Крокодилы мистера Пинки Колюжняк Виктор
Остановив неприятные мысли, Блэк открыл рот, чтобы поинтересоваться у Киры – едет ли она куда-то в определенное место или просто за компанию, – но тут в крышу автобуса дважды что-то ударило.
Водитель выругался и начал тормозить, сворачивая к обочине.
– Крокодилы мистера Пинки, – прошептала Кира.
– Кто? – машинально переспросил Валентайн. В то, что на крыше автобуса ползают две рептилии, ему верилось еще меньше, чем в существование какого-то там розово-черного мистера.
– У мистера Пинки есть два крокодила – Дарсей и Персифаль, – зашептала девушка, словно повторяя давно выученный урок. Или стих. Или молитву…
Дарсей – перламутровые когти и медаль на шее с надписью «Победитель собачьей выставки в Портсмуте».
Персифаль – пара несимметрично расположенных клыков из золота, а над правым глазом пирсинг, розовый шарик которого – настоящая жемчужина.
Имена – это лучшее, что есть у этих животных. Они – беспощадные и кровожадные твари, готовые сожрать любого, в кого ткнет пальцем их повелитель. Лишь стоит мистеру Пинки достать часы и открыть крышку, как тут же зазвучит марш «Дни нашей жизни» и появятся крокодилы.
Мистер Пинки кормит их теми вещами, которые ему не подходят. Так случается довольно часто, а потому крокодилы вдоволь наедаются мечтами и грезами, рвут в клочья розовых слонов, порой терзают закат и гложут рассвет.
Если они идут по твоему следу, то не отступят, пока не поймают в свои громадные пасти. И едва мистер Пинки заберет то, что ему требуется, как пасти захлопнутся.
– Прелестно, – пробормотал Блэк, все еще продолжая не верить, но уже слегка насторожившись.
Даблдекер замер на обочине. Вокруг царила ночь. Из-за включенного внутри света почти невозможно было разобрать, что происходит за стеклом. Мимо проносились машины. Кто-то просигналил и исчез во тьме. Возникло ощущение, что на этой улице принципиально не зажигали фонари.
Водитель вылез из кабины и шаркающей походкой отошел чуть в сторону. Блэк, прислонившись к окну видел, как индус взглянул на крышу. Тотчас же огромная тень спикировала сверху.
Кира дернула Блэка в сторону. От неожиданности он повалился на бок в проход между сидениями. Девушка приложила палец к губам.
– Ты умеешь водить автобус? – шепотом спросила она.
Валентайн быстро прикинул и понял, что это не намного сложнее, чем управлять автомобилем. Иное дело габариты… Блэк кивнул и под усыпляющую мелодию, казавшуюся теперь тревожной, они поползли к водительскому месту.
Несмотря на толстую куртку, болели локти. Вдобавок, вдвоем в проходе было тесно, но никто не хотел ползти сзади.
Блэк чувствовал, что страх смешался в его крови с адреналином. Кира дрожала и что-то неразборчиво шептала. Едва Валентайн взобрался на водительское место, как тут же нажал на газ.
Автобус дернулся и резко тронулся с места. Колеса противно завизжали, оставляя следы на асфальте. Блэк пытался рассмотреть в зеркало заднего вида, что происходит с водителем, но видел лишь мельтешащие тени. Что-то ударило в бок даблдекера, и машину занесло. Валентайн с трудом вывернул руль и удержался на трассе.
Они мчались, набирая скорость по пустынной дороге. Где-то вдалеке прогрохотал поезд, а рядом с ними пронесся патрульный автомобиль, разгоняя сумрачную безысходность воем сирены.
Музыка стихла, и теперь Блэк слышал только стук сердца. Он нервно сглотнул, но в горле по-прежнему было сухо. В полуоткрытое окно врывался холодный и сырой воздух ночного Лондона. Кожа на руле была истершейся от тысячи прикосновений. Человека, который управлял автобусом десять минут назад, наверняка уже не было в живых.
Опасность со всех сторон вторгалась в жизнь Валентайна.
«Розовые очки? – подумал он внезапно. – Какие еще розовые очки, если мы сейчас сдохнем?»
Блэк управлял огромной машиной, как игрушкой. Послушный его воле, автобус закладывал виражи и вилял в стороны, объезжая редкие автомобили, встречавшиеся на дороге. Пару раз от столкновения их разделяли миллиметры, но в последний момент автобус выруливал в сторону, проносясь мимо огромным металлическим саркофагом, в котором было двое живых и не одного мертвого.
