Ослепленная желаниями, или Замужняя женщина ищет любовника Шилова Юлия

Глава 5

Поднявшись в свою комнату, я устало опустилась на кровать, не зная, плакать мне или смеяться. Потом достала из шкафчика снотворное, без которого не могла спать, приняла лекарство и упала лицом в подушку. Через некоторое время тяжелая черная тьма поглотила меня, и я забылась до утра.

Утром я встала, приняла душ и отправилась на кухню готовить завтрак.

Вскоре завтрак был готов, но муж не появлялся. Взглянув на часы, я поняла, что он катастрофически опаздывает на работу. Я включила телевизор, села на диван и постаралась не думать о том, что было вчера.

Муж возник на пороге кухни ровно в одиннадцать. Он очень плохо выглядел – руки дрожали, взгляд бегал, под глазами тяжелые мешки. Он окинул меня мрачным взглядом и скривился.

Я попыталась заговорить с ним:

– Дима, завтрак готов. Что предпочитает твоя дама? Кофе, чай? Черный, зеленый? Ты только скажи, я подам.

– Дамы больше нет, – глухо отозвался муж и, подойдя к барной стойке, взял бутылку виски и принялся пить из горлышка.

– Эй, что ты делаешь? Тебе же на работу. Как можно? Вчера коньяк, сегодня виски… Это называется похмелье.

– Плевать, как это называется. – Муж отнял бутылку от губ и вытер их ладонью. – Плевать! Слушай, лучше не раздражай меня… Отвали от меня со своими нравоучениями.

– Я правильно поняла: завтракать ты не будешь? А твоя… подруга?

– Ты что, глухая? Я же ясно сказал: дамы больше нет.

– Она уехала?

– Считай, что да. Уехала… На тот свет.

– Что? Опять? Дима, ты же обещал…

Я бросилась в спальню мужа. На кровати лежала его вчерашняя подружка, и ее застывшая поза не предвещала ничего хорошего. Я взяла её за руку и попыталась нащупать пульс.

Муж вошел следом за мной.

– Она мертва. Я проверял.

– Как это произошло?

– Случайно. Нечаянно задушил в момент оргазма. Я не хотел, ты же знаешь. Всё произошло так быстро… Она даже пикнуть не успела. Бедняжка…

– О боже… Дима, это уже третья женщина, которую ты нечаянно убиваешь в момент оргазма.

– Ну говорю же, я не специально! Просто иногда так зверею, что не могу справиться с собой. Нужно как можно быстрее от неё избавиться, а то скоро запах появится. В спальне духота страшная. Пойди, отправь садовника домой. Скажи, что он сегодня не нужен.

– Садовник сегодня выходной, – ответила я обречённо.

– Тогда нам повезло. Можно сказать, наш день.

– Дима, так больше продолжаться не может. Ты же стал серийным убийцей.

– Жена моя, мне не нужна твоя оценка моих действий и поступков. Мне нужно, чтобы ты помогла избавиться от трупа.

Мы завернули мертвую даму в покрывало. Дима взял лопату и отправился в сад, привычно копать очередную могилу. Две его жертвы были закопаны у красивой резной беседки, которой мы практически не пользовались, так как она находилась на самом краю нашего участка. А после того, как он закопал рядом трупы, я вообще обходила ее стороной. Дмитрий решил закопать там и третье тело. Я очень переживала, что садовник увидит свежую землю и спросит, зачем я там копала.

– Почему ты вообще обязана ему что-то объяснять? – Дима выпрямился, взял бутылку, которая стояла на траве, и прильнул к горлышку. – Не нужно было вообще приучать прислугу к общению. Это всего лишь халдей, а не твой приятель.

– Но как я могу не общаться? Человек столько лет у нас работает. Ты когда ее зароешь на этом месте, куст посади, чтобы не так заметно было. Вот отсюда вырой, а сюда посади. Садовник каждый кустик знает. Устроил на участке кладбище вместо того, чтобы трупы в лес вывезти. Это неразумно.

– А ты не думаешь, что при перевозке трупов меня могут менты тормознуть? И тогда мне кирдык. Посадят твоего мужа, и как ты одна выживешь? Кто тебя кормить будет и от людей прятать? Нам нельзя рисковать. Я тебе ещё повторяю – хороним и забываем.

– Не понимаю, что происходит. Мне кажется, я медленно схожу с ума. Не могу выходить в сад, мне дурно становится. Дима, одумайся, прошу тебя!

– Тоже мне неженка нашлась… – проворчал он, вонзая лопату в землю. – В сад она выйти не сможет… Хватит ныть! Лучше возьми и отхлебни виски.

– Дима, ты же знаешь, я не пью.

– Выпей, я сказал! Мне твоя истерика реально надоела. Тошно слушать. Ты же мне каждый день мантру читаешь, что тебе твоя жизнь не нужна, она принадлежит мне, а сама тут нравоучения пытаешься читать. Живи моей жизнью и не парься. Или хочешь, чтобы я тебя в дом инвалидов сдал? Там трупы закапывать не нужно. Ты скажи, не стесняйся. Там ты на мир сквозь решётки на окнах смотреть будешь. Кашку кушать, по казённым коридорам гулять, таблеточки принимать, чтобы жизнь уж совсем серой не казалось. Тебе, наверное, надоело в хоромах жить? Так ты скажи…

– Дима, зачем ты так говоришь? Мне и без того плохо.

– Плохо, так будь моей соратницей. Делай всё, что говорю, и не выноси мне мозг. Выпей и отпусти ситуацию. Я не люблю сто раз повторять одно и то же. Ты должна понимать меня с полуслова.

Я взяла бутылку и сделала глоток.

– Нормально пей, как чай. Не надо морщиться.

Почувствовав, что ещё немного, и виски полезет обратно, я поставила бутылку на землю.

– Ну что, полегчало?

– Да как мне полегчать может? На душе погано. Переживаю, что садовник завтра свежую землю заметит.

– Да что ты за халдея переживаешь? Ещё не хватало, чтобы он вопросы задавал. Давай вообще его уволим? На фиг он нужен?

– Как это «уволим»? А кто будет заниматься садом? – перепугалась я не на шутку.

– Ты, кто же ещё.

– Я?!

– Всё равно в доме сутками сидишь.

– Но я одна сад не вытяну. Это очень большая ответственность. Я же не могу такой большой сад в порядке содержать и домашним хозяйством заниматься.

– А мне кажется, можешь.

– Это тебе только кажется. Сад – это тяжелая мужская работа. Пётр Иванович работает у нас много лет. Ему можно доверять. Он тут каждый кустик знает. У него руки золотые.

– Вот и плохо, что он тут каждый кустик знает. Сама говоришь, сейчас увидит эти кустики, и ничего хорошего не будет.

– Даже если он спросит, я что-нибудь придумаю.

– Ну, тогда не ной изначально, что он нас спалит. Спалит – ляжет рядом с этими девицами.

– Послушай, Дима, ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты в своём уме? Хотя о каком уме может идти речь, если ты приводишь в наш дом девок, убиваешь, а потом мы их как собак закапываем на собственном участке?

Дима смахнул пот со лба.

– Дашка, заткнись, и так тошно. Лучше посмотри, всё получилось более чем достойно. Вот, кустик пересадил. Скажешь садовнику, что так тебе захотелось. И никто не знает, что у беседки братская могилка.

– Господи, что ты наделал, что наделал… Бог тебя за это накажет.

– А ты не думай, забудь. Считай, дамочки эти – органическое удобрение, и твоя хорошо удобренная травка будет расти с новой силой.

– Дима, пожалуйста, умоляю, остановись!

– Я тебе сказал, что больше не буду, – как подросток, сотворивший глупость, пообещал Дмитрий.

– Ты это в прошлый раз говорил. А если кто-то видел, как эта девушка садилась в твою машину, запомнил номера и сейчас начнёт её искать, а может быть, пойдёт в полицию? Ты только подумай, чем это может закончиться…

– Даша, твой муж – человек умный и осторожный. Никто не видел, как девка садилась в мою машину. И если её будут искать, то уж точно не у меня.

– Но может, кто-то знал о вашей связи, и ты тут же попадёшь в круг подозреваемых. Тебя могут найти и посадить в тюрьму. Срок будет чудовищный.

– Никто и ничего не мог о нас знать. Я с этой девкой познакомился только накануне.

– Как это? – опешила я.

