История одной сволочи Чернов Степан
Пролог
Новая осень пришла в Город резко и неожиданно. Так не смена времени года происходит, а война начинается. Вроде отношения меж двух стран накаляются постепенно, и из выпусков новостей становится понятно – боевых столкновений не избежать. Но первая ночная бомбежка или артиллерийский обстрел все равно происходят неожиданно, застигая врасплох тысячи мирных жителей.
Так и в эту осень. Природа отдала приказ, словно военоначальник, и в считанные часы в Городе высадился невидимый десант. Неизвестные солдаты в один заход перекрасили зелень в желтизну. Грубо и бесцеремонно прошлись по деревьям так, что те выглядели жертвами глупой «парикмахерской» шутки. Кастрированное солнце по-прежнему светило через пленку облаков, но греть, даря новую жизнь, уже не могло.
Опавшие листья рассыпались прахом, увеличивая массу уличной пыли. Она оседала на одежде, лезла в нос и уши, скрипела на зубах и все время норовила запорошить глаза. Прогулка по улице становилась абсолютно дискомфортной.
Сухая грязь загоняла жителей Города в их уютные и не очень квартиры, где за дело принимался ветер. Набирая силу в трубах вентиляции, он завывал так, что по спине бежали мурашки. А сквозь вой пробивался хохот приближающейся зимы, которая уже предвкушала свою победу.
Скверы, парки и бульвары пустовали даже в выходные. Спасти их от хотя бы на субботу-воскресенье могла бы местная молодежь, которой в силу максимализма, присущего юности, была по барабану эта с (т) ран (н) ая осень. Но на беду страдающих от пустоты скамеек, уикенд молодые люди тратили на сон.
Несмотря на толстокожесть и пофигизм, тех кому «до» тоже коснулась тоска, захлестнуло волной одиночества. Чтобы хоть как-то спастись от тягостных мыслей, «будущее страны», словно в ковчег при потопе, набивалось в ночные клубы.
Кстати, некогда популярнейшее место отдыха, так и называлось – «Ноев ковчег». Три «палубы» с барами и танцпол в «трюме». Абсолютно неоригинальный, но в тоже время смелый, слоган заведения – «Каждой твари – по паре» – сделал свое дело. Сюда валили толпами те, у кого «ВКонтакте» графа «Семенное положение» продолжалась фразой «В активном поиске». Любили этот клуб те, кто выбирал скромное «Не замужем». Частыми посетителями были и пользователи социальной сети, предусмотрительно не сообщающие соседям-по-страничкам подробности своей личной жизни.
Золотая молодежь и те, кто стремился им подражать. Богатые прожигатели жизни, завтракающие в «япошках», и простые студенты, готовые травиться «бич-пакетами», ради ежемесячного похода на кураж в модном местечке. Все они с нетерпением ждали выходных, чтобы провести ночь в тусовке, а днем, отсыпаясь, оставить осенний Город пустовать.
Но, нетипичной осени – нетипичные дни. Субботнее утро выдалось теплым и практически безветренным. Ночь вместо холода оставила лишь приятную свежесть воздуха, движения которого были недостаточно сильны, чтобы поднимать с тротуаров пыль. Но Город, похоже, этого понять еще не успел, и улицы были привычно пусты.
Выпадал из общего правила лишь сквер пятой городской больницы. На обшарпанной скамейке неподалеку от входа в токсикологическое отделение сидел молодой человек. Он сладко жмурился, подставляя лицо осеннему солнцу, наслаждаясь неожиданной теплотой. Принятие солнечной ванны приходилось изредка прерывать, чтобы вынуть левую руку из кармана ветровки и взглянуть на часы. До начала собрания оставалось все меньше и меньше времени, можно было и опоздать. Но, от него сейчас мало что зависело, потому человек лишь беспомощно пожимал плечами, снова прятал руку в карман и продолжал смотреть на солнце сквозь закрытые веки.
Вторым человеком в сквере был больничный дворник. Старичок, собирающий опавшую за ночь листву в самодельную тележку, которая была гибридом дюралевой ванны и детской коляски. На раннего посетителя он никакого внимания не обращал. Лишь, когда тот в очередной раз сверялся со временем, сам думал о том, что неплохо бы сделать перекур. Но неожиданно прекрасное утро начисто отбивало всякое желание травить немолодой организм никотином.
Хлопнула входная дверь токсикологии. Оба присутствующих повернули головы на звук. На крыльце появился еще один молодой человек того же возраста, что и сидящий на лавочке. Дворник вернулся к своим делам, ранний посетитель встал.
– Колян, привет! Ну, наконец-то! Я уже беспокоиться начал, что опоздаем, – вымолвил «посетитель», протягивая руку пациенту токсикологии, только что отпущенному восвояси, после двух дней, проведенных под капельницей.
– Дай сигарету! – недовольно буркнул Колян, вместо приветствия, но протянутую ладонь пожал.
