Бури Мишарина Галина

– Я просто хотела предложить… Что, если я смогу показать им произошедшее? Я это умею, хотя давно не практиковалась. Стоит попытаться, как думаешь?

– Ты умеешь мысленно общаться? Хм, я мог бы догадаться, – произнёс он, сощурившись. – Хорошо, сейчас.

– Это ты ничего не понимаешь, бездарь!.. – воскликнул между тем Той, но капитан поднял руку, и все разом замолчали.

– Я знал, что это ни к чему не приведет. Здесь собрались отменные упрямцы. Мы с вами еще на прошлой неделе обсуждали наши тренировки. Санада никого не будет заставлять, все это понимают. И я не стану – вы взрослые люди, должны иметь головы на плечах. Сейчас вы продолжаете отвергать очевидное. Фрэйа, – он посмотрел на меня, – скажи.

– Я немного умею мысленно общаться, – произнесла я, волнуясь. – И предлагаю вам посмотреть и убедиться, что случившееся со мной – не выдумка. Вам неведом мой страх, но если хотите – попробуйте его со мной разделить.

– Кто готов, – добавил Санада, – поднимите руки!

Руки подняли все, и я знала почему. Дело было не в том, что они стыдились отказаться. Просто они думали, что их ничто не напугает, что они с лёгкостью справятся с любым кошмаром, будь то сон или явь. Собственно, и я так думала до встречи с мерзкими тварями на мосту. Алеард объяснил ребятам, что нужно делать, потому что многие до этого ни разу не общались мысленно большой компанией. Он взял меня за руку.

– Ты расскажешь мне, а я им, – сказал он.

Я благодарно улыбнулась и закрыла глаза: снова это ощущение полета, хотя я по-прежнему сижу на стуле. Темный лес и бесцветное небо, последние листья осыпаются с ветром… Земля холодная, очень холодная, и ветер пробирает до костей. Что это за место? Я вдруг осознала, что это не мои воспоминания, это воспоминания Алеарда. Печалью и тоской веяло от этого леса. Этот лес умирал. Картинка расплылась, уступая место страшному мосту, тому самому, из другого мира. Мне не хотелось туда возвращаться, но я себя заставила. Вот как всё было…

Я пришла в себя от чьего-то испуганного крика. Кричала Елена. До меня не сразу дошло, что я всё еще крепко сжимаю пальцы Алеарда. Чтобы передать мои воспоминания, ему не пришлось прикасаться к ребятам. Они медленно приходили в себя, даже Санада выглядел растерянным. Онан, наш признанный жизнелюб, хмурился, остальные потрясенно молчали. Что же, вот она, цена мудрости. Как бы они ещё не передумали отправляться в иные миры после такого…

– Фрэйа, как ты смогла не растеряться? – спросила Елена.

– Если бы растерялась, наверное, сейчас бы здесь не сидела, – ответила я. Алеард по-прежнему держал меня за руку, и это смущало, ведь на нас все смотрели! Однако он, судя по всему, не смущался совсем: ни ребят, ни того, что они могут подумать.

– Да, здорово ты их отделала, – сказал Николай. Прежде он со мной почти не разговаривал. – Скажи, а вот побочные эффекты от такого перемещения…

– Не о том думаешь, – прервал его Онан. – Фрэйа с нами поделилась не за тем, чтобы ты в её мозгах копался, хреномальщик! Мы должны понять – все мы – как это опасно, вот так перемещаться в незнакомые миры. Особенно поодиночке.

– Ага, – сощурился Конлет. – И на фига ты туда одна полезла, спрашивается?

– Так получилось, – слегка покраснев, ответила я. – Я не знала, что камень засосёт меня в свой мир.

– Как обычно! – ухмыльнулся парень, и я, развернувшись, посмотрела на него в упор. Меня жгло не от стыда или обиды, я просто хотела быть понятной. Искренность за искренность – разве это не честно, разве не так стоило поступать? Я всё рассказала, как есть, и снова получила от Конлета жесткий тычок в рёбра. Да что же это такое?!

