Валютная могила Сухов Евгений

Глава 1. Всякий поступок имеет продолжение в грядущем, или Откуда евро, господа?

Весной всегда трудно настроиться на работу, а майские праздники и вовсе сбивают на лирическую волну. В мае работа начинается после первой декады месяца, и то – ни шатко, ни валко. Вот ведь какова человеческая натура: чем больше ей предоставляется отдыха, тем больше этого отдыха она жаждет. А серотонины, «гормоны счастья», просто переполняют душу, израненную зимней стужей…

В комнате для корреспондентов у меня имелся свой стол со стареньким компьютером, за которым я обычно сиживал редко. Но после завершения программы «Можно ли победить зло?», вызвавшей в городе не меньший резонанс, нежели моя звездная программа «Кто убил Санина?», сделавшая меня героем, наступило затишье. А поскольку на работу все же нужно было выходить, то большую часть времени я проводил за компьютером, вычитывая новости и по возможности следя за происходящим в мире. Быть в курсе всего того, что происходит под боком, и того, что далече, – еще одно кредо репортера. Разумеется, кроме стремления быть еще телезвездой и героем…

Зачем это нужно?

Чтобы иметь возможность сопоставить происходящее в Торжке с происходящим в Москве, а происходящее в Москве – с происходящим в Лондоне или Вашингтоне. Иногда это приносит интереснейшие выводы и умозаключения, на первый взгляд невидимые и никак между собой не связанные. Но я уже давно уяснил, что в мире случайного ничего нет и каждый чих есть одновременно и причина и следствие. Все, буквально все взаимосвязано! Например, простой простудный чих личного водителя (имя его неизвестно) Алексиса Эйдриана, владельца нескольких отелей и ресторанов в канадском городе Трентон восточной провинции Онтарио, привел к убийству Яркая Сармандейкина из чувашского городка Ядрина, грузчика завода «Ядринмолоко». Наверное, вы слышали эту историю, ну а кто не слышал – слушайте…

Как это произошло? А вот как. Чихнув в присутствии Алексиса Эйдриана, его водитель заразил своего хозяина простудным вирусом. Алексис же был тайным гомосексуалистом и болел СПИДом, о чем и не подозревал. Таким больным опасно простужаться, ведь любая простуда может вырасти в смертельную болезнь из-за нарушенного у больного СПИДом иммунитета. В нашем случае так и случилось: простуда развилась у Эйдриана до двухстороннего воспаления легких и их отека, а закончилось все это смертельным исходом. Родственников у Алексиса не имелось, но было известно, что его родовые корни находятся в России. Семейный юрист Эйдриана, которому нужно было как-то распорядиться наследством своего клиента, нашел документы, по которым выходило, что основателем рода Алексиса является русский крестьянин Андрей Андреев из Ядрина. Этот Андреев имел сына Ивана Андреева, а Иван Андреев – внучку, Анастасию Андрееву, которая в конце семидесятых годов двадцатого века вышла замуж за чуваша Марсалая Сармандейкина. У них был единственный сын – Яркай, работавший на заводе «Ядринмолоко» грузчиком. Мать его, Анастасия Сармандейкина, в девичестве Андреева, год уже, как отдала богу душу, а отец пропал еще в лихие девяностые. Словом, прямее наследника Алексиса Эйдриана в природе не существовало.

А наследство, следует заметить, у этого Эйдриана немалое: недвижимость (рестораны и отели) на восемнадцать миллионов американских долларов и счет в Bank of Canada еще на четыре миллиона.

Юрист послал письмо Яркаю по электронной почте, на которое тот не ответил. Тогда юрист самолично приехал в Ядрин, нашел этого Яркая и через переводчика объяснил ему суть проблемы. Однако Яркай Сармандейкин «на развод» (хотя кому это надобно, разводить грузчика и тащиться в городишко Ядрин), как он думал, не повелся и не предпринял никаких шагов по получению наследства. Зато кипучую деятельность по данному вопросу развернул некто Зигмунд Шпейер, являющийся или выдающий себя за правнука Ивана Андреева и имеющий подтверждающие родство бумаги. А потом Яркай Сармандейкин скоропостижно скончался. Его, по официальной версии, задавило коробками с пакетами молока, обрушившимися прямо ему на голову на складе готовой продукции «Ядринмолоко» и сломавшими шейный позвонок. В результате наследство тайного канадского гомосексуалиста и миллионера Алексиса Эйдриана получил этот самый Зигмунд Шпейер, который, скорее всего, и подстроил столь своевременную и весьма желанную для него гибель неверующего Фомы – Яркая Сармандейкина…

Так что все, буквально все: любое мало-мальское событие, некоторое действие, незначительный поступок и даже второпях сказанное слово – имеет продолжение во времени и определенные последствия. А они, в свою очередь, являются причинами дальнейших событий. И конца этой цепочке не бывать…

Скажем, вы совершили некий поступок. Например, пнули в живот пса, облаявшего вас по дороге в магазин. Так вот, этот ваш поступок обязательно будет иметь последствия в грядущем.

Какие, спросите? А вот сейчас растолкую…

К примеру, травма, нанесенная злосчастному псу, может вызывать сильные боли. Пес начнет жутко выть ночами и жалобно скулить, не давая спать жителям целого дома, а может, и жителям целого квартала. А в одном из них будет проживать очень мнительный гражданин, который сочтет, что вой пса не что иное, как скорбь по будущему покойнику. Ведь есть такая примета, что собаки воют по скорому покойнику? Есть. Ну так вот. Мнительный гражданин начнет думать, что пес воет не по кому-либо, а по его погубленной душе и что в скором времени ему грозит смерть. Расстроится мнительный гражданин, впадет в невероятную скорбь и неуемную панику и… помрет прежде отмеченного срока. Оправдав тем самым примету про зловещий псиный вой.