Труп остался на обочине. «Трупы всегда остаются на обочине. Жизни или дороги – не важно», – подумал Блэк.
Он словно раздвоился. Один – философ и мыслитель – спокойно взирал на происходящее, в то время как другой – отчаянный и злой – штурмовал шоссе. Кира сидела на полу, дергала его за рукав и что-то говорила, но Блэк не слышал. Он попытался сконцентрироваться на ее словах.
– Куда… мы… едем? – гулкий голос, как будто под водой.
«И действительно, куда?» – внезапное прояснение сознания заставило его ударить по тормозам.
Это было ошибкой, потому как у даблдекера с ними был полный порядок.
Подушка безопасности спасла Блэка от перелома ребер, а может быть и от чего похуже. В итоге он отделался синяками, ссадинами и ноющим животом, который принял на себя удар руля.
Кире пришлось гораздо тяжелей.
Аудиоприемник, в который она влетела головой, рассыпался на мелкие кусочки. Осколки пластика расцарапали лицо так, словно над ним поработала разъяренная кошка. Вдобавок, девушка потеряла сознание, хотя и продолжала дышать.
Валентайн, стискивая зубы от боли, откопал под сидением аптечку. Вскрыв, смочил ватку нашатырем и поднес к лицу Киры. Резко вздохнув, она тут же открыла глаза и села, застонав от боли:
– Ты все-таки не умеешь водить автобус.
– Водить – умею, а вот останавливаться пока не очень получается. Держи, – Блэк протянул ей аптечку. – Займись ранами, а я пока попробую увести нас куда-нибудь.
– Куда?
– Это я хотел у тебя узнать. Ты же у нас специалист по внезапным крокодилам, загадочным мистерам и остальному бреду.
– Я не знаю… Я запуталась.
– Отлично, – Валентайн сплюнул и тут же, устыдившись, аккуратно вытер плевок ваткой, которую держал в руке.
По автобусу растекся запах нашатыря. Где-то на втором этаже раздался вскрик, затем пьяное бормотание, сменившееся храпом. Кажется, они все-таки ехали не одни, но проверять кто там, Блэк не решился.
Он вздохнул и направил автобус к ближайшей остановке от своего дома. Не осталось и следа от ярости и безумия, охватившего Валентайна, куда-то ушла самоуверенность и наглость Киры. Лишь горький сплин затопил их сердца.
Сейчас музыка для медитации была бы кстати.
Квартира, которую он снимал, была создана для одного. Кровать, стол с одним стулом, пара кухонных шкафов, плита, холодильник, скромная полка с книгами, раритетный комод. Всего этого Блэку хватало для жизни. А вот девушки здесь старались не задерживаться. Спартанская обстановка квартиры угнетала их, хотя Валентайн не мог понять – чем именно.
Он прибирался каждый день и не разбрасывал одежду и носки по комнате. У него в холодильнике была еда, а не только пиво. Чистая раковина без стопки немытой посуды. Всегда прибранная ванная и опущенный стульчак унитаза.
Что еще им было нужно?
Блэк и сам не заметил, как рассказал все это Кире, пока вел ее к себе домой.
– Они просто понимают, что ты самодостаточен. Что тебя не получится попрекать чем-то обыденным. Наверняка они вместо этого говорят, что ты черствый. А стоит тебе начать вести себя, как воплощенный романтик, так им требуется кто-нибудь с деньгами или просто человек, который уверен в себе и не слюнтяй. Я угадала, а?
– Да.
– Ну и плюнь. Что бы ты не делал, они всегда найдут причины для недовольства, даже если не будут говорить вслух. Смирись и не обращай внимания.
Впереди показался подъезд. Кира отстранилась от Блэка, помогавшего ей идти, вытащила сигарету и закурила. Валентайн молча отобрал ее, смял и выбросил в урну.
– Эй!
– Я знаю, что ты недовольна, но я смирился и не обращаю внимания, – ответил Блэк.
Смех, сопровождаемый шипением и стонами от ушибов и ссадин, сплотил их еще больше.
Они миновали дремавшую за конторкой мисс Уинсли – старую деву пятидесяти лет, которая в противном случае непременно заявила бы что-нибудь вроде «Опять баба! Когда ты уже успокоишься, кобель ненасытный!» Едва ли все это соответствовало действительности, даже не смотря на то, что Валентайн был отнюдь не ангел. Старушенция приветствовала так каждого, кого хоть раз видела в компании противоположного пола.