По лицу «посетителя» скользнуло легкое разочарование, от которого, впрочем, тут же не осталось и следа. Социальный работник привык не обижаться на подобное поведение своих подопечных, пусть даже сейчас перед ним стоял друг.
Он молча сунул правую руку в карман и извлек оттуда пачку легких «MILD SEVEN». Друг поморщился. Да, это была и его любимая марка, но он-то курил японские, безакцизные, в мягкой пачке. Впрочем, курить хотелось так сильно, что сейчас он был бы рад и золотой «Яве», дым которой вообще не переносил.
Вставив в рот сигарету, Николай принялся хлопать себя по карманам в поисках чего-нибудь, что могло бы поджечь табак.
– Держи, – социальный работник протянул другу зажигалку.
– Убери! – выкрикнул в ответ друг, правой рукой прикрывая лицо, а левой закрывая небольшую «газовую горелку», и отступил на шаг назад. – Рома! Ты же знаешь, я всегда прикуриваю спичками!
На мгновение Роман впал в ступор. Уже месяца полтора, как они делили на двоих съемную однокомнатную квартиру, но он все никак не мог привыкнуть к этой странности своего друга. Коля панически боялся прикуривать от зажигалки. Только спички! Ну, или все, что угодно – пламя костра, конфорка кухонной плиты. Какая разница, что можно при этом спалить брови, ресницы или даже челку, главное – не подкуривать от зажигалки!
Такую странную разновидность пирофобии своего друга Роман списывал на его болезнь или какой-то неприятный случай, который имел место в жизни Николая в течение нескольких последних месяцев. В то время, когда их пути-дорожки на время разошлись. Раньше подобных странностей у него не было.
Не обращая внимания на зависшего друга, Николай направился к дворнику, рассудив, что если тот курит, то непременно пользуется спичками. Решение было верным. На просьбу прикурить, дворник достал из кармана грязной рабочей куртки картонный коробок.
Сера с шипением разгорелась, Николай сложил руки ракушкой, закурил, сквозь затяжку поблагодарил дворника и вернул тому спички. С удовольствием затянулся еще раз, кивнул другу:
– Ну что встал? Опаздываем же! – и неспешно пошел к воротам.
Роман в несколько широких шагов поравнялся с другом, мимоходом подумав, что наметившееся было лидерство в их паре снова утрачено.
– На чем поедем? – начальственно поинтересовался Николай.
– На автобусе, на чем же еще? – удивился Роман, друг снова поморщился.
– Гребаный общественный транспорт…
– Привыкайте, Ваше величество, – с нескрываемой иронией произнес социальный работник. Друг юмор оценил, улыбнулся, да и в целом расслабился, поддавшись легкому опьянению от первой за два дня сигареты.
– Что ж ты машину себе не купил? – в тон другу спросил Николай.
– Ну, ты ж мне денег тогда не занял.
– Черт… А кредит? Не слышал о таких специальных, на покупку авто?
– Да ты что? И какой же, по-твоему, банк даст кредит молодому социальному работнику?
Крыть железный аргумент было нечем, но в общении с Романом Николай привык оставлять последнее слово за собой, подчеркивая собственное лидерство. В этот самый момент социальный работник тоже закурил. От зажигалки, естественно, но дело сейчас было не в ней.
– Знаешь что? – спросил обрадованный Николай.
– Что? – переспросил друг.
– Не курил бы «Милд Севен» – ездил бы на машине, – и едко добавил: – Социальный работничек…
От такой неожиданной претензии Роман поперхнулся дымом. Николай довольно хмыкнул и ускорил шаг. До пустынной автобусной остановки они дошли молча.
Автобуса долго ждать не пришлось, вскоре их подобрал пыхтящий старым движком и скрипящий резиновой «гармошкой» «Икарус». В салоне кроме них было еще человека три, да и те сидели впереди. Друзья же, расплатившись за проезд, расположились в задней части салона.
– Успеваем? Во сколько начало? – глядя на треснутый экран своего Айфона, спросил Николай.
– В одиннадцать.
– Кто там у тебя? Алкоголики?
Роман поморщился. Работа по профессии приучила его к более «щадящим» терминам. Впрочем, у его подопечных были и более жесткие названия. Да и потом, сейчас они ехали на собрание несколько иной группы.
– Наркозависимые.
– Даже так… – с напускной важностью пробормотал Николай.
– Да, – согласился друг. – Даже так.
– Уверен, что мне это нужно? – в голосе Николая был явный скепсис.
– А ты забыл, откуда я тебя забрал? – вопросом на вопрос ответил Роман.
– Справедливости ради, мой диагноз зовется алкогольной комой, – возразил Николай.
– Предпочитаешь дождаться передоза? – социальный работник начал закипать.
