Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты Осокин Александр

Итоги Первой мировой войны и революции в России (Версальская конференция)

До сих пор не дано четкого объяснения причины, по которой интервенция иностранных государств в Советскую Россию в годы Гражданской войны была спонтанной, разрозненной и кратковременной. Почему Антанта, закончив войну с Германией, не перенесла ее на территорию России, не создала сплошной фронт и не направила все свои силы против Красной Армии? Ведь именно тогда морской министр Великобритании У. Черчилль призвал к крестовому походу против большевиков. Но поход не состоялся. Советская пропаганда объясняла это, во-первых, тем, что империалисты Европы боялись контакта своих армий с революционной Россией, чтобы не занести коммунистическую заразу на территорию собственных стран (как это случилось с кайзеровской Германией), а во-вторых, непобедимостью Красной Армии «от тайги до британских морей».

Западные политики в своих объяснениях напирали на то, что их народы, а в первую очередь армии, устали от четырехлетней мировой войны, ресурсы истощены и экономика подорвана. Не последнюю роль в прекращении вооруженной борьбы с Советской Россией сыграли и небывалые людские потери в Первой мировой войне. Франция потеряла убитыми 1 млн 518 тыс. чел., Великобритания – 911 тыс. чел. (Россия потеряла более 2 млн человек, что, однако, не удержало ее от двух революций и кровопролитной Гражданской войны.)

Скорее всего, вопрос о том, что делать с Советской Россией, страны-победительницы тайно решали на Парижской мирной конференции 1919–1920 гг., одновременно с решением судьбы стран Тройственного союза (Германии, Австро-Венгрии и Турции). После длительных секретных совещаний на этой конференции был выработан и подписан Версальский мирный договор 1919 г. Он вступил в силу 10 января 1920 г., после того как его ратифицировали Германия и четыре страны-победительницы – Великобритания, Франция, Италия и Япония.

Конечно же статьи этого документа в первую очередь касались будущего Германии. Они предусматривали изъятие у Германии огромных территорий. Она возвращала Франции Эльзас-Лотарингию; Бельгии – округа Мальмеди и Эйпен, а также так называемую нейтральную и прусскую части Морене; Польше – Познань, части Поморья и другие территории Западной Пруссии; г. Данциг (Гданьск) и его округ были объявлены «вольным городом»; г. Мемель (Клайпеда) передан в ведение держав-победительниц (в феврале 1923 г. он был присоединен к Литве). К Чехословакии отходил небольшой участок силезской территории. Саар переходил на 15 лет под управление Лиги Наций, а по истечении 15 лет его судьба должна была решиться путем плебисцита, одновременно тем же путем должен был решиться вопрос о ряде граничащих с Польшей германских земель. Угольные шахты Саара были переданы в собственность Франции. Всего по Версальскому договору Германия потеряла 67,3 тыс. кв. км, а также лишилась всех своих колоний, которые позднее были поделены между главными державами-победительницами на основе системы мандатов Лиги Наций.

Согласно Версальскому договору вооруженные силы Германии должны были быть ограничены стотысячной сухопутной армией, создаваемой на добровольной основе. Обязательная военная служба в этой стране отменялась. Основная часть сохранившегося военно-морского флота подлежала передаче победителям. Были также наложены жесткие ограничения на строительство новых боевых кораблей, в частности Германии запрещалось строить подводные лодки. Запрещалось также иметь многие современные виды вооружения – боевую авиацию, бронетехнику (за исключением небольшого количества устаревших машин для нужд полиции). Условия Версальского мирного договора были не просто оскорбительными и жестокими по отношению к великой державе Германии. Фактически они оказались провокационными, поскольку неизбежно вели к катастрофическому падению жизненного уровня населения, а следовательно, к крайней социальной нестабильности внутри страны. Сложившаяся ситуация порождала в Германии стремление к реваншу, усиление ультраправых сил и способствовала приходу к власти крайне реакционной фашистской партии. Поэтому можно сказать, что Версальский мирный договор был миной замедленного действия, которая должна была взорвать Германию и бросить ее на войну с Советской Россией. На эту мысль наводит и тот факт, что выполнение целого ряда жестких ограничений, наложенных на Германию, европейские державы должным образом не контролировали, а прямое нарушение их намеренно спускали ей с рук (в том числе аншлюс Австрии, отторжение Судетской области от Чехословакии и последующую оккупацию Чехии и Моравии).

Об отношении к Советской России и ее дальнейшей судьбе в Версальском договоре прямо ничего не говорилось. В разделе XIV «Россия и русские государства» оговаривались лишь два момента, связанные с обязательствами Германии в отношении России: а) «Германия… обязуется уважать как постоянную и неотчуждаемую независимость всех территорий, входивших в состав бывшей Российской империи к 1 августа 1914 года», а также «окончательно признает отмену Брест-Литовских договоров, а также всяких иных договоров, всех других Договоров, соглашений и конвенций, заключенных ею с максималистским правительством в России» (статья 116). б) «Германия обязуется принять полную силу всех Договоров или Соглашений, которые Союзные и Объединившиеся державы заключили бы с государствами, которые образовались или образуются на всей или на части территорий бывшей Российской империи» (статья 117) (Итоги империалистической войны: Серия мирных договоров. Ч. 1. Версальский мирный договор / Полн. перевод с франц. Ю. В. Ключников, А. Сабанин. М.: Литиздат НКИД, 1925). Эти уделенные России две статьи Версальского мирного договора (полстранички из 172 страниц русского перевода его полного текста) фактически ставили под сомнение легитимность большевистского режима в России и предполагали ее развал на ряд мелких государств.

Генуя – Рапалло – путь к милитаризации Германии и СССР (Генуэзская конференция и Рапалльский договор)

Однако выпадение таких гигантов, как Россия и Германия, из мирового экономического сообщества не могло не привести к его тяжелейшему мировому кризису, с целью предотвращения которого весной 1922 г. (10 апреля – 19 мая) в Генуе и была созвана международная конференция по экономическим и финансовым вопросам. Официальной целью конференции было изыскание мер «к экономическому восстановлению Центральной и Восточной Европы». Фактически же главным был вопрос политический – об отношениях между Советским государством и капиталистическим миром. Последний был заинтересован в том, чтобы вернуть на мировой рынок Советскую Россию, а также Германию и ее бывших союзников, потерпевших поражение в Первой мировой войне.

Эта была первая встреча дипломатов стран Запада с руководством Советской России. Делегации возглавляли лидеры стран или их представители. Председателем советской делегации был назначен В. И. Ленин, но он не приехал, и руководство на месте осуществлял его заместитель по делегации нарком иностранных дел Г. В. Чичерин. Западные страны попытались заставить РСФСР признать долги царского и Временного правительств, вернуть промышленникам-иностранцам предприятия, национализированные Советской властью, или компенсировать их стоимость, а также ликвидировать в Советской России монополию государства на внешнюю торговлю. Чичерин отверг все эти требования и выдвинул контрпретензии: возместить Советскому государству убытки, причиненные военной интервенцией и блокадой (причем если довоенные и военные долги России составили в сумме 18,5 млрд золотых руб., то предъявленные убытки Советского государства в результате интервенции и блокады – 39 млрд золотых рублей). Делегация РСФСР представляла на этой конференции все советские республики, существовавшие в то время на территории бывшей Российской Империи: Азербайджанскую, Армянскую, Белорусскую, Бухарскую, Грузинскую, Украинскую, Хорезмскую, а также Дальневосточную. Советская делегация заявила, что РСФСР признает довоенные долги и право бывших собственников получать в концессию или аренду ранее принадлежавшее им имущество при условии признания всеми де-юре Советского государства, оказания ему финансовой помощи и аннулирования военных долгов и процентов по ним. Ею также был поставлен вопрос о всеобщем сокращении вооружений. Однако вопросы сокращения вооружений и урегулирования взаимных финансово-экономических претензий не были разрешены.