Пара лестничных пролетов, второй этаж, двести одиннадцатая квартира. Маленькая комната, совмещенная с кухней и санузел.
Пока Кира осматривалась, Блэк нырнул в ванную. Растекавшийся по телу джин собрался в одном месте и настойчиво требовал выпустить его на волю.
Тщательно вымыв руки с мылом – привычка, приобретенная благодаря тетушке – Валентайн заметил, что его желание «поскорее забыть все, что связанно с Софией» исполняется странным образом. Он впутался в передрягу, в которой у него нет времени, чтобы предаваться грусти. Благо, та все же была ненастоящей. Эту фразу Киры он теперь осознал. По сравнению с вечерними приключениями дневное разочарование казалось всего лишь смутным эпизодом.
Едва Блэк вышел из ванной, как девушка тотчас скользнула туда, по пути слегка проведя пальцами по щеке мужчины. Валентайн глубоко вздохнул и направился к холодильнику.
Внутри был полный набор продуктов самой первой необходимости: все, из чего можно минут за пятнадцать соорудить неплохой завтрак или ужин. Однако, несмотря на голод, Валентайну не хотелось готовить. Он вытащил из упаковки два куска мясной нарезки, проглотил их почти мигом и принялся ждать.
Время шло, а Кира все не выходила из душа. Блэк слушал журчание воды, и в его мозгу сами собой пробуждались волнующие картины обнаженного женского тела, по которому стекают струйки влаги.
Это было похоже на наваждение. Впрочем, это и было наваждением.
Не в силах бороться с ним, Блэк убедил себя, что всего лишь хочет проверить все ли в порядке. Он подошел к двери в ванную, постучал и затаил дыхание.
– Ты как там?
Никто не ответил, а дверь приоткрылась от ударов. Кажется, ее позабыли запереть.
– Кира? – позвал Валентайн, входя внутрь.
Силуэт за шторкой замер и не двигался. Холодея от плохого предчувствия, Блэк резко дернул в сторону занавеску… Девушка стояла спиной к нему. Струйки воды стекали вниз, скатываясь на столь привлекавшие его ягодицы.
Это было очень похоже на недавнюю фантазию. Впрочем, это и было воплощенной фантазией.
– Потри мне спинку. – Кира даже не обернулась.
– Выжечь тебя и спалить!
Сглотнув, Блэк потянулся за мочалкой и действительно всего лишь потер спинку. Потом задернул шторку и ушел. Открыл холодильник, достал бутылку пива, выпил почти одним глотком и почувствовал, как горло вмиг стало ледяным. Кроме того, хмель, попавший в пустой желудок, сразу же смешался с остатками джина. Блэк ощутил, что теперь он наконец-то пьян, хотя это желание давно уже прошло.
Зато усилилось другое.
«Не сейчас, – подумал Валентайн. – Позже, может быть. Сначала я должен узнать о мистере Пинки».
Одно желание вступило в спор с другим и, что весьма необычно, победил разум, а не плоть. Для Блэка это значило еще и то, что сумбур сегодняшнего вечера пусть до сих пор и не прояснился, но уже не казался невозможным.
Шум воды в ванной стих. Кира вышла, закутавшись в полотенце. После того как она смыла запекшуюся кровь с лица, раны уже не казались такими страшными. Просто царапины и ничего более.
– Ты так сильно тоскуешь по своей бывшей?
Девушка ничем не выказывала своих чувств, но Блэк почти физически ощущал ее разочарование и злость.
– Нет, дело в другом.
– Я тебе не нравлюсь?
– Ты сама знаешь, что нравишься, – Блэк ненавидел, когда женщины задавали вопросы с отрицанием, рассчитывая получить в ответ отрицание отрицания.
– Тогда я не понимаю. Может быть, я тороплю события и для начала нам надо с тобой поцеловаться где-нибудь возле двери в мою квартиру? Потом несколько дней звонить друг другу и восторженно рассказывать, как мы провели день? Или ходить в кино, рестораны и куда-нибудь еще? Словом, выполнить тот самый ритуал, после которого можно говорить о «начале отношений» и не думать, что мы вместе всего лишь из-за секса. Просто я считала, что пережитое сегодня нас сблизило куда больше, а то, что мы с тобой встретились не ради постели, ты и так должен понимать.