– Ладно-ладно, – Николай поднял руки, признавая нелепость своих слов. – Подумаешь, один раз залетел по пьяни.
– Это было первое касание дна, – меланхолично глядя в окно, произнес Роман.
– А знаешь, как говорил Станислав Ежи Лец? – с новым вызовом спросил Николай.
– Ну-ка, ну-ка… – заинтересовался Роман.
– Когда он думал, что уже достиг самого дна, снизу постучали. Как тебе?
– Это ты к чему? – не понял социальный работник.
– Это я к ним! – Николай указал в окно, через которое были видны два бомжа, копающихся в уличных урнах. – Вот они – на дне! А мне до него, как до луны пешком!
– На старт, внимание, марш! – воскликнул Роман, запуская секундомер на наручных часах.
– Ты что, Ром? – Николай смотрел на друга, словно на сумасшедшего.
– Как что? – спокойно ответил тот. – Старт дан. Давай, выходи на ближайшей остановке и вперед! Посмотрим, сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться до дна. Вот только, поверь моему опыту, у тебя есть все шансы установить рекорд в этом забеге.
Повисло молчание.
– Извини… – пробормотал Николай и опустил голову.
К городскому психиатрическому диспансеру, где и проходили собрания анонимных наркоманов, они подошли без пяти одиннадцать.
Роман кивнул на входе охраннику, получил ответный кивок. Социальный работник был здесь частым гостем. Друзья прошли по коридору, свернули за угол, где их ждали открытые двери актового зала.
– Всем привет! – добродушно произнес Роман, ныряя в дверной проем.
Николай остался в коридоре – переступить порог мешала непонятная брезгливость. Кого он там встретит? Опустившихся людей, вроде тех бомжей с улицы? Или внешне здоровых, но готовых убивать ради дозы, подростков?
– Что встал? Заходи! – призывно махнул рукой Роман.
– Сейчас, – только и ответил Николай.
Пути назад не было. Николай сделал глубокий вдох, словно за порогом начинался вакуум, и вошел в зал.
– Здравствуйте… – произнес он и в изумлении замолчал.
В актовом зале городского психиатрического диспансера сидели с полтора десятка молодых людей… Таких же, как он сам. По возрасту, по социальному статусу, по… проблемам. И парни, и девушки. Лица двоих были ему смутно знакомы.
Нового члена своего анонимного общества они встретили улыбками и кивками, несколько человек поприветствовали вслух. Но, не смотря на такую доброжелательность, смущение не прошло, даже наоборот – усилилось. Красный, как флаг Советского Союза, Николай сел в первом ряду, чтобы не видеть никого, кроме Романа, который, как оказалось, вел эти собрания. Но и смотреть на друга, представшего в новом качестве, оказалось непосильной задачей, а потому Николай уставился на пару аппетитных пирогов, лежащих на столе, рядом с небольшой кафедрой для выступлений.
Роман закрыл дверь, подошел к столу и зажег небольшую свечу, стоящую рядом с пирогами.
– Что ж, начнем, – произнес Роман, встав за кафедру. Зал поднялся с мест, встал и Николай. – Господи… – начал его друг.
– Господи… – повторили собравшиеся.
– Господи… – с некоторой заминкой пробормотал Николай, но на это никто не обратил внимания, тем более что остальные слова молитвы он произнес в унисон с остальными.
Господи, даруй мне ясность принять то, что я не могу изменить; мужество изменить то, что могу и мудрость узнать разницу.
– Сегодня мы принимаем нового друга! – сообщил Роман после молитвы и поманил к себе Николая.
Раздались сдержанные аплодисменты, Николай встал и направился к столу походкой идущего на эшафот. Роман отстранился от кафедры, приглашая друга занять его место, после чего устроился в первом ряду.
Новый член группы все же справился с волнением, окинул взглядом всех присутствующих и, без единой запинки, произнес:
– Честно говоря, раньше подобные собрания я видел только в кино, поэтому слабо представляю себе, что я сейчас должен сказать. Что ж, тогда обо всем по порядку. Здравствуйте, меня зовут Ники… – он осекся и тут же исправился: – Меня зовут Николай. Я… Я…
А вот это уже было сложнее. Не всегда получается с легкостью назвать вещи своим именами. В поисках поддержки Николай посмотрел на Романа, который всегда говорил, что признать наличие болезни, значит одержать над ней первую победу. Рома ободряюще кивнул и прошептал одними губами:
– Давай же, ну…
Николай набрал в легкие побольше воздуха и выдал:
– Меня зовут Николай. Я – сволочь.
Часть первая. Клуб анонимных сволочей
Глава первая. «Очень важные персоны»
Все началось чуть больше года назад. Такой же осенью… Хотя, нет, та осень все же была совсем другой. Сентябрь выдался не по сезону теплым. Не жарким, не холодным, именно теплым. Ветер не ставил своей целью опустить уличную температуру или поднять в воздух как можно больше пыли. Он просто весело гонял опадающие листья, насвистывая лишь ему одному понятные мелодии.