Или ополчится пес, которого вы пнули, на весь род человеческий и начнет кусать всех, кого ни попадя, пока не приедет служба отлова собак и не стрельнет в него из специального карабина. А покусанные псом люди будут ходить в поликлинику на уколы против бешенства, причем у мальчика Мити Клепикова рана загноится, потом запылает в ней антонов огонь, и два покусанных пальца придется у него (не дай бог, конечно!) ампутировать. Конечно, с годами он свыкнется со своей трехпалостью, но вот его возлюбленная Катя Ермолаенко свыкнуться с этим не сумеет, из-за чего и расстроится их наметившаяся свадьба. Митя после этого запьет немилосердно горькую, его уволят за прогулы с работы, и он покатится по наклонной, пока не помрет от цирроза печени в городской клинической больнице за номером двадцать девять, носящей гордое имя революционера Николая Баумана, убитого обрезком трубы в октябре девятьсот пятого года его тезкой, крестьянином Николаем Михальчуком.

А с чего все началось? Со злосчастного пинка по приставучей собаке…

Не только действия и поступки, но и слова могут иметь непредсказуемые последствия в грядущем. Например, вам нахамила Клара Садыкова, продавщица колбасного отдела магазина «Фиалка», что в Одинцове. Вы пришли домой в скверном расположении духа и в сердцах ударили по щеке непослушную дочь, опять выкрасившую волосы в розовый цвет. Дочь, страшно обидевшись на вас, собрала рюкзак и ушла жить к своему другу Геше Коростылеву, который не раз уже склонял ее к сожительству, со всеми вытекающими из этого последствиями. Когда пришел с работы муж, вы ему все рассказали, и он отправился бить лицо этому Геше и вызволять дочь из сексуального рабства. Но до Геши он не дошел, поскольку был избит хулиганами и попал в городскую клиническую больницу за номером двадцать девять, где в соседней палате умирал от цирроза печени трехпалый Митя Клепиков.

А вот если бы Клара Садыкова не нахамила вам, а, напротив, улыбнулась, отвешивая колбаску, вы пришли бы домой в добром расположении духа и не стали бы лупить сгоряча дочь по щеке. Дочь не обиделась бы на вас и не ушла бы сожительствовать к Геше. И ваш муж не был бы избит уличными хулиганами и не попал бы в клиническую больницу, носящую имя знаменитого революционера…

Вот примерно такие мысли копошились в моей голове, когда я отсматривал и вычитывал разные материалы в Интернете, способные (а зачастую неспособные) пригодиться мне в репортерской работе…

«Вчера сотрудниками Главного управления уголовного розыска МВД России при поддержке бойцов спецподразделения «Рысь» МВД России пресечена деятельность организованной группы, участники которой подозреваются в совершении разбойных нападений и вымогательств. Группа состояла из уроженцев Чеченской республики и действовала на территории московского региона.

В сентябре прошлого года участники группы совершили разбойное нападение на двух московских предпринимателей. Им удалось завладеть автомобилем, учредительными документами одной из московских фирм, наручными часами и 150 тысячами рублей. ГСУ ГУ МВД России по г. Москве было возбуждено уголовное дело по факту разбоя. В ходе проведения оперативно-разыскных мероприятий на территории Москвы и Каширского района Московской области участники группы были задержаны. Один из задержанных ранее уже был судим за разбой. При обысках по местам проживания подозреваемых обнаружены и изъяты: незарегистрированный травматический пистолет, 8 патронов к нему, нож кустарного производства, телескопические дубинки, похищенные учредительные документы фирмы и наручные часы. В отношении задержанных избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Проводятся мероприятия, направленные на установление причастности задержанных к другим преступлениям».

Пожалуй, это может пригодиться…

«В течение первой декады мая число вакансий, размещенных столичными работодателями, не изменилось. Повышенным спросом по сравнению с апрелем пользуются специалисты по страхованию (+39,4 % вакансий), работники строительной сферы (+10,4 % вакансий), банковские сотрудники (+8,2 %). В результате того, что некоторые соискатели на майских праздниках решили сделать перерыв в поиске работы, количество резюме снизилось во всех исследуемых сегментах в целом на 9,5 %.

В первую декаду мая на столичном рынке труда (как и на общероссийском) снизились конкуренция и напряженность. Общий конкурс по Москве составил 3,4 резюме на вакансию. Наиболее высока конкуренция среди претендентов на должности топ-менеджеров (порядка 18 резюме на вакансию). Низкий конкурс, на грани дефицита, наблюдался на вакансии рабочих, специалистов сферы страхования (по 1,2 резюме на вакансию), в сфере продаж (1,3) и медицине (1,5). Снизилась доля вакансий от кадровых агентств (до 12 % от всех вакансий), что, вероятно, связано со снижением объема заказов в этот период. Возросла доля вакансий от крупных компаний-работодателей с численностью штата от 1000 до 5000 сотрудников (+1,7 п. п.; 22 % от всех вакансий прямых работодателей).

В течение первой декады мая зарплатные предложения работодателей продолжили рост. Максимальный темп прироста зарплат за месяц показала сфера управления персоналом (+1,5 % в среднем). Например, для менеджеров по персоналу среднее зарплатное предложение в столице выросло на 7 %, для специалистов по льготам и компенсациям – на 3,3 %. Самые высокие темпы роста зарплат в годовой ретроспективе – в сфере ИТ (+12 %)».

Эта информация пригодится, если меня вдруг попрут с телевидения, тогда я могу (хотя бы теоретически) претендовать на должность топ-менеджера… Но в реальности на что я могу рассчитывать, так это на должность чернорабочего в какой-нибудь нелегальной строительной фирме.

«Уже полтора года в лондонском аэропорту Хитроу стоит грузовой «Boeing 747—8 Freighter», под завязку наполненный паллетами с евро. 140 тонн денег! Предполагается, что купюры, обернутые толстой водонепроницаемой пленкой, имеют достоинство в 100 и 500 евро. По самым скромным подсчетам, в «Боинге» находится не менее 20 млрд. евро. Самолет прилетел из Франкфурта в Лондон в декабре 2011 года и с тех пор находится на стоянке грузовых самолетов, поскольку истинный хозяин денег так и не объявился, хотя услуга за стоянку самолета и хранение «европаллет» своевременно оплачивается, причем самыми разными лицами.

Открытым остается вопрос: «Чьи это деньги?»

Имеются лишь только предположения.

По одной из версий, это деньги покойного ныне Саддама Хусейна, за которыми давно охотится американская разведка. И теперешний хозяин этих денег переправил их в Лондон, чтобы они не достались американцам.

По другой версии, эти миллиарды принадлежали также ныне покойному «Братскому вождю», баснословно богатому лидеру Ливии Муаммару Каддафи. За ними тоже охотилась американская разведка.

По третьей версии, это наличные деньги Ирана, который, как известно, предпочитает совершать сделки, расплачиваясь и получая наличные деньги. Для чего они предназначались, что на них собирался покупать Иран – остается только догадываться.

По мнению нашего источника, вполне заслуживающего доверия, Лондон не слишком обеспокоен отсутствием хозяина этих денег. Очевидно, это объясняется тем, что по прошествии еще полутора лет деньги эти, если получатель столь огромной суммы так и не объявится, отойдут в пользу Великобритании, ведь, по международному закону, груз, у которого не обнаружился хозяин, переходит через три года в госказну той страны, на чьей территории был обнаружен».

Ну, это вряд ли мне пригодится, к этим деньгам я не имею никакого отношения, но весьма интересно…

«Командир сирийских боевиков съел внутренности поверженного противника. Как позже пояснил каннибал, это было местью «собакам», защищающим правительство, за надругательства над женщинами и убийства детей…»

Крутой мужик!

«Свидетели Иеговы планируют провести свои ежегодные конгрессы и организовать кампанию по приглашению всех желающих. В этом году тема конгресса – «Божье слово – истина!» Конгрессы начинаются в Соединенных Штатах в мае и будут проходить по всему миру до конца декабря».

Это мне и вовсе ни к чему…

«Сегодня ночью при попытке вербовки двойного агента среди работников одной из российских спецслужб сотрудником ФСБ был задержан агент ЦРУ, работавший под прикрытием в посольстве США в Москве. Во время обыска у американца были обнаружены технические спецсредства, инструкция для вербуемого россиянина и крупная сумма наличных денег в евро».

Интересно живут люди!

– Старый, тебя шеф зовет…

Я оторвался от Интернета, пока не понимая, чего от меня хотят:

– Чего?

– Шеф тебя к себе призывает, – повторила Верунчик, шустрая корреспонденточка из отдела новостей.

– Спасибо, – сказал я и вырубил компьютер. Наш шеф не любит долго ждать, от этого у него портится настроение. И опять здесь может прослеживаться некоторая связь причины и следствия – он меня просто пошлет ко всем чертям! То есть уволит с работы… А я, со своей стороны, могу очень сильно расстроиться и, как следствие, напиться. А там подерусь с кем-нибудь и попаду в ментовку. А уже из ментовки… Уф, куда Старого занесло! Надо поторапливаться!

Когда я постучал в дверь кабинета шефа и, услышав «войдите», вошел, то увидел шефа, сидящего за журнальным столиком и распивающего коньяк с неким представительным господином в костюме от Бриони. Похоже, они только что хохотали, поскольку с их раскрасневшихся лиц улыбки еще не сошли. А может, это просто действовал дорогой коньяк…

– Выпьешь? – по-простому спросил меня шеф.

– С такими господами, – покосился я на костюмчик гостя шефа, – и не выпить… Наливайте! – и отчаянно махнул рукой.

– Сам нальешь, не барин, – отреагировал шеф в своей обычной манере, едко хмыкнув.

– Премного благодарны, – ответил я и мстительно налил себе почти полный фужер. Затем взял из конфетной коробки самую большую конфету, выдохнул и влил в себя весь фужер коньяку. Засунув в рот конфетку, сделал блаженный вид и откинулся на спинку кресла, заломив за затылок руки.

– Так коньяк не пьют, – сухо заметил мне шеф, поглядывая на заметно опустевшую бутылку.

– Знаю, шеф, но я решил воспользоваться случаем. Нечасто ведь вы предлагаете отведать настоящего французского коньяку. На моей памяти это всего второй раз… Я потом долго вспоминать буду.

– Ладно. – Шеф хотел усмехнуться, но не позволил себе этого сделать. – Знакомьтесь… Это, – указал он на меня, поглядев на своего гостя, – наш ведущий тележурналист Аристарх Русаков. Его отчества я тебе называть не буду, поскольку ты сначала станешь переспрашивать, а потом хохотать. А это, – указал на гостя шеф, посмотрев при этом на меня, – мой старинный друг и однокашник Герман Возницын. Отчество у него вполне благозвучное – Юрьевич.

– Очень приятно, – произнес я, приподнявшись с кресла и пожимая холеную пухлую руку Германа Юрьевича. – Простите, вы не родственник думного дьяка Прокофия Богдановича Возницына, выдающегося русского дипломата времен молодого Петра Первого, отстоявшего Украину и заключившего выгодный мир с турками?

– Чего? – удивленно сморгнул Возницын.

