Выключатель тьмы Фомальгаут Мария

Обрывок реальности

Спрашиваю.

– Сколько нас?

Все кидаются считать, сколько нас. Все сбиваются со счета, тщетно пытаются навести порядок. Вот за что себя терпеть не могу, вот за это. Порядок и я – вещи несовместимые. От слова совсем.

– А ну тихо!

Это я. Нет, не тот я, который я, а тот я, который тоже я, но я из другой реальности. Смотрю на него с благодарностью, чем-то он отличается от нас…

Сели все, – командую я из другой реальности.

– А ты чего раскомандовался-то?

В гневе оглядываюсь, какая сволочь это сказала… да какая-какая, я сам сказал. Забиваюсь в кресло, выставляю вперед ладони, молчу, молчу…

Главный считает. Нас оказывается десять. Вернее, десять с половиной. Потому что одиннадцатый я то ли есть, то ли нет, там одна реальность на две ветвится, в одной меня убили уже, в другой еще живой хожу…

– Ладно. Пусть будет одиннадцать, – киваю я, который главный, – теперь определиться надо, у кого из нас ступень развития самая-самая…

– Кто из какого года, – подсказываю одиннадцатый я, – я родился в две тысячи сотом.

– Да ты не про год говори, а про уровень развития! Вот у вас на чем ездят?

– Машины на солнечных батареях.

– У вас?

– Вездеходы… ядерное топливо.

– У вас?

Чувствую, что краснею.

Бензин.

– Это что за хрень?

– Нефть.

– О-о, еще не всю из земли высосали…

Кто-то спрашивает, а что такое нефть. Кому-то объясняют, кого-то одергивают, какая разница, мы тут пока рассказывать будем всякое, вообще никогда не кончим.

– А у вас что? – спрашиваю главный я у последнего я.

– На лошадях.

– Хорош придуриваться.

– А чего придуриваться, на лошадях и ездим.

Смотрим на меня, который ездит на лошадях, правда, странный какой-то, себе на уме. Ладно, на лошадях так на лошадях, в конце концов, может, в их реальности нефти нет, железо глубоко-глубоко, чтобы его достать, машины нужны, а чтобы машины сделать, железо нужно… короче, не судите, да не судимы будете.

– Вы? – обращаюсь главный я к еще одному.

– Порталы.

– Уважаю. Еще у кого-нибудь порталы есть?

Молчим. Главный я показывает на меня с порталами.

– Вот ты и будешь за главного.

– А что я-то?

– Ну… ты человек умный, из самой развитой цивилизации, может, предложишь чего… а то делать-то надо что-то, реальности перемешались…

– Перемешались, – повторяет тот, который с порталами, – в точке соприкосновения действительностей. Это как ручейки… текли, текли каждый сам по себе, а потом смешались, и река потекла…

– И как эту реку обратно на ручейки разделить?

– Мм-м-м… точка соприкосновения миров… в районе Гаммы Лебедя.

– Это мы знаем, – нетерпеливо говорит какой-то Я, на какого-то Я шикают.

– Значит… надо отправиться туда. Посмотреть… что там.

– Ишь, умный какой, у тебя что, корабль космический есть?

– Нет, но…

– А нет, ты же через порталы ходишь…

– К сожалению, я могу пройти только через портал, который уже существует… я не могу устанавливать порталы на расстоянии…

– А на лошади же можно, – возражаю еще один я.

– Хорош прикалываться.

– Да я серьезно…

– Еще один я хлопает в ладоши – пространство расступается. Даже не вздрагиваем, уже привыкли к чудесам за последние дни…

– Это… это что?

Оторопело смотрим на что-то сияющее, шарообразное…

– Сферический конь в вакууме, – смеется кто-то.

– Навроде того, – говорит я, который ездит на лошадях, – давайте туда… забирайтесь… поехали.

– А дышать чем будем?

– Там есть чем. Внутри.

Ныряю в сияние, которое называют конем, проваливаюсь в пустоту…

2015 г.

Холодный очаг

– Мама, а где наш папа?

– Нету у нас папы.

– А Леха сказал, так не бывает.

– Не Леха, а Алеша. И вообще меньше слушай, кто там чего сказал…

– А папа где?

– Он не с нами живет.

– А мы к нему поедем?

– Вырастешь, поедем.

– А ты утром сказала, что я вырос уже, что в школу ходить должен.

– Спать уже иди, горюшко ты мое, умничать он мне тут будет!

Вечер.

Откуда-то из степи тянет дымом костров.

Ветер колышет занавеску.

Холодный очаг.

А огонь мать разводить не велит.

Потому что она сказала потому что.

– Хоть бы на детей посмотреть зашел.

– На детей? Ты же говорила, один ребенок вроде.

– Двое. Димка с Витькой. Все в тебя, рыжие.

– Подрастут, себе их заберу.

– И не вздумай даже! Не вздумай!

Холодный очаг.

А огонь мать разводить не велит.

Нет огня в доме.

Древность сохранила для нас предания, как юные девушки отдавались в жены не людям, а божествам или стихиям, рожали от них детей, как от простых смертных…

Вечер.

Откуда-то из степи тянет дымом костров.

Ветер колышет занавеску.

– А то давай в индевцев играть.

– А это че такое?

– А так… Это у нас вигвам будет…

– А не ругайся.

– Чего?

– Не ругайся… мама сказала, фиг вам не говорить.

– Да не фиг вам, а вигвам! А это перья на голове будут… А давай карандаши неси, это стрелы отравленные будут.

– Вау, кру-уто-о… А костер будет?

– Чего?

– Костер… будет?

– М-м-м-м…

– А дава-а-ай!

– А мама сказала, не разжигать.

– А почему?

– А потому что она сказала потому что.

– Ну, дава-а-ай…

Вечер.

Откуда-то из степи тянет дымом костров.

Цокают каблучки, спешат домой.

Нервная дрожь телефона.

– Ну а ты как жива-здорова?

– И не звони мне больше.

– И не буду звонить… пойду, к детишкам наведаюсь.

– Не смей к ним приходить! Не смей! Слышишь, не смей!

Тянет дымом костров.

Цокают каблучки.

– Нельзя сюда, гражданочка.

– У меня там дети, дети!

– Какие там дети, все уже…

Возгорание на юго-востоке столицы почти полностью уничтожило жилой дом…

Тянет дымом костров.

– Пап, а я индейцем буду, можно?

– Обязательно можно.

– Па, а мы к маме поедем?

– Не, не поедем.

– Ну па-а-а…

– А мы маму к себе пригласим, да?

– Ага…

– Вот и хорошо, мама к нам придет, а то что такое, мы здесь, она там…

Ветер колышет занавеску.

2015 г.

Медь

Бригадир жжет меня. Дотла.

Сгораю.

Жжет пока еще только взглядом. Чувствую, сейчас схватит поперек тулова, выкинет в печь.

Гори, гори ясно.

– Я… наверное, ослышался?

Еле выжимаю из себя:

– Н-нет…

– Повтори.

Повторяю страшные слова. Кажется, счас цех обрушится от того, что я сказал, да он по любому обрушится, на ладан дышит.

– Витек… ты в курсе вообще, что раньше гонцов с плохими вестями убивали?

– Ну… голову отрубали.

– Точно… а если с хорошими вестями, то прибивали еще одну.

Фыркаю. Бригадир смотрит на меня, как на врага народа.

– Все хаханьки, хаханьки ему… вот цех закроют на хрен, будете знать…

Киваю. Буду знать.

– Так говоришь… когда?

Еле выжимаю из себя страшную новость. В третий раз.

– Че… через неделю.

– Чтобы сегодня же медь была, – кивает бригадир.

– Они сказали…

– А плевать я хотел, что они сказали, у меня производство стоит, – бригадир добавляет пару слов, от которых краснеют стены, – чтоб сегодня же медь была, вон, заказ важнецкий!

И сам понимаю, что заказ важнецкий, и будь мы все прокляты, если заказ этот не сделаем.

– А если это…

– Чего такое?

– А если с других заказиков медь пощипать?

– Ну, пощипай, кто тебе не дает-то, щипун ты наш… Заказчики ждут, чтобы к вечеру сделано было, мне этим людям в глаза стыдно смотреть будет…

Добавляет три слова, от которых станки затыкают уши.

Иду по цехам через грохот станков и жужжание конвейеров, кто-то сбивает меня с ног, швыряет на землю, что за черт, вообще охренели, что ли, над головой проносится балка, влекомая козловым краном, а-а, спасибо, уберегли, счас бы мне этой балкой по черепушке…

Медь…

Легко сказать, где достать прикажете, медь на дороге не валяется… то есть, где-то может и валяется, но не в тех количествах, в каких надо…

Вхожу в дальний цех, на душе теплеет, первый раз за день перевожу дух. Медь. Много меди. Вон она, на тележках, красноватая, бесформенная еще сама не понимающая, кто она и что она, и чем она будет. Но – медь.

Хватаю за рукав тощего работягу, он оторопело смотрит на меня, хлопает глазами, похоже, уже под мухой, кто празднику рад, тот и накануне пьян… Питница, однако, сегодня… тяпница…

– Давай… в восьмой цех пару вагонов отгрузи…

– Чаво?

– В восьмой цех, говорю, пару вагонов!

– Охренел или как?

– Да у нас заказ срочный!

– А мы тут чего, думаешь, воздух пинаем? У нас-то заказ посрочнее будет, попробуй не сделай, вообще бошки поснимают…

– А что у вас тут?

– А то сам е вишь…

Смотрю на конвейер. Вздрагиваю. Понимаю, что черта с два мне тут кто-то даст медь урвать, не бывать тому…

По конвейеру ползут лбы. Большие, тяжелые, медные, девки в дверях перебирают готовые лбы, это хорошие, это в брак, Лю-юська, чего брак в хорошие кладешь, потом пенделей огребешь, мало не покажется…

Лбы. Большие. Медные. Рассовывают по грузовикам, развозят по всему миру, в администрации, в армии, в школы, ну, в школы, это святое, какая школа без медных лбов…

– Ты не обессудь, – тощий работяга тычется мне в плечо, – вишь, дело-то какое… срочняк…

– Вижу…

Иду дальше, по лифтам, по переходам, по лестницам, будь я проклят, если не найду медь… это эта все, поставщица окаянная, на тридцать три раза ей заказ посылал, сегодня звоню, когда медь-то будет, она давай орать, вы нам заявку не отправляли… полдня с ней лаялся, она потом давай сюсюкать, ой, извините, заявочку вашу не заметила, через недельку медь будет…

Через недельку…

Через недельку нам тут бошки поотрывают всем…

Думаю, как бы добраться до менеджерихи на поставке, сунуть её в расплавленный металл…

Вхожу в семнадцатый цех, ну если здесь меди не будет, уже и не знаю, что думать. А что думать, вот она, медь, отливают из неё что-то в огромных формах, нестерпимый жар рвет легкие…

– Чего пришел? – раскрасневшийся старик косится на меня.

– Да мне… меди бы.

– А-а, это можно… Этого добра у нас вон… сколько тебе?

Называю.

Старик разводит руками.

– Ишь чего, где ж я тебе дам столько-то… я думал, анализ какой или еще чего… а тут нате вам… самим надо….

– Да ладно, не обеднеете!

– Ка-акое не обеднеете, а всадников из чего делать прикажешь?

Давлюсь языком.

– К-каких всадников?

– Медных, каких…

С ума я сошел, что ли… чую, не туда забрел, еще на секретном производстве меня не было… потихоньку пробираюсь к двери, у самой двери оживает шальная мыслишка, потихоньку укатить вагонетку, типа, я тут не при чем, потом как-нибудь объяснюсь с ними…

Подбираюсь к вагонеткам, не сразу слышу цокот копыт за спиной. Еще оборачиваюсь, на кой черт оборачиваюсь, смотрю на медную громадину, которая несется на меня.

Бегу.

Спотыкаюсь, падаю, снова бегу, снова спотыкаюсь сам о себя, снова бегу…

Всадник настигает, у самой двери копыто впечатывается пониже спины, лечу в коридор, ёп-перный театр… Нда-а, здесь ни хрена не отломиться, можно и не ждать…

Иду к бригадиру. Вот это сейчас меньше всего хочется идти к бригадиру, сказано, достань медь, значит, достань. Задним числом припоминаю, на сколько процентов гомо сапиенс состоит из меди, себя, что ли, переплавить…

Бригадир говорит с кем-то, телефон у уха, рот до ушей, хоть завязочки пришей…

– Да… да… сию минуту. Да без проблем. Сделаем. Материальчик ваш, говорите? Ой, да как хорошо, спасительница вы наша, смастрячим все по высшему разряду…

Только что хвостом не виляет, вот за что бригадира нашего терпеть ненавижу, клиентам только что ботинки не лижет, а на нашего брата и сорваться можно…

– Скажи там охламонам этим… счас медь привезут, гору из неё сделать надо… хозяйка материальчик доставит…

Это он уже мне. Тут же спохватывается:

– Принес?

Земля уходит из-под ног, чего я его так боюсь, бли-ин, вбили с детства в голову перед большими людьми навытяжку стоять, дрожмя дрожать… послать бы его к черту в задницу…

Смотрю, как из ворот выезжает грузовик, груженый медными грошами, за ним выезжает крытый фургон, по знакам на брезенте догадываюсь, везут оружие, куда-то на полигон…