– Конлет, почему ты считаешь, что знаешь всё и обо всем? – выпалила я. Алеард чуть сильнее сжал мою руку – то ли хотел поддержать, то ли успокоить. – Думаешь, происходящее – это игра? Ты представить не можешь, и я не могу, никто не может, что ждёт нас за Промежутком! Эти существа – лишь малая часть зла, которое не проникло и никогда не проникнет в наш мир. Ты считаешь, что способен пережить любой удар судьбы? Подумай хорошенько об ответственности, Конлет! Миллионы миров, и где-то на другом краю Вселенной, возле самой Пропасти, возможно, ждут нашей помощи. Не всем так хорошо живётся, как нам – я уверена в этом! Люди в иных реальностях знают боль и страдания. Ты и с ними будешь вести себя так, как будто ничего особенного не происходит? Ты и на них будешь смотреть свысока?..

– Я… – начал он и больше ему сказать было нечего.

– А я с тобой согласен, Фрэйа, – кивнул Алекс. – Конлет, ты самый что ни на есть злюк. Только и делаешь, что бухтишь, вечно всем недоволен. – И Алекс широко улыбнулся. – Уймись, неспокойная душа! Хватит пренебрегать чужими чувствами, людей это обижает.

– Просто я его раздражаю своей непоследовательностью, – сказала я, надеясь объясниться и никого не обидеть. – И могу это понять, но…

– Просто вы разные, – примирительно сказал Эван.

– Мы здесь все разные, – улыбнулся Алекс. – Мы с тобой разные, мы с Фрэйей разные. Но ни ты, ни я никогда не позволяем себе подобного пренебрежительного отношения друг к другу и к остальным. Почини скелеты и покорми тараканов, они у тебя совсем от голода озверели, Конлет. – Ребята рассмеялись. – Алеард всё расставил по полочкам, неужто даже в таком откалиброванном виде информация сложна для усвоения? И Фрэйа не заслуживает порицаний. За что, за искренность? Тем более что она рисковала только своей жизнью, но тут уж пусть её кто-нибудь другой отшлепает за беспечность, это не твое дело, Конлет, и не мое. Что сделано, то сделано, и из этого нужно извлечь урок.

Я прикусила губы. Алеард едва заметно улыбался, слушая Алекса, и я знала, о чем он думает.

– Согласен, – кивнул Кёртис, – мы несем ответственность за свои действия. Фрэйа непреднамеренно совершила ошибку, но у нее хватило храбрости не отступить, рассказать об этом и не сожалеть.

– Спасибо вам за понимание… – благодарно начала я, но меня перебил Конлет:

– Знаешь, возможно, я не прав, Фрэйа. Но ты постоянно совершаешь необдуманные поступки! Неужели нельзя поступать разумно?

– Быть разумным – не значит быть бесчувственным, Конлет, – ответила я. – Из-за свой рассеянности и несобранности я часто попадаю впросак. Но я уверена: всё, что происходит с нами – не случайно. Даже такие неприятные происшествия имеют смысл, они помогают развиваться, совершенствовать чувства. Сидя в вакууме надежности и бездействия я усыхаю. Я должна двигаться, движение – это жизнь! Алекс правильно сказал: нас объединяет цель. Всякое путешествие – это стремление к чему-то важному. Мы выбрали одну изначальную дорогу, но дальше тропы ветвятся, и каждый выберет свою. Бури дал нам отправную точку – это Промежуток. От него и дальше – что там? Что ты хочешь найти, Конлет?

Все посмотрели на него.

– Я?.. – смутился парень. – Не знаю, что-то новое, наверное.

– Значит здесь, на Земле, ты не смог обрести новизну?

– Верно, – задумчиво ответил он.

– Почему же ты осуждаешь меня, ведь наши цели так похожи! Я ведь тоже ищу что-то свое, особенное и верное!

Конлет не ответил, но в его взгляде уже не было прежней враждебности.

– Знаешь, Фрэйа, – сказал вдруг Санада, – до сегодняшнего дня я тоже считал, что это путешествие будет похоже на сон. Оно представлялось мне прогулкой и развлечением, хотя я не люблю гулять и развлекаться.

Ребята рассмеялись.

– Тогда почему ты здесь? – спросила я.

– Потому что мне есть чем поделиться, – ответил он.