А закаты… М… Какие были закаты! К чему ехать на морское побережье – разве что в море искупнуться, – когда здесь такая красота!
Это была наша первая «последипломная» осень. Нам повезло – после окончания Гуманитарного института каждый из нашей «четверки из 204-й комнаты» нашел работу. Так что мы смогли снять для нашей компании трехкомнатную квартиру и остаться в Городе. В отличие от подавляющего большинства наших соседей по общаге, вынужденных вернуться в свои городки и села, не сумев обеспечить себе место под городским солнцем.
Воодушевленные перспективами, которые открывал диплом о высшем образовании, и романтическим ореолом теплой осени мы ждали глобальных перемен к лучшему. Хотя, по правде говоря, больше всего на свете в тот момент я ждал первой зарплаты.
Еще учась на последних курсах филфака (занесла же нелегкая!), я успел поработать внештатником в местной редакции «Комсомолки», побегать с диктофоном для «Город-ФМ», постажировался на TV (но что-то не пошло). И вот, когда над целостностью нашей четверки навис дамоклов меч или попросту начались сложности с моим трудоустройством, мне удалось воткнуться в штат только что созданной газеты «Региональные вести».
Сказать, что это была большая удача – значит, не сказать ничего. Учредителем ежедневника был какой-то богатенький владелец заводов-пароходов, которому до полной аналогии с Мистером Твистером не хватало только газеты. И он её получил. Правда, сам в редакции так ни разу и не появился. Все дела вел его помощник с непомерно большими амбициями.
На первой же планерке нам было объявлено, что к началу предвыборной кампании в Госдуму, то есть за полгода, мы должны сделать из новой, никому пока неизвестной газеты, самое популярное издание региона. Молодой и не менее амбициозный коллектив с утроенным энтузиазмом принялся эту задачу выполнять.
Тем паче, что платили нам баснословные деньги – десять рублей за строку! При месячном плане в две тысячи строчек, за выполнение которого еще и премия полагалась! Несколько статей о том, где лучше провести отпуск, что с собой взять и как обезопасить жилье. Пара заметок об абитуриентах, пополнивших городские ВУЗы. И, наконец, большое интервью с местным министром образования на тему «А почему вы так уверены, что у сегодняшних студентов завтра будет работа?», в котором я с удовольствием «отомстил» ему за всех наших ребят, вынужденных вернуться в свою глушь, чтобы помогать родителям вести подсобные хозяйства, вместо того, чтобы вместе с нами продолжить покорение Города.
В итоге – слегка перевыполненный план, премия и честно заработанный сокращенный рабочий день в пятницу тринадцатого, которая по совместительству являлась еще и днем первой – нормальной – зарплаты.
Так что уже в три часа я сидел на качели во дворе десятиэтажки, где мы и снимали свою квартиру. Потягивая прохладный «Кулер», купленный в ближайшем ларьке, я непрерывно смотрел на экран своей старенькой «Нокии», размышляя по поводу подключенной мной услуги смс-информирования. Не слишком ли расточительно отдавать банку целых тридцать рублей в месяц за то, чтобы тот час же узнавать главную новость месяца с заголовком «Зарплата пришла!».
Хотя, учитывая то, сколько я собирался потратить этим же вечером, сожалеть о тридцатке было, по меньшей мере, глупо. А гульнуть мы собирались по полной. Во-первых, первую зарплату никогда не грех как следует отметить. Во-вторых, я здорово задолжал ребятам. В квартире мы жили уже третий месяц, а моих редких калымов с трудом хватало лишь на оплату своей доли за аренду. Продовольствие, выпивка и прочие, необходимые уже не растущему, но еще очень молодому организму, развлечения оплачивали парни.
Еще с первого курса у нас было заведено: за кураж платит тот, у кого есть деньги. И у нас никогда и мысли не возникало вести подсчет: кто, сколько потратил в этот раз и кто, сколько должен потратить в следующий. Теперь деньги были у меня, значит, оплачивать банкет суждено было мне. Тем более что у парней в этом месяце финансовое состояние оставляло желать лучшего – деньги были лишь на самое необходимое, и мы давненько никуда не выбирались.
Оставалось лишь одна проблема. День начал неумолимое движение к очередному прекрасному закату, а сообщения из банка все не приходило. Нет, пожалуй, все-таки не зря я буду платить тридцать рублей в месяц. Уж лучше гипнотизировать мобильник, потягивая пивко, чем каждые пять минут бегать к банкомату.
С этими мыслями я допил остатки и встал с качели, вознамерившись обменять последние гроши на вторую бутылочку. В этот момент телефон издал два коротких сигнала.
– Мама дорогая! – вырвалось у меня, как только я изучил содержание смс.