– Вот именно, – кивнул Валентайн. – Не ради постели, а ради мистера Пинки. Я хочу знать про него больше. И про то, почему тебя интересует это дело.
– Хорошо.
Кира присела на единственный стул. Чуть улыбаясь, она проделала хитрый трюк с ногами, который в свое время сделал Шарон Стоун скандально известной, однако в отличие от актрисы девушка была одета всего лишь в полотенце.
«Женщины обожают дразнить, – подумал Блэк. – По иронии судьбы наибольшее удовольствие они получают, когда хотят и знают, что непременно получат; и в обратном случае – когда не хотят и знают, что ничего не случится».
– Что именно ты хочешь узнать?
– Все. Но можешь начать с простого – кто он вообще такой?
– Это как раз самое сложное, но я попробую объяснить. Видишь ли, мистер Пинки – это что-то вроде хищника, сдерживающего популяцию. Он старается, чтобы мир не превратился в общество, заполненное мечтами.
– Что плохого в мечтах? – Блэка нахмурился.
– В них самих – ничего. Но мечты в людском сознании слишком сильно связаны со словом «не-воз-мож-но». Редко найдешь таких, кто пытается достичь своей цели. Кто-то не знает, что случится потом, когда он лишится мечты. Кто-то просто стремится к недостижимому, а точнее – он сам себя убедил, что это недостижимо. Большинству же просто лень хоть что-то предпринять, а потому они предпочитают сидеть и говорить себе и всем остальным: «если бы я мог» или «если бы у меня было то-то или то-то, то тогда непременно бы; конечно бы; разумеется бы». Не находишь, что здесь слишком много «бы» и нет ни одного «делаю»?
– Допустим.
Валентайн решил, что еще немного пива не помешает. Он и сам давно заметил, что люди делились на тех, кто делает и тех, кто «хочет» делать. Последних было большинство.
Думать об этом оказалось противно. Блэк тут же вспомнил несколько случаев из своего прошлого, когда он упускал момент, потому что не предпринимал никаких шагов, чтобы его приблизить. Быть может, на еще один такой просчет, состоявшийся недавно в ванной, и намекал взгляд Валентайна, продолжая скользить по телу Киры и отвлекая от ее слов.
– Ну вот, именно за этим и существует мистер Пинки. Что-то вроде искусственного отбора. Те, кто долгое время избегает его, становятся куда более активными, стараясь реализовать мечту, пока ее не отобрали – заметь, гении всегда куда-то торопятся. Те же, кто не смог избежать – прекрасно обойдутся и без мечтаний. В сущности, они им не так уж и нужны.
Кира полуобернулась к Блэку. Полотенце слегка соскользнуло с груди.
– Тебя послушать, и выходит, что мистер Пинки прямо-таки благодетель, выжечь его и спалить.
– Нет. Так можно думать только до тех пор, пока он охотится за кем-то другим. Понимаешь, Мистер Пинки никогда не задумывается: откуда он взялся, для чего в этом мире, кто дал ему жизнь и способности. Это ни к чему, когда у тебя есть множество прекрасных способов развлечь себя, вместо того, чтобы заниматься бесплодным самоанализом. Кроме того, мистер Пинки твердо уверен, что он сам создал себя и определил границы своих возможностей. Подобное мировоззрение можно называть психическим заболеванием, но для мистера Пинки – это кредо, от которого он никогда не отступает. Он – это существо, которое охотится за мечтой. И чаще всего он делает это в тот момент, когда мечта еще не окрепла. Передушить птенцов в гнезде, пока они слишком слабы и еще не могут летать. Либо же попросту разбить яйца. Походя и не задумываясь.
– Он и за тобой охотился? – спросил Блэк, пораженный внезапной догадкой. – Он что-то у тебя отнял?
Очередное «преображение» накатило на Киру. Теперь перед Валентайном сидела не соблазнительная девушка в откровенном наряде. Это была маленькая девочка, которую несправедливо обидели. Хотелось подойти, обнять и утешить.
Именно так он и сделал.
– Хочешь рассказать об этом? – спросил Блэк, чувствуя, как мокрые волосы Киры щекочут его лицо.
– Нет. Как-нибудь потом, может быть. Но сейчас – нет.
Прошло некоторое время. За окном кому-то просигналил одинокий ночной ездок. В углу тихо шумел холодильник.
Наконец, девушка отодвинулась, и Блэк заметил, что глаза у нее красные, хотя слез не видно.