– Вот так. Она проститутка. Я просто снял ее, и всё. Что тут непонятного? Проститутка-индивидуалка. Работает без «крыши». Прочитал чудесное объявление: «Игривая, сексуальная, ласковая, темпераментная, грудастая кошечка. Я сделаю всё, как ты любишь. Красивая девушка скрасит твой вечер, и он станет незабываемым. Любой секс превращу в настоящую сказку. Готова на секс классический, секс анальный, секс групповой, секс лесбийский, минет в презервативе, а за отдельную плату и без резинки. Умею танцевать профессиональный стриптиз. Могу быть госпожой, рабыней, играть в ролевые игры. Люблю фетиш, порку, лёгкую доминацию. Делаю глубокий горловой минет. Люблю различные игрушки, золотой дождь, фистинг анальный и классический. Тайский, урологический, эротический массаж и ветка сакуры. Мне очень нравится отрываться с сильным представителем человечества. Зацелую, заласкаю и устрою настоящее порно. Обожаю страстный секс в разных направлениях. Мой девиз – сосать до горла и кончать до упора. У тебя есть сумасшедшая возможность. Не отказывайся от стройной блондинки с горячим и развратным нравом. Буду ненасытной, полностью в твоём распоряжении. Я делаю плохие вещи, но делаю это очень хорошо. Развратная штучка для гурманов. Очаровательная развратница сведёт тебя с ума. Моё красивое тело не даст тебе покоя, ведь я анальная шалунья…» И это ещё не всё, что там было написано. Как я мог устоять? Я же нормальный мужик с нормальной потенцией и нормальными земными желаниями. Я подцепил эту сучку. Можно было встретиться у неё на квартире, но я решил привести её к себе.

– Ну как можно водить проституток в дом? Это же уму непостижимо. У меня просто в голове не укладывается. Почему ты не захотел остаться у неё? Потому что знал, что её убьёшь? – Я в упор посмотрела на Диму, и он отвел глаза.

– Мы с ней сначала в ресторане посидели. Она, конечно, прифигела, что её пригласили в ресторан, да ещё так галантно ухаживают. Видимо, девка не привыкла к подобному отношению. Выпили хорошо, поговорили по душам, потанцевали. Одним словом, мы были в таком заведении, где никто ни её, ни меня не знает. Она только имя моё знала и сразу просекла, что я при деньгах, а куда её везут – ей было глубоко наплевать. Она даже так растрогалась, что сказала, мол, сделает всё по любви и никаких денег не нужно. Видимо, реально поверила, что это судьбоносный шанс, и собралась за меня замуж.

– Я больше не хочу про неё слушать, – резко бросила я и уже теперь сама потянулась к бутылке, чтобы хоть как-то унять нервную дрожь.

– Молодец! Вот это по-нашему, – похвалил меня Дима.

Он подошёл ко мне и попытался обнять грязными руками, которыми только что дотрагивался до трупа. Я резко отпрянула, поморщилась и всем своим видом показала, что мне это неприятно.

– Ты чего морщишься? Уж если кто-то и должен морщиться, то я. Найди ещё хоть одного дурака, который захочет тебя обнять. Видишь, насколько я тебя хорошо знаю и чувствую. Ведь по твоему лицу вообще невозможно определить, морщишься ты или тебе что-то нравится. На твоём лице невозможно ничего прочитать.

– У тебя руки в крови, – отшатнулась я. – Ты убийца.

– Это не человек. Она проститутка.

– Как ты можешь так говорить?

– Повторяю: проститутка – не человек. Это просто тварь. Животное, которое не достойно жить…

Я повернулась и медленно побрела в дом. А муж отправился в сарай, чтобы положить лопату на место.

Глава 6

Весь день муж пил, а к четырём часам упал на диван в гостиной и громко захрапел. Я стянула с него ботинки, укрыла пледом, решив, что сейчас ему надо хорошо выспаться. Отойдёт, завтра уедет на работу, и всё будет как прежде. Только бы больше никого не таскал в наш дом и уж тем более так жестоко не расправлялся. Набравшись смелости, я всё же зашла в его спальню, открыла окна, чтобы хорошенько проветрить, сменила постельное бельё, бросила в стирку, всё перемыла и привела спальню в обычный вид. «Ну вот, вроде всё как было», – отметила я про себя и, закрыв дверь, направилась на кухню.

В эту минуту раздался телефонный звонок. От неожиданности я вздрогнула и кинулась к телефону: испугалась, вдруг звонок разбудит мужа. Хотя он так переливисто храпел, что случись землетрясение – не проснулся бы.

– Добрый день. На ваше имя пришла посылка экспресс-доставкой. Вы можете её получить? Мы находимся у дверей вашего дома.

– Какая ещё посылка?

– У нас есть опись. В посылке какие-то документы. Простите, но я не могу знать все подробности. Для меня важно, чтобы вы забрали посылку и расписались в получении.

– Но муж не предупреждал ни о какой посылке.

– А может, он и сам о ней не знает.

– Обычно все документы и посылки ему доставляют в офис.

– Если не ошибаюсь, это посылка от родственников вашего мужа, потому что в графе отправителя написана фамилия как у вас.

– А какие документы могут выслать родственники мужа? – растерянно поинтересовалась я.

«Вопрос точно не к курьеру, – мелькнула мысль. – Откуда ему знать…»

– Простите, но я просто теряю время. У меня есть план, и я должен его выполнить. Мне нужно успеть доставить ещё несколько посылок.

– Да, конечно. Простите…

Надев шляпку с вуалью и перчатки, я отправилась к воротам. Открыв калитку, я увидела мужчину в куртке и кепке, надвинутой на глаза.

– Вы курьер? Где посылка? – спросила я опасливо.

Мужчина протянул мне небольшую бумажную коробочку и попросил расписаться на бланке.

– У меня ручки нет.

– Вот, пожалуйста, – он протянул мне ручку. – Вам будет неудобно расписываться. Обычно меня пускают в дом. Бланк очень тонкий. Здесь два экземпляра с копиркой, один вы заберёте себе. Вам нужно заполнить вот эти графы, поставить дату и подпись. В нашей конторе всё строго.

– Если у вас всё так строго, почему вы не в специальной форме? Да и машина у вас какая-то странная. Обычная иномарка. На ней не написано, что это экспресс-доставка.

– Ну, вы перечислили слишком дорогие атрибуты. Не каждая контора может себе их позволить. Мы частная, развивающаяся фирма. И заметьте, недорогая, потому что мы не завышаем цены, как другие. У нас услуги качественнее, а цены ниже. Ну так что, вы распишитесь? – поторопил он меня.

Я подумала, что уже несколько лет не выходила за территорию дома. Когда привозят продукты и различные бытовые принадлежности, то выгружают пакеты с содержимым прямо у ворот. Я рассчитываюсь, а занести пакеты в дом мне всегда помогает садовник. Чтобы дойти до машины, нужно сделать шага четыре …

– Я, наверное, распишусь на ладошке.

– Вы просто проколете бланк ручкой, или на втором экземпляре не останется подписи. Я понимаю, вам по большому счёту всё равно: вы живёте в добротном доме, и вам плевать на проблемы других людей. Но для меня важно, чтобы подпись была чёткой, это же документ. Вы не похожи на даму, которая не уважает чужой труд. И вообще, мы с вами зря теряем временя на форменную ерунду, а ведь вы могли бы уже давно расписаться, и каждый из нас занялся бы своими делами.

– Извините, – сказала я, подошла к багажнику машины, положила на него листочки, чтобы расписаться.

В этот момент мужчина в низко надвинутой кепке набросился на меня сзади, схватил и, несмотря на мое сопротивление, ловко затолкал в салон машины.

– Что вы себе позволяете?! Помогите! – стала отбиваться я. – Кто вы? Куда вы собрались меня везти?! Вы не знаете моего мужа! Хоть представляете, что вам за это будет?!

– Даша, меньше всего на этом свете меня волнует твой муж, а больше всего, по-прежнему, волнуешь ты.

Мужчина сдвинул кепку на затылок. Я вскрикнула от неожиданности. Макс! Сколько лет прошло, а он практически не изменился. Как же я его сразу не узнала? Такой же красивый, знакомая родинка на лице. Разве только немного седины на висках прибавилось…

– Это ты?

– Узнала, наконец. – Макс сел за руль, тронул педаль сцепления и выжал газ. – Ну, здравствуй, Даша. Прости, но увидеться другим способом с тобой невозможно. Я и не думал, что ты ведёшь такой затворнический образ жизни. Я это знал, но чтобы настолько…

– Макс, останови машину. Куда мы едем?

– Давай посидим в кафе, поговорим.

– Я не бываю в кафе, я не посещаю подобные заведения уже несколько лет. Не надо меня никуда приглашать, я не готова. Пожалуйста, отвези меня обратно, а не то я открою дверцу и выскочу из машины.

– Дашка, ты же понимаешь, что это глупо. И ты уверена, ты хочешь вернуться? Неужели после стольких лет нам не о чем поговорить?

– Я не хочу в кафе. Я не посещаю людные места. Ты же видишь, у меня закрыты лицо и руки.

– Вижу. И зачем ты так упаковалась? Хотя тут и так всё понятно. Затворничество, вуаль, перчатки, длинное платье… Что происходит, Даша?

– Оставь меня в покое! – крикнула я, меня трясло.

Страшно было представить, что зайду в помещение с посторонними людьми, под выстрелы их взглядов. От одной этой мысли меня бросило в жар. Состояние было такое, что я понимала: ещё немного, и потеряю сознание. Видимо, Максу передалось моё чувство страха, и он понял, что попытка привезти меня в публичное место обречена на провал.

– Хорошо, Даша. Я тебя понял. Давай доедем до реки, сядем на полянке и поговорим.

Макс остановил машину у реки, выключил зажигание и дал мне знак выходить. Я вылезла наружу, поправила вуаль и огляделась. Бог мой, какое милое и чудесное место! Вот только чувство страха, что я покинула территорию дома, разъедало меня изнутри и заставляло сердце учащённо биться.

Макс постелил свою куртку на прибрежный песок и предложил мне сесть. Мы разместились у кромки воды. Тишина, никого вокруг, только птички поют. Макс заметно нервничал и кидал маленькие камушки в воду. Я чувствовала огромное волнение и украдкой его рассматривала. Он был такой родной, такой близкий, как во времена нашей беспечной молодости, и одновременно такой далёкий. Слишком много воды утекло с той поры… Слишком много…

– Как ты? – чуть слышно спросил он и хотел было взять меня за руку, но я тут же её отдёрнула.

– Хорошо. А ты?

– Плохо, – ответил он безнадёжно. – Безумно рад, что тебя нашёл, но твоя жизнь полна такого количества тайн, что я не знаю, как мне вести себя дальше.

Я посмотрела ему в глаза и попыталась изобразить, что-то наподобие улыбки.

– Если бы ты знал, сколько лет я не видела леса, реки, полевых цветов… Только по телевизору.

– Ты что, совсем из дома не выходишь?

– Не выхожу.

– Но почему?

– На это есть причины.

– Почему прячешь лицо, руки? Что случилось?

– Ожоги. Я обгорела много лет назад.

– Как это произошло?

– Я ехала в машине вместе с родителями. В тот день ничего не предвещало беды. Папа был за рулём, мама сидела рядом, я – на переднем сиденье. А потом… машина взорвалась. Родители погибли, а меня взрывной волной выбросило из автомобиля. Я чудом осталась жива. Врачи вообще не верили, что с такими ожогами можно жить. На мне практически не осталось живого места. Обгорелая головёшка, которая почему-то выжила… Вот, в общем-то, и всё.

– А кто взорвал машину?

– По версии следствия, конкуренты отца по бизнесу. Но в результате с них сняли обвинения и никто за смерть моих родителей, да и за мою адскую жизнь, не наказан. Я столько времени провела в больницах, что у меня не было возможности оказывать давление на расследование и требовать правосудия и ясности. А когда вышла из больницы и поняла, что теперь мне до конца дней жить уродиной, то ни о каком моём участии в следственном процессе не могло быть и речи. Не хочу, чтобы кто-то меня видел, пугался, брезговал, испытывал чувство жалости. А друзья пусть запомнят меня молодой и красивой.

– Но ведь у тебя есть муж. Почему он не захотел докопаться до сути и сделать всё возможное, чтобы убийцу наказали?

– А какой смысл? Родителей не вернёшь… Слишком много нервов, и нужно очень много денег. Я уверена, конкуренты отца откупились. Дело закрыто. Зачем ворошить прошлое? Димка в то время носился по больницам, боролся за меня, чтобы я осталась жива, вбухивал деньги в мои операции, совал конвертики врачам. Фактически он спас мне жизнь. Тем, что осталась жива, я обязана только ему. У него не было ни сил, ни средств мстить за моих родителей и играть в народного мстителя. – Я вздохнула. – Тем более, что родителей не вернёшь. А меня на тот момент ещё было можно вырвать из лап смерти. Хотя, оглядываясь назад, я думаю, что он зря вытащил меня с того света и столько времени положил на борьбу за моё здоровье. Лучше бы я ушла следом за родителями. Кому нужна такая жизнь? Да и жизнью это назвать нельзя. Я полностью посвятила себя мужу. Живу его жизнью. Моя жизнь мне не нужна.

– Ты любишь его?

Я вздрогнула и поспешила ответить:

– Я Диме обязана всем на свете.

– Мы сейчас не говорим о нём как о благородном рыцаре. Я задал тебе конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ.

– Макс, ты сам подумай: как можно не любить человека, который подарил тебе жизнь, пусть даже такую?.. – прошептала я, и, кажется, мои слова прозвучали не слишком убедительно.

Глава 7

– И всё же не понимаю твоего мужа, – не мог успокоиться Макс.

– А тебе зачем его понимать? Если честно, мне совсем не хочется, чтобы мы его обсуждали.

– Почему он ничего не предпринимает, чтобы сделать твою жизнь более полноценной? – Макс проигнорировал моё замечание.

– Ну какой полноценной она может быть? Это с моей-то внешностью? Ты думаешь, что говоришь?

– Я не об этом. Почему его устраивает, что ты заточила себя в четырех стенах?

– И это не так. В доме есть большой участок, сад. Я могу там гулять столько, сколько посчитаю нужным.

– Даша, ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Почему он не может тебя вывезти к той же реке?

– Потому что у него очень много работы. Мне совсем не хочется грузить его своей беспомощностью.

– Пригласил бы тебя в какой-нибудь вечерний ресторан с приглушённым освещением, чтобы ты почувствовала себя человеком. А почему нет? Можно посидеть за дальним столиком, выпить, поужинать, послушать музыку… Почему он не нанял тебе психолога, который бы объяснил, что проблемы не в твоей внешности, а в твоей голове, если ты думаешь, что людям больше нечем заняться, кроме как тебя обсуждать. Почему он допустил, что ты живёшь затворницей? Сама же призналась, это тяжело назвать жизнью. Если он такой благородный рыцарь и так сильно тебя любит, почему это не произошло?!

– Макс, потому что это мой выбор. Как ты не можешь понять? Муж и так для меня слишком много сделал. Я живу так, как считаю нужным. Он подарил мне жизнь. Он женился на мне. Я благодарна ему за всё, что он для меня сделал.

– А пластика? Почему ты не хочешь сделать пластическую операцию и попытаться вернуть свою внешность?

– Мне страшно представить, сколько денег и времени на это уйдет… И опять больницы, встречи с посторонними людьми… Я не готова к этому. Я сознательно отказалась от социума, мне так комфортнее.

– Если честно, мне абсолютно непонятна твоя позиция. Как в здравом уме можно отказаться от борьбы за свою внешность? Неужели тебе не хочется быть красивой, такой, как раньше?

– Я уже не помню, что значит быть красивой, – произнесла я задумчиво. Это было так давно и неправда. Словно это было не со мной, а совсем в другой жизни.

– Ты говоришь, на пластику надо много денег и времени? Время – не проблема. Я понимаю, ты бы так рассуждала, если бы твоя жизнь кипела, но она стоит на месте и тебе некуда торопиться. А что касается денег, то, если не ошибаюсь, у тебя далеко не бедный муж. Уж если у него такая безумная любовь к тебе, можно себе позволить не покупать новую машину, а вложиться во внешность жены. Что-то продать, взять кредит, наконец, только бы ты смогла снять вуаль и перчатки. Он не готов на такую жертву? Странно…

– Главная жертва и состоит в том, что Дима женился на уродливой женщине. Не каждый бы на это пошёл. А точнее, никто…

– Я бы тоже женился, если любил, – поспешил перебить меня Макс. – И не просто бы женился, а сделал всё возможное, чтобы вернуть любимой внешность.

От волнения я почувствовала на глазах слезы. С трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Я вытащила платочек и, отвернувшись, промокнула глаза.

– Почему же ты не сделал мне предложение, ведь тогда я была красотка, каких поискать, и любила тебя?

– Столько воды утекло. Сейчас сложно разобраться во всём, что было, но ты ведь тогда сама от меня ушла и сделала всё, чтобы прекратить наши отношения. И это несмотря на то, что я боготворил тебя.

– Если бы я знала, что ты меня так любишь, я бы никогда от тебя не ушла. Помнишь, нас пригласили на шашлыки? Мы заночевали на даче. Вечером, когда все сидели у костра и пели под гитару, мы пошли прогуляться. Вышли к реке, сели на берегу. Ты взял меня за руку, точно так же, как сейчас, мы любовались звёздным небом. Я положила голову к тебе на плечо и спросила, хотел бы ты, чтобы у нас был ребёнок? Ты ответил, что нам ещё рано об этом думать. Мы слишком молоды, впереди масса планов и возможностей, а ребёнок свяжет по рукам и ногам. Ребёнок обязательно должен быть запланированным. Сказал, что когда-нибудь мы обязательно об этом подумаем, но сейчас ты его не хочешь, ведь надо пожить для себя, насладиться молодостью и друг другом. Ты говорил, что мечтаешь о путешествиях, хочешь увидеть мир.

– Дашенька, я помню и этот вечер, и реку, и звезды, и наш разговор. Я был молод и романтичен, в голове ветер. Но я хотел, чтобы по жизни мы пошли вместе. Просто на тот момент я действительно не мог думать о ребенке. Знаешь, это типично мужская черта.

– Да, я понимаю… Но я ведь не просто так спросила. Я была беременна. Ровно восемь недель… У меня началась депрессия. Я с ума сходила от мысли, что мне делать. Оставить ребенка или… сделать аборт. От этих мук я чуть не сошла с ума.

– Даша, ты была беременна? – Макс вздрогнул. – Но почему ты мне ничего не сказала? Почему решала такой серьёзный вопрос в одиночку?

– Я же спросила тебя. Но получила вполне ясный ответ.

– Я был идиот. Я и подумать не мог, что ты беременна. Если бы знал, ответил бы совсем по-другому.

– Я решила, что не имею морального права ломать тебе жизнь. Путешествовать, познавать мир…

– Даша, какая же ты дуреха! – Голос Макса был полон отчаяния. – Что же ты наделала? Неужели нельзя было сказать прямо, а не ходить вдоль да около? Откуда я мог знать, что там, в твоей голове? Нет, не понимаю, почему ты мне не открылась? Не думаю, что заслужил, чтобы ты от меня скрыла своё положение. И своей вины, если хочешь знать, не вижу. Признаю: если бы ты призналась, что беременна, я бы ответил, что ребёнок мне не нужен. Тогда я был молодой сволочью, скотиной и гадом. Но ты даже не намекнула… Я ничего не понял, не почувствовал конкретики и повёл себя как нормальный, амбициозный парень, может быть, эгоистичный максималист. Теперь понятно, почему после того вечера ты резко поменяла ко мне отношение. Ночью почему-то расплакалась, а потом и вовсе стала меня избегать. Я не понимал, с чем это связано. Искал с тобой встреч, подкарауливал, но тщетно. В результате твой отец потребовал, чтобы я оставил тебя в покое.

– Да. Мои родители знали, что я беременна. Отец настаивал на аборте, мама плакала. А я приняла решение рожать и поставила родителей в известность, что буду воспитывать ребенка одна.

– Как же ты всё решила… За меня. За себя. И даже не пожелала сообщить мне о своем решении…

– Отец был категорически против родов. Единственный ребёнок в семье. Все надежды он возлагал на меня и хотел, чтобы я сделала блестящую карьеру. Папа был непреклонен и настаивал на аборте.

– Ты сделала аборт? – нервно спросил Мак после небольшой паузы.

– Нет. Я решила рожать. В момент взрыва я была на шестом месяце беременности.

– Ты носила моего ребёнка, а я ничего об этом не знал! Но почему?

– Ты уехал в Германию.

– А что мне оставалось делать? Ты категорически не желала со мной ни разговаривать, ни встречаться. Напридумывала себе чёрт знает что и жила в мире дурацких фантазий. Ты фактически разрушила две жизни – мою и свою. Я не спал, не ел, а тут на работе подвернулась полугодовая стажировка в Германии. Я согласился. Это был единственный шанс прекратить мучить себя напрасными надеждами. Я бежал не от тебя. Я бежал от себя. Мне казалось, однажды ты поймёшь, что меня нет рядом, и почувствуешь, как тебе меня не хватает. Ты не представляешь, чего мне стоило совершить этот поступок. Но я понимал, что должен сжать кулаки и прекратить о тебе думать. И я уехал.

– А в это время папа познакомил меня с Димой. Дима работал у него. Папа был им доволен.

– Дима – твой нынешний муж?