Вот так первая зарплата! Двадцать семь с копейками тысяч после привычных семи-восьми казались золотой горой. Свернув в последний момент с тропинки к ларьку, я направился в ближайший магазин самообслуживания, где в уголке у входа в ряду прочих стоял и «мой» банкомат.
Двадцать семь тысяч! Да я богач! Никто из парней не получал таких денег. Я принялся тут же распределять свое богатство. Пять маме в деревню – раньше она просто гордилась сыном, читая в «Региональных вестях», на которые подписалась в числе первых, его статьи, теперь пусть почувствует реальную помощь и поддержку. Шесть – на квартиру. Еще шесть – в общий котел на еду, сигареты и пивко по выходным.
Сколько остается? Десять? Так мало? Надо же, а двадцать семь тысяч это не так уж и много… А на сколько гульнуть?
«А, не жили богато и нефиг начинать», – решил я, требуя у банкомата десять тысяч. Что уж там, во-первых, далеко не факт, что мы прогуляем всю десятку, а во-вторых, прошлые месяцы жил же без денег и в этом как-нибудь проживу. Одежда есть, сигареты будут, а на работу можно и пешком ходить.
Получив деньги, я отправился к пивным холодильникам. С широкой улыбкой прошел мимо «кулера» и взял банку японского «Асахи» – мне сегодня можно. Взяв до кучи на кассе пачку «праздничного» «Парламента», я вышел из магазина и прямо на крыльце открыл банку.
После нескольких внушительных глотков я потянулся за телефоном и набрал номер Лешика. В нашей четверке самым близким моим другом был Ромка – все же из одной деревушки, вместе в школе еще учились – но звонок Лешику перед куражом был своего рода доброй традицией.
– Получил? – вместо приветствия спросили из мобильника.
– Ага, угадай сколько?
– Тридцаточку, небось? – с нескрываемым сарказмом спросил Лешка.
– Двадцать семь.
Молчание.
– Алло, Лешка, ты здесь?
– Что, в натуре двадцать семь? – ошалело спросила трубка.
– С копейками, – добил я друга.
– Ох, нифига себе! Колясик, да ты везунчик!
– А то! Ну что, гуляем сегодня?
– Естественно! Куда пойдем?
– В «Ковчег», куда ж еще? Сто лет там не были.
– В «Ковчег»… – как-то без энтузиазма повторил Лешка и слегка смущенно добавил: – Тут Андрюша звонил, в «Армагеддон» зовет.
– Куда? – от удивления я чуть было не поперхнулся дорогим пивом.
– Это клубешничек новый, в Осинках. У него там вип-карта, может одного из нас бесплатно провести.
– Леша, давай вечерком определимся, – сказал я, уходя от неудобного разговора. – Я уже дома, жду вас. Конец связи.
– Окей, до вечера, – успела выкрикнуть «Нокиа», прежде чем я прервал разговор.
Во-первых, мне не очень хотелось видеть сегодня Андрюшу. Точнее, мне совсем не хотелось его видеть.
Андрей Каменев, или в простонародье Андрюша, был любителем богатой жизни и бывшим Лешкиным одногруппником. Они вместе грызли гранит науки на истфаке целых три семестра, пока Андрюше все это не надоело, и он успешно не забил на получение высшего образования. Но, даже перестав учиться вместе, общение с Лешкой они не прекратили. Наоборот, даже мы одно время часто собирались в Андрюшиной трехкомнатной квартире в Осинках – спальном районе Города – где наш товарищ жил вместе с родителями. Его родители – прекраснейшие люди! – частенько уезжали в командировки, так что квартира (а так же дежурная бутылка «Джек Дэниэлс») оставалась в полном нашем распоряжении.
Однако со временем мне стали очевидны наглость, расчетливость и стремление к показухе со стороны этого персонажа. Он просто-напросто попытался купить нашу дружбу бесплатным алкоголем и местом для его поглощения. И мы, по началу, развесив уши, на это купились. Когда мы шли в «Ковчег», постоянно брали Андрюшу с собой.
Со временем бутылка виски сменилась бутылкой водки, позже исчезла и она. В «Ковчег» же Андрюша приходил совершенно пустым. Под аккомпанемент зацикленной фразы «Да я же вас так много раз угощал!» он взвалил на наши плечи финансовое бремя своего отдыха. А чтобы мы не забывали, что он нас действительно «угощал», периодически опаивал Лешика дешевым пивом, которое мы с парнями (студенты, заметьте!) и пить-то брезговали. А, кроме того, у него был поразительный нюх на наши гуляния. Андрюша начинал обрывать наши телефоны, еще до того, как мы вслух высказывали мысль о том, что неплохо бы сходить куда-нибудь развеяться.
Может Лешка купился на дешевое пойло, может все же сыграли свою роль полтора года совместной учебы, но в данный момент Лешик был единственным мостиком, связующим Андрюшу и нашу четверку.