– А может, вы потомок отставного капитан-лейтенанта флота Александра Артемьевича Возницына, отрекшегося от православия и принявшего иудаизм во времена императрицы Анны Иоанновны, за что он был заживо сожжен на Адмиралтейском острове в Санкт-Петербурге? Да-с, скверная вышла история, – добродушно смотрел я на Германа Юрьевича. – Даже если это и так, вам нечего стесняться, ведь это было довольно давно и к вам не имеет никакого отношения. К тому же, как однажды сказал один выдающийся деятель российского государства на совещании передовых комбайнеров, «сын за отца не отвечает».

– Ха-ха! – неожиданно добродушно рассмеялся Герман Юрьевич. – Понимаю. Это шутка такая! Вы большой оригинал!

– Еще какой! – охотно подтвердил мой шеф и почему-то строго посмотрел на меня. – Герман Юрьевич – владелец двух десятков бутиков одежды «Азимут» и «Стиль». Не обращай внимания, Герман, – обратился он к другу. – История – его конек… Особенно силен в царствовании Петра Алексеевича. Он тебе такое может рассказать о Всешутейном и Всепьянящем Соборе, что хоть святых из избы выноси!

– История – мой конек, – охотно подтвердил я и тотчас спросил: – А вы, господа, будете допивать коньяк?

– Будем, – быстро ответил шеф и разлил остатки по двум бокалам: себе и гостю. Мне он не налил ни капли… Я сделал вид, что не обиделся, и, дождавшись, когда они выпили, ехидно спросил:

– Ну, как коньячок? Славный? Каково послевкусие? Правда, очень насыщенное? Имеются нотки коры дуба, и ванили, и запах фиалок? А вы чувствуете это благородное тепло, которое разливается у вас внутри? А легкая эйфория? Ощущение, что жизнь налаживается и вообще удалась? А как вами был воспринят сам факт, что вы вот так запросто и ничуть не задумываясь над тем…

– Может, помолчишь немного? – перебил меня шеф. – Герман Юрьевич ведь пришел не просто так, а по делу. Вернее, он хочет сообщить нечто, что, возможно, будет для нас крайне интересно. Ты ничего не имеешь против того, чтобы его послушать?

– Ничего, – заверил я шефа и, скрестив руки на груди, принял позу благодарного и внимательного слушателя…

Седьмого мая, во вторник, где-то в районе половины одиннадцатого утра в бутик мужской одежды «Азимут», что в двух кварталах от Белорусского вокзала, вошел бомж. Продавец-консультант Катя Буткевич вежливо попросила его выйти, на что бомж заявил, что он пришел «приодеться поприличнее», то есть приобрести себе новую одежду, и, достав из кармана грязных засаленных джинсов пачку банкнот евро, помахал ею перед ее лицом. Растерявшись по неопытности, так как работала она в бутике всего второй день, Катя позвала управляющую магазина Лидию Григорьевну Миклашевскую. Та вышла в зал и попросила бомжа покинуть бутик, на что бездомный с достоинством заявил, что живет он в свободной стране и имеет право ходить где ему угодно и заходить куда ему вздумается. Особенно если он пришел в бутик по делу.

– И какое у вас к нам дело? – вежливо поинтересовалась управляющая, презрительно оглядывая его с ног до головы. – У нас элитный бутик, и вряд ли наш товар будет вам по карману.

– Это как еще посмотреть, – усмехнулся бомж и снова достал из кармана грязных джинсов пачку евро. Купюры в ней – это успела заметить управляющая – были новенькие, достоинством в сто евро каждая. А еще Миклашевская успела заметить небольшую наколку на левой кисти руки бомжа, состоящую из трех букв, а именно: сэр.

– Простите, но мы не принимаем валюту, – не очень твердым голосом произнесла Лидия Григорьевна.

– Ну так поменяйте, что за вопрос, – ответил на это бомж и нагло плюхнулся в кресло для посетителей. – Я хочу приобрести у вас самый лучший клифт. А мне пока принесите кофе, что-то промерз я нынче.

– Клифт? – удивленно сморгнула Миклашевская, перебирая в памяти всех известных модельеров.

– Ну, да, – усмехнулся бомж. – Это костюм, по-вашему. Чтобы с примочками там разными. Пуговицы блестящие, и все такое… – Он закинул ногу на ногу и вопросительно уставился на управляющую: – Ну? В чем дело, сударыни? Вы меня будете обслуживать или как?

– А вы сами ваши евро не можете поменять? – спросила управляющая.

– Не могу, – беззаботно ответил бомж. – Я оставил свой паспорт дома на рояле, когда играл партию с Шубертом… точнее, Шуберта.

Лидия Григорьевна какое-то время колебалась. С одной стороны, если пачка с евро настоящая – а она была настоящей, поскольку управляющая являлась дамой опытной и просто чувствовала это, – то почему бы не исполнить желания бомжа по максимуму, продав ему самую дорогую одежду и, по возможности, на все его евро, конечно, размененные в пункте обмена на рубли.

С другой стороны, евро бомжа могли быть ворованные. И это, скорее всего, именно так. В таком случае полученные деньги могли конфисковать, что нанесло бы ущерб бутику. Даже если он вернет одежду, то материи будет нанесен непоправимый вред, вряд ли после него кто-то станет ее носить, даже если это костюм от Borelli или, на худой конец, от Hugo Boss. И, конечно же, Лидию Григорьевну после всего случившегося вряд ли оставят в бутике управляющей.

В конечном итоге, благоразумие и осторожность перевесили, и Лидия Григорьевна заявила бомжу, что, если он немедленно не покинет бутик, она нажмет «тревожную кнопку», после чего бомж будет иметь дело с ОМОНом. Бомж на ее слова усмехнулся, мол, «вы, дамочки, упустили свой шанс хорошо заработать», и покинул бутик с гордо поднятой головой ранимого и оскорбленного человека…

Того же седьмого числа, только уже ближе к вечеру, к уборщице этого самого бутика «Азимут» Евдокии Кондратьевне, пришедшей получить субсидии в отделение Сбербанка, подошла парочка бомжей, мужчина и женщина, крайне непрезентабельного вида. Мужчина был крепко выпивши, не лучшим образом выглядела и его спутница – с подбитым глазом, замазанным в местах посинения и позеленения розовой губной помадой. Заплетающимся языком женщина попросила Евдокию Кондратьевну поменять им евро на рубли. Отпрянувшая было от них пенсионерка-уборщица была привлечена следующим предложением женщины:

– А мы тебе за это пять тыщ дадим…

Евдокия Кондратьевна, подумав, согласилась и приняла из рук «синеглазки» восемь сотенных купюр евро. Новеньких, явно еще не бывших в обращении. С сильно бьющимся сердцем – уж не фальшивые ли? – уборщица отдала в окошечко кассы паспорт и евро и через пару минут получила на руки тридцать одну тысячу шестьсот рублей. Отойдя от окошечка кассы, она быстро изъяла из означенной суммы пять тысяч, а немного подумав, положила себе в карман еще двести рублей. Весь остаток дня Евдокия Кондратьевна корила себя за то, что не решилась взять больше, ведь, когда она отдавала бомжам оставшиеся двадцать шесть тысяч четыреста, женщина, не считая деньги, сунула их в карман и лишь коротко спросила:

– Себе уже отстегнула?

– Ага, – машинально ответила уборщица, провожая взглядом удаляющиеся деньги.

– Ты, это, приходи сюда завтра часам к двенадцати, – посмотрела на нее бомжиха. – Мы тебе еще принесем евро поменять. Целую пачку. Десять тыщ тебе за это отстегнем… Лады?

Совершив коммерческую сделку, они расстались…

Придя убираться в бутик, Евдокия Кондратьевна рассказала о бомжах с новенькими евро управляющей Лидии Григорьевне, на что та, в свою очередь, рассказала про свой утренний случай с наглым бомжом, желающим приодеться у них в бутике «поприличнее».

– Ну а что? – удивленно протянула Евдокия Кондратьевна. – Сходили бы в обменник да поменяли его евро на рубли. Или послали бы эту новенькую, чтоб сходила и поменяла. В Европах так делают, и ничего. Клиент приходит, садится в кресло, кофеек попивает и ждет, когда за него все сделают. И паспорта никакие не нужны. Да еще потом и такси вызовут, чтобы домой с покупками отправить… Не-е, надо было принять у того бомжа деньги. Все, что у него были. И выручка была бы для магазина хорошая…

– Да я подумала, а вдруг эти евро фальшивые? Или краденые? – неуверенно ответила Лидия Григорьевна. – Неприятностей ведь потом не оберешься…

– Ну, вот, как видишь, не фальшивые, – сказала Евдокия Кондратьевна, все еще крепко сожалея, что не добавила к своей выручке эти злосчастные четыреста рублей. – А ворованные они или нет, какое наше дело? Наше дело – клиента хорошо обслужить, чтобы он вскоре опять к нам пришел… Ну, придет, скажем, к вам некий господин покупать рубашку за пятьдесят тысяч и костюм за двести. А вот откуда у него такие деньги? Да еще за одежу. Тоже, небось, ворованные. Нет, не наше это дело в чужие карманы-то заглядывать… Для этого полиция есть. А как вы думаете, откуда у них новенькие евро?

– У них? – переспросила управляющая.

– Ну, да, у них. У бомжей…

«И правда, откуда?» – подумала Лидия Григорьевна. Но ответа не нашла.

– Прямо даже не зна… Может, ограбили кого?

Но с бомжами это было еще не все.

Вечером этого же дня в ресторан «Аркадия», что на Бутырском Валу, вальяжной походкой вошел бомж по имени Виталик. Так он представился на входе швейцару, не желавшему его пускать. Но – пустил, поскольку Виталик сунул ему хрустящую сотенную купюру евро, на которой еще даже муха ни разу не сидела.

Такая же картина наблюдалась и в зале, когда путь ему преградил строгий метрдотель.

– Ты куда это зашел, приятель? – по-простецки приветствовал его мужчина в отлично сшитом смокинге. – Заплутал, поди? Ступай-ка назад, на хрен…

– Что значит, ступай-ка? – возмущенно произнес Виталик. – Да еще «на хрен»… Какое-то у вас, прямо скажем, нецивилизованное обращение к клиентам… Ты обо мне, верно, по внешнему виду судишь? Обманчивое может у тебя получиться впечатление… Ты не смотри на мой прикид, дядя. Это я маскируюсь так, чтобы не узнавали и не приставали с разными просьбами. А на самом деле, я – миллионер… – С этими словами Виталик достал из кармана пачку евро и похлопал ею по грязной ладони. Потом вынул из нее пару сотенных купюр и сунул их в нагрудный карман смокинга ошарашенного метрдотеля. – Так что организуй-ка мне, дядя, все по высшему разряду…

Метрдотель вдруг вспомнил чудаковатого старичка в стоптанных башмаках и вязаной вытянутой кофте. Старичок приходил каждую пятницу в «Аркадию» отведать телячьи язычки, сочный говяжий стейк на кости и запить их полубутылкой черного и дорогущего Finca Altamiro Achaval Ferrer. Он садился недалеко от эстрады и сидел ровно два часа, слушая живую музыку и наблюдая за штатными танцорами. А затем расплачивался парой пятитысячных купюр, добавляя еще одну в качестве чаевых.

Потом на память метрдотелю пришел странноватый худой мужчина в очках с дужкой, перевязанной синей изолентой, и нейлоновой рубашке из семидесятых годов прошлого столетия под кургузым пиджачком с протертыми локтями. Этот худой мужчина в фантастических количествах поглощал бургеры «Айдахо», заедая их карпаччо из мраморной говядины и запивая рубиново-красным Tignanello Toscana IGT.2009 по триста долларов бутылка. Немногие знали, что очкастый и худой господин (опять-таки) бомжеватого вида – владелец восьми московских газет, трех телекомпаний и крупный акционер «Газпрома». Рублей он не признавал, всегда расплачивался долларами, хоть это у остальных посетителей и не приветствовалось. За раз он проедал ровно тысячу долларов, а платил полторы. И приходил в «Аркадию» через день, пока не уехал на постоянное место жительства в Аргентину, продав газеты и телекомпании и оставив при себе лишь акции «Газпрома». Так что у богатых граждан, как говорится, свои причуды. «Вот еще один богатей чудит, правда, смердит очень, но за такие деньжищи придется потерпеть», – посмотрел на Виталика метрдотель и усадил его слегка на отшибе, за столик у окошка, отгороженный от остальных посетителей деревянной ширмочкой.

Конечно, так, на всякий случай, метрдотель проверил евро Виталика на аппарате De La Rue 2650 с ультрафиолетовой и инфракрасной детекцией. Деньги оказались, как он и предполагал, настоящими, что еще более укрепило метрдотеля во мнении, что Виталик – скучающий богач, который наряжался бомжом и отправлялся гулять по московским трущобам, чтобы скрасить скуку и испытать новые и по возможности острые ощущения. Кажется, услугу стать на время бомжом предоставляла какая-то московская фирма с экзотическим и трудно запоминаемым названием, снабжая богатеев драной и грязной одеждой и негласной охраной, чтобы клиента, не дай бог, ненароком не пришибли в какой-нибудь подворотне. Ну а то, что от Виталика пахло застарелой мочой, так это, наверное, так полагалось, дабы придать образу бомжа полную достоверность.

Обслуживал Виталика лучший официант ресторана «Аркадия» Гриша. Завсегдатаи звали его Гриней, как ровно через минуту стал называть его и Виталик. Гриня был понятлив, расторопен и крайне быстро появлялся с заказанными блюдами, словно вырастал из-под земли или имел способность материализоваться.

Вкус у «бомжа» оказался на удивление отменный, и это еще более укрепило метрдотеля во мнении, что тот «шифруется». Заказал он себе салатик с копченой утиной грудкой под медово-горчичным соусом и тартар из муксуна. Из горячих блюд предпочел куриные крылышки с соусом блю-чиз и язычки молодых ягнят с овощами, не прошел мимо Стейк de Costilla на ребрышках из мраморного мяса «prime». Из карты вин «бомж-богач» выбрал розовое и игристое испанское Cava Rosado Brut, что выдерживается в холодных погребах не менее полутора лет, и бутылку легкого французского Chablis. На десерт попросил шоколадный флан с мороженым и несколько долек ананаса в нежнейшей ромовой карамели.

Поглядеть на столь знатного едока-гурмана вышел сам шеф-повар Фердинанд, то ли аргентинец, то ли перуанец, хотя внешне больше походил на крестьянского сына из-под Рязани. Слегка поклонившись осоловевшему от еды и питья Виталику, откинувшемуся на спинку кресла, он на ломаном русском языке полюбопытствовал:

– Как вам у нас… э-э-э… панрафилось?

– Понравилось, понравилось, – снисходительно ответил Виталик, ковыряясь зубочисткой во рту. – Заведение – класс!

– Надэюсь, ви эсчо к нам сайдете? – спросил то ли аргентинец, то ли перуанец.

– Непременно зайду. Считай, брателло, что приобрел путевого клиента, – произнес Виталик и, достав из кармана пачку евро, а затем еще одну, бросил их небрежно на столик. (Как показалось метрдотелю, стоявшему неподалеку, у Виталика в карманах были еще точно такие же пачки.) – Ты вот что, Фердик, сооруди-ка мне с десяток стейков, самых наилучших. Хочу друзей своих угостить. Ну, и вина принеси. Самого дорогого и вкусного, понял? Бутылок пять…

– Я распоряжусь, – учтиво поклонился подошедший метрдотель. – Сейчас все будет исполнено…

Через сорок минут, в течение которых Виталик медленно и нехотя потягивал кофе-глясе, принесенное ему в качестве бонуса, был собран большой пакет с завернутыми стейками и винными бутылками для друзей «богача».

– С вас за ужин шестнадцать тысяч двести и за стейки и вино навынос – восемьдесят шесть тысяч. Итого – сто две тысячи двести, – скороговоркой произнес Гриня и посмотрел в сторону.

Виталик невозмутимо отсчитал из пачки с евро тридцать купюр и пододвинул их Грине.

– Простите, а не могли бы вы рассчитаться с нами в рублях? – осторожно спросил официант.

– «Деревянных» при себе нет, – отрезал Виталик и отделил от пачки еще две купюры: – А если так?

Гриня вопросительно посмотрел на метрдотеля, стоявшего как бы в сторонке, и тот в ответ на взгляд официанта согласно кивнул.

– Что ж, – сахарно улыбнулся Гриня. – Для вас мы всегда готовы сделать исключение.

– Вот и славненько, – произнес Виталик, как и подобает настоящему барину. Ни метрдотель, ни Гриша, ни, тем более, шеф-повар, который то ли аргентинец, то ли перуанец (а может, просто русский Ванька из-под Рязани), не ведали о том, да и не могли предположить, что еще третьего дня «богач» Виталик лежал пьяный и обмочившийся на раздавленных картонных коробках в одном их тупиков терминала станции Москва-Пассажирская-Смоленская. А сегодня уже ощущал себя Крезом (на худой конец, Биллом Гейтсом) и господином положения. Вот ведь что делают с человеком большие деньги. Причем перевоплощение происходит мгновенно…

– Может, вам такси вызвать? – подобострастно предложил метрдотель.

– А то, – ответил Виталик. – Как же я все это дотащу на себе до Москвы-Сортировочной? Ну, чего вы напряглись? Шутка у меня такая. Ха-ха!

Он, конечно, умолчал, что ему часто приходится таскать «на себе» и не такие котомки, поскольку он, как и прочие бомжи, «все свое носил с собой»…

А вчера вечером в ресторан зашел поужинать Герман Юрьевич Возницын. Метрдотель, который был ему знаком, рассказал о недавнем визите в «Аркадию» «богача», рядившегося под бомжа, и спросил, не знает ли он, как называется фирма, что предоставляет такую услугу – побыть какое-то время в шкуре бомжа или нищего.

– Нет, не знаю, – ответил Герман Юрьевич. – И сомневаюсь, что фирма, предоставляющая подобные услуги, вообще существует.

– Но он был явно не беден и буквально набит пачками сотенных евро, – недоуменно пожал плечами метрдотель. – Я сам это видел, Герман Юрьевич. Выложил за ужин шестнадцать тысяч и с собой взял на восемьдесят шесть, при этом и глазом не моргнув.

– Бывает, – неопределенно ответил Возницын, сопоставляя в уме информацию, которую услышал от метрдотеля, с рассказом управляющей его бутиком Миклашевской. Лидия Григорьевна, конечно, доложила ему, как своему боссу, о визите бомжа, который хотел приодеться в бутике за евро и опять-таки размахивал пачкой новеньких сотенных евро. И присовокупила к своему рассказу случай с уборщицей Евдокией Кондратьевной, которую полупьяные бомж с бомжихой упросили поменять в Сбербанке евро и сказали, чтобы та завтра снова пришла к Сбербанку и помогла поменять им евро еще. Эти три случая с бомжами, связанные между собой пачками новеньких евро, всерьез заинтересовали Германа Юрьевича, и он решил поведать о них своему однокашнику-журналисту, который владел довольно раскрученной в Москве телекомпанией. Однокашником оказался мой горячо почитаемый шеф. Заканчивая свой рассказ, Возницын обвел взглядом сначала шефа, потом меня, принявшего задумчивое выражение, и задал сакраментальный вопрос:

– Спрашивается: откуда у бомжей новенькие евро, да еще в таких количествах, да еще самые что ни на есть настоящие? В самом деле, уж не банк же они ограбили!

– Может, они нашли припрятанный где-нибудь чемодан с пачками евро и теперь распоряжаются ими, как хотят? – предположил я. – Или украли такой чемодан…

– Может, – согласился Герман Юрьевич. – А может, и нет.

– То есть? – внимательно посмотрел на друга шеф.

– А вы не допускаете такого: некто, очень богатый человек, проникшись неизбывной жалостью к голодным и бедным людям, не имеющим крова над головой, задумал совершить акт благотворительности и в качестве вспоможения раздал бомжам пачки евро. Кому-то из них, кто оказался в нужное время и в нужном месте, вполне возможно, досталось несколько пачек, – предположил Возницын.

– «Вспоможения»… Ишь ты, слово-то какое откопал… Но помощь-то эта, если, конечно, таковая была, коснулась лишь немногих бомжей, – заметил шеф. – И только тех, – посмотрел он на Возницына, – которые, как ты сказал, «оказались в нужное время в нужном месте». А бомжей у нас в Москве – десятки тысяч! Не лучше ли было бы оказать благотворительную помощь как-то централизованно, что ли, чтобы эта помощь коснулась как можно большего количества бомжей?..

– Ты меня удивляешь, – произнес Герман Юрьевич.

– Вы меня тоже удивляете, шеф, – поддержал я гостя.

– Почему это? – поднял брови тот, посмотрев сначала на своего однокашника, а потом на меня.

– Да потому, что, отдай он свои деньги каким-нибудь организациям, занимающимся бомжами, то до самих бомжей не дойдет ни копейки, – усмехнулся Герман Юрьевич, – чинуши все растащат по собственным карманам. И помощи вообще никому и никакой не будет. А так, хоть кто-то из бомжей получит конкретные и неплохие деньги…

– Именно так, – полностью согласился я с доводами Возницына.

– Пожалуй, – задумчиво покачал головой шеф. – Вот только что-то не верится, что в наше время могут быть такие альтруисты.

– Так или иначе, – заключил свое повествование Герман Юрьевич, – а вам, как журналистам, должно быть интересно узнать, откуда ноги растут у этих евро. Нашли их бомжи, или кто-то их им дал…

– Любопытно, не скрою, – кивнул шеф.

– И мне интересно, – сказал Возницын. – Вот и разузнайте это. Пусть кто-нибудь порасторопней займется таким выяснением. Неплохая может получиться передача, а?..

– Да, неплохая, – снова согласился со своим другом шеф. – А самый расторопный – вот он, перед тобой…

– Я это уже понял, – покосился на меня Герман Юрьевич.

– Сразу вопрос можно? – спросил я, тем самым выказывая свое согласие заняться происхождением новеньких евро у бомжей.

– Валяй! – разрешил шеф.

– У меня вопрос не к вам, а к вашему другу.

– Ну, давай, задавай, – нетерпеливо проговорил Возницын.

– А те бомжи, которым седьмого мая уборщица вашего бутика поменяла евро на рубли, пришли на следующий день?

– Не знаю, – ответил Герман Юрьевич.

– Тогда мне самому надо с ней побеседовать, – сказал я. – Она когда у вас убирается?

– Вечерами, – ответил Возницын. – Перед закрытием.

– А когда вы закрываетесь?

– В девять.

– Вот и славненько. Свое расследование я начну именно с нее…

– Расследование? – переспросил Возницын, сложив брови домиком.

– Да, – встрял в наш разговор шеф. – Аристарх Русаков – наш лучший специалист по журналистским расследованиям.

– Приятно слышать, шеф, – охотно отреагировал я на столь приятную реплику начальства. Выпитый коньяк определенно бил по мозгам, следовало нажать на тормоза, как бы не занесло… Но удержаться от следующей фразы все-таки не сумел: – Что выросло, то выросло, Гаврила Спиридонович…

– Хотелось бы выслушать твой план, который, как мне кажется, у тебя уже созрел, – хмыкнув, произнес шеф.

– Нет, еще не созрел, – ответил я. – Но к завтрашнему утру непременно созреет. И я его доложу вам. Завтра… А пока мне надо подумать.

– Хорошо. Иди и думай. Жду завтра в десять с планом журналистского расследования и концепцией новой программы.

– А название вы ей уже придумали, шеф, – без вопросительной интонации произнес я.

– Придумал. Но пока – только рабочее название.

– И какое же?

– «Откуда евро, господа?» А, каково?

– А что, мне нравится, – подал реплику с места Возницын. – Вполне весомо.

– Мне тоже нравится, – сказал я и посмотрел на шефа: – Разрешите идти?

– Ступай с миром!

– Есть, – отчеканил я по-военному, поднялся и, повернувшись кругом через левое плечо, вышел из кабинета. А закрывая дверь, услышал вопрос, заданный шефу Германом Юрьевичем:

– А какое все-таки у него отчество?

– Африканыч.

– Как?!

– Африканыч, – повторил шеф.

Даже через плотно закрытую дверь было слышно, как раскатисто захохотал Герман Юрьевич Возницын…

Глава 2. Легенда о том, как я стал бомжом, или Почему сорвалась операция «Сбербанк»

Первой ценной мыслью, пришедшей мне в голову, была та, что все случаи с бомжами произошли в районе Белорусского вокзала и метро «Белорусская», где находились и бутик Германа Юрьевича Возницына «Азимут», и отделение Сбербанка, что в начале улицы Лесной, и ресторан «Аркадия».

Что это может означать?

А это может означать то, что бомжи с пачками евро – с Белорусского вокзала…

К ночи у меня созрел план действий.

1. Побеседовать с уборщицей бутика господина Возницына Евдокией Кондратьевной на предмет обмена евро бомжам.

2. Найти этих бомжей, что меняли евро на рубли, и поговорить с ними.

3. Найти бомжа с наколкой на левой кисти руки сэр и поговорить с ним.

4. Найти бомжа Виталика и поговорить с ним.

5. Во исполнение пунктов 2–4 самому стать бомжом (желательно как можно более правдоподобным).

Утром я сообщил, как и обещал, свой план шефу. Он его одобрил, правда, немного засомневался с пунктом пятым.

– Ну и как ты собираешься стать бомжом? – спросил Гаврила Спиридонович.

– Наряжусь в старую одежду, – ответил я.

– И все?

– Перестану бриться.

– А еще?

– Перестану мыться, стричься, состригать ногти.

– И это все?

– А что еще нужно? – вопросом на вопрос ответил я.

– Бомжи специфически пахнут, – подумав, произнес шеф. – И у них иное мировоззрение, нежели у простых граждан, имеющих кров и пищу.

– Я постараюсь. И потом, я буду играть роль начинающего бомжа, разыскивающего своих знакомых.

– Тебе надо придумать крепкую легенду, как ты стал бомжом, – раздумчиво произнес шеф. – Ими же по-разному становятся. Кто по стечению неблагоприятных обстоятельств, кто и по собственной воле, а бывает, что и по призванию.

– Это я знаю, – кивнул я. – Ну и какая у меня будет легенда?

– Давай вместе сочинять, – с готовностью предложил шеф и тут же включился в рабочий процесс: – Итак, ты бомж всего несколько дней. У тебя ни документов, ни денег, – принялся он загибать пальцы. – А как это случилось?

– Ну, потерял… – предположил я.

– Неубедительно – кисло поморщился Гаврила Спиридонович, – а как ты лишился жилья? Я тут кое-что вычитал в Интернете, как бомжами становятся… Например, одна женщина уже семь лет бомжует… В Москву приезжала за товаром откуда-то из области. Сумки огромные на себе таскала, что не каждому мужику под силу. Как-то опоздала на электричку, и пришлось остаться ночевать на вокзале. На соседней скамье она увидела мужика-бомжа. А как увидела, так сразу и влюбилась, хотя ей уж тогда за сорок было. Проговорили они всю ночь. Утром она уехала, дома сказала мужу: вот, дескать, влюбилась, жить без него не могу.

Муж, недолго думая, выставил ее из дому, и женщина поехала обратно в Москву. Нашла этого своего бомжа, и вот уже семь лет они живут душа в душу…

– Прямо сказка какая-то со счастливым концом. Как говорится, с милым рай и в шалаше, – констатировал я.

– Кстати, в нашем случае – без шалаша, – поправил меня шеф. – А то еще бывает, задолжал человек по квартплате и, главное, по коммунальным услугам, а тут ему якобы помощь предлагают. Мол, поменяй свою квартиру на меньшую, а разницу в цене аккурат за долги отдашь. Соглашается бедолага, продает свою квартиру и покупает меньшую. Но эта меньшая квартира уже кому-то принадлежит, и остается человек без жилья. – Шеф внимательно посмотрел на меня и добавил: – Но тебе это не подходит, молод слишком, чтоб долгов таких наделать.

– Еще что можете предложить? – спросил я.

– Ты только что из зоны. Пришел, а у тебя ни жены, ни квартиры…

– Не пойдет! Среди бомжей сидевших предостаточно, они меня вмиг раскусят.

– А что, если роковая любовь? – с энтузиазмом предложил шеф.

– То есть? – задумался я.