ладно, я так и думала, что не зайдешь. Ничего страшного, все равно никуда не пошла бы, – она примиряющее улыбнулась, всем своим видом показывая, что не держит зла.

Николай махнул рукой на прощание и вернулся к себе.

С того дня прошло почти две недели. Анжелика полностью выздоровела и собиралась выписываться. Надобность присматривать за ней отпала, но их встречи с Николаем наоборот стали более частыми. Мужчина забегал почти каждый день справиться о самочувствии, Лика заметно радовалась его визитам и каждый раз чуть ли не силой затаскивала на кухню поболтать. Николай обратил внимание, что у нее появился кофе, хотя сама девушка отдавала предпочтение чаю. Значит, кофе куплен для него?! Мелочь, а приятно….

Мужчина обнаружил, что Анжелика стала более раскованной в разговорах с ним. Она уже не переходила в обращении с «ты» на «вы», искренне и заразительно смеялась, а порой даже кокетничала, но делала это настолько неумело, что непременно вызывала улыбку на лице мужчины. Наряду с этими радостными фактами случались и моменты, на которые Николай не мог не обращать внимание. Иногда после бурных всплесков положительных эмоций Лика вдруг резко уходила в себя, замыкалась и сосредоточенно думала о чем-то, недоступном для его пристального внимания. Она словно переходила какую-то грань, кардинально меняя свой образ в считанные мгновения, но проходило определенное время и следовало возвращение. Мужчина не раз пытался выяснить, чем обоснованы эти переходы, что приводит девушку в такое состояние, о чем она думает, но Лика либо молча мотала головой, либо ссылалась на сугубо личные мотивы. Николай – с одной стороны чувствуя пусть несильную, но все же обиду, с другой – все большее любопытство, желание узнать – с чем связано ее такое негативное состояние, с каждым разом все требовательнее пытал ответа у девушки. И однажды, стараясь выяснить ответ на все более мучивший его вопрос, вызвал у девушки совершенно неожиданную реакцию. Лика, сидевшая и, казалось, как обычно не особо обращавшая внимание на его расспросы, вдруг вспылила:

– Да какая разница, что со мной, о чем я думаю? – милое личико исказилось от гнева.

– Когда захочу – сама расскажу! И вообще, что ты лезешь со своими расспросами? Какое тебе дело – что со мной происходит?

Николай опешил, Он никак не мог представить, что его интерес вызовет такой всплеск негатива со стороны соседки. Анжелика, глядя в пол зло прищуренными глазами, сидела на стуле и нервно сжимала худенькие кулачки, затем резко вскочила со стула и ушла в комнату. Ошарашенный, Николай остался за кухонным столом, пытаясь понять – что же такого произошло? Растерянность сменилась на раздражение. Сначала на Лику, затем на себя самого. Он вскочил из-за стола и, накинув в прихожей куртку, быстро вышел из квартиры. Не заходя к себе, мужчина спустился во двор и сел на скамейку. Достал сигарету, закурил. Быстро вспыхнувшее раздражение также быстро и погасло – на улице было тепло и солнечно, гуляла молодежь да пенсионеры, деревья в небольшом скверике зеленели свежими, набирающими силу листочками. Он глубоко затянулся и, закинув голову, выпустил к небу струйку дыма.