Принцесса и чудовище Афанасьев Роман

Демистон проглотил едва не сорвавшуюся с языка фразу – вот только найду приличный костюм, в котором мне еще не довелось спать, – и откашлялся.

– Вот только разберусь с делами, – дипломатично закончил он.

– Понимаю, – графиня кивнула гостю. – Но если у вас в этот вечер не будет дел, пообещайте, что придете ко мне.

– Всенепременно, – с облегчением выдохнул Демистон. – Благодарю за приглашение, сударыня.

– Вот теперь можете идти, – разрешила Эветта, довольно улыбаясь, словно кошка, заполучившая в лапы воробья. – До скорой встречи, капитан.

Демистон еще раз поклонился и выскочил из гостиной, будто ошпаренный. Сбегая вниз по ступенькам лестницы, он думал о том, что больше ни за какие коврижки не появится в этом доме. Иначе… Иначе у него будет очень большой шанс получить пробоину ниже ватерлинии и затонуть – прямо здесь, на мраморном полу. И теперь ему оставалось лишь надеяться, что расследование убийства позволит забыть взгляд зеленых глаз. Хотя бы на время.

Гемел Сеговар, герцог Вентский, принимал гостей в светлой и просторной зале, тщательно убранной, освещенной утренним солнцем, пробивавшимся сквозь высокие стрельчатые окна. На столе, застеленном чистой скатертью, были только фрукты и вино. Светло и чисто – и никакого намека на тени, пыль, паутину… Они не заговорщики, которые прячутся по темным углам, они – спасители королевства и вершат свое благое дело при свете дня.

– Отчего такая спешка? – буркнул толстяк, сидящий по правую руку от хозяина дома.

Маленький, круглый человечек, прикрывавший вечно потную лысину париком из черного конского волоса, выглядел смешным. Но тот, кто посмеялся бы над ним в открытую, совершил бы непростительную ошибку. Лорд Мирам был одним из самых влиятельных людей столицы. Он владел едва ли не всеми доходными домами города, держал в руках изготовление спиртного и его продажу. Деньги давали ему такую власть, которую не мог обеспечить даже титул графа Ривского. Питейные дома, игорные заведения, мелкие лавки и кабаки, таверны и новомодные ресторанты – вот сеть, которую граф Мирам держал в руках. Не в одиночку, нет. Он знал, с кем нужно делиться, а кого можно ободрать как липку. По его приказу из темных подвалов на свет могла подняться армия городских удальцов, следивших за тем, чтобы от их покровителя не утаивали прибыль. Мирам знал многих вожаков вольной братии. А некоторых принимал в своем особняке, больше похожем на дворец.

– Думаю, до вас дошли слухи о событиях прошедшей ночи, – сухо ответил Гемел. – Надо уточнить наши планы.

– Сколько можно, – буркнул полковник Мерд, сидящий напротив герцога и вяло пощипывающий виноградную гроздь. – Все давно решено.

Начальник городской стражи – широкоплечий здоровяк с копной светлых, чуть вьющихся волос, был одним из первых, с кем Гемел обсудил свои планы. Честолюбивый, считающий себя обделенным – он как нельзя лучше подходил для планов герцога. Городская стража – серьезная сила. В отсутствие военных только они держали город в железных рукавицах из мечей и копий. Им будет поручено подавить бунт. Они могут беспрепятственно получить оружие из арсеналов. И направить его в сторону… тех, кого им укажут. В сторону, например, изменников, что попытаются захватить власть в королевстве. Армия, конечно, справится с ними, у кого в кулаке армия, у того и власть, но для военных у герцога были особые планы.

– Ничего не слышал, – отозвался Мирам, мрачно рассматривая бокал красного вина. – Прямо с постели – сюда. Что на этот раз стряслось?

– Младший Летто мертв, – произнес Гемел. – Предположительно, заколот на дуэли Фарелом Верони.

– А, – бросил полковник Мерд. – Да. Старший Летто уже присылал ко мне нарочного с письмом. Кажется, наш дорогой лорд собирается поднять на ноги всех королевских дознавателей.

– Вот дрянь! – граф Мирам дернул рукой, расплескав вино по столу. – Как не вовремя!

– Наоборот, – возразил Гемел. – Вы, граф, в прошлый раз интересовались, что же заронит искру, из которой разгорится все очищающее пламя. Вражда двух лордов породит такой пучок искр, что вся столица запылает в единый миг. Нам останется только незаметно раздуть это пламя.

– Летто и Верони? – задумчиво протянул граф, рассматривая алое пятно на белоснежной скатерти. – Да, пожалуй, может получиться. Только если наш королек не повесит завтра же младшего Верони, чтобы успокоить этого борова Летто.

– Тогда у нас останется уголек в сердце Верони, а он не из тех, кто прощает обиды, – ответил герцог, так и не прикоснувшийся ни к еде, ни к питью. – Но этого не случится. Доказательств вины Верони нет, а остальным займется наш любезный полковник.

– Да, дело темное, – отозвался Мерд, хмуря брови. – Доказать виновность Фарела будет нелегко. А без весомых свидетельств король не посмеет арестовать и казнить одного из членов семьи лорда. Совет встанет на дыбы.

– И тогда мы получим новую вспышку искр, и город также запылает, – заметил Гемел.

– Ловко, – одобрил Мирам. – Куда ни кинь, всюду клин. Но проклятый Птах наверняка попытается что-то предпринять. Его вездесуще птицы наверняка уже кружат над городом…

– Насчет птиц не стоит волноваться, – отрезал герцог. – У нас есть защита от его проклятой магии.

– Мы это уже слышали, – буркнул полковник. – Но пока…

– И пока мы все здоровы и на свободе, – перебил Гемел. – И оставим эту тему. Забудьте про Птаха. Это моя забота. Думайте о том, как затянуть расследование, чтобы Верони и Летто вцепились в глотки друг другу. Пусть король и Птах займутся этой бедой, пытаясь предотвратить бунт накануне свадьбы. А мы тем временем получим больше пространства для наших маневров.

– Король может призвать военных, – произнес Мирам. – И не этих столичных франтов, а тертых вояк из соседних гарнизонов. Нужны ли нам войска в столице?

– Нужны, – твердо ответил герцог. – Я позабочусь, чтобы в столицу отправились те отряды, чьи командиры верны нам. Король сам призовет свою погибель. Никто не заподозрит, что войска движутся к Риву совсем не для защиты короля от бунта. У Геора не будет времени что-то предпринять в ответ, когда он поймет, что происходит на самом деле.

– А Птах? – вскинулся полковник. – Он может спустить с цепи свое ручное чудовище, этого проклятущего зверя, что так ловко прячется под маской гонца!

– Чудовище сейчас уже далеко от столицы, – отозвался Гемел. – Возникло срочное дело, потребовавшее его вмешательства.

– Но он вернется, – Мерд взмахнул рукой. – Фаомар с этим детищем превзошел сам себя! Это проклятое чудовище всегда возвращается!

– Тогда может появиться еще одно срочное задание, и его снова отошлют из столицы, – герцог вскинул сухую руку. – Достаточно. Не беспокойтесь о нем.

– Вижу, Гемел, вы позаботились обо всем, – произнес граф Мирам, наполняя себе очередной бокал вина. – Почему мы не знали об этом раньше?

– Каждый выполняет свою часть плана, – отозвался герцог. – Каждый знает то, что нужно знать. Теперь вы, надеюсь, не жалеете о том, что сегодня пришлось так рано встать?

– Не жалею, – буркнул Мирам. – Но зато все время думаю о том, чего же еще я не знаю…

– Очень многого, – отрубил Гемел. – Но вам же от этого только лучше. Знать много тайн опасно.

– Согласен, – вздохнул граф, пригубив вино. – Меньше знаешь, крепче спишь.

– Постойте, – сказал полковник, крутивший в руках пустой бокал. – Я уже ожидаю от королевских дознавателей разрешение на допрос Фарела Верони. Полагаю, как только мы допросим юнца, все откроется, и тогда ни Верони, ни Летто не в чем будет упрекнуть короля! Сразу говорю, допрос будет вестись по всем правилам, и за ним станут наблюдать дознаватели. Здесь я бессилен.

– Не волнуйтесь, полковник, – тихо произнес герцог. – Вам не придется допрашивать Фарела.

– Ха! Значит, у юнца хватило ума бежать! – обрадовался полковник. – Не так глуп этот пацан.

– Да, Фарел сейчас вне досягаемости, – отозвался Гемел. – И даже если бы вы его допрашивали, все еще больше бы запуталось.

– Как? Думаю, он просто признался бы в убийстве, тут и делу конец…

– Все не так просто, полковник. Впрочем, не думайте об этом, все уже сделано.

– Гемел, – тихо произнес Мирам, – вы нам постоянно говорите – не волнуйтесь об этом, не беспокойтесь о том, все уже сделано… Зачем же вы нас позвали? Благодарю за то, что приоткрыли нам некоторые стороны своего плана, но очень хотелось бы знать, о чем же именно нам следует беспокоиться?

Полковник Мерд подался вперед, поставил локти на стол и бесцеремонно принялся разглядывать Гемела Сеговара, словно тот был товаром на ярмарке.

– В самом деле, герцог, как это все повлияет на наши планы?

Гемел протянул руку над столом, взял бутылку и с неожиданной силой выдрал из нее пробку худыми старческими пальцами.

– Вот это нам и перестоит обсудить, господа, – сказал он. – Как все случившееся повлияет на ваши планы. В них нужно будет внести определенные изменения. Начнем с вас, полковник....

К тому времени как Демистон добрался до Башни Стражи, он успел прийти в себя и даже составить план дальнейших действий. Усилием воли он закопал взгляд зеленых глаз как можно глубже в недра памяти и сосредоточился на расследовании.

По дороге, чтобы не терять времени, он выслушал доклады Легерро и Трана и теперь приблизительно представлял себе картину происшедшего. Слуги Броков, впрочем, не рассказали ничего интересного – никто ничего не видел и не слышал. Но зато теперь у Демистона было описание таинственного чужого слуги, которого никто не видел раньше, и косвенная улика, размером с Королевский мост. Если еще недавно он сомневался – в своем ли уме Птах, поручивший ему искать загадочного убийцу, когда обстоятельства гибели одного из драчунов настолько очевидны, то теперь капитан восхищался проницательностью королевского советника. Или – его информированностью, что в данном случае практически одно и то же.

В самом деле, прием графини Брок – мероприятие шумное. Гости в танцевальном зале, гости в саду, парочки в кустах, бесчисленные слуги гостей и хозяев… Тут сложно остаться наедине. И тем не менее когда находят труп, обнаруживается, что никто ничего не видел и не слышал. Что думает об этом сержант Тран? Разумеется, что слуги ленивы, все как один идиоты, неспособные отыскать собственную задницу без подробной карты от королевского картографа. Они не разглядят убийцу, пока тот не пырнет их острым ножом. А что думает лейтенант? Он уверен, что слуги что-то видели, но умалчивают об этом, чтобы не свидетельствовать против Верони и тем самым не нажить высокопоставленного врага.

Мальчишка далеко пойдет, но на этот раз он не прав. То, что никто ничего не видел, свидетельствует вовсе не о заговоре молчания, а о том, что убийца туго знает свое дело и работает, не оставляя следов. Первоклассный мастер. Профессионал. А значит, не имеет ни малейшего отношения к юному пустозвону Фарелу Верони, которого все уже записали в душегубы. Сигмон был прав – мальчишки действительно на время оставили свою вражду. И прав был Де Грилл – искать следует настоящего убийцу. Настоящего профессионала. Маленького неприметного человечка, чьего лица никто не запомнил, того, кто непонятно как попал в особняк Броков и непонятно как покинул его. Пират Кейор, убивший по заказу больше сотни душ и заработавший тем прозвище Черный Сотник, был абсолютно уверен – младший Верони не имеет никакого отношения к этому убийству. Теперь оставалось только доказать это.

В Башне Стражи капитана ждал сюрприз – два донесения от капитана Горана, также приступившего к расследованию. Бедняга успел побывать у королевского дознавателя и обсудить с ним жалобу старшего Летто, которую тот ни свет ни заря привез лично дознавателю – почтенному лорду Беккету. После чего Горан отправился к Летто, осмотрел убиенного Фарела, усмирил домашних Летто, готовых идти на приступ особняка Верони, и вновь вернулся к дознавателю – оформлять должным образом новые жалобы и показания участников дела. Также он надеялся получить от дознавателя указ об аресте Фарела, а пока отправил к особняку Верони наряд стражи – следить, чтобы подозреваемый не сбежал, и заодно охранять его от возможных попыток расправы.

Все это Горан подробно изложил в двух донесениях, присланных с гонцом из Зала Дознавателей и уже подшитых дотошным секретарем стражи в пока еще тонкий том дела об убийстве в особняке Броков. Демистон мысленно поблагодарил капитана – информация пришлась как нельзя кстати. Еще он отметил, что никаких поручений для него Горан не оставлял – не по чину ему командовать таким же капитаном, – но просил как можно скорее прислать донесение о результатах визита в особняк Броков и осмотра места происшествия.

Здесь Демистон задумался. Он не собирался писать никаких бумажек. И уж тем более делиться с Гораном соображениями насчет настоящего убийцы Лавена Летто. Но что-то нужно было предпринять – в конце концов, Птах велел делать вид, что Корд Демистон участвует в официальном расследовании, и потому отчет должен быть составлен по всей форме. Капитан представил, что сейчас сядет за стол, потратит полдня на абсолютно бессмысленную возню, и глухо зарычал. Время уже перевалило за полдень, а у него на руках по-прежнему только пустые подозрения.

Выход нашелся неожиданно быстро – Легерро спросил, куда ему пристроить свои рабочие записи осмотра места убийства, и был немедленно усажен за капитанский стол. Демистон, донельзя довольный собой, велел лейтенанту составить отчет о визите в особняк Броков и отослать его с вестовым капитану Горану. И Корд, и Легерро остались довольны друг другом – лейтенант углубился в изложение своих глубокомысленных рассуждений, а капитан отправился на первый этаж, в караулку. Там он вернул сержанта в объятия родной службы патруля, а сам выскочил на улицу. Торопился не зря – у входа еще мялся посыльный Горана, дожидаясь ответа на донесения. В нем капитана интересовало лишь одно – рыжая лошадка, оседланная, уже отдохнувшая и готовая к путешествию.

После недолгой, но весьма энергичной беседы с посыльным капитан вскочил в седло, на прощанье еще разок пригрозил вестовому карцером и бодрым аллюром отбыл в сторону Южного квартала – к особняку Верони. Ему страсть как хотелось пообщаться с Фарелом, который, судя по словам управляющего Броков, вел ночью беседу с неприметным человечком в черной шляпе. Демистон ожидал от этого разговора очень многого и был весьма доволен собой – его собственное расследование продвигалось как нельзя лучше. Для полного счастья не хватало лишь хорошего куска жареной ветчины в качестве обеда, но после недолгого раздумья Демистон запретил себе думать о еде. Он шел по горячему следу настоящего убийцы и не мог себе позволить потратить ни единой минуты. Даже на еду.

Особняк Верони располагался на другой стороне Рива, в квартале купцов, получившем прозвище Торговый добрую сотню лет назад. Когда-то давно здесь располагался огромный рынок, кормивший сотни продавцов всех мастей, явившихся в столицу, чтобы заработать несколько лишних монет. Но полсотни лет назад купцы, построившие дома прямо у торжища, потихоньку вытеснили шумные ряды на окраину – подальше от родных очагов, у которых уже появились многочисленные чада и домочадцы.

Дом Верони относился к числу новых, построенных не так давно. Дед нынешнего главы семейства сумел отличиться на торговом поприще, да настолько, что, будучи весьма обеспеченным, давал в долг крупные суммы самому монарху. И обратно требовать деньги не спешил, считая такие траты долговременным вложением. Процентов дождался его сын – получив от престола титул лорда, свидетельствующий об особых заслугах перед государством и позволяющий обладателю принимать участие в управлении страной. То есть ежемесячно навещать Королевский Совет Лордов и всласть драть глотку, обсуждая беды и заботы государства. По мысли монарха, учредившего сие странное звание, его влиятельные подданные, уже достаточно вкусившие от щедрот Ривастана – настолько, чтобы не гнаться за сиюминутной собственной выгодой, – должны были своим изворотливым умом способствовать развитию и процветанию родины. И в нужный час докладывать возникшие соображения Его Величеству, чтобы мудрый король выбрал наилучшие.

Однако дед Геордора Сеговара просчитался – лорды, все как один, в основном пеклись о собственных интересах и предлагали монарху издавать такие законы и указы, что у видавших виды советников волосы вставали дыбом. Его Величество подобные предложения отправлял прямиком в королевский нужник, но Совет Лордов разгонять не спешил. Во-первых, некоторые здравые идеи у торговых воротил все-таки проскакивали, а во-вторых, получалось, что большинство влиятельных людей королевства на виду и тратят много сил и времени, чтобы хоть о чем-то договориться между собой. А это отвлекает их от других мыслей, возможно, более опасных, чем простое уменьшение пошлин на ввозимые пряности. Геордору Третьему в таком виде Совет Лордов достался, можно сказать, в наследство. Он не видел причин менять сложившийся порядок и порой даже жаловал званием лорда новых крупных землевладельцев, а то и торговцев скотом – просто чтобы позлить задравшую носы знать королевства и разбить уже сложившиеся союзы единомышленников в самом Совете. Джилан Верони, внук предусмотрительного основателя Дома Верони, получил титул лорда по наследству и в первую очередь отстроил новый особняк на берегу Рива, на самой границе Торгового квартала – как можно ближе к Королевскому. И все же бесконечно далекому от него.

Чтобы попасть в особняк, Корду пришлось миновать Малый Королевский мост, а потом свернуть налево. Здесь, у самого берега реки, за высоким каменным забором, высился особняк Верони – высокое каменное здание с флигелями и башенками, немного напоминавшее королевский замок. Совсем немного, чтобы не обидеть хозяина замка настоящего.

От широкой улицы, идущей от моста дальше сквозь квартал, к дому Верони спускалась дорога, мощенная гладким серым камнем – точно таким же, каким выложена Королевская площадь. Пожилая лошадка Корда, отобранная у вестового, без труда справилась с мокрыми камнями и резво спустилась вниз. У высоких деревянных ворот, перехваченных железными полосами, маялся от безделья патруль – пять стражников во главе с сержантом, в котором Корд еще издалека признал Титуса – любимчика Горана. Титус, здоровяк весьма внушительного вида, был, на взгляд Демистона, туповат, но зато исполнителен и не стеснялся пускать в ход кулаки, чтобы подкрепить требования закона. С неохотой Корд признал, что в сложившихся обстоятельствах Горан сделал верный выбор – ревностный служака Титус никого не выпустит из особняка. И не позволит никому проникнуть в него. Стражники маялись снаружи, и это довольно прозрачно намекало, что Верони далеко не в восторге от внимания хранителей спокойствия в городе. Уже спешиваясь, Корд чуть запоздало пожалел, что не надел форму – стражники знали его в лицо, а вот для разговора с семейством Верони официальный мундир капитана городской стражи пришелся бы весьма кстати.

Бдительный сержант первым узнал капитана, поприветствовал строго по уставу, но докладывать ничего не стал. Корд, прекрасно понимавший, что за время дежурства стражников под дверями особняка ничего и не произошло, не стал тратить время на расспросы. Без лишних слов он принялся стучать в окованную железом калитку в воротах. Открыли ему довольно быстро – видно, кто-то глазастый в особняке высмотрел незваного гостя издалека.

Статный привратник, выполняющий, судя по арсеналу на поясе, и работу охранника, не выглядел расположенным к разговорам. Поэтому капитан просто назвался, а потом ткнул в нос здоровяку развернутый лист с предписанием о содействии следствию с печатью и подписью королевского советника. Страж ворот молча, но с заметным сожалением пропустил капитана в особняк и запер калитку на огромный кованый засов.

Дворик перед особняком Верони донельзя напоминал Королевскую площадь в сильно уменьшенном масштабе. Вплоть до маленького фонтана в самом центре. Да и в крыльце капитан приметил знакомые очертания парадного входа в королевский дворец. А вот холл и внутреннее убранство коридоров ничуть не напоминали королевские покои – они были намного просторнее и украшены гораздо пышнее, словно в попытке перещеголять оригинал. Следуя за молчаливым привратником, Корд подумал, что если когда-нибудь Его Величество наведается в гости к Верони, то, возможно, особняк вскоре сменит владельцев.

В коридорах, стены которых украшали гобелены и расшитые золотой нитью занавеси, было темно и пусто, словно дом готовился отойти ко сну. Стараясь не отставать от длинноногого провожатого, капитан не забывал примечать дорогу – в этих лабиринтах не мудрено было заблудиться. И когда привратник остановился у двери из мореного дуба, украшенной тонкой резьбой, Корд испытал некоторое облегчение – пожалуй, случись что, он бы смог сам найти дорогу наружу.

– Вас ждут, – сухо сообщил ему привратник, указывая на дверь.

Демистон задумчиво пожевал губу, потом распахнул дверь и вошел в полумрак.

В кабинете, вдоль стен которого тянулись книжные шкафы, а окна были задернуты плотными шторами, было довольно темно. Свет давали лишь свечи в трезубом подсвечнике, что высился над широким письменным столом. Лорд Верони стоял рядом с креслом, сложив руки на груди. На нем был колет из серого бархата, свободный блузон из белоснежного шелка, узкие темные бриджи и блестящие черные туфли с серебряными пряжками. Длинные седые волосы были тщательно расчесаны и волнами спускались на широкие плечи. В отблесках свечей узкое худое лицо казалось нездорово бледным. Лорд и в самом деле ждал гостей, но капитан не тешил себя надеждой, что ждали именно его. Старший Верони, конечно, предполагал, что рано или поздно кто-то явится к нему с серьезным разговором и, судя по всему, подготовился к неприятной беседе.

Корд, разочарованный тем, что лорда не удалось застать врасплох, нахмурился, но все же поклонился, хотя служебный долг избавлял его от светских приветствий.

– Капитан городской стражи Королевского квартала Корд Демистон, – представился он, запуская руку за отворот камзола, – мои бумаги…

Джилан Верони небрежно шевельнул рукой, отметая ненужные условности.

– Что вас привело в мой дом, капитан? – спросил он, не сводя с гостя пристальный взгляд серых глаз.

– Расследование обстоятельств гибели Лавена Летто, – сдержанно отозвался капитан.

– Я слышал о гибели младшего Летто, – сухо произнес Верони. – И очень опечален этим чудовищным событием. Но какое отношение его гибель имеет к моему дому?

Корд окинул долгим взглядом фигуру лорда, застывшего у пустого стола. Тот, не дрогнув, выдержал взгляд капитана стражи, и Демистон понял, что с Верони, поднаторевшим в словесных баталиях на заседаниях Совета Лордов, можно фехтовать словами до самого утра. И совершенно безрезультатно.

– У вашего сына были счеты с Лавеном Летто, – напрямую заявил Корд, – не раз они при свидетелях грозили друг другу. Вчера на приеме в особняке Броков были оба. Один из них мертв, другой вернулся домой.

От капитана не укрылось, как Джилан дернул уголком рта, словно досадуя на глупость наследника. Демистон молчал, предоставляя лорду возможность сделать следующий ход.

– Чего же вы хотите, капитан? – мрачно осведомился Верони.

– Поговорить с вашим сыном, – отозвался Корд. – Всего лишь поговорить.

– Мой сын плохо себя чувствует, – быстро ответил лорд. – Сейчас неподходящее время для разговоров.

– А я настаиваю, – отрезал капитан.

– Нет. Фарел плохо себя…

– Если до него первыми доберутся Летто, он будет чувствовать себя намного хуже, – предупредил Корд.

Верони откинул голову, словно от удара, и в его серых глазах закипела ярость.

– Не забывайтесь, капитан, – бросил он. – Вы не на задворках Рива, а в доме Верони.

Демистон не отвел взгляда, лишь оскалился в кривой усмешке.

– Вы думаете, – сказал он, – что стражники у ваших ворот дежурят только для того, чтобы помешать удрать похмельному юнцу?

Джилан Верони нахмурился и отвел взгляд. Он не был глупцом и прекрасно понимал, что присутствие стражников избавило его от визита старшего Летто с компанией крепких молодчиков с окраин столицы.

– Вы не понимаете, – проворчал он. – Вчера Фарел… немного перебрал. Он явился домой засветло, еле на ногах держался. И до сих пор… не в лучшей форме. С ним действительно сейчас трудно говорить.

– Ничего, – мягко ответил Корд, решив, что настало время уступить. – Я не собираюсь устраивать допрос. Мне нужно всего лишь спросить, что он видел в саду Броков, перед тем как покинул его. Это важно. И, возможно, это поможет вашему сыну.

– Не знаю, не знаю, – пробормотал лорд, раздраженно комкая кружевной манжет блузона. – Пара вопросов…

– В вашем присутствии, конечно, – подхватил капитан.

– И вы уйдете? – резко спросил Верони.

– Да, – пообещал капитан. – Я не буду ни допрашивать вашего сына, ни арестовывать его. Мне только нужно узнать, что он помнит о вчерашней ночи.

– Хорошо, – бросил лорд, поджав узкие губы. – Следуйте за мной.

Он сорвался с места и широким шагом пересек кабинет. Пройдя мимо капитана, он устремился в коридор, и Демистон, не ожидавший от лорда такой прыти, поспешил следом.

В коридоре Верони отмахнулся от привратника, дежурившего у дверей кабинета, и быстрым шагом вернулся в холл. Демистон старался не отставать. Он был доволен собой – беседа прошла как нельзя лучше. Если бы он начал настаивать, размахивая предписанием о сотрудничестве с властями – как, несомненно, поступил бы Горан, – он бы ничего не добился, кроме ледяного презрения. А теперь у него появился шанс узнать, с кем же беседовал Фарел в саду, что это за неприметный человек в черной шляпе. К счастью, Верони-старший очень недоволен поведением сына. Возможно, это даже поможет в разговоре с Фарелом: тот наверняка поостережется сердить отца – Джилан Верони, судя по всему, не из тех родителей, что потакают слабостям детей и видят в них дар небес.

Следуя за хозяином дома, Демистон поднялся по широкой мраморной лестнице с деревянными перилами на второй этаж. На площадке Верони свернул направо, в светлый коридор, и зашагал по надраенному паркету, выбивая из него звонкое эхо.

Покои Верони-младшего капитан опознал сразу: у широких дверей в конце коридора в растерянности стояли двое слуг – симпатичная служаночка в накрахмаленном до хруста переднике, сжимавшая в руках поднос с открытой бутылкой вина, и седой старикан в новехонькой форме, очень напоминавшей наряд дворцовых стражников. Вот только вместо королевского герба на рукаве камзола был вышит герб Верони.

– Что там?! – рявкнул Джилан, подходя к закрытым двустворчатым дверям, сияющим темным лаком.

– Все так же, милорд, – отозвался старик, сгибаясь в поклоне. – Заперто.

Лорд обернулся, ожег взглядом служанку, присевшую в книксене.

– Вон, – велел Верони и ткнул пальцем в бутылку: – Больше – ни капли.

Служанка тут же развернулась и засеменила по коридору. Корд проводил ее взглядом – девица всей своей фигурой излучала невыразимое облегчение от того, что поле предстоящего боя отца с сыном осталось позади.

– Давно? – бросил Джилан старику, который уже успел выпрямиться.

– Я вышел, когда пробило десять на городской башне, – отозвался слуга. – Молодой лорд встал и заперся изнутри. С тех пор ни звука. Я ждал, как вы и приказали, милорд, но ничего не происходило, и мне не о чем было докладывать.

Верони нахмурился. Демистон заподозрил, что все это время лорд ломал голову над тем, как вытащить непутевого отпрыска из передряги, и не следил за временем. Еще бы. Он ожидал атаки и готовился отразить ее, отдавая приказания скромному гарнизону и заранее планируя возможные пути отступления. Верони-старшему пришлось сегодня потрудиться.

– Фарел! – рявкнул лорд и стукнул кулаком в лакированную дверь. – Открой!

За дверью было по-прежнему тихо. Раздраженный Верони забарабанил кулаком по двери, и гулкое эхо прокатилось по коридору тугой волной.

– Открывай! – крикнул он. – Фарел, нам нужно поговорить!

Ответом лорду было лишь гробовое молчание. Демистон, терпеливо дожидавшийся конца неприятной сцены, вдруг ощутил неприятный холодок на спине.

– Он не был ранен? – тихо спросил он у слуги.

Тот взглянул на своего хозяина. Верони кивнул, и старик повернулся к капитану.

– Нет, господин, – ответил он. – Мастер Фарел плохо себя чувствовал. Мы раздели его и уложили в постель. Никаких ран на теле не было. Только царапина…

– Пустяк, – перебил Джилан, – порез на предплечье, вечно эти мальчишки…

Он запнулся и замолчал, сообразив, что ранение могло быть получено сыном в схватке с Лавеном и вряд ли может быть истолковано как доказательство невинности Фарела.

– Отойдите, – тихо проронил Демистон, думавший совершенно о другом.

– Что? – переспросил лорд с удивлением. – Что вы…

Корд оттолкнул лорда в сторону, отпихнул слугу и откинулся назад. За свою жизнь ему довелось выбить не меньше сотни дверей, и капитан знал – бить нужно не просто ногой, а всем телом. Бить собственным весом, тогда как нога всего лишь наконечник копья, место приложения силы…

Тяжелый армейский сапог ударил в черный лак, и двери с треском распахнулись, выворачиваясь из петель. Изящная медная ручка, вырванная вместе с замком из двери, заплясала по звонкому паркету. Корд прыгнул вперед и, сразу заметив распластанное на полу тело, гаркнул во весь голос:

– Лекаря! Зовите лекаря!

За спиной охнул старик слуга, что-то гневно закричал Верони-старший, но капитан, не обращая на них внимания, ворвался в спальню Фарела.

Даже в полутьме было прекрасно видно тело, лежащее прямо на полу, между разворошенной кроватью и низким столиком, уставленным пустыми бутылками. На красном ковре, под телом, проступало темное пятно. Рядом лежал опрокинутый стакан.

Капитан бросился к телу, упал на колени. Обнаженный Фарел лежал на животе, уткнувшись лицом в пол. Корд ухватил его за плечи, потянул на себя, и тут же выругался. Верони младший был мертв – его застывшее тело холодило руки капитана, а от ковра пахло не вином, а мочой.

– Проклятье, – зарычал Корд, отпуская труп.

Тот упал на ковер – еще не как застывшая колода, но уже и не как живое тело. Капитан схватил левую руку Фарела, приподнял и сразу обнаружил царапину у сгиба локтя. Маленькую, с едва заметными следами подсохшей крови. Очень аккуратную царапину, сделанную очень острым предметом, больше похожим на инструмент врача. Неудивительно, что ей не придали большого значения – когда-то она была вовсе незаметна. Вот только теперь она вздулась, и побелевшая кожа вокруг нее пошла синими пятнами.

– Я послал за лекарем, – над плечом капитана навис Джилан Верони. – Что тут....

Подавившись последним словом, лорд сдавленно булькнул и закашлялся. Капитан аккуратно отпустил руку покойника и медленно поднялся на ноги. Верони так и стоял, наклонившись над телом, не в силах отвести взгляд от мертвого тела своего сына.

– Фарел, – пробормотал он. – Фарел…

Капитан осторожно, но решительно положил руку на плечо лорда и заставил его выпрямиться. Повернул к себе – как манекен в мастерской у портного. Лицо Верони было бледно-серым, словно застиранная гостиничная простыня. Его глаза были широко распахнуты, а плечи, как почувствовал Корд, ощутимо тряслись.

– Мой сын, – шептали губы, соперничавшие цветом с лицом, – Фарел… Что с ним…

– Он умер, – твердо ответил капитан, сжимая пальцы на плече Верони.

Джилан бесшумно шевелил губами, не в силах отвести взгляд от пронзительных глаз капитана городской стражи.

– Лорд Верони, – настойчиво повторил Корд, пытаясь достучаться до сломленного горем отца. – Лорд Верони, вы слышите меня?

Зрачки Верони сузились, и он помотал головой.

– Да, – тихо ответил он. – Слышу. Сейчас.

– Ваш сын убит, – тихо сказал капитан, надеясь, что гнев не позволит лорду соскользнуть в пучину отчаянья. – В царапине яд.

– Понимаю, – медленно произнес Верони. – Да. Летто.

Его кулаки резко сжались, а на щеках проступили лихорадочные красные пятна.

– Летто, – с угрозой повторил лорд, оскалив мелкие острые зубы. – Он заплатит мне.

– Джилан, – прошептал капитан. – Вы не видели рядом с сыном маленького человечка с худым лицом, который предпочитает кутаться в черный плащ и носит черную широкополую шляпу?

– Нет, – быстро ответил лорд, но опоздал: капитан заметил, как глаза Верони широко распахнулись в немом удивлении.

– Возможно, это он убил вашего сына, – рискнул Корд и был вознагражден вспышкой ненависти в глазах лорда.

– Я… это выясню, – процедил Верони.

Корд поджал губы – ему стало ясно, что Верони знает этого загадочного человечка, но он не из его людей. Но Демистону нужно было больше – он хотел знать, на кого именно работает этот человечек.

– Мой лорд! – раздался от дверей отчаянный вопль.

Демистон резко обернулся, непроизвольно нашаривая рукоять сабли. В дверях застыл слуга-старик. Его седые волосы стояли дыбом, а лицо исказила гримаса неподдельного горя. Вцепившись сухими пальцами в развороченный дверной проем, он смотрел на пол, на тело Верони-младшего. Из-за плеча старика выглянул приземистый человек с пухлыми румяными щеками, напоминавший повара. Увидев тело, он что-то буркнул, оттолкнул слугу и бросился к Фарелу, расстегивая на ходу большую кожаную сумку. Демистон, опознав в прибывшем лекаря, обернулся к лорду Верони, но было поздно – тот отошел в сторону и застыл над телом сына, безучастно наблюдая за суетой лекаря.

– Лорд Верони, – позвал капитан.

Тот бросил на гостя холодный взгляд, и Корд понял, что Джилан окончательно пришел в себя.

– Капитан Демистон, – медленно произнес лорд. – Благодарю вас за ваше… предположение. А сейчас, пожалуйста, оставьте нас.

Корд посмотрел на мертвого Фарела, застывшего у ног отца, и медленно склонил голову.

– Примите мои соболезнования, лорд Верони, – сказал он, отводя взгляд от мертвеца.

Джилан сдержанно кивнул, и Корд, развернувшись на каблуках, пошел к дверям.

– Вилам, – лорд повысил голос. – Проводи гостя.

Потрясенный старик вскинул голову, словно очнувшись от кошмарного сна, и отлепился от двери. Он улыбнулся капитану – вымученной улыбкой, раз и навсегда заученной для обращения к господам, – и медленно зашаркал по коридору.

Корд шел следом, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. Он отчаянно кусал губу, пытаясь разрешить новый ребус, появившийся перед ним. С одной стороны, все было ясно. Но с другой…

Из ворот особняка Верони он выскочил будто ошпаренный и с ходу взлетел в седло заплясавшей лошадки.

– Пошлите гонца в Башню! – крикнул он сержанту, изумленно взиравшему на начальство. – Фарел Верони мертв!

И вонзил каблуки в бока своего пожилого скакуна. Сейчас он хотел только одного – переговорить со старшим Летто. Немедленно.

На узкой улочке было тихо. Высокие стены каменных домов стиснули ее с двух сторон, как скалы, стискивающие потаенную тропу. Здесь, на оборотной стороне роскошных особняков, мало кто бывал. Зеленщик с корзинами, молочник с тележкой, мясник… Вот кто обычно навещал эти задворки. Крепкие дубовые двери с зарешеченными окошечками сливались с темными камнями, стараясь стать незаметными. Сюда почти никогда не заглядывало солнце, здесь царствовали тени. Даже слуги из особняков пользовались безымянной улочкой с великой неохотой – в одиночку лучше не появляться в этом лабиринте. Особенно вечером, когда в кромешной тьме здесь так легко встретить того, кто без лишних слов пырнет встречного кинжалом – просто так, проходя мимо, только из-за того, что времена нынче неспокойные и лучше ударить первым, не дожидаясь встречного выпада.

И все же этим стылым утром и этому мрачному уголку досталось немного тепла. Непривычно яркое для осени солнце раскинуло над городом шатер из пылающих лучей, такой плотный, что его отблески проникли даже на безымянную улочку. На самом ее дне таились тени, но выше, там, где кончался камень и начиналось небо, сияли золотые искры.

Стая голубей взвилась над домами – видимо, по соседней площади, излюбленном месте завтрака сизокрылых, проскакал всадник. Облако птиц взметнулось в небо, рассыпалось над крышами. Потом сгустилось вновь, и голуби, не особо и торопясь, потянулись обратно к площади, где на нагретых солнцем камнях их ждали любимые крошки.

Один из голубей отстал и, пролетая над расселиной городского пейзажа, спустился ниже, словно пытаясь заглянуть на самое дно безымянной улочки. Сделав круг над черной пропастью, он лениво, словно нехотя, опустился ниже и нырнул в темноту меж каменных стен.

Пролетев почти всю улочку, он развернулся, едва не чиркнув крыльями о камень, вернулся обратно и спланировал к крохотному козырьку над одной из ничем не приметных дверей. Отчаянно хлопая крыльями, голубь с лету взгромоздился на козырек, закачался на самом краю. Взмах крыльев поднял клуб пыли, птица дернулась, пытаясь взлететь, но все же осталась на месте, словно раздумав в последний момент. Она сложила крылья, потопталась на месте, а потом, вытянув шею, с тревогой глянула на неприметную дверь. Сначала одним глазом. Потом, звучно гукнув, другим.

Дверь была закрыта.

Тогда голубь задрал голову – совсем не по-птичьи, а словно копируя человека, – и взглянул вверх, на гладкую стену, над которой нависал карниз пологой крыши с водостоком на самом краю. В стене не было окон. На крыше – как голубь уже знал – тоже.

Птица потопталась на своем узком насесте и снова уставилась на дверь. Нахохлилась, присела – словно собралась спать. Да так и осталась сидеть, не сводя глаз с дубовой двери, перехваченной стальными полосами.

В дальнем уголке безымянной улочки, в том, что оказался за спиной у слишком умной птицы, вздрогнула темнота. Тени сгустились, словно пытаясь превратиться в нечто более осязаемое, и приняли форму человеческого силуэта. Он бесшумно проступил из тени прямо на стене, будто сотканный умелой рукой из нитей темноты, и превратился в реальность.

Это был невысокий человек в широкополой шляпе, надвинутой на самые глаза. Его подбородок терялся в высоком воротнике черного плаща, скрывавшего очертания фигуры.

Человек зашевелился, и черный плащ бесшумно раскрылся, выпустив наружу руку в черной перчатке. Длинная и гибкая, словно змея, рука согнулась, словно выуживая что-то из плаща, а потом вдруг распрямилась.

На дне темного колодца безымянной улицы сверкнул металл, и голубь взорвался ворохом перьев.

Уже мертвую тушку отбросило с карниза над дверью в темноту улицы. Он тяжело шлепнулся на камни мостовой, забрызгав их темной кровь. Светлые перья тяжелыми хлопьями покружились над дубовой дверью и скорбно опустились к ее порогу, как первый в этом году снег.

Силуэт человека вжался в каменную стену и растворился в тени, весь, без остатка, словно лед растаял в теплой воде.

Дверь, словно только того и ждала, тихонько приоткрылась. Потом, осмелев, распахнулась во всю ширь, выпустив в полутьму двух человек – низенького толстяка и широкоплечего грузного типа. Толстяк, в черной бархатной маске, свернул направо и начал подниматься по улице – к выходу на площадь. Здоровяк, прикрывавший лицо краем плаща, пошел в противоположную сторону, вниз, к лабиринту улочек, что должен был вывести его к кварталу Мастеровых.

Дверь осталась открытой. И лишь когда гости скрылись из виду, из темного проема выглянул высокий старик с гривой седых волос, рассыпанных по плечам. Он бросил взгляд по сторонам, словно надеясь увидеть то, что было скрыто от чужих глаз.

– Тень, – тихо позвал старик.

В самом мрачном углу тьма вздрогнула, услышав свое имя.

– Делай, как договорились, – бросил старик и нырнул обратно в темноту дома.

Тяжелая дубовая дверь, окованная стальными полосами, захлопнулась, разметав белые перья по камням, забрызганным кровью. Улица неслышно вздохнула, переводя дух, и в этом заброшенном месте вдруг стало светлее. Словно какая-то частица тьмы покинула ее, отправившись в место иное, туда, где ее никто не ждал.

Особняк лорда Гиера Летто находился на другой стороне города, и Демистон выбрал кратчайший путь – прямую. Он гнал своего случайного скакуна галопом по брусчатке так, словно это был жеребец из почтовых конюшен, намереваясь стрелой прилететь к воротам особняка Летто. Но немного просчитался – через пару сотен метров пожилая коняга выдохлась и заупрямилась. Ей уже довелось сегодня побегать между Башней Стражи и дворцом по брусчатке, и теперь она мечтала о тихом стойле и достойном обеде. Раздраженный капитан пустил ее легкой трусцой, чтобы окончательно не загнать, и принялся отчаянно браниться себе под нос. Шагом или трусцой – все одно так быстрее, чем пешком.

Проезжая мимо Королевской площади, он привычно нашел взглядом Башню Стражи, что высилась на самом краю. У входа томился пяток стражников из дневной смены, а рядом стоял стражник в коричневом плаще гонца. Он держал под уздцы серого мерина, довольно свежего на вид. Потратив на размышления не больше мгновения, Демистон дернул поводья и свернул к Башне. Ничего. Летто подождет.

У входа в караулку капитан выслушал приветствия стражников и велел им держать гонца за руки за ноги, никуда не отпуская. Потом, не слушая протестующие вопли удивленного вестника, Демистон поднялся на второй этаж.

Лейтенант все еще корпел над отчетом для Горана. Судя по скомканным листам, валяющимся под столом, с письменным изложением мыслей у Легерро было плоховато.

Не ответив на приветствие, Корд вкратце изложил лейтенанту результаты своего визита в особняк Верони и велел присовокупить их к отчету. И посоветовал писать кратко, чтобы составить отчет, пока не стряслось еще что-нибудь этакое. Оставив Легерро в полном унынии обозревать фронт предстоящих письменных работ, Демистон спустился к выходу и в довольно грубой форме изложил взбешенному гонцу, куда он может засунуть свои жалобы. После чего без лишних слов взобрался в седло серого мерина и отбыл к особняку Летто, оставив уставшую рыжую конягу расстроенному вестовому.

На этот раз капитану для разнообразия повезло – мерин оказался отдохнувшим, полным сил и готовым мчаться даже по булыжной мостовой. Путь до особняка Летто Демистон проделал с ветерком, пугая прохожих, попадавшихся ему на пути.

Дом Гиера Летто, получившего титул лорда Королевского Совета в наследство от отца – крупного землевладельца, – больше всего напоминал казарму. Каменная коробка в три этажа, никаких украшений, блекло-серые цвета, на окнах деревянные ставни, за которыми скрывались решетки… И каменный забор с торчащими по верху заостренными шипами. Подъезжая к железным воротам, выходящим на улицу, Корд подумал, что в таком обиталище ему бы не хотелось жить. То ли крепость, то ли тюрьма… Чего так боялся предок Гиера Летто, когда выстроил такой дом, способный выдержать осаду? Городских бунтов? Восстаний? Осады города? Так или иначе, но Корд был уверен, что Гиер, выросший в этом мрачном жилище, будет не слишком откровенным и приветливым собеседником.

У закрытых ворот, состоявших, казалось, из одних только железных полос, стояли пятеро стражников из дневной смены, с которой обычно работал Горан. Капитан подъехал ближе, спешился и бросил поводья ошалевшему от такого обращения стражнику.

– Горан здесь? – поинтересовался капитан у него, прежде чем старший в патруле сержант успел открыть рот.

– Так точно, – отрапортовал стражник, без труда различив начальственные нотки в голосе визитера. – Только что вернулись с господином Летто от королевского дознавателя.

Демистон довольно кивнул и подошел к воротам. Сержант, попытавшийся было ухватить его за рукав, был вознагражден таким злобным взглядом, что тотчас отдернул руку.

– Капитан городской стражи Корд Демистон, Королевский квартал, – представился Корд. – Что-то хотите сказать мне, сержант?

– Никак нет, – бодро отозвался тот.

Демистон снова смерил его долгим взглядом, словно предупреждая – возьму на заметку, – а потом заколотил сапогом в железные ворота особняка Летто.

Открыли ему быстро – видно, ждали гостей: из широкой щели в воротах высунулась откормленная бородатая морда, подходящая больше разбойнику, чем привратнику в доме лорда.

– Чего надо? – буркнула она.

Капитан, уже взявший на изготовку бумажную трубочку приказа о содействии, сунул ее обратно за ворот – такая морда и читать-то не умеет.

– Капитан Горан здесь?! – рявкнул он.

– Ну, да, – задумчиво отозвался дюжий привратник, – туточки.

– Веди к нему, – приказал капитан и шагнул вперед. – Именем короля!

Ошеломленный верзила попятился, пропуская напористого гостя во двор, и тут же захлопнул за ним ворота, вспомнив о бдительности.