– Думаю, нам всем нужно изменить свое отношение к делу, – подал голос Кристиан. – И научиться воспринимать ситуацию сердцем, а не логикой.

Все замолчали, и я почувствовала в этот молчаливый миг, что собрание нас сплотило. Молчание не было натянутым, оно было нам необходимо. У меня не хватало сил на размышления, и я потихоньку всех разглядывала. Вот Той, помощник инженера – складный молодой парень. Наверное, мы примерно одного возраста. У него вздернутый нос, глаза темно-карие, волосы он стрижет очень коротко и выбрит всегда гладко. Мы с ним почти не общаемся. Или Алан, наш молчаливый главный инженер. У него широкий лоб, взъерошенные густые брови, светлые зелёные глаза и короткие чёрные волосы. Он постоянно чем-то занят, и этим чем-то он занимается вместе с Тоем, Николаем и Радой. Они сидят над бумажками, о чем-то договариваются и снова и снова спорят. Они любят спорить. Николай моложе всех. Думаю, ему лет двадцать или даже меньше. Он красив, но есть в его красоте что-то неземное, отталкивающее. Он худой, высокий и темноволосый. Рада мала ростом, но она крепкая, ширококостная, у неё каштановые волосы до плеч, а глаза карие. Да, еще Шанталь. Кожа у нее очень светлая, нежная, лоб высокий, тонкие острые брови косо сидят над яркими зелёными глазами. У нее чёрные волосы, и она всегда собирает их в хвост. Лучше всего я общаюсь с Евой и Еленой. Ева улыбчивая и нежная, но упёртая, уверенная в себе и стойкая. С Еленой нас связывает любовь к рисованию. Правда, она рисует пастелью и пером. Как же давно я не брала в руку кисть! Вот бы написать маслом тот удивительный закат, что мы провожали с Алеардом… Я тихонько вздохнула, вспомнила, что хочу есть, и к тому же хочу спать. Обычно я могла побороть и голод, и усталость, но сейчас мои верные приемчики не сработали. Спокойное дыхание сидящего рядом Алеарда убаюкивало. Наверное, я все же на мгновение отключилась, потому что голос Эвана донёсся издалека и звучал глухо:

– …Фрэйа, ты в порядке?..

– А? Что?.. – вскинулась я. – Я здесь, я всегда здесь, что-то случилось?

Ребята сдержанно рассмеялись.

– Ты заснула, что ли? – рассмеялся парень.

– Я уже говорила, что очень устала. Никогда не ощущала такой усталости – ресницы кажутся тяжелыми, словно к ним прицепили гири. Мне даже подумалось, что это связано с перемещением в иной мир. Я как выжатый лимон, совершенно обессилела! И мне зверски хочется есть.

– А ты, скорее всего, права, – подал голос Николай. – На это ведь уходит огромное количество энергии.

– Да, именно поэтому и не получится скакать по мирам подобно диким мустангам, – согласилась Рада. – После каждого перемещения придется восстанавливать силы.

– Да, и если я их сейчас не восстановлю, боюсь, мне придётся съесть свой стул, – слабо улыбнулась я.

Ребята снова рассмеялись.

– Нам, кстати, всем пора подкрепиться! – ответил Онан. – Фрэйа, пожалей стулья, они к тому же невкусные. Съешь лучше пирожок.

– Да, пирожок, – кивнула я. – А лучше сразу десять.

Ребята поднялись и направились к столу, заваленному едой. У меня было ощущение, что бедра прилипли к стулу, и отодрать их можно было только с мясом. Я рассматривала порванный рукав: жалко, если и зашить, всё равно былую красоту не вернешь.

– Фрэйа, пойдем со мной, – сказал Алеард. Я уцепилась за столешницу, поднимаясь, и едва не опрокинула на себя поднос со стаканами. Алеард молча придержал меня за пояс, и я несколько мгновений стояла, опираясь на него и прикрыв глаза: мир покачивался из стороны в сторону. Наконец мне удалось сделать шаг, и ещё один. У меня не было сил спросить, куда мы идем. Мы обогнули столовую, завернули за угол, и я увидела небольшую уютную веранду. Она была целиком закрыта кустами роз и стекающими с крыши лианами лекарственного жасмина. На полу в огромных кадках распустились бувардии и белые герберы, на стенах висели горшки с плющом. Мы поднялись по ступенькам, и я заметила в глубине, у стены, плетеное кресло-качалку, столик и широкий темно-зеленый диван.

– Побудь пока здесь, я тебе принесу поесть. Боюсь, если вернешься в столовую, тебя растерзают вопросами.

– Алеард, спасибо огромное! – ответила я, и он усадил меня в кресло. – Спасибо за заботу!

– Пожалуйста, Фрэйа.

И он оставил меня одну. Я откинулась на подушки, сложила ладони у щеки. Глаза лучше не закрывать, а не то… Они слиплись сами. Запах цветов дурманил. Пару минут я уговаривала себя не спать, но мне было так уютно и мягко, и так спокойно звучали далекие голоса, что я, не в силах больше бороться с собой, отключилась. Я уснула, словно умерла. Окружающий мир растворился, меня качало, как на волнах, и я плыла в синие прекрасные дали. У корабля было странное длинное называние, я всё пыталась его рассмотреть, но увидела только слово «Ждать»…

Я разлепила глаза и поняла, что лежу на диване. Теплый солнечный луч пробивался сквозь пряди жасмина и падал на щеку. Солнечные зайчики плясали на стенах, горстями высыпаясь из странного кривобокого ведра. Я поднялась, чувствуя необычайную легкость, и неторопливо потянулась. Как же хорошо! Наконец-то тело снова мое.

Живот требовательно заурчал, и я вспомнила, что так и не поела. Алеард пришел с едой, застал меня спящую… И перенес на диван? Я смутилась, подумав об этом.

Поправив платье и пригладив волосы, я спустилась с крыльца. Комплекс был залит золотым вечерним светом. Пережитое стерлось из памяти, мне было спокойно и хорошо. Я направилась в столовую. Там никого не оказалось, зато я обнаружила свежий смородиновый пирог. Он был бесподобным. Не знаю, чем бы это кончилось, но, когда я поспешно поглощала уже шестой кусок, сзади раздался тихий смех, и я прямо с набитым ртом повернулась поглядеть, кто там. Это был Кристиан.

– Фрэйа, ты бы себя видела! – сказал он, продолжая заразительно хихикать.

– Ны… шмышы… мыня! – удалось выговорить мне, и он не выдержал, расхохотавшись во весь голос. Щекам было больно, я поспешно пережевывала остатки, запивая их морсом из земляники, а штурман утирал слезящиеся глаза. Наконец и мне удалось посмеяться вместе с ним.

– Да ты оголодала совсем, Фрэйа! Как в такой колосок помещается столько еды?!

– Есть хотелось, вот и поместилось!.. – ответила я весело. – Ты тоже пришел поесть?

Кристиан кивнул.

– Да. Тренировка вечерняя закончилась, я немного размялся. Санада молодец, никому спуску не дает. А ты почему не хочешь заниматься у него, Фрэйа? – вдруг спросил он.

– Знаешь, у меня ведь был наставник, и с тех пор я никого не могу представить на его месте. Боюсь разочароваться, наверное.

– Да, здесь ты права. Могу сказать с уверенностью, даже не зная твоего учителя – Санада другой.

– Они действительно разные. Айвор разговорчивый, открытый, общительный человек. Он строгий, но добрый учитель. Не помню, чтобы он на меня хоть раз повысил голос. Он многое умеет. Например, здорово ныряет и ездит верхом.

– И тебя научил нырять?

– Ага.

– А меня многому научил отец Алеарда. Например, стрелять из лука, и еще метать ножи.

– О, так вы росли вместе? – заинтересованно спросила я.

– Да, жили в соседних усадьбах, часто бывали друг у друга в гостях. Нет, не просто часто, мы всё свободное время проводили вместе. Кстати говоря, Ал способный к такого рода вещам: здорово разбирается в разных техниках боя с оружием и без, в цель бьет даже с закрытыми глазами, и обеими руками владеет одинаково хорошо. Он в четырнадцать лет сломал правую руку, и потом усердно всё делал левой – с того и пошло. Он на тренировки приходит, как и я, только посмотреть, мы с ним занимаемся отдельно. Ребят боимся травмировать, – и Кристиан улыбнулся.

– Значит, вы в полную силу разминаетесь только друг с другом?

– Чаще всего да, – кивнул штурман. – Иногда ещё Алекс к нам присоединяется и Олан с Онаном. Очень редко – Эван. Всегда по-разному.

– Дым, наверное, стоит коромыслом, – смущённо хмыкнула я, представив, что они учиняют друг над другом.

– Когда как, – улыбнулся мужчина. – Это зависит от того, в каком мы настроении.

– Вот уж не подумала бы, что вы с Алеардом люди настроения.

– Ну да, – улыбнулся Кристиан. – Я, наверное, неправильно выразился. Я хотел сказать, что иногда что-то такое на нас находит, и клочки идут по закоулочкам. А иногда всё мирно, потихонечку, цивильно. Чуть ли не руки друг другу подаём, как воспитанные люди.

Мы рассмеялись.

– Тебе нужно как-нибудь позаниматься с нами, – вдруг сказал Кристиан.

– Боюсь, я вам только помешаю, – улыбнулась я.

– Не, – и штурман весело сощурился, – ты зря боишься. Приходи завтра вечером на полянку возле седой ивы.

Я немного растерялась, и Кристиан, задорно улыбнувшись, добавил:

– Алеард будет рад.

Я почувствовала, что мои уши запылали.

– Хорошо, то есть я постараюсь…

Штурман склонился ко мне и широко улыбнулся.

– Обязательно приходи, Фрэйа.

– Это здорово, когда есть лучший друг, – сказала я, пытаясь сменить тему. – Мы с Эваном узнали друг друга в юношестве, но сразу сошлись характерами… или чем-то другим.

Кристиан рассмеялся.

– Эван отличный парень, только забывчивый. Он и про тренировки часто забывает. Кстати, пирог – объедение! Теперь я тебя понимаю.

Мы замолчали на какое-то время. Я ела уже восьмой кусок. Отвлекаться не хотелось, я всё ещё была голодна. Кристиан неторопливо откусывал от пирога, и, улыбаясь, посматривал на меня, как будто хотел что-то сказать. Я не выдержала.

– Кристиан, отчего ты такой загадочный?

– Я? – он шутливо поднял брови. – С чего ты взяла?

Я не ответила, глядя на него тем же пристальным загадочным взором, каким он глядел на меня. Мы с Яной часто играли в гляделки, и обычно она первой сдавалась. С Кристианом было сложнее. Его глаза смеялись, к тому же он широко улыбался и умудрялся при этом аккуратно жевать пирог. Наверное, мы пялились друг на друга минуты три, и штурман пощадил меня. Он же видел, что я готова моргнуть в любой момент.

– Ладно, – сказал он весело. – Как ты поняла, что я думаю о чем-то касательно тебя?

– Я это почувствовала.

– М-м-м, ясно. А мысли ты читать не умеешь?

– Только отдавать их.

– Как сегодня, да? У меня, например, никогда не было к этому предрасположенности. Вот у Алеарда – да. Но этому он учился уже без меня.

– А чему ты учился без него?

– Я учился путешествовать по снам. У меня навигация хорошая, тут, внутри, – он приложил ладонь к сердцу, – я никогда и нигде не потеряюсь.

– Вот уж чем я обделена, так это навигацией. Когда мне было пять лет, сдуру ушла ночью в лес. Зимой это было. Причем брела, как во сне, даже не запоминая куда. Ну и заблудилась.

– А почему ушла, Фрэйа?

– Я обиделась. На сестру. Она сказала, что из меня не вырастет ничего путного. Сейчас понимаю, что она пошутила, но тогда я шутку не оценила.

– Ты и сейчас считаешь ее слова не просто шуткой?

– Да, на самом деле я всё еще сержусь на нее. Никогда мне не позабыть тот спящий зимний лес, Кристиан! Покой, царящий вокруг, смешался с горечью, и получилась мягкая, но от этого не менее трудная боль. И то, как она это произнесла… Словно не с сестрой говорила, а с незнакомым человеком, которого можно, не задумываясь, проучить остроумием. Моя сестра сложный человек.

– Не нужно искать для нее оправданий, – покачал головой Кристиан. – Отпусти это и верь в себя. Отчаяние сменяет надежда, а следом за ней часто приходит радость.

– Отпустить что? – услышала я знакомый голос. Конлет как всегда влез в разговор.

– И тебе снова здравствуй, – иронично отозвался штурман. – Мы с Фрэйей беседуем по душам. О своем, личном, – и он подмигнул мне.

– О, прошу прощения. Если о личном… – извинился Конлет. Впрочем, смущенным он не выглядел.

– Мне нужно найти Алеарда, – сказала я.

– Я думаю, он на поляне возле озера, там, за липовой рощей, – произнёс Конлет.

Я поглядела на Кристиана – вот ведь хитрый лис! Так и не сказал мне ничего. Ладно, буду иметь в виду.

– Иди, Фрэйа. Еще успеешь его там застать, – сказал штурман. – Или по дороге встретитесь. Он всегда ходит по правому берегу.

– Была рада поговорить, Кристиан, – ответила я.

– Еще поболтаем, – он улыбнулся.

– Конлет, до встречи!

Техник кивнул мне, и я вышла из столовой.

Капитан стоял возле озера, спиной к солнцу. Я пошла напрямик, через ручей, и промочила подол. Алеард неторопливо обернулся на шум шагов.

– Фрэйа, привет! Выспалась?

– Привет, Алеард! – я слегка покраснела. – Да, спалось сладко.

– Вот и хорошо, – просто ответил он. Я заметила, что он как-то иначе улыбается – более весело, что ли.

– Фрэйа, – и он тихо рассмеялся, – ты поела, да?

– Да, – не понимая, куда он клонит, ответила я.

– Оно и видно. Поди сюда!

Я послушно подошла, он протянул руку и дотронулся до моей щеки.

– Это определенно был пирог со смородиной.

– Ой, – я окончательно смутилась, – вот ведь хрюня! А что, сильно заметно?

– Нет, не сильно.

Я поспешно склонилась над ручьем и умыла лицо.

– А теперь как?

– Теперь чисто, – ответил Алеард. Его волосы на солнце горели, как огонь. – Я хочу поговорить с тобой о случившемся. Ты не против? – Я кивнула. – Сегодня, когда эти существа напали, ты смогла не растеряться.

– Мне было страшно…

– Знаю, – сказал он и нахмурился. – Но ты всё сделала правильно. И главное – как сделала.

– Без большого умения, – произнесла я, и вдруг заметила в нем какую-то перемену: в развороте плеч, и выражении глаз, вообще в энергии, исходящей от него. Меня пронзила мгновенная мысль, и я поспешно отскочила назад как раз в тот момент, когда он молниеносным движением выбросил руку и чуть не схватил меня за плечо.

– Алеард! – возмутилась я, но он прыгнул вперёд, и мне пришлось защищаться. На этот раз я попыталась проскользнуть мимо него, и мне это почти удалось. Но он был быстрее, умнее и опытнее. Он поймал меня за руку и притянул к себе. Захват оказался прочным, шансов высвободиться было маловато, особенно когда он находился за моей спиной. Сдаваться не хотелось, и пару минут я безуспешно пыталась что-нибудь предпринять. Алеард был как всегда расслаблен, наверное, поэтому его руки держали меня хоть и крепко, но бережно. Это больше походило на объятья, а не на настоящую атаку.

– Алеард, – сказала я, – мне никак не вырваться!

Он тихо рассмеялся, обдав мою щёку теплым дыханием.

– Пробуй ещё. Представь, что я злодей.

– Ты не похож, – смущаясь его близости, ответила я.

– Иногда бываю, – странно сказал он. – Ныряй под мой локоть, сделав шаг назад.

Я честно попробовала, и почти освободилась. Надо же!

– Ты поддаёшься! – возмутилась я.

– Совсем немного. Но если хочешь, не буду.

И тотчас стало понятно, что ждёт злоумышленника, который попадёт к Алеарду в руки.

– Ой! – пискнула я, ощутив, что на мне сомкнулись железные оковы. Больно не было, а вот дышалось с трудом.

– Пробуй теперь, – сказал Алеард. Думаю, он всё-таки держал меня в полсилы, иначе давно бы раздавил в лепёшку…

Я попробовала и поняла, что это невозможно. Да и кто бы смог? Разве что Кристиан.

– Ты всё-таки взял меня в плен, – тихо сказала я и от своих слов покраснела.

– Думаю, всё наоборот, – ответил Алеард, и я, поняв, что он имеет в виду, покрылась мурашками. – Наверное, это малина действует, – тихо сказал он мне на ухо, и я мягко рассмеялась. – Раз ты не хочешь больше вырываться, Фрэйа, значит, я сам решу, когда тебя отпускать.

От его слов мне стало жарко. Я не чувствовала напряжения, наоборот – приятную лёгкость, радостную и настырную. Новые, желанные чувства щекотали сердце, и я боялась, что скоро, совсем скоро Алеард разожмёт объятья – и они уйдут. Некоторые чувства непросто удержать, и я думала, что эти – как раз из таких. Но я ошиблась.

Я смогла вдоволь напитаться его теплом и неожиданной, настойчивой нежностью. Говорить ничего не хотелось, слова могли запросто всё разрушить. Наверное, мы долго стояли, обнявшись, и молчали. С ним было хорошо молчать.

– И почему не какой-нибудь светлый приветливый мир? – вдруг сказал он.

– Всё дело в камне, – ответила я. – Это был обычный серый камень. Я не собиралась туда лезть, меня… затянуло. Я не успела почувствовать границу между этим треклятым мостом и Промежутком. Просто оказалась там.

– Ты хорошо слышала камни, Фрэйа?

– Некоторые очень хорошо. Часть из них разговаривали вслух, и был один, который отдавал боль. Я не стала к нему подходить, мне показалось, что это опасно. Большой такой, чёрный, он лежал в воде.

– Большой и чёрный? – задумчиво произнёс Алеард. – Не припомню такого. Кристиан сказал, что у него был оранжевый, который смеялся. Неудивительно, что смеющийся камень попался именно ему.

Я хмыкнула.

– Согласна. А какие камни видел ты, Алеард?

– Их было очень много. Некоторые просто лежали, некоторые медленно переползали с места на место. Промежуток, в который я попал, был забит камнями. И говорящими, и поющими, и теми, что меняли цвет и форму, и такими, что отдавали чувства.

– Это удивительно! А у Елены камней было мало. Не совсем понимаю, что это означает. Возможно, Бури знает.

– Он ничего не расскажет об этом, – усмехнулся Алеард.

– Ты его спрашивал?

– Не я, – ответил мужчина. – Пока ты отдыхала, ребята пытались поговорить с ним.

– Пытались?

– Бури говорит только то, что мы должны знать. Он не любит, когда на него наседают. Он сказал, что Промежуток связан с судьбой, а потом попрощался со всеми и улетел. Некоторые обиделись, – тихо рассмеялся Алеард.

– Он хочет, чтобы мы всё поняли сами. Здесь не на что обижаться. Нельзя же требовать, чтобы знания преподносились на блюдечке…

– Верно, – и Алеард отпустил меня, развернул к себе лицом. – Даже такие, которые причиняют вред. Ты молодец, всё сделала хорошо.

– Я не справилась с эмоциями, – неуверенно возразила я. – С уходом Айвора совсем обленилась и перестала заниматься.

– Вряд ли дело в лени, – покачал головой Алеард. – Ты правильно тогда сказала: ты не можешь видеть себя со стороны, не можешь сражаться с собой, а когда тебе есть с кем общаться – я имею ввиду общение на уровне инстинктов, физического и эмоционального контакта – тогда ты совершенствуешься в боевом искусстве. Первый раз ты положилась на меня, хотя я отдавал только негативную, агрессивную энергию, а во второй раз задумалась, и поэтому мне удалось тебя схватить.

– Я задумалась, как мне поступить. Действительно, первый раз я просто сделала, просто почувствовала.

Алеард кивнул.

– Смотри, если я сделаю вот так… – и он снова шагнул ко мне, но медленно, отчего его движение выглядело еще более пугающим. На сей раз я была на чеку, и не позволила себя схватить. Напротив, я решительно заломила его руку.

– Отлично! – довольно сказал Алеард. – Если бы у тебя было оружие, я бы остался в очень невыгодной позиции.

– Но я не смогу тебя удержать, – сказала я, улыбнувшись.

Алеард попробовал забрать руку, и я выпустила его запястье. Он сощурился против солнца.

– Ты сможешь, Фрэйа. Со временем. Я сильней тебя физически, но это играет второстепенную роль. В бою сильнее тот, кто прав, тот, чей дух прибывает в покое и гармонии. Поверь, я не всегда могу найти равновесие сил, не всегда могу справиться с собственными демонами.

– Я тоже. В последнее время особенно… Мы встретились с Кристианом в столовой, – помолчав, добавила я. – Он сказал, что вы вместе росли.

– Да, мы дружим с ним целую вечность.

– Скажи, а как ты сломал руку? – внезапно спросила я. Понятия не имею, что дёрнуло меня за язык: обычное любопытство или неукротимая жажда узнать о нем как можно больше?

Алеард посмотрел на меня задумчиво, словно этот вопрос его нисколько не удивил, и ответил:

– Я свалился в ущелье. Лететь было долго, мне еще повезло, что я не сломал себе вместо руки спину.

Наверное, от изумления мои брови оказались в центре лба, и он тихо рассмеялся.

– Ты, верно, хочешь знать, какая нелегкая меня туда понесла? Порой человек не может ответить на самые простые вопросы. Я был неосторожен, стоял на самом краю, и потом, тогда в моей голове крутились не самые приятные мысли. Одно неловкое движение и… Очнулся, когда кровь залила глаза, – он поднял прядь волос, и я увидела тот самый длинный шрам. – Получил камнем по голове, и так хорошо получил, что про руку и думать забыл. Домой зашел в таком виде – мама чуть со стула не упала.

– Было очень больно?

– Боль стирается из памяти. Я и произошедшее помню отрывочно, нечётко. Когда летел вниз, до того момента, как потерял сознание, всё время пытался за что-нибудь уцепиться. Там еще кусты колючие росли, но мне уже без разницы было. Я к чему это говорю… Человек всегда будет бороться за жизнь, бороться до последнего момента.

Я хочу, чтобы ты была сильной, Фрэйа. Вместе мы можем постоять друг за друга, а вот поодиночке… Нужно отличать истинную опасность от мнимой, реальную угрозу от показушной. Скоро, Фрэйа, – и он склонился ко мне. – Бури показал нам, как перемещаться в иные миры, и поверь, здесь мы надолго не задержимся.

– Ты очень хочешь этого?

– Да, я хочу этого. И знаю, что даже после случившегося ты тоже хочешь. Ничего, что первый блин комом. Всегда можно найти в себе силы сделать лучше.

– Ты всегда доводишь начатое до конца?

– Я упрямый человек, Фрэйа. Если что-то пришло на ум, я непременно добьюсь этого. Кристиан говорит, что человек вправе отказаться от задуманного, даже если он когда-то безумно желал этого. Я с ним согласен. Но наши желания и мечты не одно и то же.

– Верно! Удивительно, но мне на ум приходили те же самые рассуждения! – я изумлённо поглядела на него. – Нельзя отказываться от мечтаний. Я имею в виду, нельзя предавать их из-за собственного бессилия. Если жаждешь, если стремишься к чему-то, то нужно стремиться всем сердцем, отдавать себя за эту мечту. И хранить ее в сердце, пока не останется ни единой надежды. Но когда умирает надежда, сердце умирает вместе с ней.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Скажи, а как ты думаешь, может ли сердце возродиться?

– Вдохновение любви – вот что может воскресить сердце. Мне так кажется… – уже смущенно добавила я, видя, что он улыбается уголками рта.

– Возможно. Но мне об этом трудно судить, – посмеиваясь, ответил Алеард. Я не могла понять, откуда взялась эта искорка хитрости в его глазах. Вообще-то я легко поддавалась смущению, но всегда тщательно это скрывала, и люди не замечали во мне перемен. А уж вогнать меня в краску было под силу только Алеарду, и он, видимо, делал это с удовольствием. Я рассмеялась, прикрывая пылающие щеки.

– Мне тоже, – пробормотала я себе под нос, – наверное.