И вот, в день моей «проставы», Андрюшин нюх снова его не подвел, что ничуть меня не радовало. Вип-карта в этот неизвестный нам «Армагеддон», было очередной попыткой казаться богаче (или попросту говоря «для понта»). Сообщение о том, что он может бесплатно провести одного из нас, и вовсе следовало расценивать как «Ребята, у меня нет денег, но я помогу вам сэкономить на входе». Интересно, сколько стоит попасть в этот «Армагеддон»? Кстати, об «Армагеддоне».
Во-вторых, с трудом верилось в адекватность посетителей ночного клуба, только что распахнувшего свои двери в спальном районе Города, официально именуемым «Осинками», а в молодежной среде не иначе, как «местным Бронксом». Не то, чтобы там стреляли, но концентрация парней в «кэпках» и спортивных костюмах была настолько запредельной, что в гости к Андрюше мы ездили только на такси, а в магазин за «полировкой» ходили впятером.
И вот сейчас там открыли ночной клуб! Невероятно! И он считает, что мы променяем заводной кураж в «Ноевом Ковчеге» на риск получить по макушке в его «Армагеддоне»? Только бы Лешка не сказал ему, что мы собрались в «Ковчег»…
Оба этих аргумента свалились на Лешку со скоростью приливной волны, как только он переступил порог нашей квартиры. Он почти не спорил по поводу Андрюши (сложно было спорить с тем, что уже не раз обсуждалось в нашей компании) и с присущим ему смущением промолчал в ответ на мои опасения касательно «Армагеддона». Я тут же все понял.
– Ты сказал ему, что мы собрались в «Ковчег», – в этот момент взгляд у меня был, наверное, как у девушки, узнавшей, что её парень растрепал всем друзьям о том, какой классный минет она сделала ему на первом же свидании.
– Да, но… – попытался, было возразить Лешка, но меня уже понесло.
– Лешик! Я хочу душевного классного куража. Вместе с вами, но мне совершенно не улыбается поить Андрюшу! И…
– Он не приедет в «Ковчег», – Лешик перебил меня одновременно таким уставшим и в то же время уверенным тоном, что я потерял дар речи.
– То есть как это, не приедет? – за способность говорить пришлось заплатить выпученными от удивления глазами.
– Да, у него нет денег. Вернее, есть, но не так уж и много. Говорит, в «Армагеддоне» в одного выпить вполне сможет, но на «Ковчег» не хватит.
– Когда это его останавливало? – железный аргумент махом восстановил мой скепсис относительно скользкого персонажа.
– Дело не в деньгах, – Лешик лукаво улыбнулся и добавил: – Девушка у него в «Армагеддоне», «зажигалка».
Несколько секунд я молча смотрел на Лешика, пытаясь понять: шутит он или «убежденный холостяк, в будущем непременно долларовый миллионер» Андрюша действительно обзавелся постоянной пассией. Как обычно, пробить маскировку слов своего друга мне не удалось.
– А, ладно, разберемся, – беспомощно махнул я рукой. – Жрать будешь?
– Естественно! – объявил Лешик, направляясь в свою комнату. – Только душ приму.
– Давай! – ответил я и пошел на кухню.
На «правах» первого, вернувшегося с работы, мне сегодня предстояло кормить друзей. От этого святого долга меня не избавлял даже тот факт, что сегодня ночью я их буду еще и поить. В принципе, дежурный ужин «от Колясика» не требовал особых кулинарных возможностей (это Лешик любил баловать нас деликатесами). Рожки с сыром, да по паре котлет на нос. Все это было готово аккурат к возвращению нашего «собрались-куражнуть-позвони-ему-первому» товарища. Тем более что Санечка с Ромкой тоже должны были вот-вот подойти.
Так и получилось. Но только наполовину. Когда Лешик, источая ароматы фруктового геля для душа, вышел из ванной, мы с Санечкой уже ждали его за столом.
– Здоров, Санек, – поздоровался Лешик с вновь прибывшим. – А где Ромкин?
– Задерживается наша Сестра Милосердия, – ответил Санька, вызвав на наших лицах дежурные улыбки.
Ромка учился на социального работника и, надо ж такому случиться, так полюбил свою профессию, что после института пошел работать по специальности! «Сестра Милосердия» было его подпольной кличкой, дружеским стебом, не более. За престарелыми людьми он не ухаживал, а специализировался на помощи алкоголикам и наркоманам – зависимым, как он сам политкорректно называл своих «подопечных».
На «Сестру Милосердия» он практически не обижался, говоря иногда в ответ, что в будущем ему придется видеть нас не только по дружбе, но и по службе. Шутил, естественно. Так мы тогда думали.