– Давай кушать и спать, – предложил он.
– Давай. Только я не буду кушать. На ночь есть вредно.
– Стоит ли беспокоиться о лишнем весе, если за нами гоняется какой-то маньяк?
– Но он же не убивает… В этом-то и вся проблема, что мистер Пинки почти никогда не убивает… Он просто забирает у тебя нечто, чью ценность ты понимаешь только потом. И ничего не остается внутри… Но он не убивает… Нет… Это-то и хуже всего.
– Извини, – пробормотал Блэк. – Не хотел тебе напоминать об этом.
– Все… нормально. Можешь дать мне какую-нибудь футболку?
Валентайн кивнул и выудил из стопки футболок красную с надписью «вы обратились по адресу». Девушке она должна была доходить почти до колен – хорошая ночнушка.
– Отвернись.
Блэк покорно сделал то, о чем просили. Это было легко. Вожделение, бродившее в его теле, куда-то выветрилось. Осталась только гнетущая пустота. Словно ветер гулял внутри.
«Интересно, так ли себя чувствует Кира?» – с любопытством подумал Валентайн и устыдился этой мысли.
Кровать была сломанной – последняя ночь с Софией выдалась бурной – поэтому Блэк достал матрас и постелил на полу. Кира давно уже спала, закутавшись в одеяло и свернувшись, как котенок. Валентайн сидел на стуле, допивал пиво и размышлял.
Он никогда не строил планов на будущее. Порой, конечно, загадывал, что там может случиться впереди, но обычно довольствовался одним днем. Сегодня же, едва ли не впервые за последнее время, Валентайн задумался о том, что будет завтра.
Картина получалась противоречивой.
Если верить Кире, то мистер Пинки не отстанет. Он будет приходить снова и снова. До тех пор, пока Блэк не сделает что-то. Из объяснений девушки был ясен путь мечтателей, чьи фантазии никак не воплощались в жизнь. Но что делать ему, кто, по словам все той же Киры, носил розовые очки?
У него не было никакой информации, кроме этих слов. Ну и кроме загадочного нападения на автобус.
– Выжечь все и спалить, – тихо прошептал Блэк.
Кира пошевелилась во сне и что-то пробурчала неразборчиво.
Валентайн отставил бутылку в сторону и задумался: стоит ли спать, как привык, в одних трусах, или же следует соблюсти правила приличия и переодеться во что-нибудь домашнее?
С этой мыслью он и уснул, сидя на стуле.
Глава вторая
1. Махоуни
Этот дом не похож на крепость. Даже на маленький захудалый форт, обнесенный стенами лишь для видимости. Более всего он напоминает старую, побитую временем и людьми лошадь. Ее впалые бока медленно вздымаются, дыхание хрипло, а в глазах читается тоска по прошлому. На проплешинах видны следы укусов.
Здание на самой окраине – хотя это понятие здесь относительно – Ист-Энда делится последним, что у него есть. Его агония дарует жизнь другим.
Минуя табличку «дом подлежит сносу», которая висит уже четвертый год, Нора Махоуни поднимается на третий этаж. Выше только крыша, стая голубей и ржавые скелеты телевизионных антенн, которые насажены на штыри, словно древние головы – в назидание и предупреждение.
Оно, несомненно, работает. Ни одна новая антенна не появилась за это время.
Зато на стене, возле двери в квартиру Норы, кое-что новое. Надпись, выцарапанная чем-то острым. Кривые буквы будто пытаются уколоть:
- Ты сказал – попозже.
- Мистер Пинки стал моложе!
Нора Махоуни пожимает плечами. Взгляд скользит по надписи, угловатые буквы пытаются подцепить его на крючок, но тщетно.
Зайдя в квартиру, Нора первым делом наливает в стакан виски. Ровно треть. Затем включает кофеварку, разувается, бросает кепку на пол и ритуально наступает на нее левой ногой четыре раза. Память о том, что делает этот ритуал, потеряна в веках. Однако, как и всякая традиция, он работает ровно до тех пор, пока в него истово верят и неукоснительно выполняют. Нора Махоуни не собирается от этого отказываться. Сейчас ее жизнь похожа на дурную извращенную сказку, но всегда может быть нечто хуже.
После того, как надлежащий ритуал выполнен, Нора садится в кресло, закидывает ногу на ногу и закрывает глаза.
Щелчок кофеварки вырывает ее из секундного сна так резко, что поначалу не сразу удается отследить – события вновь стали реальны. Нора Махоуни несколько раз щиплет себя за мочки ушей, затем мотает головой. Доливает в стакан с третью виски кофе и идет общаться с Финном Броганом. Делать это на трезвую голову ужасно утомительно.
Он сидит в гостиной и собирает паззл. На большой картонной коробке из-под головоломки изображен выживший из ума старикан с сияющими глазами. «Хронос» – читает Нора надпись и усмехается.
Сам Финн похож на эльфа-металлиста, но это не правда. На самом деле он – панк. Кожаная жилетка на голое тело, серьга в ухе, синие волосы и несколько бессмысленных иероглифов на правом предплечье. Нора как-то спрашивала у Брогана насчет них. Оказалось, что таких не существует. Всего лишь наслоившиеся друг на друга черточки.
Чертежи «Биг-Бена», которые она так и не выпустила из руки все это время, летят на стол, запущенные метким броском Норы. Отдельные листы вырываются из папки и планируют на пол. Финн, его головоломка, журнальный столик и несколько квадратных метров вокруг усыпаны чертежами. Не выказывая злости, Броган собирает листы в одну кучу. Тренированным взглядом он каждый раз успевает заметить следующую по порядку страницу, пока подбирает предыдущую.
Наклонив стол, Финн стряхивает головоломку ладонью и кладет чертежи перед собой аккуратной стопкой. Нора наблюдает за ним, отпивая кофе и чувствуя привкус виски. Взяв первый лист, Броган пробегает по нему глазами и откладывает в сторону. Затем наступает очередь второго, третьего и всех последующих. Достав из кармана пачку стикеров ярко-желтого цвета и ручку, Броган пишет одно слово, отрывает и показывает Норе.
– Откуда? – вопрошает стикер.
– Ты же меня знаешь, – улыбается Нора. – Чуточку обаяния, капелька любознательности, щепотка дружелюбия и море денег. Какое море? Маленькое, разумеется. Какие у нас есть маленькие моря? Мраморное, к примеру. Да, мраморное море, не больше.
Финн откладывает чертежи в сторону и начинает поднимать с пола кусочки паззла. Губы его беззвучно шевелятся.
– Мне нужно, чтобы ты подготовил все за три недели, – говорит Нора, и Броган хмурится. – Да, я представляю объем работы. Но ты же лучший!
Нора Махоуни допивает кофе. Ставит стакан в центр журнального столика и становится позади Финна. Быстрыми и ловкими движениями она заплетает его синие волосы в небольшую косичку.
– Понимаешь, люди бывают спринтерами и стайерами. Я – спринтер. Сейчас решимость кипит, но температура вскоре упадет, и я привыкну. Нельзя, чтобы это произошло. К тому же, будет очень обидно, если окажется, что ты зря работал. Потому я знаю, какой длины должен быть забег. Три недели, Финн, и ни секундой больше.
Броган молчит, сосредоточившись на паззле. Нора водит пальцами по затылку Финна, зная, что тот щурится от удовольствия.
– Представь, что это большая головоломка, – говорит Нора Махоуни, отстраняясь. – И у нее есть срок, к которому нужно собрать.
Финн кивает и жестами просит принести сигареты.
Нора возвращается с пачкой «Кэмела» и смотрит, как Броган курит, собирая паззл. В своем сосредоточении Финн теряет тот налет человечности, которым покрылся за последние пару лет. Сейчас за столом сидит высшее существо. Невообразимо красивое и честное в том понимании честности, которое у него присутствует.
Норе Махоуни хочется сделать что-нибудь приятное прекрасному эльфу по имени Финн Броган, но вместо этого она признается в проступке:
– Я позволила себя нарисовать.
Финн вскидывает голову и внимательно смотрит на Нору. Под действием этого взгляда она отстраненно рассказывает о сегодняшнем вечере.
Слушая историю, Броган продолжает собирать паззл. Большая часть картины уже лежит на столе. По некоторым кусочкам можно догадаться, что находится в пропущенных местах. Другие до сих пор кажутся Норе темными пятнами.
Когда она замолкает, Финн Броган некоторое время сидит в раздумьях. Поглощенный в свои внутренние переживания, он чуть посасывает раскрашенный кусочек картона. Заметив это, кладет его на место и достает новую сигарету из пачки. Закуривает.
– Может, это и неплохо? – спрашивает Нора. – Может быть, это поможет? У меня такое чувство, будто я потеряла своего внутреннего единорога. Не смейся, Финн! Внутренний единорог – это такой зверь, который сидит у нас внутри и не дает делать всякие гадости. Но кроме благородства у него есть еще и страх испачкаться. А теперь внутри пусто. И страха никакого. А там, на стене, его никто не достанет, понимаешь, Финн? Думаю, Бэнкси о нем позаботится.
Некоторое время Нора сидит, погрузившись внутрь себя. Прощупывает ту самую пустоту. А затем порывисто встает:
– Пойду, плесну еще кофе в виски.
Она идет на кухню и повторяет привычный ритуал. Кофе действительно лишь слегка перекрывает запах виски. Попробовав, Нора морщится – слишком горько. Достав из холодильника бутылку сливочного ликера, она щедрой рукой добавляет его в кружку.
– Кофе со сливками, – хихикает Нора Махоуни, как нашкодившая девочка.
С кружкой в руках она возвращается в комнату. Садится на пол, опирается на ноги Финна и отпивает по чуть-чуть, чувствуя, как огонь разгорается внутри.
– Мы же справимся? – полуутвердительно спрашивает она.
Финн молчит. Нора не видит его лица, но знает, что он сейчас почесывает подбородок. Гладкий, ровный подбородок, на котором никогда не было щетины. «Ты не жалеешь?» – появляется стикер перед глазами Норы.
– Ты уже спрашивал. Давно. Но я повторю. Я не умею жалеть. По крайней мере, себя. Иногда мне кажется, что я – мазохистка. Меня бьют, пихают локтями, царапают. Мне ставят подножку, плюют в лицо… А я утираюсь и иду дальше. Не потому что я бесчувственная или, наоборот, сильная. Я очень слабая, Финн. Если я хоть раз начну жалеть себя, то сорвусь в эту бездну самокопания и уже не смогу выбраться.
Нора поднимает голову и видит: на стеклянном столике собран паззл. Старик Хронос, ухмыляясь, смотрит на нее сияющими глазами.
– Три недели, Финн. Это моя длина забега, и это все, что у нас есть.
Нора Махоуни залпом допивает остатки кофе-виски-ликера. Жидкость обжигает пищевод и растекается внутри. Согревает и дарует силы. Кружка с размаху опускается на лицо Хроноса.
Фарфоровые осколки в стороны.
Кусочки паззла по всей комнате.
Изогнутые трещины на стеклянной столешнице.
– Будем считать это пистолетным выстрелом. Старт дан, и мы побежали, – Нора улыбается, закрывает глаза и кладет голову на колени Финна.
Теперь можно немного отдохнуть.
2. Ниада
Колокольчик звякнул, когда Дэлф Ниада отворил дверь. Сделав шаг, он оказался в прекрасном мире, пахнущем типографской краской и приключениями тысячи вселенных. Не сумев сдержаться, Дэлф улыбнулся, после чего кивнул мистеру Оуэну. Тот ответил, но как-то затравленно и вместе с тем насторожено, будто никогда до этого не видел посетителя или же испытывал к нему крайнюю неприязнь.
«Я всегда плачу по счетам и беру не меньше дюжины книг в месяц, – подумал Ниада. – Может быть, что-то с одеждой?»
Сделав вид, что изучает стенд с открытками, Дэлф тем временем внимательно осмотрел свое отражение в мутноватом стекле витрины.
Ширинка застегнута, шнурки завязаны. Рыжие кудри растрепаны, но это обычный их вид. Гораздо больше мистера Оуэна могло удивить, если бы Дэлф их расчесал. На жилетке и рубашке никаких пятен, а ботинки начищены. Прыщей и угрей на лице не больше чем обычно, и не один из них не увеличился настолько, чтобы изуродовать внешность Дэлфа.
«Наверное, показалось», – решил он и направился к своей любимой полке.
За спиной послышались шепотки. Дэлф Ниада обернулся, полагая, что ему хотят что-то сказать, но наткнулся на все тот же затравленно-подозрительный взгляд мистера Оуэна, восхищенное внимание неизвестной молодой девушки и молчаливое неодобрение старого мистера Саммерса, проводившего в книжном магазине все свободное время с тех самых пор, как он вышел на пенсию.
– Что-то не так? – спросил Дэлф.
Ответа не последовало. Пожав плечам, он продолжил путь. Шепот возобновился, но второй раз оборачиваться не стоило.
Разумеется, они обсуждают Дэлфа, и это очень неприлично, потому что можно дождаться, когда он отойдет подальше. Но если уж люди хотят посплетничать, то непременно это сделают. «Неужели меня заботит их мнение?» – нахмурился Ниада и понял, что, действительно, заботит.
В его жизни было не так много мест, где он чувствовал себя комфортно, и лавка мистера Оуэна была одним из них. Если так пойдет и дальше, то придется искать другой магазин. Это будет совсем некстати – Дэлф уже приспособился к атмосфере, к расположению полок и владельцу лавки.
Ниада долго привыкал к новым людям. Его дружба была подобна хорошему виски – ей требовалось несколько лет для того, чтобы приобрести более-менее удовлетворительный вкус.
Дойдя до нужной полки, Дэлф избавился от мыслей о сплетнях и с упоением вдохнул аромат приключений. С потолка свисала деревянная табличка: «В стране Фантазии!» Именно она в свое время и покорила сердце Ниады. С вещами он сдруживался куда быстрее, чем с людьми.
Дэлф пробежал пальцем по корешкам, делая небольшие остановки на тех книгах, которые еще не читал – таких набралось немного. Многие из стоявших на полке произведений он прочел уже ни по одному разу.
С дрожью в пальцах и замиранием в сердце Дэлф Ниада приблизился к разделу с новинками, ожидая, что там окажется «Книга, которая изменит его жизнь». Уже не раз эти надежды оказывались разбитыми – взять хотя бы переиздания, в которых знакомые истории прятались под чужими обложками. Подобно женщине после пластической операции они могли радовать взгляд, но не душу, потому что ничуть не менялись внутри. Порой, правда, надежды были оправданы книгой, которая по праву занимала место в красивом старинном шкафу в доме Дэлфа. В последнее время найти такую «Книгу среди книг» становилось все труднее, но Ниада не сдавался. Он продавал разочаровавшие его произведения тому же мистеру Оуэну за половину цены и вновь шел к заветной полке, по-прежнему лелея в груди надежду.
Сегодня было большое пополнение – почти два десятка новых книг. Они явно были из одной серии: черная шершавая обложка, в каких обычно выпускают справочники или учебники; золотистым вензелем выгравированное имя писателя, больше похожее на псевдоним или инициалы – ЧП; и ниже, отличаясь всего лишь цветом – серебристо-серым – шло название.
Дэлф снял одну из книг с полки и пробежался взглядом.
Несколько раз моргнул и еще раз внимательно посмотрел.
Ущипнул себя, открыл книгу и прочел выходные данные, уповая на то, что это чья-то глупая шутка.
Однако все было тщетно.
Выходные данные книги утверждали, что произведение: «Дэлф Ниада и Чувственные Ощущения», отпечатано тиражом в миллион – на этом месте он еще раз себя ущипнул – экземпляров.
Сглотнув, Ниада понял причину шепотков на входе. Мистер Оуэн выписывал ему карточку постоянного покупателя, да и беседовали о книгах они не один раз. Без сомнения, владелец книжной лавки знал имя Дэлфа Ниады.
«За что?» – подумал он и достал с полки вторую книгу. Та называлась «Дэлф Ниада и Смертельная Опасность».
Названия были дурацкими, но смеяться над ними не осталось сил. Дэлф опустился в стоявшее неподалеку кресло и тут же понял, что сделал это вовремя. До сих пор он не замечал рекламных плакатов, которые смотрели на него со стен.
«Очутись в волшебном мире! Дэлф Ниада и Таинственная Принцесса!»
«Открой для себя тайну мироздания! Дэлф Ниада и Сокрытая Пещера!»
«Стань настоящим героем! Дэлф Ниада и Могучий Воин!»
От этих призывных кличей его замутило.
«За что?» – вновь подумал Ниада и внезапно понял, что не успокоится, пока не выяснит, чья это затея.
Ощущение было странным для Дэлфа. Обычно миролюбивый, он вдруг испытал прилив ярости. Так хищник впадает в бешенство, поняв, что за время его отсутствия, здесь был кто-то посторонний.
Слегка удивленный, но не желающий разбираться с причинами ярости Дэлф встал и с мрачной решимости сгреб книги со своим именем на обложке. Пыхтя от натуги, он прошел к прилавку и аккуратно опустил стопку на лакированную поверхность.
Читать бесплатно другие книги:
