Идущий на Север. Долина Башен Денисов Вадим

Пречистый Ванк, ну у тебя и язычок! Когда это она забралась на телегу?

– Милочка, я не городской.

– Милочка? А говорите, как городской!

– Да? Значит, больше не буду.

Дочка торговца, тоску которой я мимоходом отследил в таверне «Старая Берлога», сидела на массивных деревянных ящиках, одну ногу поджав под себя, вторую опустив вниз, на моё обозрение. Обозревать было чего…

В каждой провинции одежда сельских жителей на удивление однообразна, почти униформа. Одеяния простолюдинов и специфической знати весьма слабо отличаются по виду и покрою, разница лишь в качестве тканей и стоимости украшений. Порой мужские и женские платья похожи, в некоторой степени, конечно. Для рабочего варианта характерны длинные, до колен, домотканые рубахи-камизы. В зависимости от погоды, чаще по осени, как сейчас, поверх камизы надевают куртку-тону из более плотной ткани, спускающуюся чуть ниже пояса. В быту женщины носят длинные, незамысловато украшенные вышивкой юбки и платья-разлетайки, но и кружева встречаются. У крестьянок, в отличие от знати, они особо длинными не бывают. Мужики носят штаны с подтяжкой внизу. В последнее время в обиход начали входить шерстяные свитера, привнесённые с севера, и самые настоящие шорты, эту новацию внедряют моряки и рейдеры, пожившие на островах.

Типичная верхняя одежда в бесснежный сезон – тяжёлый льняной плащ, пропитанный особой восковой мастикой. Дешёвый – простой кусок ткани, накидывавшийся на плечи; подороже – собранный из выкроек, с капюшоном, который при ходьбе подтягивают по бокам шнурками.

Вне городов чулки носят редко. Обувь удобная, однако в удалённых местностях сапоги всё ещё не разделяются на левые и правые. С возникновением крошечных мануфактур внешнее, показное обособление сословий быстро ускорилось, появилось цветовое разграничение. Знать форсит изо всех сил. Простонародье носит одежды неярких цветов – серого, чёрного, защитного. И обусловлено это не какими-то там запретами сеньоров-самодуров, а мудрым житейским принципом «Не высовывайся!».

Учитывая деревенский приоритет простых земных ценностей, у молодёжи одежда всегда подчёркивает фигуру, особенно у девушек.

Тот самый случай. Не сказать, что юбка у этой чертовки коротка… Умело пользуется, бестия: соблазнительно опущенная ножка открыта на ладонь выше колена, чёрт, у меня нос не побледнел?

– С тобой, милочка, пожалуй, станешь затейником, – наконец вымолвил я. Здесь мини-юбки и купальники-бикини не носят, быстро научаешься видеть соблазнительное даже сквозь плотную ткань. А уж когда вот так откровенно…

Она хихикнула. Я улыбнулся.

– Выставила стати напоказ! Как звать-то тебя, девица?

– Лана. Красивое имя, да? Лана Картич из Балместри, меня там все знают, – широко улыбнулась она, показав отличные зубы дочери зажиточного человека. Светлые волосы по плечи, правильно посаженные хитрющие голубые глаза, чуть курносый нос, пухлая верхняя губка, формы… Ох, и хорошие же у неё формы, скажу я вам! Короче, типичная яркая блонди. Очень симпатичная, даже красивая. Проклятье, последняя девушка, которая сидела столь близко от меня, была уродлива, словно орк.

– Балместри, Балместри… Это?

– К западу, неподалёку отсюда, небольшой посёлок у реки. Богатый. Ой! Уважаемый странник, у вас в штанах что-то шевелится!

– Прекрати издеваться! И спрячь ты ляжку, наконец!

– Уважаемый, вы уж подождите шалить, пока я не уйду.

– Выпорю, чертовка! – заревел я, сам уж не знаю, шутливо или нет.

У здешней молодёжи отношение к сексу спокойное, здоровое, сказываются регулярные натурные наблюдения. Однако же распущенность эта кажущаяся, попробуй только перейти границу, сразу получишь нож в бок. Где он у неё, кстати?

– Говори, зачем пришла? – потребовал я уже грубовато.

А она… Само смирение.

– Наверное, вам ушки надуло! Говорю же, папенька распорядился, чтобы на полдник не останавливались, трапезничали на ходу. Всё на ходу… Ни скатерть расстелить, ни на травку мягкую присесть, вечная спешка.

При той «скорости», которую развивали флегматичные битюги, нашей честной компании вполне можно было спокойно отобедать на придорожной лужайке, после чего догнать обоз неспешным шагом.

– И дальше?

Что-то туплю.

– Поесть вам принесла, вот что дальше, бездушный вы человек! – фыркнула она, потянув за ремешок матерчатую суму, к боковине которой в специальных ножнах был приторочен длинный и узкий кинжал-конти.

Ого! Интересное оружие, необычное, патентом на него обладает мастерская в далёком городе Ормеде. Концы поперечины-гарды сплющены и чуть загнуты к острию клинка. К этим площадкам намертво припаяны крошечные серебряные зеркальца, тщательно отполированные вручную. Считается, что испускаемые ими блики способны существенно замедлить реакцию любой нечисти, а малую так вообще напугать до бегства. Не знаю, насколько это реально, сам не владел, потому и не проверял. Не для мужчин. Эти зеркальца постоянно надо чистить, подполировывать, потому что серебро быстро тускнеет. А лаком покрывать нельзя! Скорее всего, действенность блика от наличия покрытия не зависит, но вот прямой контакт… Рукоять у конти длинная, в две ладони, с круглым упором-разграничителем посередине. Сильный удар, и зеркальца коснутся мишени. Вот тогда эффект проявится в полный рост, серебра на зеркальцах довольно много.

Дорогая вещичка. Ну, так и папаша не беден.

– Прости, прости… Есть действительно хочется. Что у тебя там?

Питание жителя сельской местность разнообразием не отличается, даже если это человек состоятельный. Для самых бедных обычна двухразовая трапеза, ранним утром и вечером. Повседневная пища бесхитростна: хлеб, каши, варёные овощи, зерновые и овощные похлёбки, приправленные дикими травами, с луком и чесноком. Конечно, в еду добавляют подсолнечное или оливковое масло, реже сливочное, на севере используют животные жиры. Дичь в почёте, добывать её умеют. В выходные и праздники питание более разнообразное.

Относительный дефицит и несомненная дороговизна соли компенсируются пряностями, в ход идёт то, что растёт везде: горчица, укроп, лук, чеснок, лавровый лист и тмин. Гвоздику, перец и корицу привозят островитяне. Я всегда ношу с собой немного соли.

Популярны салаты и винегреты, там есть всё: репа и редька, брюква и капуста разных видов, морковь и свёкла, спаржа, чечевица, бобовые. Хрен, так же как специфический островной картофель, пока не пользуется спросом. Но я стараюсь! У фрилан популярны плотные, насыщенные вкусом супы категории «ложка стоит» – два в одном. Тарелку уплёл, и обед закончен! Такое блюдо готовят в двойном медном котелке – залитые густым бульоном-подливом мясо и овощи варятся в нижнем отделении, сверху допаривается крупа. Мне как-то не особо, лучше бы не смешивали.

Ещё фриланы очень любят омлеты, вот тут они затейники и настоящие мастера.

Точно, у неё омлет.

– Отличный омлет с белыми грибами и кусочками солёного огурца!

Она быстро вытащила большой круглый кусок хлеба, подала сверху. Такой специально выпекают для стола, в качестве подносов или тарелок – плоский каравай, по мере надобности разрезаемый вдоль, получи две тарелки. Иногда мякоть дополнительно выщипывают, а наиболее умелые пекари выпекают уже с пустотой внутри, мудрить не надо. Само собой, в домах низших слоев применяют и деревянные тарелки. Богатеи используют серебряные, но только для общих блюд, это особый металл.

О золоте и говорить нечего, его на Ванкоре очень мало, редко встретишь.

У бедняков хлеб ржаной, хотя и он достаточно высокого качества, у людей побогаче – пшеничный, из муки тонкого помола. Лепёшки, конечно… Как правило, они жёсткие изначально, ибо тесто бездрожжевое. Дольше других сохраняются ячменные, их предпочитали брать в дорогу воины, паломники и вольные странники. Почти все хлебобулочные – в форме плоского круга. Хлеб в форме батона и ковриги выпекают только в городах, в Маймече есть две чудесные булочные…

Лана принесла пшеничную тарелку:

– И ветчина из мяса молодого чёрного поросёнка.

Вот это уже серьёзно! Я эти пласты прямо под омлет засуну.

Свой традиционный омлет фриланы готовят так: на большую чугунную сковороду выливается жидкая, чуть подсоленная болтушка с толикой воды, прихватывается кипящим сливочным маслом. Тем временем в центре аппетитного блина распределяется начинка, она бывает разной, в зависимости от вкуса и достатка. Потом большой деревянной лопаткой прихваченный край блина складывается, получается полукруг. Теперь нужно сразу придавить края лопаткой, чтобы они склеились. Изделие переворачивается, обжариваясь до готовности, – и на поднос. На выходе имеем этакий плоский яичный пирог.

– А что это у вас в сумке блестит, как девичье зеркало? – ревниво спросила Лана.

Вот же глазастая! Часы заметила.

– Это табакерка.

– Вы богатый человек для вольных странствий. Обычно такие люди дома сидят.

Короче, Марк, держи уши востро, та ещё штучка.

– Я ещё соусы принесла.

– Ты по очереди будешь всё доставать? – усмехнулся я.

– Скучно же! – искренне сказала она. – Ничего не происходит.

Типун тебе на язык, дурочка ты романтичная! Дай бог, чтобы и не происходило.

Здешние соусы отличаются от привычных мне: очень густые, такие порой и ложкой не просто зачерпнуть. Соусницы не в ходу, смесь просто намазывают ножом на хлебную тарелку, лучше подсохшую.

– Тащи дальше.

– Вода!

Это мы завсегда, хотя и традиционный виноградный или яблочный сок хорош. В свежую воду, чтобы не протухала, кладут некоторые болотные растения, например, аронник и аир, те, что содержат эфир.

Ну что, чавкаем? Пусть сидит, всё равно не выгонишь. Девушка, словно услышав, наконец-то спрыгнула вниз, так даже лучше, не отвлекает нежным женским запахом. На шее качнулась простая цепочка с крошечным серебряным брусочком-амулетом, такие есть у многих, недорого стоят. Мой, правда, чуть побольше. И на шнурке.

– Вино будешь, красавица?

– Не задумали ли вы усыпить мою бдительность, уважаемый?

– Как хочешь.

С вилками настоящая проблема. И здесь они пострадали от предрассудков, своей формой – несчастные заслужили репутацию орудия самого Дъявола, Ганнока… Я себе заказал двузубую, ношу с собой, такая вызывает любопытство, и не более.

Мы проезжали по необычайной местности. Бурые, закалённые солнцем и ветрами скалы слева сплошь покрыты зубцами и бугорками, а предгорный лес отличается особой плотностью – сквозь него с большим трудом смогут пробраться даже дикие звери. Какие-то вьющиеся растения на склонах, разделенных замшелыми каменными стенами; по вертикальным плитам снуют ящерицы таких размеров, что их заметишь с дороги… Птиц очень много.

А вот с правой стороны проплывает настоящая пастораль: с путниками прощаются последние остатки просторных оливковых рощ, севернее их уже не встретишь, густые заросли миртовых деревьев. Доносится звон цикад, гомон птичьих стай.

Сделать многослойный сэндвич не удалось, толстовато будет. Вкусно!

– Кинжалом умеешь пользоваться, Лана?

Почему все женщины так любят наблюдать за трапезничающим мужчиной? Наверное, это что-то древнее.

– О да! Искусству ножевого удара меня научил Борби, бывший жених, – легко призналась она.

– Не тот ли славный малый, чей портрет висит у камина в «Старой Берлоге»? На фоне двухмачтового парусника?

– Заметили, да? Обманщик! За месяц до назначенной свадьбы негодяй удрал на острова! С тех пор о нём ни слуху ни духу.

– Там бывает опасно, – заметил я. – Куда именно он отправился?

– На Торлиту.

– Большой остров. И там постоянно идёт война.

Бывал я на нём. Две недели, этого вполне хватило, впечатление составилось.

– Его могли крепко ранить, – продолжил я. – Или…

– Ранить? Разве что в лживый язык! – с язвительным возмущением отрезала девица, покручивая на пальце серебряное колечко. – Его дружки с пряными клиперами исправно присылают родным весточки! А вот Борби не может, хотя жив и здоров, бессовестный! Не сомневаюсь, что этот ветреник нашёл себе загорелую туземочку с длинными ногами!

– Вообще-то туземки на Торлите низкорослы и коротконоги, – ради мужской солидарности бросил я. – А что, много врал?

– Много? Ха-ха-ха! – рассмеялась она совсем не смешным голосом. – Посудите сами, например, он рассказывал мне, тогда ещё глупой девчонке, что у губернатора Бикады один глаз не просто выглядит, как голубой сапфир, – у него там действительно вставлен искусно выточенный камень с небольшим магическим фонариком внутри, позволяющим видеть в темноте! И я, дура, сказала это на вечеринке в городе! При губернаторской дочке!

– Это зря, – согласился я. – Надо было осмотреться.

– Не важно! Он хохотал не меньше других! Или вот: люди, рожденные на восточном побережье, презирают любое нижнее бельё, кроме сделанного из свежей крапивы, дескать, это увеличивает любовные силы! Болтун и повеса!

– Однако кинжалом пользоваться всё-таки научил?

– Хоть в том прок от негодяя… А ещё у меня есть лёгкий арбалет!

Милочка, арбалет – это хорошо: против дикого зверя, иногда против нечисти. В битве с человеком арбалет – весьма плохой помощник. Вслух этого девице не сказал. Какое-то время мы ехали молча, я трескал, разминая щёки, она остывала.

– Расскажи ещё какую-нибудь небылицу, чувствую, этот Борби был на них мастер, – попросил я, умяв большую часть съестного.

Она задумалась.

– Вот такое… Якобы один торговец привёз из своего путешествия по островам рецепт приготовления каких-то «ниточек» из теста. Рассказал об этом одному повару из Мехрада, и тот начал день за днём смешивать воду, муку, яйца, подсолнечное масло и соль, делая это до тех пор, пока не добился наилучшего результата. Нити варят в подсоленной воде, подают с тёртым сыром, потом якобы со вкусом уплетают! Интересно, кто может съесть такую гадость? Я не верю. Ни один нормальный человек не станет переводить муку, особенно в неурожайный год, ведь она нужна для выпечки хлеба…

Пречистый Ванк, ну почему ты не послал мне с небес озарение, намёк, какой-нибудь знак? Ведь всего два месяца назад я проходил совсем рядом… Хотя бы краешек случайно подслушанного в таверне разговора! Совсем рядом талантливый человек варил самую настоящую лапшу, может, даже спагетти, а я не попробовал!

– Можно их сушить. Впрок.

– Что-о? Сушить? – её удивлению не было предела. – Прилипчивые городские нищие разваривают в воде сухари! Когда я училась в бикадской школе, то один раз попробовала сию жуткую бурду, у нас таким блюдом в наказание целые сутки кормили попавшихся шалопаев. Марк, надеюсь, вы шутите?

– И упаковывать в… специальные пакетики из бумаги. Примерно вот столько на порцию, – сложенными в кольцо пальцами я показал норму.

– Думаете, кто-то согласится потратить на эту ерунду свои солеры?

Ничего не сказал.

Подожди, девочка, пройдёт совсем немного времени, и победный марш макаронных изделий будет уже не остановить. В распухших кулинарных книгах тесто займёт своё законное место. Боже, а как я хочу отведать обыкновенных пельменей…

На Ванкоре всего один континент, называется он так же, как сама планета. А вот отдельных островов и архипелагов очень много. Безумно много. Не имей я весьма определённой цели, обязательно отправился бы путешествовать. Глядишь, наткнулся бы и на пельмени с мантами. Только вот с некоторых пор море я не люблю… Пусть океанскими исследованиями занимаются будущие географы.

Началась каменистая пустошь с чертополохом, над которой стайки щеглов с дружным посвистом перелетали с одного куста на другой.

– Какие интересные у вас волосы, Марк!

Стандартное женское замечание, но я не скажу, что устал отвечать, – в силу образа жизни с женщинами общаюсь редко.

– И какие же? – разговор надо поддерживать.

– Будто бы седые, но это не так, я вижу… Вы же не краситесь, надеюсь, как некоторые городские щёголи, транжирящие денежки направо и налево?

Фриланы вообще любят говорить о деньгах. Даже я заразился, пока ехал через их земли.

– И не завиваю.

– Вы смешной! И всё же? Серебристый цвет, я таких волос ещё не видела. В сочетании с мужественным лицом, хорошим ростом и выдающимся подбородком…

– С рождения такие. Как были и у моего отца.

– Можно ли мне поинтересоваться, откуда вы приехали, Марк? Вы же не северянин, те – рыжие!

А вот этого я тебе ни за что не скажу, дорогая попутчица. Правды не скажу, всё равно не поймёшь, лишь слухи пустишь. Любой слух, касающийся моего странного поведения или вида, станет маркером для парней из Ордена.

– Давай лучше на «ты». Северяне чаще с соломенными… Да, я не теллин. Издалека приехал, Лана. С одного из островов в безбрежном океане.

«Красиво ответил, зря».

Слишком романтично, запомнит. Марк, тебе стоит быть осторожней.

Послышался слабый шум, из-за ящика показался возница моей повозки: здравствуй, наконец… Долговязый мужик с вытянутым лошадиным лицом и непропорционально тяжёлой челюстью. Поперёк тулова – широкая матерчатая перевязь с саблей. На голове самая настоящая кепка с мягким коротким козырьком, сбоку обязательное перо. Волосы серые, короткие – значит, недавно брился налысо, парикмахерских машинок тут нет.

– Уважаемая молодёжь, впереди река! Йендали! – прорычал он сипло, неубедительно хмуря брови. – С хозяйского экипажа только что передали, что скоро остановка. Купаться будем!

– Ой, Марк, я пошла к папеньке! – всполошилась попутчица-кормилица. – Пока не спохватился, не люблю, когда он гневается.

Она убежала, и я спрыгнул на землю. Надо осмотреть караван, noblesse oblige, у меня ныне как бы голубая кровь, работаю на серьёзном подряде, карточками хвастался… Неторопливо прошёлся вдоль медленно едущих повозок, познакомился с людьми, осмотрел вооружение – да уж, не боевой отряд! Люди в обозе подобрались всё больше мирные, но есть и парочка опытных, решительных. За своё и хозяйское все горой стоять будут – Зораф возничим платит хорошо, таких наскоком не напугаешь.

Дорога, покрытая подсохшей красной глиной, пройдя через заброшенную оливковую рощу, сворачивала в сторону, выпрямляясь возле начинающегося гребня небольших скал. Впереди уже блестела река, на левом берегу которой виднелся уютный заливчик с жёлтым песчаным пляжем в форме вытянутой капли. У самого берега, создавая столь нужную в жаркое время года тень, раскинулась рощица приземистых акаций. Сейчас уже не тот сезон, а всё равно радует.

Я легко запрыгнул на телегу и сел рядом со своим возничим, которого звали Гика, сорокалетним мужчиной из Балместри. Однако он не фрилан, сразу видно. Скорее всего, керк, выходец с востока.

– Почему плантация заброшена?

– Деревеньку спалили, господин Марк, – неохотно ответил тот, косясь налево. – Всего семь домов. Говорят, теперь там одно пепелище…

– Давай просто Марк. Кто?

– Неизвестно. Лихие люди, разбойники!

– С каких это пор разбойники начали палить дома? Придорожных жителей не трогают, люди ездить не будут.

– Мы сами не знаем. Гвардейцы приезжали, осматривали вместе с сыщиком из Бикады, с тех пор никаких слухов.

Корпус телеги накренился вбок, потом вперёд, начался спуск. Характерно: битюги скорость хода не изменили, им что в гору переть, что под гору.

С высоты небольшой лесной поляны успокоившаяся в этой заводи-бухточке вода была почти прозрачной, необычно голубоватой для реки, мне даже привиделась стайка рыб, чего быть не может, всё-таки далековато.

– Там раков много, самые большие в округе, – деловито сообщил Гика. – Эх, если бы хозяин разрешил постоять подольше…

– Брод? – спросил я, не увидев впереди моста.

Возничий кивнул.

Чиновники купаться отказались, заявив старшине, что время терять они не намерены, дальше поедут самостоятельно. Невелика потеря!

Старшина отдал команду, и возы начали разворачиваться в сторону берега, не спускаясь, тем не менее, к влажному песку, – завязнут, потом даже битюгами без выгрузки не вытащить. Мужики орали, наклонялись, глядя под широкие колёса, окованные металлом, давали друг другу советы.

Женщин в обозе две: Лана и её тётка, которую я по ошибке принял за мать. Интересно, где и как собираются они купаться? Никаких укрытий поблизости не было, а далеко их никто не отпустит. Ну-ну. Однако насладиться стриптизом не удалось. Два мужика быстро срубили два длинных шеста, заточили и вбили в песок. Причём один из шестов встал прямо в воде. После этого между опорами натянули большой кусок полотна, отгородив часть бережка от жадных взоров неопытных в коллективной помывке олухов.

Чёрт, хоть бы солнышко светило с их стороны, тени там, всё такое…

Ладно.

Сбросив одежду возле большого камня, я вошёл в тёплую светлую воду и, опустив лицо в реку, поплыл, скользя над песком и изумрудными водорослями. Даже нырнул пару раз, пытаясь достать со дна особенно крупного рака – не вышло, убегают, они в своей среде. Я стараюсь не пропускать возможности ополоснуть ноги, гениталии, обтереть тело. В постоянном движении легко потерять уважение к гигиене. Потом наплачешься. Много времени не потратил: почистился, и хватит.

Народ ещё полоскался, а я подошёл к старшине, который, стоя среди кустов, тщетно пытался закутаться в кусок мягкой ткани. Маловато тебе будет полотенечко…

– Держи, – он протянул мне второе, подняв его прямо с куста.

Коротко кивнув в знак благодарности, я быстро вытер насухо голову и сказал:

– По моим расчётам, у нас ещё шесть или семь часов ходу, не так ли?

Примерно тридцать километров осталось до Бикады, повозки тащатся со скоростью пешехода, иногда даже медленнее.

– Отсюда обычно идём семь часов, – кивнув, ответил Зораф. – Если ничего не задержит. Мы уже давненько в Бикаду не ездили.

– Вот и я о том же. О задержке.

– Уважаемый Марк, вы хотите сказать, что ожидаете нападения? – встревожился он. – Обычно мы выходили из «Старой Берлоги» гораздо раньше, с первыми лучами! Проклятые штаны, опять сшили узкие, женщины ничего не могут сделать правильно без хозяйского глаза! Смотрите-ка, местный рыбак вышел на промысел!

Он показал пальцем на реку.

Мимо изгиба берега, где всё ещё плескались караванщики, проплывала длинная обшарпанная лодка, на корме стоял загорелый мужик в просторной куртке. Он коротко, умело экономя силы, работал тонким веслом, удерживая лодку на стремнине. За спиной лежали сложенные в куль сети. Снял или ставить пошёл? Скорее всего, ставит. На секунду подняв руку, рыбак без всякого удивления, вполне дежурно послал нам приветствие, после чего весло продолжило мягко резать воду спокойной реки, погружаясь бесшумно и без брызг. Профессионал.

– Гика, останови его! Да смотри, поговори вежливо, разузнай, что тут поблизости происходит! – проорал в сторону старшина и вновь повернулся ко мне: – Итак, уважаемый, вы утверждаете…

Ещё разок глянув на реку, я два раза кивнул.

– Нет, я не утверждаю, что нападение неизбежно, просто осмелюсь предположить, уважаемый Зораф, что впереди начнутся тревожные вёрсты. Опыт странствий подсказывает, разбойники начнут выходить на свой кровавый промысел к вечеру, хорошенько отоспавшись после прошлых вылазок. Важна и погода, а она, как вы сами видите, замечательная! Глупо караулить обозы в проливной дождь с ветром, когда все торговцы укрываются на постоялых дворах.

Теперь кивнул он.

– Хорошая, ровная дорога, радующая погода, относительная близость города – это расслабляет путешествующего. Но только не разбойников.

– Надеюсь, вольный странник, вы знаете, какие меры нужно предпринять? – старшина смотрел строго и в то же время с надеждой.

Я пожал плечами.

– Людей надо распределить по всем повозкам равномерно. Каждому проверить оружие, держать рядом. У кого имеется, надеть броню или кольчугу, не пешком идём… Наблюдение! Прошу вас поговорить с возничими, они не должны клевать носом, как это было днём. Женщин у нас, как я понял, две? Необходимо разделить, соседу в бою тяжело будет уследить за обеими…

– Дочку отправлю к вам! – тут же решил папаша. – Тем более что Гика – умелый боец, служил в лёгкой пехоте, пока не уволили из-за одного скандала…

– Хорошо. При нападении неприятеля спрыгивать с воза в сторону, противоположную атаке, – продолжил я нехитрый инструктаж. – Не выскакивать поодиночке вперёд, не устраивать глупых дуэлей, не поддаваться на провокации, держаться товарищей. А вот я буду действовать самостоятельно. Постараюсь не вносить сумятицу в командование, старший тут вы, но уж если крикну чего – прошу выполнять беспрекословно. В случае появления монстров порядок действий такой же. А уж об охотничьих повадках хищных зверей, думаю, вы и сами всё знаете.

– Что же, спасибо за совет, – прижав руку к груди, мудрый старикан едва заметно поклонился. – Я вам верю.

Пока мы, позвав помощника старшины, беседовали о насущном, определяя меры противодействия любой внешней угрозе, к нам подошёл ещё один собеседник. Точнее, собеседница, в лице родной сестры Зорафа, старшей. Хвала Ванку, госпожа Мелаи надолго не задержалась… Это была высокая худая женщина с подсохшим лицом старой незамужней стервы, густыми бровями и целым стогом огненно-рыжих волос. В её облике не было ничего общего ни с братом, ни с племянницей. Да точно ли они родственники?

– Мужчины играют в стратегию, как полководцы в романах? – язвительно проскрипела она, готовясь продолжить более горячо при любом пререкании. – Лучше бы мы остались в «Старой Лошади» ещё на сутки, слишком поздно вышли. Зораф, ты ведь отлично знаешь, как я не люблю путешествовать по ночам!

– Моя дорогая Мелаи, не волнуйся, до ночи мы будем в Бикаде, – попытался успокоить её брат. Проблеял и умолк.

– Да-а? Благодаря заботе этого молодого человека? – растерянно спросила она. – Какое мерзкое место ты выбрал для купания, мой дорогой Зораф… Только я стащила с себя любимое кружевное бельё и положила его на ветки, как громадная лягушка тут же уселась на него своей огромной задницей! Теперь только выкинуть. Я бы наказала её, будь у меня под рукой хорошая палка! Вы что, не слышали тут, как я визжала? Никакого толку от вас, стратеги…

Скучно вредной бабе, душу вытащит. Быстро поняв, что пока мне тут делать нечего, я тихо озвучил решение и, с целью сбережения нервной системы, решительно отправился к возам. Боеготовность проверять. Заметил, что на бортах повозок, ближе к возницам, лежат короткие боло – национальное метательное оружие фрилан, которым они хорошо владеют. Не на верёвке, как на некоторых островах юго-запада, а на короткой рукояти, выточенной зацело с ударным шаром из тёмного железного дерева. Ручка не более двадцати сантиметров, без навыка точно не метнёшь, неудобно. У каждого от двух до пяти таких снарядов. Ну, посмотрим, как проявят они себя в деле.

О-па! Ушла бабища вредная, можно возвращаться.

– Когда от выпитого эля целый день болит голова и валит с ног…

– Думаешь, что эль у Деза Спири оказался худым? – сочувственно подсказал я торговцу.

– При чём тут эль, Марк? С этими бабами решительно невозможно отдохнуть! И зачем я только взял сестру с собой… Видите ли, её знакомые тряпичники из Бикады понашили новых платьев, а какая-то подружка из Балместри их уже накупила!

Надо его переключить.

– Скажите, а зачем вы взяли с собой дочь? Приобщаете к торговле?

– Увы, уважаемый, покамест я не вижу у неё должного рвения. Лане надо получить аттестат в своей бывшей школе. На балу Открытия Ворот девчонка почему-то не забрала документ, удрав гораздо раньше окончания! Я честно ждал финала этой пляски в таверне старика Бильдо, а она, самовольно захватив бричку, под ночь уехала в Бальместри, представляете? – простонал папаша. – Женщины, женщины! Пречистый Ванк справедливо назвал их исчадиями ада! Да чтоб они обе…

Вот тебе и переключил. Мне известно, почему не забрала, убежав с бала в слезах. И всё-таки интересно: почему многие папаши узнают об особенностях интимной жизни дочерей в последнюю очередь?

– Гика возвращается, – я вовремя закупорил уже готовый к извержению поток ругательств. – Наверняка с новостями.

– Судя по его многозначительной роже, так и есть, – подтвердил старшина.

Лодка уже уходила. Возничий двигался к нам от берега степенно, с достоинством, не допускающим глупого панибратства, – сразу видно: человек цену себе знает. По делу? Говори. Хочешь лишний раз власть показать? Держи злые слова при себе.

– Ох, доведёт он меня… Смотри, какой! Вот что значит войсковой отставник, все остальные для него навеки избалованные мирной жизнью увальни, – то ли с раздражением, то ли с гордостью молвил торговец. И тут же не выдержал: – Гика, мы ждём, поторопись!

С понимающей улыбкой возничий подошёл и начал, не дожидаясь вопросов:

– Рыбак с посёлка, что стоит выше по течению Йендали. Плывёт в сторону той самой сожжённой деревни фрилан. Как раз напротив пепелища есть уловистый затон, он там ставит свои сети. Два дня живёт на воде, на берег не выходит. Нам туда забредать не советует, говорит, что нехорошее место…

– Вот ведь хитрец! Рыбаки – это первые вруны, всем известно, – отреагировал Зораф. – Затон уловистый, а на берег не ступай!

– По его уверениям, ночами среди развалин и пожарищ бродит нечисть, – возница не обратил внимания на реплику нанимателя, – и её хорошо видно с лодки.

В это можно поверить – нечисть, как известно, воду не жалует.

– К чему все эти разговоры? Интересно, конечно, но несущественно, – поморщился старшина.

– Я сказал ему, что мы туда не собираемся, и он сразу успокоился.

– А дальше? – спросил я.

– В этих краях путешествующих по дорогам донимает некий Краснорожий Джак.

– Не слышал о таком, – буркнул Зораф, насупившись.

– Разбойник со своей шайкой появился здесь два месяца назад и за это время успел причинить крестьянам и путникам много бед… Ни летучий отряд гвардейцев из Бикады, ни охотники за головами не смогли его изловить. За доставку живого Краснорожего в город назначена хорошая награда. Голова разбойника стоит дешевле.

– Какая же награда? – осведомился я.

– Сто солеров, господа! – после двухсекундной паузы заявил Гика. – За голову дадут восемьдесят.

Что, старшина, так старательно бороду трёшь, задумался?

– Крепко же их допекли! Похоже, это действительно опасный человек! Деньги немалые… Да чего там, просто огромные! Ну что ж, друзья мои! Пора собираться в путь. Что могли, узнали, как сможем, подготовимся. За дело!

* * *

С каждым километром пути светило всё заметнее спускалось к горизонту, хвала Ванку…

Опытный возничий дал тяжеловозам почти полную свободу, вожжи положил, к кнуту не притрагивается – впереди длинный прямой участок. На нём, так же как и на других караванщиках, надета кожаная броня, искусно сшитая из кусков толстенной шкуры горного яка. Кое-где жёсткий панцирь усилен железными пластинами. Доспех добрый, однако неудобный.

У главного по обозу – кольчуга, у его доченьки – тоже. Накладней, зато надёжно. Правда, кольчуга требует постоянного правильного ухода. Обычно их проваривают в льняном масле, только в силу естественного трения колец плёнка долго не продержится. Гораздо эффективней смесь из двух частей льняного масла и одной – воска. Состав разогревается на огне до температуры, близкой к точке кипения, доспех опускают на несколько секунд. Если на кольцах осталась влага, то она быстро испарится. Хранить кольчугу лучше всего в льняном мешке.

Моя кольчуга особая. Лёгкая, непривычно тонкая безрукавка собрана из колец отличной стали, непростое изделие… Клинки тоже требуют ухода. Оказывается, булат ржавеет ничуть не меньше, чем простое железо, иногда даже сильней. Я свой меч каждый день протираю льняным маслом, после чего чищу его досуха, чтобы не страдали контактные свойства вкраплённого в металл серебра.

В последнее время в моду входят ножны, подбитые изнутри мехом. Научно достигаемый этим эффект наиболее креативные мастера Ванкоры пока не обосновали. А всё дело в том, что овечья шерсть содержит ланолин, который и совершает всю работу по смазке и консервации. Правда, овчина в этом случае должна быть соответствующей, натуральной выделки, не обезжиренная. Ножны получаются более массивными, чем обычные. Я решил вопрос по-другому, уже при заказе. Устье ножен плотно входит в узкий и высокий буртик, расположенный на гарде, как на горских кинжалах. Благодаря такому ухищрению капли воды никогда не проникают внутрь…

Вот тебе и осень! Уже вечереет, а жара всё не спадает.

Я опять улёгся в сено на повозке. Пора дать спине отдых, немного расслабиться, приготовившись к длительному ожиданию. А ещё отсюда удобно вести тыловое наблюдение. Дело в том, что теперь наш воз идёт последним.

– Лана! Не сиди на ящиках, спустись вниз!

Девушка повернулась, улыбнулась и нехотя опустилась пониже. По моему настоянию Гика поставил ящики так, чтобы сделать что-то вроде ниш, в которых человек наименее уязвим для летящего снаряда.

Постепенно становилось прохладней, цикады переставали петь; на акустическую вахту вышли зеленые древесные лягушки – ох, и противные же создания, не перевариваю!.. Большущие! Глаза вылупят, словно базарные гипнотизёры. Только представил себе, как раздуваются глянцевые голосовые мешки, и становится плохо. Как на грех, лягушки разорались с такой силой, что появилась надежда – вот сейчас и лопнете от натуги, уроды пупырчатые! Наверное, рядом имеется большое болото.

Однако есть одно полезное свойство и у этих мастеров жуткой трели – раз так заливаются, то поблизости нет агамбры, точно говорю. Никто толком не может объяснить: диковинный зверь это или нечисть. Агамбра внешне похожа на громадный вздутый блин. Если вы, конечно, можете представить себе блин под восемь метров в диаметре, у которого спереди зубастая пасть на полтуловища, снабжённая стреляющим языком с когтями, а сзади болтается длинный скользкий хвост. Прыгает хорошо, далеко, резко. Древесные лягушки для них – лакомство.

А одинокие вольные странники – еда.

Так вот, о снарядах.

Дело в том, что луки и арбалеты против человека на Ванкоре неэффективны – вроде бы я уже говорил об этом… Всему виной те самые серебряные амулеты на цепочках и шнурках, которыми обзавелись многие. Амулет исправно уводит выпущенную стрелу или болт. Именно уводит, а не экранирует. В сторону и вниз, приземляет, останавливает полёт. Теоретически, выпущенная в вас стрела может ударить по товарищу, стоящему позади или рядом, но кто же будет рассчитывать на слепой случай… Волшебный прямоугольник нейтрализует любой продолговатый предмет в пределах определённых размеров и веса. Поэтому снаряд из баллисты, вроде той, что установлена на башне поселения с кислым названием Глухое, по-прежнему работает исправно. Такую пику никакой амулет не остановит.

Как не останавливает он пущенную из пращи свинчатку, глиняный шар, закалённый в огне, банальный камень или страшный боло фрилан.

Пистолет? С пулей и картечью, думаю, всё ясно.

Чёрт, опять эта девчонка!

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

В сборник вошли лирические, философские и публицистические стихи периода 2005—2012 годов. В какой-то...
Повесть в стиле фэнтезийной робинзонады в современном миллионном городе. Наши Создатели признали про...
Говорится часто не то, что имеется в виду. При этом человек не осознает, что его поза, жесты, движен...
Этот роман объединил в себе попытки ответить на два вопроса: во-первых, что за люди окружали Жанну д...
Это у него такая бурная фантазия? Или он лжет? Или, может быть, мы просто не можем поверить в правду...
В жизни вашего ребенка однажды наступает экзаменационная пора. Конечно, мы помним об этом. И знаем, ...