Зато 16 апреля в ходе Генуэзской конференции советской дипломатии удалось предотвратить создание единого фронта государств, добивающихся дипломатической изоляции Советской России, и заключить с Германией Рапалльский договор. Этот договор, заключенный ночью в гостиничном номере германского канцлера Ратенау, вызвал негодование стран Большой и Малой Антанты, так как прорвал кольцо блокады вокруг Советской России. Благодаря ему, а также подписанным 11 августа 1922 г. секретным соглашениям Германия получила возможность в течение 11 лет создавать на территории СССР полигоны, на которых испытывалась новейшая немецкая военная техника, разрабатывалась и отрабатывалась тактика ее боевого применения, а также обучался личный состав обеих стран. Россия же получала за это оплату в валюте, а также «право участия в военно-промышленных испытаниях и разработках». Значительная часть образцов немецкой военной техники запускалась в серийное производство на советских заводах, а часть разработок осуществлялась в советских КБ с участием немецких специалистов. В результате такого тайного взаимовыгодного сотрудничества Советская Россия и Веймарская республика сумели не выпасть из русла научно-технического прогресса и не отстали в военно-техническом отношении от великих держав-победительниц в Первой мировой войне.

Кто выдвинул Гитлера в фюреры

Арестованный, а затем осужденный за участие в «пивном путче» 8–9 ноября 1923 г., ветеран Мировой войны (слово «первая» к этому названию тогда еще не прилагалось), бывший ефрейтор 16-го баварского полка Адольф Гитлер, в то время председатель небольшой баварской Национал-социалистической рабочей партии, 13 месяцев провел в камере ландсбергской тюрьмы, где начал писать свои мемуары.

Ему помогали его сокамерники – члены его партии, участвовавшие в «пивном путче» в Мюнхене: Р. Гесс (его личный секретарь), Э. Маурис (личный шофер) и В. Хевель (знаменосец во время путча); двое первых поочередно печатали текст на пишущей машинке, а последний держал корректуру. Книга называлась «4 1/2 года борьбы против лжи, глупости и коварства», первая ее часть вышла в свет летом 1925 г. под названием «Моя борьба» («Майн кампф»). В ней кроме фактов автобиографии Гитлер дал свое объяснение причин и результатов Мировой войны, изложил свою политическую программу и идеи национал-социализма, основанные на расизме и милитаризме. Он обвинил марксистов и евреев в ликвидации в Германии монархии и в появлении демократической республики. Однако заявил, что собирается захватить власть в стране демократическим путем – в результате победы Национал-социалистической рабочей партии Германии (NSDAP) под его руководством на выборах в рейхстаг. А предвыборная кампания требовала огромных средств, которых у мелкой региональной рабочей партии не было. Поэтому, скорее всего, главной задачей этой книги было не что иное, как привлечение спонсоров. Для этого надо было объявить, чего ждать от прихода к власти NSDAP под руководством Адольфа Гитлера. И он объявил: «Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы и определенно указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе. Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены» (http://ru.wikipedia.org/wiki/Моя_борьба).

Таким образом, в отличие от остальных претендентов на власть, обещающих возрождение Германии путем реванша (что означает возврат аннексированных по Версальскому договору территорий и прекращение выплаты репараций), Гитлер заявляет, что главной целью его политики станет завоевание новых земель на Востоке, то есть война с Советской Россией. А по поводу реванша он пишет: «Надо временно отодвинуть вопрос о возвращении отторгнутых областей и все внимание сконцентрировать на том, чтобы укрепить оставшиеся территории…» И тут же закладывает еще один краеугольный камень своей антисоветской и антирусской политики, утверждая, что все выдающиеся достижения России были достигнуты только благодаря немцам: «Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам – превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы».

Совершенно очевидно, что для завоевания новых земель требуется милитаризации экономики и создание мощного современного вооружения. А союзники Германии в этой книге указаны прямо: «Для Германии возможны только два союзника в Европе: Англия и Италия». Немыслимо, чтобы Сталин посчитал это приглашением к альянсу с нацистами (что приписывают ему некоторые «исследователи»)и начал «приводить к власти Гитлера». Главный из тех, кто это утверждает – Резун-Суворов. Но это опровергается тем, что после прихода Гитлера к власти одиннадцатилетнее послерапалльское советско-германское сотрудничество было существенно сокращено[1] и возобновлено на гораздо более высоком уровне только после заключения договора о ненападении между СССС и Германией 23 августа 1939 г. На все эти посылы Гитлера среагировали именно те, кому они и были адресованы, а именно промышленно-финансовые силы мира, заложившие в 1919 г. «версальскую мину». Вот он, тот человек, который должен возглавить Германию и повести ее в ими же указанную сторону – на Восток (пресловутый «Дранг нах Остен»). Такого лидера и его партию надо серьезно поддержать, и в первую очередь – деньгами.

Конечно же нашлись покровители и среди немецких промышленников и банкиров: Тиссен, Кирдоф, который распоряжался секретным фондом тяжелой индустрии, и, наконец, финансовый гений – Ялмар Шахт. Однако следует помнить, что национал-социалисты предпочитали революционные методы борьбы, то и дело переступая границы законности, а для германской промышленности самым важным в тот момент была стабильность. Поэтому, хотя хорошо известно, что отдельные германские финансисты и промышленники помогали нацистскому движению и лично фюреру, значительных вливаний в бюджет партии от них не могло быть. Но зато на Гитлера обратили серьезное внимание те, кто заложили «версальскую мину». В этот период возле фюрера начинают появляться странные личности: либо иностранцы, либо лица с двойным гражданством, связанные с крупными англосаксонскими монополиями.

Первым из них можно назвать главного «пиарщика» Гитлера в период между «пивным путчем» и приходом к власти нацистов – Эрнста Ханфштенгля. Он родился в 1887 г. в Мюнхене в семье известных издателей. Его отец был немец, а мать американка. Детство и юность он провел в Германии, а затем переехал в Америку. В 1909 г. окончил Гарвардский университет и был принят в самых высших кругах США – среди его друзей и знакомых были экс-президент Т. Рузвельт и будущий президент Ф. Д. Рузвельт, поэт Т. Элиот, журналисты У. Липпман и Д. Рид, банкир Д. П. Морган, промышленник Г. Форд, дочь президента В. Вильсона и неисчислимое множество других «сильных мира того». В 1921 г. (спустя год после подписания Версальского договора!) Ханфштенгль вернулся в Германию. В 1922-м по рекомендации помощника военного атташе США в Берлине капитана Трумэна-Смита он впервые увидел Гитлера, а затем и познакомился с ним. Став вскоре близким другом и советником фюрера, знакомил его с нужными людьми, а также оказывал личную финансовую помощь (первую тысячу долларов Гитлер получил от него на покупку двух ротационных машин, что позволило превратить жалкий нацистский листок «Фелькише Беобахтер» в ежедневную газету). Ханфштенгль содействовал изданию первого тома «Майн кампф». В последующем он несколько раз спасал Гитлера от ареста и однажды даже от самоубийства. Войдя в ближайшее окружение фюрера, он получил прозвище Путци (весельчак, шутник) и считался придворным шутом, имеющим право говорить Гитлеру все, что угодно. После прихода Гитлера к власти Ханфштенгль получил официальный пост руководителя Службы иностранной прессы.

Далее у него начались трения с министром образования и пропаганды Геббельсом, и в 1937 г. он тайно выехал в Швейцарию, а затем в Англию. После начала Второй мировой войны Ханфштенгль был интернирован в Канаде, откуда по личному указанию президента США Рузвельта его доставили в США, и до 1944 г. он работал консультантом Вашингтона по вопросам личных взаимоотношений и внутренних событий в нацистской верхушке, а также по вопросам психологического противостояния и геополитики. На снимке Гитлера с группой приближенных на фоне самолета во время избирательной кампании 1932 г. Э. Ханфштенгль, высокий, элегантный мужчина, стоит крайним слева рядом с Гитлером. Но кто же стоит там крайним справа?

Э. Ханфштенгль – личный пресс-секретарь Гитлера, А. Гитлер, личный адьютант Ю. Шауб, личный фотограф г. Гофман, личный пилот г. Баур, неизвестный. Предвыборная кампания 1932 г.

Как ни удивительно, на этом месте мог стоять Рандолф Черчилль, родной сын Уинстона Черчилля! Намек на это дал сам Ханфштенгль, который в своей книге «Мой друг Адольф, мой враг Гитлер» написал: «Превращение Гитлера в фигуру национального и международного масштаба породило одно из тех противостояний, которые так любимы историками, – конфронтацию (??? – А. О.) с сэром Уинстоном Черчиллем… Сэр Уинстон упоминает этот случай в своих мемуарах… Я весьма часто видел его сына Рандолфа в ходе наших предвыборных поездок. Я даже пару раз устраивал так, чтобы он путешествовал вместе с нами на самолете. Он сказал, что его отец собирается посетить Германию и нам следует организовать встречу. В апреле (1932 г. – А. О.) во время или сразу после президентской кампании я приземлился с Гитлером в мюнхенском аэропорту, и там меня ожидала телефонограмма от Рандолфа. Его семья с сопровождающими лицами остановилась в мюнхенском отеле “Континенталь” (а не в “Регина Палас”, сэра Уинстона подвела память[2]), и Рандолф приглашал меня к ним на ужин и надеялся, что я смогу привести с собой Гитлера, чтобы он встретился с его отцом. Я сказал ему, что сделаю, что смогу, но мы устали, нам нужно привести себя в порядок…» [94. С. 225]. Далее на трех страницах Ханфштенгль подробно описывает, как он уговаривал Гитлера встретиться с Черчиллем, но «Гитлер так и не появился. Он просто струсил…» [Там же. С. 226–228]. И дает этому объяснение: «Когда он сталкивался с человеком, равным ему по политическим способностям, в нем снова просыпался неуверенный буржуа». На этих же трех страницах Ханфштенгль описывает ужин с семьей У. Черчилля в отеле «Континенталь» и их беседу, во время которой Черчилль затронул ряд весьма серьезных вопросов, например, попросил: «Передайте своему боссу от меня, что антисемитизм может дать хороший толчок, но в качестве лозунга он не подойдет». Или: «Скажите мне, что ваш лидер думает о союзе между вашей страной, Францией и Англией?» Итак, в разгар избирательной кампании частное лицо из Англии (а на самом деле один из лидеров партии консерваторов!) У. Черчилль приезжает в Германию, причем не в Берлин, а именно в Мюнхен, где находится главный штаб национал-социалистической партии, причем в тот самый день, когда туда прилетел непрерывно разъезжавший в то время по Германии ее кандидат в канцлеры – Адольф Гитлер. Похоже, что встреча была согласована обеими сторонами, в том числе и через сына У. Черчилля Рандолфа, который по непонятной причине участвовал в германской избирательной кампании и даже летал с Гитлером в одном самолете. Тогда возникает несколько вопросов. Не затем ли приехал в Германию У. Черчилль, чтобы лично посмотреть на кандидата в канцлеры Германии Гитлера и даже побеседовать с ним? Не для того ли он передавал Гитлеру советы через Ханфштенгля, чтобы тот победил на выборах? Может быть, встреча и беседа Черчилля с Гитлером все же состоялась? Какое-то время я был уверен, что высокий человек справа на вышеупомянутом групповом снимке все-таки и есть Рандолф Черчилль. То есть Черчилль сначала послал своего сына для участия в избирательной кампании Гитлера, а затем сам приехал посмотреть на кандидата и побеседовать с ним. Ниже я привожу несколько фото Р. Черчилля в разные периоды его жизни, а также фото адъютанта Гитлера В. Брукнера, так как пилот Гитлера Ганс Баур в своей книге утверждает, что это он крайний справа на указанном групповом снимке.

У. Черчилль с сыном Рандолфом

В. Брукнер

Неизвестный

Внимательно рассмотрев эти фото, я убедился, что крайний справа на фото группы, участвовавшей в предвыборных полетах Гитлера, все же Брукнер, а не Рандолф Черчилль, хотя на этом месте вполне мог стоять и он.

Небезынтересно, что следующий контакт с фюрером влиятельные круги Великобритании осуществляли с помощью двух очаровательных молодых аристократок – сестер Дианы и Юнити Мидфорд (кстати, У. Черчилль, приходившийся им двоюродным дядей, общался с ними и даже дал Диане прозвище Динамит). На одном из приемов в Лондоне в 1933 г. Диана (тогда подруга, а затем жена лидера английских фашистов Освальда Мосли) познакомилась все с тем же Эрнстом Ханфштенглем. Он пригласил присутствовавших в Германию, чтобы своими глазами увидеть «новый порядок», к созданию которого он как политтехнолог имел прямое отношение. Диана вместе с сестрой Юнити отправились в столицу нацистской партии Мюнхен, разыскали там Ханфштенгля и получили от него приглашения на очередной партийный съезд в Нюрнберг вместе с необходимыми билетами и заказанным номером в гостинице. Юнити была потрясена увиденным на съезде, ко всему прочему она еще и влюбилась в фюрера, поэтому немедленно переселилась в Германию, горя желанием с ним познакомиться. Ханфштенгль якобы эту идею не поддержал и не стал ей в этом помогать, но она сама начала буквально «охотиться за фюрером». 9 февраля 1935 г. она добилась своего и познакомилась с Гитлером, а 11 марта представила ему сестру Диану. В результате Юнити и Диана оказались в самом близком окружении фюрера. «Сестры были вхожи в мюнхенскую квартиру Гитлера на Принцрегентенплац, составляли его эскорт при посещении ресторанов, по его личному приглашению ездили на партийные съезды и вагнеровский музыкальный фестиваль в Байройте. Он часто приглашал Юнити в свой загородный дом Оберзальцберг в баварских Альпах, однако она никогда не оставалась там на ночь. Диане была несвойственна экзальтация вообще и в отношении Гитлера в частности. Она импонировала ему другим: своим острым умом, осведомленностью в политике, трезвыми суждениями. В отличие от Юнити, Диана не афишировала свои связи с нацистами и потому сохранила свое положение в лондонском обществе, что было для Гитлера очень важно: он верил, что английские аристократы-германофилы не допустят войны между Англией и Германией. Диана, возможно, была единственным на свете человеком, одинаково близко знавшим и Гитлера, и Черчилля. Она часто проводила наедине с фюрером долгие вечера в его квартире в здании Имперской канцелярии – после напряженного дня он не мог уснуть и вел с ней долгие беседы у камина об Англии и Черчилле. В свою очередь, Черчилль интересовался ее мнением о Гитлере, но когда она предложила устроить им встречу, отказался» [2].

Юнити и Диана Мидфорд среди эсэсовцев. 1935 г.

Отношения Гитлера с внучатыми племянницами Черчилля были столь близкими, что регистрация брака Дианы и О. Мосли произошла в Берлине в доме Геббельса, а единственными гостями на свадьбе были Гитлер и Геббельс. 2 августа 1939 г. сестры обедали с Гитлером, и он сказал им, что война неизбежна (совершенно очевидно, имея в виду нападение на Польшу. – А. О.). Диана вернулась в Англию, а Юнити, вопреки призывам британского консульства, не сделала этого и 3 сентября, узнав об объявлении войны, выстрелила себе в висок из пистолета. Ее спасли, лечили в лучшей клинике, Гитлер много раз навещал Юнити и подолгу сидел возле нее. Затем через Швейцарию ее отправили в Англию, где она долго болела и умерла в 1948 г.

Говоря о видных англичанах, встречавшихся с Гитлером, нельзя не сказать и о его общении с четой герцогов Виндзорских, посетивших Германию вскоре после того, как король Великобритании Эдуард VIII отрекся от престола и женился на американке Уоллис Симпсон, при этом они получили титулы герцога и герцогини. Во время своего кратковременного правления (январь – декабрь 1936 г.) Эдуард VIII симпатизировал Гитлеру, выступал против вмешательства во внутренние дела Германии и поддерживал Муссолини в агрессии против Эфиопии. Что же касается Уоллис, то в правительственных британских кругах было подозрение, что она агент Германии. Ходили разговоры о том, что Гитлер даже обсуждал возможность возвращения Эдуарда на английский престол в случае победы в войне и якобы имел с ним переписку в годы войны.

Герцог и герцогиня Виндзорские на приеме у Гитлера в Бергхофе

Возможно, поводом для этого послужила известная в те годы неприязнь Эдуарда к Черчиллю. В любом случае приведенные выше факты близкого общения Гитлера с представителями англосаксонского истеблишмента показывают, что мое предположение об англосаксонской «версальской мине», заложенной с целью привести Германию к войне против СССР и в итоге приведшей ко Второй мировой войне, не лишено оснований. Эта цепочка «неофициальных» общений с Гитлером, преимущественно английских, ясно показывает: Гитлер постоянно находился в контакте с высшими кругами Англии, разъяснял свои действия, получал советы, можно предположить, что порой и запреты (естественно, неофициальные, и в первую очередь – экономические, например, на что можно тратить получаемые им колоссальные кредиты и на что ни в коем случае нельзя). Но поскольку Англия и другие страны Европы и Америки являлись демократическими по форме, то, для того чтобы получать поддержку своих парламентов, им необходимо было доказать, что Германия стала вполне приличной европейской страной, ну, разве что с некоторыми особенностями, называемыми «новым порядком».

Для этого очень пригодились две Олимпиады, пришедшиеся на 1936 г.

Олимпиады 1936 г. легитимизируют власть нацистов

Еще в 1931 г. Международный олимпийский комитет избрал Берлин местом проведения XI летних Олимпийских игр 1936 г. Этим жестом мировое сообщество как бы вновь принимало Веймарскую республику в свои ряды после изоляции, последовавшей за поражением Германии в Первой мировой войне и жесткими решениями Версальской конференции. Ведь Германия уже выигрывала право на проведение Олимпиады в 1916 г., но тогда помешала Первая мировая война, и игры были отменены. Предоставление Германии права провести у себя Олимпийские игры 1936 г. рассматривалось как компенсация. Однако в 1933 г. к власти в Германии пришли нацисты во главе с Гитлером. Молодая и потому слабая демократия Германии была уничтожена и заменена жесткой диктатурой, были введены расовые законы, к политическим преследованиям добавились расовые, основанные на «арийском» превосходстве. Все это в корне противоречило олимпийским принципам. Однако те, кто заложил «версальскую мину», уже осуществляли финансирование германской промышленности, поэтому им надо было показать всему миру, что благодаря Гитлеру и NSDAP Германия не просто вышла из кризиса, но достигла значительного прогресса, а также представить мировой общественности размах ее экономических преобразований, приятный фасад, порядок, организованность – все, что так привлекательно для бизнеса. Тайной целью этой демонстрации было подхлестнуть дальнейшую милитаризацию страны. Поскольку в те годы преимущественное право проведения зимней Олимпиады имела страна, проводящая летнюю, то Германии было предложено провести и зимнюю тоже. Она проходила в Гармиш-Партенкирхене 6 – 16 февраля 1936 г. Гитлеровские власти на время проведения Олимпиад сделали все, чтобы скрыть следы своей преступной расистской политики, особенно тщательно в этом плане была подготовлена гораздо более многочисленная и по числу спортсменов, и по числу зрителей летняя Олимпиада. Временно исчезли антиеврейские надписи и знаки, смягчился расистский тон прессы. Благодаря таким стараниям зарубежным зрителям и журналистам предстал образ мирной и процветающей при «новом порядке» Германии.

Однако буквально через три недели после окончания зимней Олимпиады, 7 марта 1936 г., три батальона немецких солдат численностью меньше 4 тысяч человек возвратили демилитаризованную Рейнскую область в состав рейха. Это было первое территориальное нарушение Германией пункта Версальского договора, согласно которому Англия и Франция имели право в случае ввода немецких войск в демилитаризованную зону оккупировать Германию, но они не сделали этого. Скорее всего, потому, что это был сигнал Гитлера крупному мировому капиталу о готовности Германии действовать в его интересах: «Готов к боевым действиям! Вы только увеличивайте нам инвестиции». Но это был сигнал лишь для посвященных.

Прогрессивные круги мировой общественности восприняли захват Рейнской области совсем иначе. Во многих демократических странах Запада началось движение за бойкотирование летней берлинской Олимпиады. Появилась идея провести контролимпиаду в Барселоне, и туда отправились тысячи спортсменов. Но игры там пришлось отменить из-за вспыхнувшей именно в это время (июль 1936 г.) гражданской войны в Испании. Не будет лишним напомнить, что в этой войне Германия поддержала именно франкистских мятежников, которые, сорвав олимпиаду в Барселоне, содействовали успешному проведению ее в Берлине. (Я никогда не верил в случайные совпадения!) Руководство Третьего рейха сделало все, чтобы XI летняя Олимпиада (с 1 по 16 августа 1936 г.) была блестяще организована и ярко отрекламирована. Немецкая команда не только завоевала самое большое количество медалей, но и получила от нацистских идеологов объяснение своей победы – она якобы показала, что высшая немецкая цивилизация по праву стала преемницей «арийской» культуры классической античности.

Мировая пресса, захлебываясь, писала о «немецком чуде». «Нью-Йорк Таймс», например, заявила, что Игры «вернули Германию в лоно наций» и даже сделали ее «опять более человечной». Талантливая Лени Рифеншталь сняла о берлинских Олимпийских играх эффектный документальный фильм, получивший массу международных наград, в том числе престижные золотые медали на Всемирной выставке в Париже в 1937 г., на Венецианском кинофестивале в 1938 г. и специальную золотую медаль Олимпийского комитета в 1938 г.

Эмблема берлинской Олимпиады 1936 г.

Война в Испании показала – Гитлер готов воевать

Гражданская война в Испании началась с мятежа испанской армии, находящейся в Марокко, против республиканского правительства 17 июля 1936 г., за две недели до начала летней Олимпиады в Берлине. С первых же дней мятежники получили поддержку Германии и Италии в виде поставок оружия и боеприпасов. Это помогло франкистам уже в августе 1936 г. захватить город Бадахос и установить сухопутную связь между своими северной и южной армиями. После подписания 25 октября 1936 г. Германией и Италией Берлинского соглашения о военно-политическом союзе «Ось Берлин – Рим» в конце октября этого же года в Испанию прибыли германский авиационный легион «Кондор» и итальянский моторизованный корпус. Советский Союз, поддержав республиканское правительство, отправил в Испанию значительные партии вооружения и боевой техники, в том числе танки и самолеты, а также военных советников и добровольцев. Однако следует признать, что масштабы помощи Германии и Италии франкистам во время гражданской войны в Испании существенно превышали советскую помощь республиканцам. Об этом свидетельствует следующая таблица:

Военная помощь, оказанная Германией, Италией и СССР во время гражданской войны в Испании в 1936–1939 гг.

Фактически в этот период Испания превратилась в международный полигон, на котором Германия, Италия и СССР в боевых условиях испытывали свою новейшую технику.

«Из Германии и Италии поступило заказанное ранее иностранное вооружение. Кроме пулеметов, полевых, противотанковых и зенитных пушек, прибыли новинки танкостроения – только что сконструированные в Аугсбурге и Турине машины противоснарядного бронирования. Это было семейство танков нового поколения: 20-тонные германские “Т-III” и итальянские 11-тонные “М-39” и 24-тонные “П-40”. Все они явились реакцией на рост могущества противотанкового оружия и на сражавшиеся в Испании советские легкие танки. “М-11” и “П-40” уже мало чем напоминали компактного и проворного, но слабо вооруженного и тонкобронного предшественника – “Фиата-Ансальдо”. Новые итальянские машины выдерживали попадания 20-миллиметровых снарядов и несли по пять расположенных тремя ярусами огневых точек вместо двух, в том числе 47-миллиметровые пушки. “T-III” в свою очередь был неизмеримо сильнее и совершеннее уже снятого с производства “T-I”. Он имел автоматическое 37-миллиметровое орудие, три пулемета, хорошую оптику, радиостанцию и обладал плавностью хода. Его 30-миллиметровая броня была не толще, чем у “П-40”, но качественно лучше. Будучи не тяжелее итальянского коллеги, “Т-III” далеко превосходил его в подвижности, живучести и надежности механизмов. Советские “Т-26” и «БТ-5” заметно уступали ему в бронезащите, в оптических приборах и в удобстве управления. Ему суждено было в дальнейшем стать “рабочей лошадкой” немецких танковых сил – “панцерваффе” и отличиться не только на полях Европы, но даже в пустынях Африки. Бомбардировочный парк “легионариев” (летчиков легиона «Кондор». – А. О.) пополнился подвижными и лучше защищенными двухмоторными “Юнкерсами-86”, “Дорнье-17” и “Фиатами-20”. Они были на уровне советских “СБ”, как “Ю-86”, или же превосходили их в дальности полета и в живучести, как “Дорнье”.

К 1939 году в испанском небе прибавилось машин принципиально новой конструкции, одномоторных двухместных пикирующих бомбардировщиков – германских “Юнкерсов-87” и итальянских “Бреда-65”, которые ранее в единичных экземплярах, начиная с фронтов Астурии и Леванта, с успехом поражали небольшие цели на поле боя.

Старые и легко воспламеняющиеся бипланы “Хе-51” немцы из истребителей превратили в штурмовики и легкие бомбардировщики. Итальянцы убрали с передовой хрупкие многоцелевые бипланы “Ромео-37”, оставив за ними функции разведки и связи.

Место уходивших со сцены деревянно-полотняных бипланов занимали цельнометаллические монопланы. В “Легионе Кондора” почетное место занял будущий “король воздуха” – легкий универсальный истребитель “Ме-109”, впервые появившийся в Испании над Бискайей и Брунете, где из-за конструктивных недоделок, неопытности пилотов и слабого оснащения часто терпел поражения. Теперь он получил пушечное вооружение и улучшенный мотор, а его механизмы стали надежнее.

Его соперником среди “легионариев” стал к 1939 году однотипный с “Мессершмиттом” новый и очень неплохой итальянский истребитель – моноплан “Фиат-50”. Оба они по большинству показателей, кроме маневренности, превосходили «Чатос» (так испанцы называли советский истребитель-биплан И-15, – А. О.) и «Москас» (так они называли первый советский истребитель-моноплан И-16. – А. О.). Наконец, осенью 1938 года Третий рейх прислал в Испанию несколько опытных, не завершивших испытаний образцов новейших самолетов. Среди них были скоростные истребители “Хейнкель-70” и “Хейнкель-112”, многоцелевые машины “Юнкерс-88”. Последние проектировались в качестве бомбардировщиков и дальних разведчиков, но в Испании смогли выполнять еще и функции истребителей сопровождения».

Я позволил себе привести столь длинную цитату из капитального труда историка Ю. А. Данилова «Гражданская война в Испании. 1936–1939», поскольку в ней в очень сжатом виде дана исчерпывающая информация о вооружении противоборствующих сторон этой войны.

Нельзя не упомянуть и о том, что в 1936–1939 гг. боевой опыт в Испании получили 405 летчиков-истребителей люфтваффе, которые стали его ударной силой в первые годы Второй мировой войны (с советской стороны там сражались 772 летчика, 36 из них стали Героями Советского Союза). Во время испанской кампании немцы также испытали и усовершенствовали свою 88-миллиметровую тяжелую зенитную артиллерию, которую они использовали для уничтожения танков, укреплений и самолетов.

Аншлюс Австрии и захват Клайпеды

Участие Германии в гражданской войне в Испании показало, что ее военная мощь достигла такого уровня, который позволяет ей начать действия по возвращению территорий, отнятых у нее по Версальскому договору, а также по «оказанию помощи» немцам, компактно проживающим в других странах. Проводившаяся западными странами политика невмешательства в отношении Испании постепенно превратилась в попустительство политике Гитлера и Муссолини в Центральной Европе. Уступки диктаторам преподносились миру как вынужденные меры, направленные на предотвращение новой войны. Так, еще до начала войны в Испании, 13 января 1935 г., был проведен «демократический» плебисцит в Саарской области, в ходе которого 81 % ее жителей высказались за ее присоединение к Германии, и 1 марта присоединение состоялось.

16 марта 1935 г. в Германии была введена всеобщая воинская повинность.

7 марта 1936 г. Германия возвратила себе демилитаризованную Рейнскую область, введя туда войска (хотя это была не военная операция, а скорее военная демонстрация).

А вот попытка фашистского переворота в Австрии в 1934 г. сорвалась, несмотря на гибель канцлера Дольфуса. В ноябре 1937 г. Германию посетил как частное лицо лорд Галифакс – один из лидеров консервативной партии и доверенное лицо премьер-министра Чемберлена.

19 ноября 1937 г. состоялась его встреча с Гитлером. Галифакс заявил, что в Англии признаются великие заслуги фюрера в деле восстановления Германии и в том, что он преградил путь большевизму в Западную Европу, поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада. Он также заявил, что, вероятно, рано или поздно произойдут некоторые изменения европейского порядка. Это касается Данцига, Австрии и Чехословакии. Англия заинтересована лишь в том, чтобы предполагаемые изменения были произведены мирным, эволюционным путем и чтобы при этом можно было избежать методов, которые могут вызвать дальнейшие потрясения. Он сказал, что у Англии и Германии общая цель – установление и укрепление мира в Европе. Гитлер ответил, что тот, кто прошел солдатом мировую войну, больше войны не хочет. Он сказал также, что в Англии и во всех других странах господствуют одинаковые стремления, в случае общего конфликта выиграть может лишь одна страна – Советская Россия, все другие в глубине души стоят за укрепление мира. Фактически получив во время этой встречи согласие на присоединение Австрии, Гитлер развернул соответствующую кампанию. 2 февраля 1938 г. Австрии было навязано соглашение, означавшее начало конца ее независимости. Французское правительство предложило Чемберлену выступить с совместным демаршем в Берлине. В Лондоне же между премьером и министром иностранных дел Иденом проявились жесткие разногласия по австрийской проблеме, и Иден был вынужден уйти в отставку. Его заменил лорд Галифакс. 13 марта 1938 г. немецкие войска вступили в Австрию. 10 апреля 1938 г. одновременно в Австрии и Германии был проведен плебисцит, на котором 99 % проголосовало за аншлюс.

Лорд Галифакс на прогулке с Герингом

Эти события открыли путь к Мюнхену и обозначили переход Версальской системы из кризисной фазы к ее полному распаду.

19 марта 1939 г. Германия предъявила Литве ультиматум о возвращении ей Мемеля (Клайпеды), и 23 марта в город вошли немецкие пехотные и танковые части вермахта, а прибывшая на мемельский рейд немецкая эскадра высадила десант морской пехоты.

Мюнхенские «миротворцы»

В 1938 г. население Чехословакии составляло 14 млн человек, из которых 3,5 млн были этническими немцами, компактно проживающими в Судетской области, а также в Словакии и Закарпатской Украине. Причем эти области никогда не входили в состав Германии, так как являлись частью Австро-Венгрии. Аншлюс Австрии дал Гитлеру повод поднять вопрос и о чешских немцах. Целью же его устремлений скорее была промышленность Чехословакии, в том числе и военная – одна из самых развитых в Европе. Она входила в число ведущих мировых экспортеров оружия, ее армия была отлично вооружена. Немецкие сепаратисты и нацисты Чехословакии во главе с Генлейном постоянно поднимали вопрос о притеснениях чехами этнических немцев. 22 мая 1938-го они сделали попытку превратить муниципальные выборы в плебисцит о присоединении Судетской области к Германии. Части вермахта выдвинулись к границе, однако и чехословацкие войска вошли в Судеты. Франция и СССР заявили о поддержке Чехословакии. Попытка отторжения Судетской области не удалась. Начались переговоры. Однако в начале сентября генлейновцы спровоцировали в Судетах беспорядки, и правительство Чехословакии вновь ввело в населенные немцами районы войска, объявив там военное положение. Генлейн сбежал в Германию. 22 сентября Гитлер выдвигает ультиматум: не препятствовать Германии в оккупации Судет. В ответ Чехословакия и Франция объявляют мобилизацию. 27 сентября Гитлер направляет Чемберлену письмо, в котором сообщает, что он не хочет войны, готов дать гарантию безопасности оставшейся части Чехословакии и обсудить детали договора с Прагой. 29 сентября в Мюнхене по инициативе Гитлера происходит его встреча с главами правительств Великобритании, Франции и Италии. Чехословацкие представители не были допущены к консультациям в ходе этого совещания. Отказали в участии и представителям СССР. 30 сентября 1938 г. Мюнхенские соглашения были подписаны Гитлером, Чемберленом, Даладье и Муссолини.

Германские войска заняли Судетскую область в течение десяти дней (в марте 1939 г. Германия оккупирует оставшуюся часть территории Чехословакии, включив ее в состав рейха под названием «протекторат Богемия и Моравия»).

После подписания Мюнхенских соглашений

В тот же день, 30 сентября 1938 г., в Мюнхене была подписана англо-германская декларация: стороны заявляли, что отныне они никогда не будут воевать друг с другом. Именно листком с текстом этого коммюнике размахивал в Лондонском аэропорту Чемберлен, говоря: «Я привез вам мир!»

«Я привез вам мир!»

Суть Мюнхенских соглашений: Великобритания, не препятствуя германской экспансии на восток, направила Германию на активные военные действия против СССР и дала ей возможность до начала этих действий нарастить свой военно-промышленный потенциал за счет чехословацкой военной промышленности (известно, что Чехословакия в 1939–1941 гг. выпустила оружия столько же, сколько промышленность Англии). При этом западное общество позиционировало четырех лидеров, подписавших Мюнхенские соглашения, как героев-миротворцев: Гитлер, например, стал «человеком года» в 1938 г. и даже выдвигался на Нобелевскую премию мира в 1939 г.[3] Документальное подтверждение того, что участников мюнхенского совещания оценивали тогда как миротворцев, – бронзовая медаль, отчеканенная в честь этого «великого события». На ней слева направо профили Гитлера, Муссолини, Чемберлена и Даладье, причем из-за спины Гитлера (!) вылетает голубь мира с пальмовой ветвью в клюве. (Почти на 10 лет художники Третьего рейха опередили Пабло Пикассо, сделавшего голубя с пальмовой ветвью символом борьбы за мир.)

Польша – последний этап на пути ко Второй мировой войне

Есть один вопрос, на который никогда не давалось однозначного ответа: почему Запад, в первую очередь Великобритания, довольно спокойно отнесясь к захвату Гитлером не только бывших германских территорий, но даже никогда не входивших в ее состав Австрии и Чехии, вдруг настолько возмутился его попыткой силой вернуть принадлежавшую раньше Германии Западную Польшу, что 3 сентября 1939 г. объявил Германии войну? Это вдвойне непонятно, ибо раздел Польши по пакту Молотова – Риббентропа наконец-то выводил к барьеру намеченных Западом главных действующих лиц Второй мировой войны – Германию и СССР. В чем, собственно, и состояла тайная стратегическая цель «версальской мины». Ведь вступление в войну Англии и Франции (которого Гитлер никак не ожидал) могло заставить его пойти на попятную и отказаться от захвата Польши. Удивителен и тот факт, что войну Германии объявили те же самые лидеры Чемберлен и Даладье, которые несколько лет вели политику умиротворения агрессора и невмешательства. Что же заставило их так резко поменять курс? Объяснений несколько: возмущение мировой общественности действиями набирающего силу фашистского агрессора в Европе; возмущение преследованиями евреев в Третьем рейхе; реальная угроза реванша со стороны Германии за ее проигрыш в Первой мировой войне; угроза прихода к власти новых политических сил, которые найдут поддержку в массах на волне борьбы с фашизмом: в Англии – Черчилля, во Франции – Народного фронта, в котором важную роль будет играть компартия, направляемая СССР; выполнение данных Польше обязательств, тем более что Польша оказалась первой страной Европы, оказавшей вооруженное сопротивление немецким войскам.

Соглашаясь с тем, что все перечисленные причины имели место, считаю, что самая главная заключалась в следующем. Мировые промышленно-финансовые силы, заложившие «версальскую мину», стали опасаться, что попустительство Гитлеру и в польском вопросе сможет навести мировое сообщество на понимание их долгосрочной политики подготовки Германии для смертельной схватки с СССР, и поспешили объявить ей войну.

Итак, скорее всего, Вторая мировая война была запланирована решениями Парижской «мирной» конференции в 1919–1920 гг. Ее главным идеологом была Великобритания, задачей которой после Первой мировой войны было не обеспечение мира во всем мире, а сохранение и расширение Британской империи. Для выполнения этой задачи ей необходимо было восстановить и нарастить военный потенциал Германии и направить ее на войну с Советской Россией, чтобы избавиться таким образом от большевистской заразы, а заодно и ослабить (что неизбежно для воюющего государства) силы и аппетиты Германии, чтобы в дальнейшем она уже не помышляла о противостоянии Британской империи нигде и никогда. Осуществление этого плана и должен был обеспечить Версальский договор под видом ликвидации угрозы новой мировой войны. Поэтому причины и реалии начала Второй мировой войны, в том числе и нашей Великой Отечественной (по западной терминологии – советско-германской, по немецкой – войны на Восточном фронте), также следует рассматривать, принимая во внимание эту «версальскую мину» замедленного действия.

Обнаружен полный список делегации Риббентропа

Если в прежние времена в нашей стране историческую истину скрывали с помощью цензуры – литературной, политической и самой главной – самоцензуры авторов, отлично понимавших, что можно и что нельзя, то во времена гласности ее стали скрывать обилием публикаций, наличием самых разных точек зрения и нагромождением гипотез. Все их авторы яростно борются между собой, в результате опять-таки разобраться в чем-либо трудно. Получилось, как в андерсеновской сказке «Огниво», где фрейлина, заметив дом, куда волшебная собака носила к солдату принцессу, нарисовала на его двери крестик. А умная собака наставила крестики на всех дверях, и найти нужную оказалось невозможно.

Одной из наиболее горячо обсуждаемых сегодня исторических тем является начало Великой Отечественной войны. По поводу завершения войны вопросов гораздо меньше, там все очевидно. Мы не могли не победить, потому что враг повел войну на уничтожение нашего народа, и победили. Красное знамя на рейхстаге 30 апреля 1945 г., Акт о безоговорочной капитуляции фашистской армии 8 мая и брошенные к подножию Мавзолея немецкие знамена 24 июня весьма красноречиво об этом свидетельствуют.

Но что же случилось в первый день войны – черный день 22 июня 1941 г. и в последовавшие за этим дни и недели? Вот уже 70 лет ответ на этот совершенно законный вопрос не дан. Война началась с жестокого удара по советским приграничным военным аэродромам. Самая сильная в мире Красная Армия по непонятным причинам не смогла дать отпора врагу и покатилась в глубь страны. В считаные дни мы понесли колоссальные потери в танках и артиллерии, а также потеряли половину хранившихся на складах приграничных округов боеприпасов, горючего, продовольствия (значительная часть которых была захвачена врагом). В течение десяти дней были сданы столицы трех союзных республик: Каунас – 24 июня, Минск – 28 июня, Рига – 1 июля. В плен попало неслыханное количество бойцов и командиров Красной Армии: за шесть месяцев 1941 г. – 3,8 млн человек… Кратко, очень точно и правдиво объяснил недавно то, что произошло, президент Академии военных наук генерал армии М. А. Гареев: «Накануне войны в 1941 г. подготовленность страны в целом к обороне и боеспособность вооруженных сил были значительно выше, чем их боевая готовность» [20. С. 12]. Осталось понять, в чем конкретно это проявилось и что было тому причиной.

Ведь все наши потери первых дней и месяцев войны были не «временными неудачами ее начального периода», как нам всегда объясняли, а следствием чудовищного разгрома в самый первый ее день – 22 июня. И истинная причина и обстоятельства этого разгрома тщательно скрываются до сих пор, потому что он стал результатом не боевых действий нашей армии, а проигранной предвоенной стратегии Сталина.

Давно надо было сделать то, что сделали недавно для раскрытия тайны Катыни: дать команду архивам подобрать материалы об этом дне, историкам – обобщить их и, поставив перед собой одну единственную цель, восстановить истину, чтобы затем без всяких оценок рассказать обществу о том, что же на самом деле и почему именно так произошло в первый день войны. Ведь факты порою оказываются сильнее самой мощной пропаганды. Тем более что почти каждая советская семья потеряла в ту войну кого-то из своих близких. Если мы не узнаем наконец правду о начале той страшной войны, то в будущем подобная трагедия может произойти с нашими детьми, внуками и правнуками, ибо богатейшие ресурсы нашей страны всегда будут кому-то казаться лакомым куском.

Завершая трилогию о первом дне Великой Отечественной войны, мне необходимо было в подтверждение своей гипотезы найти яркие свидетельства, новые фото и новые архивные документы. В этом мне очень помогла работа над фильмом «Тайна 22 июня», для которого в свое время вместе с его режиссером и соавтором сценария Сергеем Головецким мы отсмотрели огромный массив отечественной и зарубежной кинохроники, обнаруженной в Красногорском кинофотоархиве и архиве Госфильмофонда в Белых Столбах. Часть ее была использована при написании настоящей книги, причем не просто как иллюстрации, она помогла мне прослеживать действия политиков, находя их порою там, где, согласно исторической «науке», они никогда не бывали и быть не могли, но оказывается – всякое случалось.

Роль архивных документов сегодня резко возрастает, причем оказалось, что у отечественных архивов есть одно совершенно очевидное преимущество перед зарубежными. Дело в том, что в условиях авторитарного режима, когда малейшее отступление от команды сверху могло стоить человеку свободы, а то и жизни, все должностные лица запасались «бумажками», которые в конце концов накапливались в архивах.

В этой главе я хочу показать лишь один найденный мной архивный документ, который публикуется впервые. Это – список членов делегации во главе с министром иностранных дел Германии Риббентропом. Впервые он прилетел в Москву 23 августа 1939 г. и тогда от имени своего правительства за 24 часа согласовал со Сталиным и Молотовым, а затем подписал с Председателем Совнаркома СССР В. М. Молотовым Договор о ненападении между Германией и СССР.

Парадокс, на мой взгляд, в том, что именно этот, совершенно мирный договор стал одной из главных причин катастрофы 22 июня 1941 г.(обычно на него нападают за то, что якобы он ускорил начало Второй мировой войны). Я же хочу разобраться с нашими делами: для нас он отодвинул войну или нет? Облегчил неизбежное вступление в нее или усугубил? Со времен Версальского мирного договора 1919 г., завершившего Первую мировую войну, наши страны не имели общей границы, поэтому Германия не могла внезапно напасть на СССР. Так что «внезапность» немецкого нападения, на которую потом всегда ссылались советские пропагандисты, объясняя события 22 июня, обеспечил нам именно договор, подписанный Молотовым и Риббентропом. И угрозу войны он не ликвидировал – пожар мировой войны вспыхнул ровно через неделю после его подписания и, что совершенно очевидно, не мог не докатиться до нашей страны. Если добавить к этому серьезное непонимание этого договора советской молодежью, которая в те годы по целому ряду причин, в первую очередь из-за участия СССР в гражданской войне в Испании, относилась к фашистской Германии как к самому опасному и грозному противнику, полное неприятие этого договора коммунистическими и рабочими партиями мира, недоумение и страх в демократических странах, позже ставших участниками Антигитлеровской коалиции, то отрицательный результат подписанного документа для нашей страны очевиден. Сомнителен и главный козырь, который предъявляли в его защиту советские пропагандисты и, к сожалению, многие современные историки, – то, что якобы он на два года отдалил нам войну и дал к ней подготовиться. Ведь Запад вел тогда «странную войну», и гитлеровская промышленность тоже получила два года, которые активно использовала для разработки и создания новой мощной военной техники.

Однако вернемся к списку членов немецкой делегации 1939 г. Я обнаружил его в Архиве внешней политики МИД РФ в фонде Секретариата наркома в двух вариантах – на немецком (Ф-06. Оп. 1. Д. 74. П. 8. Л. 36, 37) и русском (Ф-06. Оп. 1. Д. 74. П. 8. Л. 34–35) языках. На нем отсутствуют подпись составителя и дата, из чего следует, что либо к нему имелось сопроводительное письмо, оставленное в фонде наркома, либо он был передан нарочным из рук в руки. Такие случаи бывали. Например, документы передавали во время приема у замнаркома иностранных дел СССР посол Шуленбург или советник посла Хильгер. Из-за отсутствия даты невозможно определить, о какой делегации идет речь – прилетавшей в августе или в сентябре. Либо он действовал неограниченный период времени (опубликованный ранее [61. C. 66–67] документ «Полномочия…», подписанный Гитлером, дает Риббентропу право «для подписания как пакта о ненападении, так и других соглашений, являющихся результатом этих переговоров», и не ограничивается никаким сроком).

В составе делегации 38 человек, включая Риббентропа, эта цифра уже неоднократно называлась. Изучение списка показало, что из этих 38 человек 17 – официальные лица, 8 – сопровождающие (7 охранников и один камердинер), 4 – обслуживающий персонал и 9 человек – летный состав.

Однако в советской прессе в августе 1939 г. публиковалось лишь 6 фамилий: Риббентроп, д-р Гаусс, Дернберг, П. Шмидт, Г. Гофман, д-р Шнурре. А в сентябре 1939 г. – 9: Риббентроп, Форстер, д-р Гаусс, Шнурре, Кордт, Генке, фон Галем, Шульце, Штейнбикель (из них четверо – Форстер, Кордт, фон Галем, Штейнбикель – отсутствуют в списке делегации). Таким образом, всего в газетах было названо 12 фамилий, в том числе 8 из списка членов делегации, а фамилии 9 членов делегации опубликованы не были.

Рассмотрим их всех. Полужирным шрифтом я выделил имена и фамилии членов делегации, как они указаны в варианте списка на русском языке, в квадратных скобках – мои комментарии. Указание «август» означает выявленное участие данного лица в августовском визите, «сентябрь» – в сентябрьском.

Список делегации Риббентропа

1. Министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп

[1893–1946; обергруппенфюрер СС, советник Адольфа Гитлера по внешней политике; август, сентябрь.]

2. Помощник статс-секретаря Фридрих Гаус

[1881–1955; начальник юридического отдела МИД, посол по особым поручениям; единственный, кроме Риббентропа, член немецкой делегации, чье фото с указанием имени было опубликовано в советской прессе; август, сентябрь]

3. Посланник 1 класса фон Дернберг

[барон Александр фон Дернберг, 1901–1983; начальник протокольного отдела МИД; август, сентябрь.]

4. Посланник 1 класса Пауль Шмидт

[Пауль Отто Шмидт, 1899–1970; личный сотрудник Гитлера – переводчик и стенографист-хронограф, глава секретариата МИД; русским языком не владел, переводил с английского и французского; нет ни одного фото или кинокадра с ним, сделанного в Москве[5]; август.]

5. Тайный советник д-р Карл Шнурре

[1898–1990; руководитель экономического отдела МИД, глава германской экономической делегации в СССР; до начала войны отвечал за экономические связи с СССР; август, сентябрь.]

6. Тайный советник Гевель

[Отто Вальтер Хевель, 1904–1945; личный сотрудник Гитлера, постоянный представитель министра иностранных дел Риббентропа при Гитлере, бригадефюрер СС, знаменосец во время «пивного путча» 1923 г., сидел с Гитлером в одной камере в Ландсбергской тюрьме, где осуществлял корректуру текста его книги «Майн кампф». По свидетельству Шпеера, Хевель был наиболее близким человеком к Гитлеру, «персона гратиссима». Его эмоциональная привязанность была очевидна всем окружающим. «С течением времени он установил с Гитлером особые отношения, напоминавшие отношения сына к отцу…» Не обнаружено ни одного фото или кинокадра с ним, сделанного в Москве.]

7. Тайный советник Пауль Шмидт

[Пауль Карл Шмидт, 1911–1997; начальник отдела печати МИД, впоследствии писатель Пауль Карель, автор книги «Восточный фронт» и др.; нет ни одного фото или кинокадра, сделанного в Москве; август.]

8. Тайный советник Андор Генке

[1895–1984; помощник статс-секретаря МИД; был советником немецкого посольства в Москве, консулом в Киеве; входил в состав германо-советской пограничной комиссии; сентябрь.]

9. Профессор Генрих Гофман

[1885–1957; с начала 20-х годов личный фотограф и личный друг Гитлера; август.]

10. Д-р медицины Карл Брандт

[1904–1948; рейхскомиссар здравоохранения, личный врач Гитлера, так называемый сопровождающий врач фюрера; нет ни одного фото или кинокадра с ним, сделанного в Москве.]

11. Советник Эдуард Брюкельмейер

[Сведений не обнаружено, вероятно, это псевдоним, под которым скрывалось неизвестное лицо.]

12. Секретарь Бернд Готтфризен

[Род. в 1911; личный секретарь Риббентропа; август, сентябрь.]

13. Редактор Гельмут Раус