И вот сегодня он задерживался на собрании анонимных алкоголиков. Обычно, они собирались по субботам, но если шестой день недели был четырнадцатым днем месяца, то собрание переносили на пятницу. В Городе вывели любопытную статистику. Оказывается, непьющие алкоголики (Да-да! Именно так!) чаще всего срывались в пятницу тринадцатого.
Так что ужинали мы втроем. Свою порцию рожек и котлет Ромка получит в любом случае, а вот его банку праздничного «Асахи» – извини, друг – мы честно разделили на троих.
– Лешик, ты, конечно, извини, – с наслаждением прихлебывая пиво, говорил Санька. – Но я очень сомневаюсь, что Андрюша не припрется в «Ковчег». Вспомни, сколько раз подобные его звонки были лишь способом выяснить, куда мы собрались, – в вопросах взаимоотношений с Андрюшей Сашка всецело разделял мое мнение.
– Да говорю же вам, он сегодня в своем «Армагеддоне» зависнет. И нас туда зовет, еще и одного проведет бесплатно.
– А потом нам его поить, – закивал Санька. – Знаю-знаю, проходили. Лешка, ну решили же уже – идем в «Ковчег». Неизвестно еще, что за клоповник в Осинках открыли.
– Да ладно, я не настаиваю… – согласился было Лешик. – Но может…
– Решили! – хором перебили мы друга.
– Ладно, – махнул рукой Лешка и залпом допил пиво.
Ромка освободился уже в начале одиннадцатого. Так что, пока он жевал свой ужин и ходил в душ, мы уже успели собраться и вызвать такси. Да, сегодня мы можем позволить себе даже в клуб ехать на такси, а не только домой!
К тому моменту, как за нами приехала машина, Ромка заканчивал натягивать на себя трусы. Поскольку Сестра Милосердия был единственным не курящим в нашей братии, мы оставили его один на один с гардеробом и покинули квартиру, чтобы покурить перед короткой поездкой на авто с шашечками.
Прекрасный закат давно прошел, сейчас Городом овладевала уже по-настоящему осенняя холодная ночь. Что, впрочем, не мешало стать ей по-настоящему пятничной горячей.
Время шло, а Ромки все не было. На наши бесконечные звонки он отвечал одинаковое «Сейчас иду», но и не думал появляться. Излишнюю нервозность ситуации предавало то, что водитель поминутно напоминал нам о том, что простой платный.
Когда дверь нашего подъезда все же распахнулась, мы были должны заплатить за поездку лишних двадцать пять рублей. Увидев недостающий элемент нашей отлаженной системы, мы издали хоровой выдох облегчения и влезли в автомобиль. Лешик – на переднее сиденье (это тоже было традицией), остальные – назад.
Водитель сообщил по рации, что «тридцать седьмой работает с пятиминутным простоем», получил ответ от диспетчера, что сумма поездки будет двести пять рублей, включая простой. Грабительская, честно говоря, цена для поездки по центру Города. Но в тот момент нас это мало волновало. Мы ехали на долгожданный кураж!
– Ромка, ну что так долго? – спросил с переднего сиденья Лешка.
– Да, блин, чистую одежду искал долго. Постирушки давно не устраивал, – виновато склонил голову «опоздавший», сидевший слева от меня.
– Двадцать пять рублей за простой! – вклинился в беседу Санек.
– Чуваки! – примиряюще поднял я руки. Жест получился особенно символичным, учитывая, что сидел я посередине заднего сиденья, подпирая подбородок коленями. – Мы собираемся прокуражить девять штук! А вы переживаете из-за двадцати пяти рублей. Да что в «Ковчеге» за такие деньги купишь?
– Стакан воды! – тут же ответил Лешик. Фраза хоть и была правдивой, но в данной ситуации звучала донельзя нелепо. Так что мы дружно расхохотались и забыли о том, что подарили водителю хоть и небольшой, но дополнительный заработок.
В превосходном настроении, любуясь ночным Городом, который в последние годы стал выглядеть так, как будто здесь каждый день – тридцать первое декабря, мы ехали навстречу приключениям.
– Так, господа-куражисты, напоминаю правила съема! – бодро донеслось с переднего сиденья. – Если никто не находит вписку, снимаем не больше двух. Оптовый съем – от четырех и более. Съемом считается согласие уехать.
В переводе на общедоступный, это означало, что в нашу трехкомнатную квартиру разрешается привести не больше двух девушек. Чтобы двум друзьям было, где спокойно предаться разврату, а двум другим – тупо спать. Правда, если один из нас находил девушку «с местом», то есть «вписку», то первое правило отменялось, ибо оставшимся трем доставалось по отдельной комнате.
Допускалось и исключение из правил. Так называемый «оптовый съем». Это когда мы знакомились с компанией четырех (больше – бывало редко) подруг и все соглашались ехать к нам. Собственно, согласие девушки поехать к нам и считалось съемом.
Как правило, первым пару на ночь всегда находил себе Лешик. Что-то в нем было, что манило девушек, словно валерьянка котов. Если его избранница была без вписки, то оставшуюся «обитель любви» приходилось разыгрывать нам с Ромкой и Саньком. Хотя, положа руку на сердце, Ромка редко становился достойным конкурентом за оставшуюся комнату. А потому, его демарш был для нас, как гром среди ясного неба.
– Хера с два, Лешик! – неожиданно выдал он. – У Колясика сегодня праздник, так что он – вне лимита.
– То есть? – наш главный заводила был явно ошарашен подобным заявлением.
– То есть: при отсутствии вписок, ты, я и Саня разыгрываем вторую комнату.
– Хочешь сегодня спать с Санечкой – без проблем! – самоуверенно ответил Лешка. Саня ничуть не обиделся. Он молча признал справедливость Ромкиного предложения и, так же молча, Лешкино превосходство в вопросе съема.
– А это мы еще посмотрим! – не менее самоуверенно заявил Ромка и еле ощутимо пихнул меня в бок. Я повернулся на толчок – наш социальный работник подмигнул мне. «Спасибо, Ромка», – подумал я и благодарно кивнул. Молодец, друг! Выбил для меня комнату, фактически выведя из игры и себя.
– Рома, растешь! – серьезно сказал Лешка, но спустя пару секунд зашелся хохотом, которым мгновенно заразил и нас с Сашкой.
– Да пошел ты, плейбой! – ответил Ромка и тоже расхохотался.
«Ноев ковчег» располагался в историческом центре Города, занимая три этажа в относительно новом офисном здании (как-то сами собой сошли на нет все возмущения по поводу того, что для его постройки пришлось снести пару памятников архитектуры). Отдельный вход с торца, под громадной вывеской в виде носа корабля. Небольшие металлические столбики и цепи в пяти метрах от крыльца, три охранника, определяющих «кто сегодня в наш клуб не попадает», простая пластиковая дверь с тонированными стеклами и черная вывеска с белой надписью.
НОЧНОЙ КЛУБ
ПТ-СБ 21:00 – 06:00
И больше ничего. Названия не было нигде. Только в головах. Легенда гласила, что имя клубу дали его первые посетители. «Ноев ковчег» был их спасительным кораблем в бесконечном море скуки. Так это было или нет – мы не знали. «Ковчег» появился задолго до нашего приезда в Город, а за такое время даже мифы могли стать чистейшей правдой. Тем более что от скуки этот клуб действительно спасал на все сто.
Когда наше такси въехало на парковку клуба, наш хохот все еще не стих. Парни шумно вывалились из машины, оставив меня рассчитываться за доставку. Я отдал водителю двести десять рублей и, не дожидаясь сдачи, вылез.
«А ведь в студенческие времена я бы терпеливо дожидался, пока таксист сообразит, что я хочу получить свои пять рублей сдачи», – подумалось мне.
Плевать! Теперь мы заживем по-другому!
Хохот перешел в сдержанный смех, а затем и просто в счастливые улыбки, которыми мы поприветствовали охрану. Те в ответ поприветствовали нас оценивающими взглядами. Сейчас самый коренастый из них, в темных очках, как у американских полицейских, улыбнется и отстегнет цепочку, молча кивнув коротко остриженной головой на входную дверь.
– Вы сегодня в наш клуб не попадаете, остальные – проходите.
– Хех, ну ладно, – у Санька с губ сорвался нервный смешок, и наша четверка, не сговариваясь, развернулась на сто восемьдесят градусов. Сделали мы это совершенно инстинктивно, сохраняя целостность нашей четверки. Лишь несколько секунд спустя, когда мы отошли от входа в «Ковчег» и закурили, наши челюсти отвисли, не давая, как следует затянуться.
Все мы прекрасно понимали, в чем дело. Вернее в ком. Ромка, наша Сестра Милосердия, не зря сокрушался по поводу отсутствия чистой одежды. Выцветшая футболка-поло выглядела приветом из прошлого века. Бежевые брюки – точно так же. И туфли! Кто ходит в клуб в туфлях?
Разумеется, вслух никто этого не говорил, все молча думали: как спасти кураж. Просить охрану пропустить Ромку – лишний раз унижаться. Если охрана отказала первый раз, то сегодня действительно можно больше не пытаться попасть в клуб. В противном случае можно легко попасть в «блэк лист» и тогда дорога в заведение будет закрыта на веки вечные.
– Ладно, – я взял на себя роль лидера, ведь, в конце концов, это был мой кураж! – Хрен с ним, с «Ковчегом». Мы приехали сюда потратить свои деньги, если администрации они не нужны, это их проблемы. Куда поедем?
– Может в «Плазму»? – предложил Саня.
– Да в «Плазме» фейс-контроль построже будет, – виновато сказал Рома.
– Верно, – вздохнул Лешка. – Может в «Дизерт роуз?»
Читать бесплатно другие книги:
