Венец безбрачия Свириденкова Ольга

– А я должна его помнить? – лукаво прищурилась Юлия.

– Не знаю, – рассмеялась княгиня. – По моему разумению, так должна, но ведь я могу и заблуждаться. В любом случае, завтра все станет ясно.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и отправились по спальням. Прежде чем лечь в постель, Юлия прошла в гардеробную и еще раз осмотрела роскошные наряды, которые ей предстояло надеть.

Один из них предназначался для обеда. Его нижнее платье было сшито из атласа цвета слоновой кости, с узкими рукавами и глубоким округлым декольте, а верхнее – из дорогих кружев того же оттенка, похожих на расшитый цветами и листьями тюль. Рукава были пышными у плеч и узкими на запястьях, а декольте прикрывала кружевная вставка, отделанная оборкой.

Бальное платье, сшитое из нежно-голубого дамасского шелка, имело глубокое декольте и пышные короткие рукава. Оно было украшено кремовыми кружевами, а в центре корсажа была приколота голубая шелковая роза с кремовыми атласными листочками. Такие же розы должны были украшать прическу Юлии во время бала. А во время обеда – золотистый цветок и маленькая кружевная наколка.

Оторвавшись от созерцания нарядов, Юлия загасила свечи и вернулась в спальню. Она вдруг с удивлением заметила, что ее сердце как-то необычно замирает в груди – сладко и одновременно чуть тревожно. И тут же весело рассмеялась, угадав причину своего состояния. Да она просто соскучилась по светской жизни! По балам, музыкальным вечеринкам, игривым разговорам и вниманию кавалеров – одним словом, всему, что составляет суть этой самой жизни. Как странно, что до сегодняшнего дня она не чувствовала никакой тоски! Или… просто старалась ей не поддаваться?

– Так или иначе, а с завтрашнего дня моему затворничеству наступает конец, – с улыбкой сказала себе Юлия, залезая под одеяло. – И это замечательно! Потому что на самом деле мне уже страсть как надоел этот размеренный образ жизни, без всяких развлечений и накала страстей.

Юлия даже не подозревала, что в это самое время о ней думает некий молодой человек, которого она, хотя и встречала в обществе, но почти не помнила. А между тем граф Антон Елагин думал о ней уже далеко не первый день. Больше того: он и в Москву-то приехал ради нее, а вовсе не ради того, чтобы составить компанию графине Шихматовой, как наивно полагала эта гусыня!

Сегодня днем Антон нарочно прошелся пешком по Тверскому бульвару, чтобы рассмотреть особняк Юлии Прозоровской. И нашел, что «домишко» выглядит весьма солидно. Пожалуй, за него можно выручить кругленькую сумму, которая покроет половину его долгов. Подмосковное имение, конечно, продавать не следует – там они будут проводить лето. Лучше избавиться от имений в дальних провинциях, за которыми трудно наладить должный присмотр. Впрочем, все это можно будет обдумать потом, спокойно и без спешки. Антон не сомневался: как только кредиторы узнают, что он женится на княжне Прозоровской, они сразу перестанут торопить его с уплатой долгов.

До того, как Юлия перебралась в Москву, Антон часто встречал ее в петербургском свете. Он находил, что она довольно мила, однако мысль о женитьбе на этой девушке никогда не приходила ему в голову: сколько Антон помнил, княжна Прозоровская всегда была с кем-то помолвлена. Но сейчас, как узнал Антон из верных источников, она была свободна от каких-либо обещаний и, вдобавок, забыта всеми своими прежними поклонниками. А стало быть, шансы на то, что она благосклонно примет его ухаживания, были весьма велики.

Поскольку Антон наводил о Юлии справки, он, конечно же, знал про ее «венец безбрачия». Однако он не был суеверен и считал эти слухи чепухой. Да и будешь ли задумываться о подобных вещах, когда над тобой висят карточные долги? А долги Антона были так велики, что для их покрытия требовалось продать либо петербургский особняк со всей обстановкой, либо большую часть имений. Продать особняк Антон никак не мог: он не представлял себе жизни где-то еще, кроме столицы. А продать имения… На какие доходы тогда прикажете жить?

Выход виделся один – жениться на богатой наследнице, причем, как можно скорее, пока в обществе не пошли слухи о его разорении. Перебрав кандидатуры невест, Антон остановился на княжне Прозоровской. Во-первых, она была богата, во-вторых, это настоящая светская женщина, а не какая-то неотесанная провинциалка, а в-третьих, у нее не было родителей, которые могли помешать планам Антона. Одним словом, лучший вариант найти было бы трудно.

«Да, но как же мне познакомиться с ней? – думал Антон, расхаживая с бокалом вина по своей спальне в московской гостинице. – Не могу же я вот так запросто взять и приехать к ней в имение! Надо хорошенько пораскинуть мозгами и найти какой-нибудь способ»…

Недовольное покашливание за спиной Антона заставило его оторваться от радужных мечтаний и обернуться назад. Его любовница Катя Шихматова, о которой он забыл в последние полчаса, сидела с поджатыми ногами на постели и смотрела на него недоуменно и обиженно. В этот вечер она была необычайно соблазнительна. Тонкая сорочка из белоснежного муслина, отделанная розовыми бантами, не скрывала очертаний ее роскошного тела. По плечам живописно разметались золотистые локоны; нежные губы, слегка припухшие от поцелуев, манили снова приникнуть к ним. «Так хороша, что хоть портрет пиши», – иронично подумал Антон.

Он больше не любил эту женщину. А может, и вообще никогда не любил. Главной причиной, по которой Антон стал любовником графини Шихматовой, было стремление досадить своему кузену. Но почему бы не извлечь из этого пользу? Катя оказалась искусной любовницей и доставила ему немало приятных минут. Однако она наскучила Антону, и он бы с великой радостью от нее отделался. Вот только он еще не нашел ей достойной замены.

– Послушай, Антон, – капризно проговорила Катя, – ты не замечаешь, что очень переменился ко мне? Я хотела бы знать, в чем дело. Ты… – она подозрительно посмотрела ему в глаза, – за что-то сердит на меня?

Подойдя к кровати, Антон окинул любовницу удивленно-насмешливым взглядом.

– Сердит ли я на тебя? – повторил он с колкой усмешкой. – Да, ты, должно быть, принимаешь меня за круглого дурака, если задаешь подобные вопросы!

– Но я, правда, не понимаю…

– Почему ты так разнервничалась, когда мы столкнулись в театре с Матвеем? – набросился на нее Антон. – Ты что, снова влюбилась в него?

– Что ты такое говоришь?! – воскликнула Катя, залившись краской, что только укрепило подозрения Антона. – Да я… да я вообще никогда не была в него влюблена! Даже…

– …когда собиралась за него замуж? – язвительно докончил за нее Антон. – Прелестно, моя радость! Позволь задать тебе вопрос: а меня ты хоть немного любишь? Или ты вступила со мной в связь только затем, чтобы вызвать ревность Матвея?

– Нет, ты, верно, задался целью меня измучить! Я же сказала тебе, что не испытываю к нему нежных чувств! Однако… – она досадливо покусала губы, – мне немного не по себе оттого, что приходится встречаться с ним в обществе. Да ведь и ты, наверное, чувствуешь такую же неловкость…

– Неловкость? – возмущенно вскинулся Антон. – Да какого черта я должен чувствовать перед ним неловкость?! Разве я виноват, что он связался с бунтовщиками и дядюшка отписал все свое состояние мне? – Он быстро прошелся по комнате, перевел дыхание и прибавил: – Хотя, признаюсь откровенно, мне немного досадно, что его не прихлопнули на Кавказе. Так было бы… гораздо приличнее.

– И гораздо спокойнее для меня, – со вздохом сказала Катя.

Антон бросил на нее незаметный презрительный взгляд. Подумать только: эта гусыня, действительно, влюбилась в его кузена! А с ним, Антоном, связалась лишь потому, что надеялась возбудить ревность Матвея и расшевелить его чувства. Проклятье, и что они все находят в этом Матвее? Он же просто законченный дурак!

«Ну и черт с ней, – подумал Антон, внезапно успокоившись. – По крайней мере, теперь у меня есть повод в любой момент разорвать наши отношения. А Матвей… Да плевал я на него! Еще чего не хватало – чувствовать себя перед ним виноватым!»

Имение Юлии Прозоровской Богданово оказалось еще великолепнее, чем ожидал Матвей. За чугунными воротами с каменными столбами начиналась широкая подъездная аллея из раскидистых лип. Вскоре она оборвалась, и карета въехала в обширный парадный двор с газонами, мраморными статуями и пышными цветниками. В середине большого круглого газона бил фонтан, обрамленный бордюром из бархатцев и анютиных глазок. Слева от партера разбегались в разные стороны аллеи регулярного парка. Справа шел пологий спуск к извилистому ручью, переходившему в живописное озеро с беседками и павильонами.

Огромный светло-желтый двухэтажный господский дом с колоннами, выстроенный в виде буквы «П», можно было с полным правом назвать дворцом. Просторный вестибюль был отделан розовато-телесным мрамором. Пышный коричневый ковер покрывал роскошную лестницу с коваными перилами, по которой можно было подняться на второй, спальный этаж особняка.

Так как Матвей с Николаем были приглашены на несколько дней, им отвели прекрасно обставленные гостевые комнаты. Стены в комнате, которую занял Матвей, были обтянуты золотисто-бежевым штофом. Над кроватью с резным изголовьем нависал балдахин цвета молодой зелени, с золотыми кистями и каймой с рисунком из розовых цветов. Из такой же ткани была обивка мебели и занавески на окнах. Большую часть пола устилал бежево-зеленый ковер. Над мраморным камином размещалось высокое зеркало в золоченой раме, а еще одно – в простенке между окнами.

Не успел Матвей распаковать вещи, как к нему постучался Николай.

– Ну, мон шер, и как ты находишь все это? – спросил он. – Признайся откровенно: такого богатства ты не ожидал?

Матвей скептически усмехнулся.

– Да уж, признаться, не ожидал. Однако знаешь русскую пословицу «На чужой каравай рта не разевай»?

– Ну, это мы еще посмотрит, чужой или нет! – с бравадой заявил Николай. – В конце концов, ты же не напрашивался в женихи к этой Юлии! Ее тетушка сама предложила тебе жениться на ней, так что смущаться не из-за чего.

– Да я и не смущаюсь, с чего ты взял? – возразил Матвей. – Напротив, мне с каждой минутой становится все более и более любопытно, – он с легким прищуром посмотрел на Николая. – Такое сокровище, да еще с таким приданым готовы отдать бедняку, для которого закрыты все пути служебной карьеры… Хоть убей, а я нутром чувствую, что здесь кроется какой-то подвох! И мне не терпится поскорей разгадать его.

– Можешь начинать прямо сейчас, – весело отозвался Николай, – а я пойду одеваться к обеду. И не забудь, что в четыре часа нас ждут в большом парадном зале!

Закрыв за приятелем дверь, Матвей тоже начал потихоньку одеваться. Когда он покончил с этим занятием, стрелки часов показывали без нескольких минут три. Не зная, на что убить время, Матвей неспешно выкурил сигару. Потом подошел к зеркалу и тщательно расправил свой нарядный серо-голубой фрак. Снова посмотрев на часы, он с досадой обнаружил, что еще только десять минут четвертого. В какой-то момент у Матвея мелькнула мысль пойти к Николаю, но он тут же отказался от этого намерения: его друг становился несносным, как капризная барышня, когда надо было куда-то собираться.

Пройдясь из угла в угол, Матвей рассудил, что ему вовсе незачем сидеть в своей комнате до самых четырех часов. Конечно, идти в парадный зал не следует – вдруг там еще не закончили приготовления к приему? Но можно пойти в какое-нибудь другое место, например, в библиотеку, посмотреть там книги. Найдя это решение удачным, Матвей спросил горничную, как пройти в нужную комнату, и быстро спустился вниз.

Просторная библиотека в три окна показалась Матвею шикарной. Шкафы из мореного дуба полностью занимали две стены, диваны и кресла, обитые изумрудно-зеленым бархатом, были украшены резьбой в модном готическом стиле. Громадных размеров восточный ковер покрывал почти весь пол. Впрочем, рассмотреть все это великолепие Матвей не успел. Едва только он вошел в комнату, как через другую дверь туда влетела ослепительная красавица в роскошном кружевном платье.

– Ах, вот он где! – воскликнула она, бросаясь к столу, на котором лежал раскрытый золотистый веер.

Взяв веер, девушка аккуратно сложила его и повернулась в сторону той двери, возле которой стоял Матвей. В тот же миг ее брови взлетели, рот приоткрылся, а в глазах появилось выражение такого глубокого изумления, что Матвей почувствовал себя сбитым с толку. Он уже узнал в этой красавице Юлию Прозоровскую и по ее взгляду понял, что она тоже узнала его. Непонятным было лишь то, почему ее так потрясла их встреча.

– Добрый день, мадемуазель, – с легким поклоном сказал Матвей. – Как поживаете?

– Благодарю вас, неплохо, – она продолжала смотреть на него удивленным, недоверчивым взглядом, словно в ее сознании никак не укладывалось, что это, действительно, он.

Матвей смущенно кашлянул.

– Мне кажется, я не вовремя. Вы собирались заняться делами, а я помешал? В таком случае позвольте попросить извинений и…

– Ах ну что вы! – Юлия наконец обрела дар речи. – Вы напрасно извиняетесь. Я зашла в библиотеку забрать веер, который тут забыла. Больше мне ничего не нужно. Да и какие могут быть дела, когда у нас сегодня праздник?

– Да, действительно, – Матвей ободряюще улыбнулся. С некоторым опозданием до него все-таки дошло, почему она так странно себя ведет. Без сомнения, она уже знает, зачем он приехал, и смутилась, когда они внезапно столкнулись.

– Честно говоря, я опешила, увидев вас здесь, – неожиданно призналась Юлия. – Вот уж не думала, что мы когда-то встретимся… да еще в моем подмосковном имении! – Она слегка рассмеялась, задорно встряхнув головой. Теперь в ее золотистых глазах не было и тени смущения. Напротив, они смотрели на Матвея с веселым любопытством и каким-то непонятным, но явно ощутимым вызовом. – Итак, господин Елагин, признавайтесь: как вы сюда попали? Вас пригласила моя тетушка? Или ее муж?

– Они оба меня пригласили, – с легким замешательством пояснил Матвей. – А разве вы не знали?..

– Нет, – ответила Юлия, и Матвей понял, что она говорит правду. – Даже не догадывалась. Дело в том, что тетушка составляла список гостей без моего участия, и я не знаю, кто должен к нам сегодня приехать.

– Ясно, – криво усмехнулся Матвей.

– Только не подумайте, что я не рада вас видеть! Просто наша встреча явилась для меня полнейшей неожиданностью. Ведь мы не виделись больше четырех лет! – она покачала головой, словно не в силах этому поверить. – Сколько всего случилось за это время! А вы… – Юлия бросила на Матвея пытливый взгляд, – вы ведь были сосланы на Кавказ… за участие в заговоре декабристов?

– Верно, – подтвердил Матвей. – Я вернулся совсем недавно, полгода назад.

– И сразу бросились в пучину развлечений, далеко не всегда невинных, – подхватила Юлия, насмешливо блеснув глазами. – Признайтесь, так оно и было?

Матвей посмотрел на Юлию пристальным, озадаченным взглядом. Ее фамильярное поведение смущало его, вызывая недоумение и огорчая. Где это видано, чтобы молодые девицы так дерзко смотрели на мужчин и задавали им подобные вопросы? Так может вести себя лишь взрослая женщина, но не двадцатилетняя девушка, мечтающая о замужестве!

– Ну, я бы не сказал, что у меня было много развлечений за последнее время, – обтекаемо ответил он. – Я гораздо больше занимался делами.

– Я наслышана о ваших делах, – с улыбкой заметила Юлия, поигрывая веером, – от одной столичной приятельницы, которая… безумно любит маскарады.

– Прошу прощения, мадемуазель, – напрягся Матвей, – но не могли бы вы… пояснить свой намек?

– Да какие уж тут намеки! – рассмеялась Юлия. – Она описала мне историю, которая случилась с вами на маскараде, то ли в феврале, то ли в марте. Суть в том, что вы, любезный господин Елагин, явившись на маскарад, привязались к девушке из приличного семейства. Протанцевав с ней пару танцев, вы предложили ей прогуляться, а затем завели в дальний закуток дома и пытались склонить… Ну, словом, повели себя так, как не подобает вести себя с порядочными девушками.

Снисходительно усмехнувшись, Матвей глубоко вздохнул и твердо, назидательно произнес:

– Дорогая княжна! Не знаю, где ваша подруга услышала эту занимательную историю, но уверяю вас, что я не имею к ней ни малейшего отношения. Возможно, мужчина, который пристал к той девице, назвался моим именем: ведь под маской легко выдать себя за другого человека! А может, этот анекдот выдумал какой-то светский бездельник. В любом случае я здесь ни при чем.

– Так, значит, это просто досужие сплетни? – смутилась Юлия. – По правде говоря, я так и думала: вы ведь не способны на недостойное поведение! А рассказала я вам, потому что хотела посмотреть, как вы это воспримете… Надеюсь, вы не сердитесь? – внезапно спросила она мягким голосом, так ласково посмотрев на Матвея, что он почувствовал себя сбитым с толку.

– Ну что вы, мадемуазель, конечно же, нет, – ответил он, с изумлением замечая, что его голос слегка дрожит.

Юлия одарила его благодарной улыбкой.

– Ну что ж, в таком случае… – начала она и тут же замолчала, потому что на пороге комнаты появилась Наталья Борисовна.

– Дорогая, ну где же ты пропадаешь? Гости уже в зале, а тебя… – с упреком обратилась она к племяннице и тут заметила Матвея. – А, господин Елагин! Очень рада вас видеть. Прошу прощения, что помешала вашему разговору с этой проказницей, но нам всем пора в зал.

– Конечно, мадам, – закивал Матвей, предлагая Юлии руку, и они вслед за тетушкой проследовали к большому парадному залу.

Однако в соседней с залом гостиной Юлия неожиданно отняла у Матвея свою руку.

– Нам лучше войти поодиночке, – прошептала она. – Иначе гости, чего доброго, решат, что вы мой очередной жених!

«И угораздило же меня, черт возьми, попасть в такое глупое положение! – с досадой подумал Матвей. – Я-то полагал, что Юлия уже все знает, а, оказывается, родственники ничего ей не сказали. Вот будет потеха, если она вовсе не обрадуется нежданному жениху!»

Войдя в зал, Матвей обосновался в дальнем уголке и стал незаметно наблюдать за Юлией. С каждой минутой он все больше удивлялся. Казалось, перед ним была совсем не та девушка, с которой он разговаривал в библиотеке. Куда только подевались ее свободные манеры и насмешливые улыбочки? Теперь перед Матвеем находилась вполне благопристойная молодая особа, с приветливой улыбкой, доброжелательным, чуть застенчивым взглядом и безупречными манерами. Нельзя было и подумать, что она способна вогнать мужчину в краску каким-нибудь нескромным вопросом!

Немало поразило Матвея и то, как Юлия держалась с гостями. К обеду их собралось человек тридцать, и каждому из них она смогла уделить внимание, сказать несколько приятных слов. Одним словом, она вела себя как настоящая хозяйка праздника и даже свою многоопытную тетушку умудрилась оттеснить на второй план. Впрочем, Матвею показалось, что Наталья Борисовна нисколько не обиделась за это. Вообще, в ее отношении к племяннице сквозило что-то такое… трепетно-боязливое, иного выражения Матвей не мог подобрать. Будто она опасалась, что Юлия вот-вот может от чего-то расстроиться или кто-нибудь ненароком обидит ее. Такая настороженность озадачивала Матвея. По его мнению, княжна Прозоровская была не из тех, кто легко даст себя в обиду. Но, конечно, он мог и ошибаться. Он еще слишком мало знал эту девушку, чтобы делать о ней какие-то выводы.

Впрочем, кое-что Матвей для себя уже решил: Юлия Прозоровская безумно нравится ему. И это было совсем не то, что он чувствовал к ней четыре с половиной года назад. Тогда она тоже казалась ему очаровательной, однако в ее присутствии он всегда оставался спокоен. Теперь же Матвей почему-то не ощущал этого спокойствия. Его взгляд то и дело устремлялся в сторону голубого дивана, на котором восседала светловолосая красавица в воздушном кремовом одеянии. А несколько позже, когда все перешли в столовую, Матвей точно так же тянулся взглядом к хозяйскому месту в торце стола. Напрасно сидевшая рядом дама пыталась затеять с ним игривый разговор. Матвей что-то машинально говорил, но даже не понимал, о чем идет речь. Он слышал только голос Юлии, видел только ее лицо, не замечая никого и ничего вокруг.

В начале восьмого гости разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к балу. И лишь тогда, оставшись в одиночестве, Матвей начал приходить в себя. Сначала ему было смешно – подумать только, целых три часа не мог отвести глаз от нее! – а затем его охватило беспокойство.

– Разрази тебя гром, приятель, – пробормотал он, хмуро поглядывая в зеркало на свое отражение, – да что с тобой сегодня творится? Ты что… сходу влюбился в Юлию Прозоровскую?!

Закурив сигару, Матвей принялся в волнении кружить по комнате. Он вдруг с удивлением осознал, что уже давно не был в таком взбудораженном состоянии – пожалуй, со дня того злосчастного маскарада. И это открытие ему совсем не понравилось. Он приехал сюда в расчете развеяться и получить какие-нибудь веселые впечатления, а вовсе не затем, чтобы влюбиться в избалованную богатую красавицу. К тому же еще неизвестно, как воспримет Юлия то, что ее хотят выдать за него замуж. Не исключено, что она оскорбится или придет в негодование. Да и то сказать, какой он жених для нее? Все его «жениховские» достоинства заключаются в графском титуле, и хотя это, конечно, тоже не последнее дело, для княжны Прозоровской этого слишком мало. Такая завидная невеста вправе рассчитывать на лучшую партию, даже если учесть, что ее характер – далеко не подарок, как подозревал Матвей. Но кто станет смотреть на характер девушки, если она хороша собой и имеет состояние? К тому же, как только что убедился Матвей, мадемуазель Прозоровская может прикинуться настоящим ангелом, если пожелает.

– В любом случае, ничего хорошего из этой истории выйти не может, – подвел невеселый итог Матвей. – А потому, приятель, собирай-ка ты завтра с рассветом свои вещички и – восвояси.

Приняв такое благоразумное решение, он успокоился и начал одеваться в балу. По правде говоря, он бы охотно уехал прямо сейчас, но это выглядело бы слишком невежливо по отношению к пригласившей его княгине Тумановой, да и к самой Юлии.

Матвей бы порядком удивился, если б узнал, что Юлия сейчас тоже думает о нем. А если б еще мог прочитать ее мысли, то его изумлению не было бы границ. Пока горничная переделывала ее прическу, Юлия вспомнила во всех подробностях их разговор в библиотеке, а затем сравнила сегодняшнее поведение Матвея с его поведением на маскараде. Том самом злосчастном маскараде в доме барона Корфа, который она посетила во время своей тайной поездки в Петербург…

О том, что Юлия ездила в Петербург в начале весны, знала лишь одна Виолетта да еще пара крепостных слуг. Ни тетушка, ни ее муж даже не подозревали об этом. Юлия намеренно ничего не сообщила им, заведомо зная, что они не одобрят ее затеи. И то сказать, затея была совершенно не умна! Но так считала Юлия теперь, а тогда… тогда она ни о чем не задумывалась. Ей вдруг стало невыносимо скучно сидеть в имении, захотелось куда-нибудь прокатиться, немного развеяться…

И она «развеялась», ничего не скажешь! Мало того, что ее попытались совратить, так еще и наговорили всяких гадостей. И кто? Матвей Елагин! Человек, о котором Юлия всегда была самого высокого мнения и в которого она – стыдно признаться! – едва не влюбилась четыре с половиной года назад. Как хорошо, что она все-таки набралась смелости и решилась сдернуть со своего обидчика маску! В противном случае она бы так никогда и не узнала, что за человек Матвей и на какие штучки он способен.

Юлия пришла к не лестному для Матвея заключению: самодовольный фат, искусный притворщик и лжец. К этому можно было бы добавить и другие определения, например, любитель пикантных приключений или совратитель неискушенных девиц, но все это уже не было для Юлии новостью. А вот то, что Матвей Елагин способен так убедительно лгать, не моргнув даже глазом, – явилось для нее открытием.

«Нет, вы только подумайте! – размышляла она, наблюдая в зеркало за служанкой. – Он даже ни капельки не смутился, когда я описывала ему происшествие на маскараде, о котором будто бы узнала из письма подруги. Выслушал меня абсолютно спокойно, а потом с невозмутимым лицом заявил, что он здесь ни при чем. Да еще осмелился смотреть мне при этом в глаза! – Юлия возмущенно повела плечами. – Я еще понимаю, если бы он попытался оправдаться, представить эту историю в ином свете. Но вот так уверенно, спокойно все отрицать… Что и говорить, на такое способен не каждый!»

Наконец горничная закончила прическу, и Юлия поднялась с кресла. Посмотрев на часы, она обнаружила, что время приближается к девяти. Пора было спускаться вниз, чтобы встречать гостей. Взяв с туалетного столика веер, Юлия в последний раз оглядела себя в зеркало… и застыла на месте с перекошенным от досады лицом.

Невероятно, но так получилось, что она выбрала для сегодняшнего бала наряд, удивительно похожий на тот, который был на ней в день знакомства с Елагиным. Только тогда она была одета в шубку и теплый капор, а не в вечернее платье. Но сочетание цветов в точности повторялось: нежно-голубое с кремовым. И даже на том ее капоре были такие же розы из голубого шелка с кремовыми атласными лепестками, что сегодня в корсаже и прическе. «Проклятье! – выругалась про себя Юлия. – И угораздило же меня вырядиться в такое платье, да еще нацепить эти злосчастные розы! А вдруг Елагин помнит, как я была одета в тот далекий день? Ведь он, чего доброго, может вообразить, будто я нарочно».

И тут ее пронзила мысль, от которой ей едва не сделалось дурно. Молодой человек, которого собиралась привезти к ней тетушка! Юлия не понимала, как могла забыть о таком важном моменте вечера, как «представление жениха». Впрочем, объяснение было простое: она слишком увлеклась приемом гостей. Ну а тетушка? Она-то не могла оказаться такой забывчивой! К тому же Юлия прекрасно помнила, что этот самый «жених» должен был приехать еще днем и присутствовать на обеде. Так где же он, разрази его гром?! И главное – почему тетушка до сих пор не представила его?! «Потому что в этом уже не было необходимости, – мрачно ответила Юлия на свой вопрос. – Ибо этот самый «жених» – не кто иной, как Матвей Елагин!»

И в самом деле, это мог быть только Елагин. Ведь тетушка сказала, что Юлия знает этого молодого человека и будет приятно удивлена при встрече с ним. И она, действительно, испытала удивление. Вот только приятным его никак нельзя было назвать…

Внезапно Юлия так разозлилась, что едва не сломала веер. Подумать только, ее хотят сосватать за этого лицемера! Теперь понятно, почему он так странно смотрел на нее в библиотеке: думал, что она уже все знает, и был обескуражен, обнаружив, что это не так. А потом, когда они перешли в зал, он бросал на нее пылкие взгляды, будто она очаровала его и он безоглядно влюбился. Да, пожалуй, действительно влюбился, только не в нее, а в ее богатство!

Но тетушка… Как она могла остановить выбор на таком недостойном человеке?! Желая услышать объяснения, Юлия бросилась к дверям, но внезапно передумала и остановилась. Нет, пожалуй, не следует говорить сейчас с тетушкой. Лучше завтра. Да и потом, рассудила Юлия, чуть поостыв, ведь ничего ужасного не произошло. Ну, подумаешь, привезли к ней Елагина! Никто же не заставляет ее выходить за него. «Как приехал, так и уедет, – с недоброй усмешкой сказала себе Юлия. – А уж я постараюсь, чтобы он надолго забыл сюда дорогу».

Немного успокоившись, Юлия направилась в бальный зал. Не успела она войти туда, как следом за ней в двери впорхнула миловидная кареглазая шатенка в необычайно броском наряде: платье из ярко-фиолетового муара, на голове – пышный тюрбан из травянисто-зеленой парчи, перевитый золотым шнуром и украшенный белоснежными перьями, а на полуобнаженной груди – роскошное колье из бриллиантов и аметистов. Это и была та самая княгиня Виолетта Егоровна Бухвостова, которую так невзлюбил Самборский. Год назад она овдовела и с этого времени жила с Юлией, которая состояла с ней в дальнем родстве, по той причине, что молодой девушке не подобает жить без присмотра старших. Правда, никакого «присмотра» за Юлией Виолетта осуществлять не могла: во-первых, она была всего на пять лет старше, а во-вторых, за ней самой надо было присматривать, чтобы чего не натворила. Но приличия, тем не менее, были соблюдены, а это самое главное.

– Виола, дорогая! – с виноватой улыбкой обратилась к ней Юлия. – Ради бога, прости, что я не зашла за тобой, как обещала! Я сегодня такая рассеянная, сама не знаю, что со мной творится.

– Ничего удивительного, – понимающе улыбнулась Виолетта. – Ведь все твои мысли заняты женихом, которого обещала привезти тетушка. Кстати, ты уже видела его?

По лицу Юлии скользнула невеселая усмешка.

– Да, видела. И сейчас я скажу тебе, кто он, если ты пообещаешь не упасть в обморок от такой новости. Так вот, этот самый «жених»… – она выдержала многозначительную паузу, – Матвей Елагин!

– Как?! – пораженно воскликнула Виолетта. – Тот нахальный тип, что приставал к тебе на маскараде?

– Он самый, – подтвердила Юлия. – И я не понимаю, как тетушке могло прийти в голову, что он подходит мне в мужья. Впрочем, она ведь ничего не знает и считает его вполне порядочным человеком. Кстати, а вот и он сам! – прошептала она, покосившись на дверь, в которую как раз в это время входили Матвей с Загрядским. – Легок на помине, голубчик!

Виолетта стиснула руку Юлии и наклонилась к ее лицу.

– Дорогая, что мне сделать, чтобы твой праздник не был испорчен? Хочешь, я прицеплюсь к этому Елагину, словно колючий репей, и весь вечер не буду давать ему прохода?

– Нет, Виола, не стоит, – возразила Юлия, бросив на нее признательный взгляд. – Я должна уладить это дело сама. А ты… – в ее глазах заплясали коварные огоньки, – лучше удели внимание его дружку, если это не будет тебе в тягость.

– Хорошо, – согласилась Виолетта. – Возьму этого завитого барашка в оборот и сделаю все возможное, чтобы он только и думал, как бы поскорее унести отсюда ноги… вместе с приятелем!

Обменявшись заговорщицкими улыбками, подружки повернулись к молодым людям.

– Виолетта Егоровна, – церемонно произнесла Юлия, – позвольте представить вам моих дорогих гостей, господина Елагина и господина Загрядского! Господа, – приветливо обратилась она к мужчинам, – прошу любить и жаловать мою родственницу, княгиню Виолетту Егоровну Бухвостову!

Матвей с Николаем любезно поклонились Виолетте, которая, в свою очередь, присела перед ними в кокетливом реверансе. Затем Юлия с медовой улыбкой посмотрела на Николая.

– Господин Загрядский, могу я попросить вас о небольшом одолжении?

– Все что угодно, мадемуазель! – пылко ответил тот, не ожидая подвоха.

– Видите ли, сударь, – промолвила Юлия с притворным смущением, – Виолетта Егоровна долго носила траур по покойному мужу и совсем отвыкла от светских развлечений. Она… как бы это сказать… нуждается в некоторой опеке, и я хочу, чтобы вы стали на сегодняшний вечер ее кавалером.

– Э… хорошо, мадемуазель, – обескуражено протянул Николай.

– И еще чтобы вы пригласили ее на полонез, пару кадрилей и мазурку, – весело прибавила Юлия.

– Как вам будет угодно, – подавленно промямлил Николай, которого отнюдь не прельщала перспектива быть привязанным на целый вечер к жеманной особе в вычурном наряде.

Юлия одарила его лучезарной улыбкой.

– Благодарю вас, сударь, я так и знала, что вы мне не откажете… А вот и новые гости! – оживленно воскликнула она. – Идемте со мной, господин Елагин, я хочу вас кое с кем познакомить…

Она подхватила Матвея под руку и увела в другой конец зала, оставив бедного Зягрядского на растерзание Виолетты.

К половине десятого почти все приглашенные собрались. Юлия подала знак музыкантам, и с хоров полились мелодичные звуки полонеза. Кавалеры тотчас приосанились и заспешили к дамам; пары, одна за другой, стали выстраиваться в центре зала. Однако Юлия, которой полагалось возглавить танцевальное шествие, почему-то все не трогалась с места.

Внезапно Матвей смекнул, в чем дело, и ему захотелось провалиться сквозь землю от неловкости. Ведь Юлия ждет, когда он пригласит ее, а он все никак об этом не догадается! Повернувшись к Юлии, Матвей поклонился ей и с легким смущением произнес:

– Мадемуазель, прошу вас оказать мне честь!

Он ожидал, что она тотчас протянет ему руку, но вместо этого Юлия подняла голову и окинула Матвея долгим, прищуренным взглядом.

– Сожалею, господин Елагин, – промолвила она елейным голоском, – но этот танец уже обещан другому кавалеру.

На мгновение Матвей опешил. Пока он подыскивал подходящие к случаю слова, к Юлии подошел представительный немолодой господин в вишневом фраке, которому она так приветливо заулыбалась, что Матвей опешил еще больше.

– Будьте добры, господин Елагин, подержите мой веер! – попросила Юлия тем же елейным голоском. И прежде чем Матвей опомнился, она вручила ему веер и была такова.

Юлия со своим кавалером вышли на середину зала, и пары тотчас двинулись в танце. Опомнившись, Матвей рассеянно огляделся. И внезапно сделал открытие, от которого к его лицу начала приливать кровь. Оказалось, что в полонезе принимали участие почти все гости за исключением нескольких стариков и старух. Ни одна дама моложе сорока лет и ни один мужчина моложе пятидесяти не остались стоять у стены! Впрочем, кроме самого Матвея у стены вообще никто не стоял, ибо немногочисленные старики и старушки сидели в креслах, с умилением наблюдая за танцующими внучками.

Нахмурив брови, Матвей пристально посмотрел на Юлию. Словно почувствовав этот взгляд, она повернула голову в его сторону, и по ее лицу скользнула едва уловимая усмешка. И тут Матвею, наконец-то, все стало ясно. Гадкая девчонка намеренно подстроила все так, чтобы он оказался в смешном положении.

Да, ситуацию нельзя было назвать иным словом. Вместо того чтобы танцевать с дамой, как все остальные мужчины недряхлого возраста, он в гордом одиночестве подпирал стенку, привлекая к себе любопытные взгляды. Да еще этот проклятый веер в руках! Из-за него Матвей не мог перейти в соседнюю гостиную, где несколько убежденных противников танцев играли в вист: ведь веер надо было вернуть Юлии, когда закончится полонез. «Но зачем она так со мной поступила? – с недоумением подумал Матвей. – Ведь я, кажется, не сделал ей ничего плохого».

И тут на него снизошло очередное озарение, от которого он едва не рассмеялся. В непонятном, на первый взгляд, поведении Юлии не было никаких загадок. Напротив, все объяснялось очень логично и просто: она узнала, что ее хотят за него сосватать, и эта затея пришлась ей не по душе. Проще говоря, Юлия сходу отвергла его кандидатуру как возможного жениха. Не желая открыто противоречить тетушке, она решила делать ему мелкие пакости, чтобы у него пропала охота с ней связываться. Что ж, это было вполне по-женски!

Матвей отыскал глазами Николая, танцующего с Виолеттой. Как он и предполагал, вид у его приятеля был совсем не радостный. Еще бы, ведь вокруг столько хорошеньких женщин, а его приковали к этой несносной особе в чудовищном зеленом тюрбане! В том же, что княгиня Бухвостова была абсолютно несносной, Матвей даже не сомневался: иначе Юлия не стала бы навязывать ее общество Загрядскому.

Расчет Юлии был прост, и Матвею не составило труда разгадать его. Она задалась целью превратить этот бал в сущий кошмар для его друга, надеясь таким образом настроить Николая против себя. Вероятно, плутовка достаточно хорошо изучила мужчин и знала, какое значение они иной раз придают мнению товарищей. Захоти она понравиться Матвею, она бы в лепешку расшиблась, чтобы произвести благоприятное впечатление. Но так как понравиться Матвею не входило в ее намерения, она с таким же усердием старалась произвести на Загрядского неблагоприятное впечатление.

«По крайней мере, в наличии ума и сообразительности ей не откажешь, – с усмешкой подумал Матвей. – Но вот по характеру это сущий чертенок, а не благородная девица! Наверное, мне следует радоваться, что она не сочла меня достойным кандидатом в женихи. Иначе… можно угодить в такой переплет, что не приведи Господь!»

Но как же ему теперь вести себя с Юлией? Может, следует напрямик сказать ей, что он разгадал ее игру и что он вовсе не собирается навязываться ей в женихи? Пожалуй, он так и сделает, решил Матвей. В противном случае коварная девчонка будет досаждать ему весь остаток вечера. И не только ему, но и бедному Николаю, который, уж точно, ни в чем перед ней не виноват.

Наконец полонез закончился и Юлия со своим кавалером подошли к Матвею.

– Господин Елагин, позвольте представить вам близкого друга нашей семьи Андрея Евгеньевича Самборского, – с любезной улыбкой сказала Юлия.

– Очень приятно, сударь, – сдержанно поклонился Матвей.

– И мне необычайно приятно, – ответил Самборский. При этом он посмотрел на Матвея таким откровенно оценивающим, ироничным взглядом, что у того руки зачесались врезать ему по физиономии. Проклятье, да за кого они его принимают?!

– Андрей Евгеньевич был другом моего покойного отца, – продолжала Юлия, то ли не замечая побледневшего от ярости лица Матвея, то ли притворяясь, будто не замечает. – А когда папа умер, он стал заботиться обо мне, словно о родной дочери. Ах, если бы вы знали, какой это прекрасный, великодушный человек! – и она одарила Самборского таким нежным, проникновенным взглядом, что вся злость Матвея мгновенно улетучилась и он снова почувствовал желание расхохотаться. Как он не догадался сразу, что эти двое в сговоре?

«Все, приятель, пора кончать эту комедию», – решительно сказал он себе. Издав многозначительное покашливание, Матвей шагнул к Юлии и очень серьезно посмотрел ей в глаза.

– Мадемуазель Прозоровская, – произнес он внушительным, строгим тоном, – сделайте одолжение, позвольте сказать вам пару слов наедине!

Не ожидавшая такого оборота дела Юлия на мгновение растерялась. Рассудив, что этим следует воспользоваться, Матвей хотел взять ее за руку и отвести в сторонку. Однако не успел он шевельнуть и пальцем, как к Юлии подлетел шустрый гвардейский корнет и пригласил на вальс. И проказница упорхнула, даже не подумав извиниться перед Матвеем за прерванный разговор!

Скрипнув зубами от досады, Матвей повернулся в сторону гостиной с карточными столами. И едва не выругался вслух, обнаружив, что проклятый веер по-прежнему у него в руках. Интересно, с закипающей злостью подумал Матвей, он что, теперь до самого конца бала будет ходить с этой штуковиной? В этот момент его взгляд упал на Самборского, который стоял рядом и с ласково-отеческой улыбкой созерцал порхавшую по паркету Юлию. Не раздумывая ни секунды, Матвей шагнул к Самборскому и всунул ему в руку злополучный веер.

– Пожалуйста, отдайте это княжне, когда она закончит вальсировать, – сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не звучал грубо.

– Да-да, разумеется, – с неожиданным миролюбием произнес Самборский. Затем он вдруг с живостью обернулся к Матвею и, заговорщицки улыбнувшись, спросил: – Ну-с, молодой человек, и как вы находите нашу дорогую Юленьку? Не правда ли, это сущий ангел, а не обычная земная девушка?

– Полностью с вами согласен, господин Самборский, – с кривой усмешкой ответил Матвей.

– Красавица, умница, отличная хозяйка, – увлеченно продолжал Андрей Евгеньевич, словно – а может быть, и на самом деле – не замечая иронии в голосе и взгляде Матвея. – И к тому же такая утонченная, воспитанная и деликатная особа. Одним словом, настоящее средоточие женских достоинств!

– Вне всякого сомнения, – подтвердил Матвей.

Самборский в очередной раз любовно взглянул на Юлию, а затем наклонился к Матвею и доверительно зашептал:

– А все эти гадкие слухи, что ходят про нее по Москве, – сущий вздор! Как человек, издавна приближенный к семейству, я уверяю вас, что все это не более чем лживые выдумки. Пытаться опорочить такую замечательную девушку! – Андрей Евгеньевич возмущенно передернул плечами. – Ух, если бы я только узнал, кто придумал про нее все эти мерзости! Не сомневайтесь, господин Елагин, уж я бы живо скрутил паскудника в бараний рог! – Самборский на мгновение угрожающе сжал кулаки.

«Так-так! – подумал Матвей, мысленно потирая руки. – Наконец-то завеса тайны, нависающей над прелестной затворницей, начинает приоткрываться!»

– Ну, любезный Андрей Евгеньевич, здесь, как видно, ничего не поделаешь, – он философски улыбнулся. – Я еще не встречал красивой и богатой женщины, у которой не было бы завистников… или, вернее, злобных завистниц, не устающих строить против нее всяческие козни. Кстати, а что за слухи ходят про Юлию? – с деланной небрежностью поинтересовался он.

Вместо того чтобы ответить, Самборский вдруг смутился и прикусил язык.

– Да такой, батенька, вздор, что о нем и говорить не стоит! – притворно захихикал он. – Нет, в самом деле, совершенные пустяки!

Матвей хотел спросить: «Ну а все-таки?», но в этот момент музыка стихла. Не желая снова сталкиваться с Юлией, он поспешно раскланялся с Самборским и заспешил к бело-золотым дверям, ведущим, как он предполагал, в игорную комнату.

Выбравшись за пределы бального зала, Матвей остановился и перевел дыхание. И вдруг обнаружил, что попал вовсе не туда, куда шел, а в какую-то просторную гостиную, отделанную в нежно-сиреневых тонах. В дальнем конце помещения стоял роскошный белый рояль, рядом с которым красовались две золоченые арфы. Матвей догадался, что находится в музыкальном салоне. Он огляделся по сторонам, ища какую-нибудь дверь кроме той, что вела в бальный зал, и вскоре увидел ее. Однако, к неописуемой его досаде, дверь оказалась заперта.

«Ничего не поделаешь, – со вздохом подумал Матвей. – Придется вернуться в зал и попытаться незаметно пробраться через него в игорную комнату. Впрочем, Юлия наверняка танцует сейчас с очередным кавалером и вряд ли заметит меня».

Он повернулся к приоткрытым дверям, но не успел сделать и шага, как они распахнулись и в комнату проскользнула худощавая брюнетка в пышном розовом платье. Плотно закрыв за собой двери, брюнетка повернулась лицом к Матвею, и он едва не заскрипел зубами от досады. Перед ним была княжна Лиза Горчакова – троюродная сестра и близкая подруга его бывшей невесты.

– Добрый вечер, месье Елагин, – медовым голоском пропела Лиза. – Как ваше настроение?

– Было отличным, пока я не увидел вас, – без особой учтивости ответил Матвей. Потом он смерил стоявшую перед ним девушку недобрым взглядом и хмуро спросил: – Итак, мадемуазель, говорите без обиняков: зачем вы притащились за мной сюда и что вам от меня нужно?

– Ах, ну какой же вы все-таки грубиян, Матвей Елагин! – с мягкой укоризной воскликнула Лиза, даже не подумав обидеться на его невежливые слова. – Разве допустимо говорить с благородной девушкой в таком тоне?! Тем более что эта девушка когда-то была вашим другом, – она выразительно посмотрела ему в глаза.

– Да, действительно, – подтвердил он, рассмеявшись, – когда-то я считал вас своим искренним и добрым другом… К счастью, это время прошло!

– Вы хотели сказать «к сожалению»? – уточнила Лиза.

– Да нет, – криво усмехнулся Матвей, – именно «к счастью». Потому что не дай Бог кому-то иметь таких лицемерных друзей!

Лиза на секунду опустила глаза.

– Понимаю, – сказала она, грустно вздохнув. – Вы до сих пор держите на меня обиду за то, что я не стала убеждать Катю хранить вам верность, когда вы попали в немилость царя. Но, посудите сами, как я могла принять вашу сторону? Во-первых, ваша судьба была еще не определена, и кто мог знать, что вас сошлют всего лишь на Кавказ, а не куда-то похуже? А во-вторых, ведь этот старый дурак, ваш отец, лишил вас наследства, и мы не были уверены, что он согласится переписать завещание даже ради Кати. Вы вот все обвиняете ее…

– Обвиняю? – с удивлением переспросил Матвей. – Помилуйте, мадемуазель, когда я такое говорил! Я и тогда не слишком осуждал Катю, за то, что она расторгла нашу помолвку и вышла за другого, а теперь и подавно.

– Но… – Лиза воззрилась на него растерянно. – Но почему же вы, в таком случае…

– Не хочу становиться ее любовником? – с колкой усмешкой докончил за нее Матвей. – Что ж, я вам отвечу. – Он внушительно посмотрел на Лизу и с расстановкой произнес: – Я не хочу становиться любовником вашей кузины, потому что я больше не люблю ее, и она мне не интересна. Неужели это так сложно понять?!

Какое-то время Лиза молчала, задумчиво теребя веер и изредка бросая на Матвея быстрые, пытливые взгляды. Затем ее лицо внезапно оживилось, а в темных глазах заплясали огоньки, при виде которых Матвей тотчас насторожился.

– Вот, значит, как? – протянула Лиза, неспешно прохаживаясь около Матвея. – Моя бедная кузина стала вам неинтересна… А кто же вам теперь интересен? Княжна Прозоровская? Ну еще бы! – продолжала Лиза, не дожидаясь ответа Матвея. – Ведь она так красива, очаровательна, а главное, очень богата! В вашем положении жениться на такой девушке было бы огромным везением, и я думаю, у вас есть все шансы добиться ее руки… К сожалению, помолвка – это еще не венчание, – внезапно произнесла Лиза с какой-то многозначительной, зловещей интонацией в голосе. – И даже если Юлия согласится стать вашей женой, это совсем не значит, что дело закончится свадьбой.

– Это почему же, позвольте узнать? – насмешливо поинтересовался Матвей. – Нет, на самом деле я еще и не думал о том, чтобы свататься к мадемуазель Прозоровской, но вы меня заинтриговали. Почему вы считаете, что она непременно расторгнет нашу помолвку, если эта помолвка каким-то чудом состоится?

Лиза посмотрела на него с загадочной улыбкой.

– А я и не говорила, что Юлия должна расторгнуть помолвку. Я сказала, что дело едва ли закончится свадьбой. А причины для этого могут быть самые разные, например… ваша внезапная смерть!

– Как-как? – весело переспросил Матвей. – Моя внезапная смерть? Интересно, и от чьей же руки я должен буду ждать этой самой смерти?

– От руки вашей драгоценной невесты, – торжественно изрекла Лиза. – Или, точнее, от злого рока, который преследует всех мужчин, пожелавших связать свою судьбу с судьбой Юлии Прозоровской!

«А все эти гадкие слухи, что ходят про нее по Москве – сущий вздор! Как человек, издавна приближенный к семейству, я уверяю вас, что все это не более чем лживые выдумки»… Вспомнив слова Самборского, Матвей озадаченно сдвинул брови. Итак, его догадка оказалась верной – с этим сватовством, действительно, не все чисто! И сейчас он узнает, в чем тут дело: ведь княжна Горчакова затем и пришла за ним сюда, чтобы сообщить «ужасную тайну» про хозяйку дома.

– Хм… любопытно! – протянул Матвей, заинтересованно посматривая на Лизу. – И что же случилось с этими самыми…

– …женихами Юлии, – уточнила Лиза. – Их было целых три, и с каждым из них она была официально помолвлена.

– Неужели?! – с удивлением воскликнул Матвей. Ему-то сказали, что у княжны Прозоровской был всего один жених! – Ну-ну, и что же с ними произошло?

– Первый жених заболел тяжелой простудой за месяц до свадьбы и умер. Второго застрелили на дуэли… тоже незадолго до свадьбы, а третий… – Лиза выдержала многозначительную паузу, – третий был убит разбойниками по дороге из Москвы в свое имение. Это случилось вскоре после его помолвки с Юлией!

– Ну и дела, – покачал головой Матвей. – Но я все-таки не понимаю, при чем здесь злой рок? По-моему, обычное невезение.

– Ну конечно! – рассмеялась Лиза. – Это простое невезение! Только началось оно с покойной тетки по отцу Юлии, которая умерла старой девой.

– Вы считаете, что это… родовое проклятье?

– Я ничего не считаю, – усмехнулась Лиза. – Так говорят все вокруг. Если не верите мне, пойдите и спросите кого угодно. Да что тут говорить! – внезапно рассмеялась она. – Из всех, кто находится в этом доме, пожалуй, только вы с Загрядским не знаете, что над Юлией Прозоровской тяготеет «венец безбрачия», из-за которого все холостые мужчины бегут от нее прочь как от чумы! – с этими словами Лиза упорхнула за двери, оставив Матвея обдумывать услышанную новость.

Заложив руки за спину, он неспешно прошелся по гостиной. Теперь, когда нелестная правда всплыла наружу, ему многое стало понятно: и в действиях княгини Тумановой, и в поведении Юлии. Над одной из самых завидных московских невест тяготел «венец безбрачия».

«Все холостые мужчины бегут от нее прочь как от чумы»… Ну что ж, понятно, почему ему предложили жениться на такой богачке да еще и красавице. Кто еще мог присвататься к Юлии после того, как она схоронила троих женихов? Пожалуй, только доведенный до отчаяния разорившийся дворянин или какой-нибудь проходимец из числа тех, что не побоятся самого черта. А он, Матвей имеет графский титул и некоторые личные достоинства.

«Так выходит, я не только не самый худший, но, напротив, самый приличный из возможных женихов Юлии? – подумал Матвей озадаченно. – Бедная девушка! Ей можно только посочувствовать»!

Но почему же тогда Юлия оказала ему такой нелюбезный прием? Вероятно, она слишком горда, чтобы выйти за человека, которому нужны лишь ее деньги. А в том, что она считала его именно таким, Матвей не сомневался. Он бы и сам на месте Юлии так думал.

Матвей вернулся в бальный зал. Его взгляд натолкнулся на Юлию, танцующую галоп с каким-то молодым офицером. Ее золотистые глаза сияли, на губах играла чарующая улыбка, щеки слегка разрумянились от быстрых движений. Внезапно Матвею пришло на ум, что ни одна женщина в этом зале не излучает такого очарования, как Юлия Прозоровская. Во всем ее облике чувствовалась поразительная внутренняя сила. И теперь Матвей понимал, откуда она идет: от мужественной решимости противостоять злой судьбе.

«Жаль, что она так бесповоротно отвергла меня, – подумал он с сожалением. – Я бы не побоялся связаться с девушкой, над которой висит родовое проклятье. И вовсе не потому, что у нее много денег».

Внезапно рядом раздался задорный смех. Оказывается, пока он был погружен в свои мысли, танец закончился и Юлия, заметившая Матвея, успела подойти к нему. По лукавому выражению ее лица было видно, что она задумала очередную проделку, но эта догадка не вызвала у Матвея ни злости, ни досады. Напротив, он почувствовал острый прилив жалости к девушке – такой очаровательной и такой несчастной. «Заколдованная принцесса» – внезапно пришло ему на ум, и его взгляд, устремленный на Юлию, помимо воли наполнился нежностью и теплотой. Правда, он тут же опомнился, заметив изумление в ее глазах. Не хватало еще, чтобы она подумала, будто он успел напиться и потому настроился на благодушный лад!

– Где вы так долго пропадали, граф? – спросила Юлия, сверля Матвея подозрительным взглядом. – Вы не поверите, но тетушка решила, что вы ушли, потому что я чем-то обидела вас! – она в притворном недоумении пожала плечами. – Какое нелепое предположение, не правда ли?

– Да, в самом деле, – усмехнулся Матвей. – Не представляю, как ей мог прийти в голову такой вздор. Разве такое ангельское создание, как вы, способно кого-то обидеть? Тем более человека, который находится у вас в гостях и отнюдь не ведет себя навязчиво.

Не ожидавшая столь прямолинейной отповеди плутовка смутилась и покраснела. Но тут же справилась с собой и окинула Матвея вызывающим, дерзким взглядом.

– Приятно узнать, что вы так хорошо обо мне думаете, – с улыбкой промолвила она. – И чтобы укрепить вас в этом мнении, я даже согласна подарить вам пару танцев. Например, эту кадриль, что начинают играть, и… любой другой по вашему выбору.

– Любой? – переспросил Матвей, вскинув брови. – И даже… мазурку?

Юлия философски пожала плечами.

– А почему бы и нет? Конечно, я слишком мало вас знаю, чтобы отдавать вам самый главный танец бала, но если вы настаиваете…

– Упаси Бог, – с притворным испугом отозвался Матвей. – Танцевать с вами кадриль – это еще куда ни шло, но мазурку, которая длится едва ли не целый час… нет уж, увольте, сударыня!

Юлия слегка опешила. Потом ее глаза полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию.

– Прекрасно, – сухо процедила она. – Значит, мазурку я отдам кому-нибудь из своих старых поклонников. Но тогда… какой же танец вы хотите?

– Никакой, – ответил Матвей.

Рот Юлии медленно приоткрылся, а затем резко захлопнулся. В эту минуту у нее было такое комичное выражение лица, что Матвей едва удержался, чтобы не рассмеяться. Пожалуй, он бы и рассмеялся, но в этом случае рисковал не довести свой мстительный замысел до конца. А отплатить Юлии за ее злобные выпады Матвею очень хотелось. Даже если в ее жизни не все складывается гладко, это вовсе не значит, что она имеет право обижать других людей.

– Ну что ж, – наконец произнесла Юлия с натянутым смешком, – не хотите второй танец, так не надо. Ну, а на кадриль-то вы собираетесь меня приглашать? – она выразительно посмотрела в центр зала, где уже выстроились пары, ожидая, когда к ним присоединится хозяйка дома со своим кавалером.

Сделав вид, будто не понимает, чего от него хотят, Матвей посмотрел на Юлию с признательной улыбкой, а затем… отрицательно покачал головой.