Тьма внешняя Лещенко Владимир
КНИГА ПЕРВАЯ. КОРОЛЕВА ЗЕМЛИ
Пролог
…Ох, чует мое сердце, надо такую жизнь быстренько заканчивать, не то болтаться мне в петле – известное дело, сколько веревочке не виться… Да и надоело; и Гансу, козлу старому, подставляйся, и Якоб туда же норовит, даром что нужны ему вроде и не бабы, а совсем наоборот! Уходить надо. И вообще завязывать с большими дорогами.
Того что припрятано, хватит надолго, если не транжирить попусту. Уберусь отсюда подальше, в места, где никто и не слыхал про меня; найду, глядишь, себе какого никакого мужа, корчму открою. Давно пора, сколько раз уж себе слово давала! И ведь подворачивались же случаи! Тот купец ганзейский, что жениться на мне обещал, ведь не врал, похоже. И надо ж мне было навести на него Рутгера Паленого! А обиднее всего, что Паленый и расплатиться со мной не успел: повязали сердешного в тот же день. Или взять хоть ту графскую вдовушку из Вестфалии. Крепко я ее зацепила должно быть: с собой звала, озолотить обещала. И щедрая: пять монет за первую ночь отвалила! А ласковая – никакого мужика после не захочешь, честное слово. Кто мешал тогда с ней уехать? Так нет же – польстилась на ожерелье! Да она его, может быть, через месяц-другой сама бы мне отдала, а так еще и из города бежать пришлось. Да, одно слово, дурой я была изрядной, но теперь уж все. Баста!
Ладно, день прошел, и слава Богу, а утром, на свежую голову все обдумаю как следует. Свалю отсюда, не будь я Катарина Безродная!
…Хрональный уровень 29, ствол 2748-991, главная ветвь 98, ответвление 81, основная планета, Центральный материк, регион 234, пространственная локализация в соответствии с абсолютной шкалой координат– 1000 и 245,4. При стандартной проверке в ходе обзорного наблюдения зафиксирован источник К– излучения. Активность слабая, спорадическая. Мощность 0,09 единиц в пике; 0, 004 постоянная. Источник: пол – женский, возраст – в пределах 1 цикла, тип ментальной деятельности 3бис. Общий биофизический индекс 0,9. В нейрограмме явственно фиксируется наличие 7 подсистемы (неактивированна). В пси-поле присутствует алая составляющая.
Резюме: объект может представлять интерес для дела Хранителей.
…Двое, одетые в одинаковые синие туники и черные брюки, заправленные в короткие серебристые сапоги, молча склонились над мерцающим разноцветными бликами прозрачным шаром.
– Да, ты прав, – наконец произнес тот, кто выглядел старше (хотя можно ли говорить о возрасте почти бессмертных существ?). – Ты прав, это и впрямь великое дарование. Я, конечно, не сомневался в тебе, Таргиз, но такого, признаться, не мог предположить. Да, не столь уж многие из известных мне Хранителей могут похвастаться подобными способностями.
Он вновь пристально всмотрелся в шар, в глубине которого, среди серых и буроватых полос переливались зеленые и ярко– синие тонкие прожилки.
– Но, Тьма Внешняя, как же они задавлены, как загрязнен спектр!
– Трудно было предполагать иное, Наставник, – негромко, словно оправдываясь, ответил Таргиз.
– Да, конечно, я понимаю, – тот, кого назвали Наставником, опустился в кресло. – В подобном месте, и в подобное время… Мановение руки – и стена прямо перед ним обратилась в экран, на котором загорелось трехмерное переплетение замысловато изогнутых линий множества цветов и оттенков. И он, и Таргиз некоторое время изучали переливчатый рисунок
– Какие силы – просто поверить невозможно! И сколько времени уйдет на расчистку! Она, скорее всего, не проживет столько…
– Кто она такая? – спросил вдруг он, обернувшись к Таргизу.
– Она? Она преступница, Наставник. Живет тем, что отбирает средства к существованию у других людей, часто при этом убивает их.
– Тогда она тем более не проживет необходимого времени. Боюсь, как бы твоя находка не оказалась бесполезной, ведь из подобного континуума мы не сможем даже извлечь ее отражение в Мидр.
– Я думаю, Наставник Зоргорн, – осторожно начал Таргиз, – нам следует избрать совершенно противоположное решение. Если невозможно использовать то, что существует, то, быть может, можно создать нечто новое?
– Ты не хуже меня должен знать, что это невозможно: в мирах подобного рода на трансформацию уходит слишком много Сомы, при том, что результат далеко не всегда удовлетворителен. Кроме того, в половине случаев трансформативное копирование заканчивается гибелью объекта. Нет, забудь об этом, никто не даст нам необходимых ресурсов на таких условиях.
– Это не потребует таких больших затрат, как тебе кажется, Наставник, – в голосе Таргиза прозвучал оттенок затаенного торжества. – В данном случае можно применить иной способ. Если вместо прямой трансформации осуществить перемещение ментальной составляющей на другой носитель, пусть даже и с частичной его трансформацией, то Сомы уйдет совсем немного. Не потребуется даже пробивать осевой канал – хватит обычного спирального. Как раз сейчас рядом с ней почти постоянно находятся два человека – именно то, что нам нужно.
Зоргорн, с напряженным вниманием слушавший своего ученика, прервал его нетерпеливым жестом
– У тебя есть уже план воздействия на данный мир? Хотя бы в общих чертах?
– Нет еще, но некоторые соображения имеются.
– Тогда не мешкай, принимайся за работу немедленно. Как только ты закончишь, я немедленно доложу Высшим. Иди, а я еще понаблюдаю…
Странные дела со мной творятся. Как будто кто-то следит за мной все время, и днем и ночью. Плохо…Слыхала я от бывалых людей, что вот так ума лишаются; случалось, своих лучших друзей ни за что резали. И не нравится мне, как Ганс последние дни себя ведет. Что-то он определенно замышляет… Нет, надо уходить, чем скорее, тем лучше…
Перешагнув высокий, сияющий золотом порог, они оказались в обширном помещении со стенами цвета матового сапфира. Оба – и Зоргорн, и Таргиз одновременно склонились в церемониальном поклоне. Тот, кто их ждал, коротко кивнул, отвечая на приветствие. Внешне он не выглядел старым, не старше Зоргорна, но, тем не менее, от него исходила аура, глубокой, почти запредельной древности. Так мог бы выглядеть спустившийся на Землю бог.
– Я ознакомился с предложенным тобой планом, Таргиз, – начал он. – План твой хотя и не безупречен, но неплох, тем более, что подобный способ – единственный для получения Сомы из миров этого типа. Я не хочу обнадеживать тебя – вероятность неудачи достаточно велика. Ты, однако, хорошо поработал – прими похвалу от моего лица и от лица всех равных мне, – Таргиз вновь склонился в глубоком поклоне. – Прими и ты, Зоргорн, похвалу за столь способного ученика, – уста Высшего медленно роняли ставшие привычными за тысячи лет неизменные ритуальные фразы. – У меня, однако, имеется один вопрос к тебе, Таргиз: почему ты решил избрать для первичного воздействия Францию? Мне кажется, ты недостаточно обосновал свой выбор.
Таргиз вновь поклонился, досадуя про себя за столь очевидное упущение.
– Дело в том, Высший, что я уже достаточно долго являюсь куратором этого мира. И именно во Франции, по моему убеждению, сложилась наиболее благоприятная для нашего воздействия ситуация. Государственная власть достаточно слаба, среди правящего слоя нет прочного единства, а значительные массы населения весьма недовольны своим положением. С другой стороны. Франция является наиболее сильным государством этой части планеты, а кроме того, именно там располагается административный центр господствующей религии. Таким образом, установив над ней контроль…
– Достаточно. Я понял тебя и вполне удовлетворен твоим объяснением. Я одобряю представленный план. Сома будет выделена в ближайшее время. Я так же освобождаю тебя от обязанностей куратора в отношении всех подведомственных миров на весь период операции. Иди и приступай немедленно.
Так судьба еще одной планеты переменилась по воле властителей Мидра.
Часть первая. СТЯГ С ЕДИНОРОГОМ.
Да восстанешь ты из праха и взором своим повергнешь в
Бездну всех, дерзнувших заступить тебе путь!
Надпись на древнеегипетской гробнице.
Интерлюдия
Информационно-логический блок № 38765-ата-609 – Серый.
Оперативная справка относительно плана мероприятий, предусмотренных к осуществлению, в порядке основной деятельности Хранителей.
Разработан куратором Таргизом и утвержден волей Высших.
Место осуществления. Хронально – пространственный континуум второго порядка, координаты – 56421 сектор, 578 ветвь, ответвление 42-ХД, хрональный уровень 329, причина возникновения – хронофлуктуация; длительность – нулевая; дистанция прогностического отражения – один солнечный год, протяженность обратной координаты времени – равна периоду существования континуума(98 солнечных лет на данный момент времени). Категория континуума по 1 критерию – вторая. Плотность точек перехода – 78,5 на сектор. Цивилизация от 1 до 7 дотехнологического уровня. Соответствие основной исторической последовательности: от 0 до 0,97 по регионам; в области социоструктуры– 1, повсеместно. Численность населения приблизительно 500 миллионов особей.
Пространственная локализация: Центральный материк, регион 234 по основному каталогу (Западная Европа).
Социальная локализация: сообщество 6 дотехнологического уровня, типа 8А.
Непосредственная цель: Создание фактотума.
Объект 0. Источник. Возраст– 24 солнечных года – приблизительно 128 красных единиц времени (1 цикл). Пол – женский. Имя собственное – Катарина. Общий биофизический индекс-0,91. Индекс ментальной составляющей -0,95; физиологической составляющей-0,97 от эталонной нормы. Необходимый коэффициент нейротрансгрессии-1,638. Необходимые затраты: Сома: разделение и перенос-244400 единиц, закрепление – 74650, стабилизация-8110. Прочие энергозатраты 100000.
Объект 1. Носитель. Возраст– 26 солнечных лет – 138 красных единицы времени(1 цикл). Пол мужской. Индекс ментальной составляющей-0,7. Необходимые для деструкции затраты Сомы-2896 единиц, прочих энергоресурсов 5080 единиц. Индекс физиологической составляющей-0,97, ментальной составляющей-0,87 эталонной нормы. Необходимые для преобразования затраты Сомы-198720 единиц, прочие энергозатраты 65701 единица. Дополнительная информация: в ментальной составляющей объекта отмечается инверсия 5 составляющей 7 регистра. Коэффициент инверсии-0, 8.
Объект 2. Исполнитель. Возраст-44 солнечных года. приблизительно 233 красных единиц времени(II цикл). Пол – мужской. Индекс ментальной составляющей-0,9; физиологической-0,9 от эталонной нормы. Длительность пси-воздействия 11 синих единиц времени (7,8 солнечных суток) Необходимые затраты Сомы 400 единиц, прочие 0.
Осуществление возлагается на Хранителя Таргиза, Наставника – Хранителя Зоргорна и приданных им Хранителей-операторов Эста Хе, Марию Тер-Акопян и Хранителя-комавента Эорана Кхамдориса.
В полутьме, вокруг возвышавшегося на многоугольном постаменте черного параллелепипеда, стояли четыре человека. Трое мужчин в одеяниях касты Хранителей и женщина в длинном черном платье. На их лицах, под маской равнодушного спокойствия, проглядывало напряженное ожидание.
Вот один из них, казавшийся старше прочих, словно услышав безмолвный приказ, коротко взмахнул обеими руками. На одной из граней засветилось несколько огоньков. Вспыхнул один экран, за ним второй, третий. Пульт управления быстро оживал.
…Наблюдаемые характеристики объекта 0 удовлетворительные. Состав импульсов – соответствует базовым нормативным показателям. Прохождение импульсов через первичные каналы – без помех. Первичная подготовка объекта 0 и объекта Вспомогательный I (Носитель) силами объекта Вспомогательный II (Исполнитель) завершена успешна. Объект Вспомогательный II – выведен из операции в связи с отсутствием необходимости в его функционировании и нейтрализован. Отключить первичную связь?
Несколько экранов пульта мигнули, их залило ровным синим светом. Своим иным, внутренним зрением Хранитель увидел, как рвется паутина первичной связи, чтобы не помешать предстоящему.
Первичная связь отключена, контакт с Носителем потерян.
Приступить к подготовке пробоя канала?
Машина задавала вопросы, и они – один за другим, отвечали, подтверждая правильность команд. То не было простой данью стародавнему обычаю, пришедшему из тех незапамятных времен, когда еще не было мыслящих машин. Слишком часто и на Мидре, и в иных мирах люди терпели поражения, именно потому, что слишком надеялись на созданную их руками и умом технику.
Далеко внизу под их ногами, в подземельях колоссального дворца сверхчувствительные поисковые сенсоры систем наведения нашаривали ничтожно слабый источник К-излучения; мозг человеческого существа, отличающийся от сотен миллионов себе подобных.
Эффекторы включены в цепь. Совмещение близко к 1. Расхождение отсутствует.
За тысячи километров отсюда открылись силовые заслонки в хранилищах Сомы, и невидимые потоки устремились по путепроводам к гудящим от напряжения накопителям излучателей. Повинуясь машинным командам стремительно набрали мощность реакторы, замелькали цифры на счетчиках распределительных узлов…
Совмещение – единица. Вероятность ошибки – 0,051. Подтвердить начало активной фазы.
Запуск.
Конические рыльца эффекторов окутались облаком яркого света, из которого спустя долю мгновения вырвалась ярко-голубая стрела, чтобы унестись сквозь толщу времени и пространства. Таргиз почти физически ощутил, как рвется под ее напором аморфный хаос межреальности, как стремительно тает заключенная в сияющем копье Сома, разбрызгивая вокруг себя гигаватты впустую растрачиваемой мощи. Вот поток Сомы, утратив за краткие мгновения девяносто девять сотых своей силы, достиг цели и расплескался в разные стороны. Миг – еще два человеческих разума оказались в их полной власти…
…Контакт с Источником восстановлен. Контакт с Носителем произведен.
Подтвердить начало фазы переноса.
Муть на мониторах светлела, и цепочки изменчивых символов уже не прыгали туда-сюда а медленно текли, строка за строкой, и все так же мертвый голос мыслящей машины повторял цифры и слова…
…Подготовка окончена. Операционные объекты 0 и Вспомогательный I – к трансформации готовы.
В глубине экрана заклубился подсвеченный голубым туман. Из его матовой мглы выплывали замысловатые символы. Зеленые, голубые, бурые и ярко алые, они беспорядочно танцевали, словно снежинки в круговерти метели. Лишь очень опытный глаз мог различить что-либо в этой кажущейся бессмыслице. Глаза стоявших у пульта были именно таковы, и это беспорядочное мельтешение говорило им многое. Причин для тревоги пока не было, процесс проходил как будто нормально, но ни Таргиз, ни его Наставник, ни те, кто помогал им, не позволяли себе расслабиться ни на миг.
Начиналась самая ответственная часть процесса. Все внимание их обратилось на главный экран, где разгоралось алое свечение, собравшееся затем в безупречно правильный круг.
…Первичная деструкция Носителя проходит в соответствии с графиком. Амплитуда вибраций основных полей – 45,046; скелетных – 56,741; вторичных – 1238. Сеть кластерных ячеек сформирована.
Степень аморфности биомассы близка к оптимальной…
Все новые и новые потоки энергий вливались в пробитый канал, разрушая содержимое мозга Носителя, проникая в каждую клетку его тела, изменяя и рисунок хромосом, уничтожая лишнее, добавляя нужное…
Тут уже бессильны были машины, тут как и в древние времена, на первое место выходили дарования Демиургов – то, что обычные люди назвали бы магией или божественной силой. Ибо без них – без людей, способных усилием мысли и воли влиять на косную материю, бесполезны были все хитроумные изобретения, сделанные т4ут, на этой планете, на десятках других, и ныне поставленные на службу Мидру.
Экран засиял почти нестерпимым светом, его залило изумрудное сияние, смывая алый блеск, через мгновение сменившееся густо фиолетовым, чистого спектрального оттенка. За ними пришла зыбкая, неуловимо темнеющая синева, прозрачно голубая вверху, постепенно переходящая сначала в глубокую, как темный сапфир, а потом, внизу экранного поля, в бархатно-черную.
Ментальная матрица объекта 0 захвачена, удержание прочное. Физиологическая матрица объекта 0 захвачена, удержание прочное. Базовый информационный пакет введен.
Подтвердить начало переноса матриц.
…Свистящий писк сигнала тревоги разорвал тишину. Словно невидимая рука смела мгновенно поблекшие знаки, и в белом мареве проступило изображение, напоминающее угольно – черного паука с десятками лап. Кончики их налились алым, и через миг вся картина приобрела цвет свежей крови. Еще терция – и бледное зеленоватое свечение заполнило экран, стремительно густея, наливаясь темно – изумрудным.
…Внимание! В структуре шестой составляющей физиологической матрицы, в области, ответственной за первичное поддержание жизнедеятельности, возникла аномальная пульсация, близкая к критическому значению. Необходимо срочное вмешательство операторов, в противном случае возможна цепная реакция в структуре матрицы, вплоть до полного разрушения.
Руки всех четверых, как по команде, метнулись к пульту, и он ответил на их приближение яркой вспышкой…
Разгоравшийся свет стремительно менял оттенки: темно– фиолетовый, темно– синий, ярко– голубой, зеленый, медовый, охристо-красноватый, густой оранжевый, багровый. В глубине что-то мерцало, пульсировало, словно билось гигантское сердце огненного дракона.
Колебания стабилизированы. Негативные изменения локализованы. Приступить к формированию дублирующего элементара?
Многоцветные вспышки сменяли друг друга в стремительном темпе, и в такт многоцветному мерцанию подымались и опускались руки Хранителей.
Ритм многоцветного танца укорачивался, вспышки становились все реже и тусклее. Сотворение той, кто должна будет стать орудием их воли шло к концу…
Глава 1
.…ОТКРЫВАЮ ГЛАЗА. Я ЛЕЖУ НАВЗНИЧЬ, НА ЗЕЛЕНОЙ, ТОЛЬКО ЧТО ПРОКЛЮНУВШЕЙСЯ ТРАВЕ. НАДО МНОЮ ЯРКО-СИНЕЕ НЕБО. ПРИПОДНЯВШИСЬ, ОСМАТРИВАЮСЬ: МЕСТО ВРОДЕ НЕЗНАКОМОЕ. ЧТО Я ЗДЕСЬ ДЕЛАЮ? И КАК Я СЮДА ПОПАЛА? НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ; НЕ СРАЗУ ВСПОМИНАЮ ДАЖЕ, КАК МЕНЯ ЗОВУТ. ОТКУДА ЭТА СТРАННАЯ, НИ НА ЧТО НЕ ПОХОЖАЯ ТУПАЯ БОЛЬ ВО ВСЕМ ТЕЛЕ? И В ГОЛОВЕ СЛОВНО НЕ МОЗГИ А КИСЕЛЬ КАКОЙ-ТО! ПОЧЕМУ НА МНЕ МУЖСКАЯ ОДЕЖДА? ЭТО Ж ВРОДЕ ТРЯПЬЕ НАШЕГО ЯКОБА. ПОЧЕМУ Я ВСЯ В ЭТОЙ ВОНЮЧЕЙ ПОЛУЗАСОХШЕЙ СЛИЗИ, КАК БУДТО В БОЛОТЕ НОЧЕВАЛА? И КУДА, НАКОНЕЦ, ПОДЕВАЛИСЬ ГАНС С ЯКОБОМ?? СО МНОЮ ЧТО-ТО НЕ ЛАДНО, ОПРЕДЕЛЕННО НЕ ЛАДНО; ЧТО-ТО С ГОЛОВОЙ… НЕ БЫЛО НИКОГДА НИЧЕГО ПОХОЖЕГО, ДАЖЕ ПОСЛЕ КАКОЙ УГОДНО ПОПОЙКИ… И ЕЩЕ ЭТО ЧУВСТВО: БУДТО БЫ Я ЗАБЫЛА ЧТО-ТО ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ, Я ЧТО-ТО ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ… ЛАДНО, ХВАТИТ, ВСПОМИНАТЬ БУДЕМ ПОТОМ. СПЕРВА НАДО РАЗДОБЫТЬ НОРМАЛЬНУЮ ОДЕЖДУ ДА СМЫТЬ С СЕБЯ ЭТУ ГРЯЗЬ. КАК ВОТ ТОЛЬКО ДОБУДЕШЬ ОДЕЖКУ-ТО? СКАЗАТЬ, ЧТО НА РАЗБОЙНИКОВ В ЛЕСУ НАТКНУЛАСЬ, ОНИ МЕНЯ СНАСИЛЬНИЧАЛИ, ДОГОЛА РАЗДЕЛИ, А Я ОТ НИХ СБЕЖАЛА, И ВОТ ЭТИ ВЕЩИ ПРИХВАТИЛА? ВЕЩИ… РАНЬШЕ БЫ Я СКАЗАЛА – БАРАХЛО. И В САМОМ ДЕЛЕ СО МНОЮ ЧТО-ТО НЕ ТАК. КАКАЯ-ТО Я НЕ ТАКАЯ… И ГОВОРЮ, И ДУМАЮ НЕ ТАК, КАК РАНЬШЕ. И ЕЩЕ ЭТО ЧУВСТВО: СЛОВНО Я – ЭТО И НЕ СОВСЕМ Я, А… НЕ ЗНАЮ ДАЖЕ КТО. И СЛОВ ТАКИХ НЕТ НИ В ОДНОМ ЯЗЫКЕ. СТОП! А ПОЧЕМУ НИ В ОДНОМ, С ЧЕГО Я ВЗЯЛА?! И СЛОВА ЭТИ НЕ МОИ, ТОЧНО НЕ МОИ; Я И НЕ ЗНАЛА ТАКИХ. О ГОСПОДИ! ДА РАЗВЕ РАНЬШЕ СТАЛА БЫ Я ВООБЩЕ ДУМАТЬ: КАК Я ГОВОРЮ, И ЧТО ЗА МЫСЛИ У МЕНЯ В ГОЛОВЕ! ТАК, НАДО УПОКОИТЬСЯ; СНАЧАЛА ОДЕЖДА, ДА И ПОЕСТЬ (РАНЬШЕ Я СКАЗАЛА БЫ – ПОЖРАТЬ) НЕ МЕШАЕТ. И ВПРЯМЬ В БРЮХЕ ПУСТО, КАК У НИЩЕГО В КОТОМКЕ. ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?? ПОЖАЛУЙ, ПРО РАЗБОЙНИКОВ ГОВОРИТЬ НЕ СТОИТ: ЕЩЕ ВСПОЛОШАТСЯ, НАЧНУТ РАССПРАШИВАТЬ, ЧЕГО ДОБРОГО – СТРАЖУ КЛИКНУТ. А МОЖЕТ И НЕ НАДО ГОВОРИТЬ НИЧЕГО, А ПРОСТО ДОЙТИ ДО ПЕРВОГО ПОСТОЯЛОГО ДВОРА, ШМЫГНУТЬ К ХОЗЯИНУ ДА И РАЗДВИНУТЬ НОГИ? НЕТ, ПОЖАЛУЙ: В ТАКОЙ ОДЕЖДЕ ДАЛЕКО НЕ УЙДЕШЬ. ЧЕРТ ВОЗЬМИ! А ВЕДЬ СО МНОЙ И В САМОМ ДЕЛЕ ЗДОРОВО НЕЛАДНО: ПОДУМАЛА – КАКИМ МЕСТОМ ЛУЧШЕ ОДЕЖДУ ЗАРАБОТАТЬ, И НИКАКИХ МЫСЛЕЙ ПРИЯТНЫХ НЕ ВОЗНИКЛО. А ВЕДЬ МНЕ ВСЕГДА БЛИЗОСТЬ С МУЖЧИНАМИ НРАВИЛАСЬ! БЛИЗОСТЬ… – СЛОВО-ТО КАКОЕ! ОХ, ЧУЕТ МОЕ СЕРДЦЕ… ЛАДНО, ЧТО ЭТО Я ЛЕЖУ И ВОДУ В СТУПЕ ТОЛКУ-ВСТАВАТЬ НАДО ДА ИДТИ ХОТЬ КУДА-НИБУДЬ. ПОТОМ РАЗБЕРУСЬ – ЧТО И КАК…
Информационно-логический блок № 8111-као-004-Белый.
Оперативный отчет о состоянии фактотума на данный момент (13 оранжевых единиц времени, 29 солнечных часов с окончания трансформативного воздействия).
Полная контрольная проверка окончена. Информация о состоянии фактотума: физиологические характеристики 0,75 – 0,85 от нормы, характеристики ментальных составляющих соответствуют расчетным.
Распределение модулятивных рядов в синей и алой части спектра свидетельствует о повышенной частотности в сравнении со стандартной моделью. Психоэмоциональное состояние пониженное, в спектре преобладание серых и коричневых фракций, имеет место значительная тревожность и растерянность. Адаптивная способность незначительно ниже нормы. Способность к суггестивному воздействию-0,45 от расчетной. Состояние первой сигнальной системы – соответствует норме. Состояние второй сигнальной системы – соответствует норме. Состояние третьей сигнальной системы – соответствует норме.
Предварительные данные свидетельствуют о том, что трансформация завершилась удовлетворительно.
Резюме: фактотум может быть задействован незамедлительно. Рекомендации: задействовать объект в режиме частичной ретрансляции.
Не отрываясь, смотрел Зоргорн, как существо, созданное ими, делает первые шаги. Запасов Сомы, истраченных на него вполне хватило бы, чтобы обратить воду любого из морей Мидра в твердь или начисто изменить ландшафт одного из девяти материков.
…Какие же великие силы повинуются им и как страшна может быть ошибка владеющих подобными силами!
Таргиз был занят более прозаическими размышлениями.
Фактотум уже вполне в состоянии действовать самостоятельно, и это прекрасно. Однако она еще не осознала себя в новом качестве, несмотря даже на глубокую реморализацию и начавший действовать базовый информационный пакет. В ней еще слишком много от прежней Катарины Безродной, поэтому давать ей волю пока не следует. Повременим пока давать ей волю.
…А ВОТ И ЖИЛЬЕ. ДЕРЕВНЯ НА ВИД ТАК СЕБЕ, ДВОРОВ СТО. ЗАМКА РЯДОМ НЕТ – ХОРОШО, СОВСЕМ ХОРОШО. ЛЮДЕЙ НА УЛИЦАХ НЕ ВИДАТЬ.ТОЖЕ НЕПЛОХО. НАДО ПОТОРОПИТЬСЯ, ЛУЧШЕ ЕСЛИ НЕ УВИДИТ НИКТО. ВОН ТОТ ДВОР, ПОХОЖЕ, ТО, ЧТО НАДО: БЕДНОВАТЫЙ, НО НЕ СОВСЕМ УЖ НИЩЕНСКИЙ. А КАЖДЫЙ ЗНАЕТ: БЕДНЯК СКОРЕЕ ПОДАСТ ПРОСЯЩЕМУ, ЧЕМ КУРКУЛЬ КАКОЙ. МИМО МЕНЯ ПРОБЕГАЮТ ДВОЕ МАЛЬЧИШЕК – НЕ УСПЕЛА РАЗГЛЯДЕТЬ, ОТКУДА ОНИ ВЫСКОЧИЛИ; ТЫЧУТ В МЕНЯ ПАЛЬЦАМИ, ЧТО-ТО КРИЧАТ. ЭГЕ!! ДА ОНИ, КАЖИСЬ, ПО-ФРАНЦУЗСКИ ВОПЯТ? Я, ВЫХОДИТ, ВО ФРАНЦИИ, ЧТО ЛИ? ТАК ВЕДЬ ДО ГРАНИЦЫ БЫЛО НЕБЛИЗКО. И ЧТО СТРАННО – Я ВЕДЬ ФРАНЦУЗСКИЙ ЗНАЛА, КОНЕЧНО, ТАК ВЕДЬ ОТ СИЛЫ ПОЛСОТНИ СЛОВ, А ВСЕ ЧТО ОНИ СЕЙЧАС ВЕРЕЩАТ – ОЧЕНЬ ДАЖЕ ХОРОШО ПОНИМАЮ. ДА ЗА ТАКИЕ СЛОВА! ОХ, ПОПАЛИСЬ БЫ МНЕ ЭТИ ЩЕНКИ РАНЬШЕ!! ВХОЖУ ВО ДВОР, ТОЛКНУВ ЕЛЕ ДЕРЖАЩУЮСЯ КАЛИТКУ. НАВСТРЕЧУ МНЕ ИЗ ДОМА ВЫХОДИТ БЕДНО ОДЕТАЯ ЖЕНЩИНА. СКАЗАТЬ ЕЙ ПРО РАЗБОЙНИКОВ? ИЛИ ЧТО ПОКА КУПАЛАСЬ, ОДЕЖДУ УКРАЛИ, А ЭТУ БРОСИЛИ.?… ЧТО, ЧТО Я ГОВОРЮ?! НЕТ, ЭТО НЕ Я! СЛОВНО КТО-ТО ЧУЖОЙ ШЕВЕЛИТ МОИМ ЯЗЫКОМ, ЗАСТАВЛЯЕТ ОТКРЫВАТЬСЯ МОИ ГУБЫ, И Я НЕ МОГУ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ ЕМУ… ЧТО-ТО О ВОЛЕ ГОСПОДА, О СПРАВЕДЛИВОСТИ, ОБ ИСТИНЕ, О ГРЕХАХ, О ЦАРСТВЕ БОЖЬЕМ НА ЗЕМЛЕ… ГОВОРЮ, ГОВОРЮ, А ДВОР МЕЖ ТЕМ ВСЕ БОЛЬШЕ НАПОЛНЯЕТСЯ ЛЮДЬМИ…
В это ясное мартовское утро Гийом Ивер был явно не в духе. Сказать по правде, вокулерского коменданта злила каждая мелочь. Рыбная похлебка, поданная женой на завтрак, казалась прокисшей и пересоленной; вино разбавленным; грязь на улицах особенно непролазной, а ухажер дочери, явившийся с визитом с утра пораньше… При последней мысли коменданта буквально взорвало: «Как же, жениться он хочет! Небось, только одно на уме – поскорее затащить Хелен в темный угол, да завернуть ей юбки!». Баронский пащенок! Ему бы только поскорее всунуть девке между ног и без разницы: что дочка поденщика, что любимое дитя поседевшего на королевской службе человека! Комендант громко произнес по адресу своего предполагаемого зятя – шевалье де Альми, несколько слов, услыхав которые тот, не раздумывая, схватился бы за меч.
Впрочем, он тут же пожалел о собственной несдержанности, ибо на лице вынырнувшего из узкого переулка аббата Жоржа отразилось брезгливое неудовольствие. «Вот и монаха встретил; все одно к одному». Нет, определенно сегодняшний ранний вызов к бальи[1] ничего хорошего не сулил.
– Здравствуйте, святой отец, – слегка поклонившись, поприветствовал он клирика, пытавшегося обойти обширную навозную лужу. – Здравствуйте, сын мой, – бросил тот в ответ. С его круглой физиономии не сходила брезгливая мина; правда, непонятно было, относится ли она к брани Ивера, или к луже, куда все-таки угодила его обутая в войлочный башмак нога. – Сын мой, а вы не к бальи идете?
Комендант остановился, слегка огорошенный.
– Ээ, святой отец, как вы догадались?
– Дело в том, что я сам иду к нему же; мне передали, что он хочет видеть меня по важному и не терпящему отлагательства делу, вот я и подумал, видя вас идущим в ту же сторону… А что могло случиться, вы не знаете?
– Нет, святой отец, ума не приложу.
В сопровождении монаха комендант перешел городскую площадь, в этот час еще пустую и безлюдную, обрамленную с трех сторон запертыми лавками, верхние этажи которых служили жильем хозяевам. Ускорив шаги, они направились к дому бальи. Ивер поприветствовал стоявшего у ворот стражника, тот отсалютовал в ответ взмахом алебарды.
– Слушай, приятель, – спросил он, пока отец Жорж оправлял одеяние, – ты не знаешь, зачем мессир Антуан меня вызвал?
– Не знаю, мэтр Гийом. Хотя, может, из-за позавчерашнего: слыхали, должно быть – неподалеку от границы опять двух купцов ограбили.
Уже войдя в ворота, комендант вдруг задумался: а почему, собственно, здесь стоит стражник? Раньше такого вроде не водилось… Слуга торопливо провел их по лестнице наверх, в кабинет бальи.
При взгляде на его хмурое озабоченное лицо комендант понял, что опасения были небеспочвенны.
– Вот почему я позвал вас, уважаемые, – сразу взял быка за рога Антуан де Камдье, когда после обмена приветствиями вошедшие уселись напротив него на длинной скамье. – В бальяже бунт.
– Бунт?! – в один голос переспросили доминиканец и комендант.
– Да бунт и, скажу вам, бунт прескверный. Начать с того, что его возглавила какая-то баба, взявшаяся вообще непонятно откуда. Но это, само собой, не главное. Бунт начался дня два-три назад, а взято уже два замка. Всех дворян, даже женщин и грудных детей, зверски убили. Так же растерзали нескольких священников, пытавшихся увещевать мужиков.
Отец Жорж издал звук, напоминающий сдавленный стон, рот его приоткрылся.
– Два замка? – озадачено пробормотал Гийом Ивер.
– Да, Буи и Сен-Жерар де Энни.
– Сен-Жерар?!
Комендант даже привстал: услышанное заставило его на миг забыть обо всем. Даже тревожное, мучительное ощущение, возникшее в его душе, как только он услышал слова бальи о бунте, отступило куда-то.
– Сен-Жерар?? – повторил он. – Быть не может!!
Замок Буи, как ему было известно, представлял собой довольно плохонькое сооружение с одной полуразвалившейся башенкой, низкими стенами, что не ремонтировались уже лет тридцать, и не имел даже приличного рва. Хотя и его взять с ходу необученной толпе было бы весьма непросто. Но Сен – Жерар? Цитадель графов де Энни с ее восемью башнями, донжоном высотой в полтораста футов, двойным кольцом несокрушимых стен, глубоким рвом, огромными запасами… Крепость, которую даже небольшой гарнизон способен удержать против неизмеримо более сильного противника(что и случалось не единожды)…
– Как такое могло случиться?? – выдохнул Ивер.
– Бальи почему-то оглянулся на доминиканца, лицо которого пошло красными пятнами.
– Не знаю. Я сам не очень понял. Какая-то хитрость, вроде бы… Но самое плохое даже не то, что они взяли замок.
– Святой отец, – понизив голос обратился бальи к настоятелю. – Эта баба проповедует крестьянам чистейшую ересь. И люди, наслушавшись ее, покидают свои дома и толпами идут за нею. Вы понимаете, чем это пахнет?? Впрочем, вы сами все услышите.
Бальи позвонил в колокольчик, что-то вполголоса приказал заглянувшему в приоткрывшуюся дверь слуге. Спустя полминуты в комнату вошел, втянув голову в согбенные плечи, маленький худой человечек. Лицо его было исцарапано вдоль и поперек, на скуле красовался набухший кровью огромный синяк. Украшавшая его голову свежевыбритая тонзура, пересеченная крест накрест свежими следами бича, и длинное черное одеяние, когда-то щегольское, а сейчас разодранное и заляпанное засохшей тиной и грязью, выдавали в нем служителя церкви. Был он еще молод, не достиг еще, пожалуй, тридцати, и седая прядь в черных волосах выглядела странно и жутко. Он остановился у порога, переводя маленькие черные глазки то на бальи, то на отца Жоржа, то на коменданта. Больше всего он напоминал сейчас испуганную мышь, осторожно выглядывающую из своей норки. Да, несомненно, человек этот был очень сильно напуган. И нечасто приходилось видеть Гийому Иверу за свою жизнь людей, переживших столь сильный страх.
– Садись, – коротко приказал бальи. Торопливо закивав, тот опустился на стоявший в углу табурет.
– Повтори вот для них, – рука бальи указала в сторону аббата и коменданта, – все, что ты уже рассказал мне.
– Зовут меня, мме-мессиры… – каждое слово давалось ему с видимым трудом – Пьер К – кене. – Я, с позволения вашей милости… кх-х, буду причетник в церкви замка С– сен – кхе-кхе-йе… – горло человечка издало что-то вроде хриплого кваканья, и он замолк, хватая ртом воздух. С досадой хмыкнув, бальи извлек из под стола флягу и протянул причетнику. Тот с жадностью принялся хлебать вино, однако бальи тут же отобрал сосуд, не позволив слишком долго наслаждаться живительной влагой. Отдышавшись и вытерев дрожащей рукой губы, человечек, собравшись с силами, вновь начал говорить…
…Утром вчерашнего дня на главном донжоне замка Сен-Жерар де Энни затрубили тревогу. Вместе с прочими обитателями замка поднялся на стены и встревоженный Пьер Кене. С первого же взгляда было ясно, что в графских владениях имеет место бунт. Ибо что еще могла означать движущаяся в их сторону толпа в тысячу с лишним человек, о намерениях которых недвусмысленно говорили вилы, топоры и суковатые дубины в их руках. В замке оставалось только шесть десятков солдат: большая часть гарнизона была отправлена графом в его владения, лежавшие на границе с Фландрией, где опять было неспокойно. Само собой, котлов со смолой и кипятком на стенах Сен-Жерар тоже не было, а метательные машины еще прошлой осенью были разобраны и заботливо укрыты от непогоды в подземельях. Однако, хотя обитатели замка и почувствовали себя не очень уютно, страха ни у кого не возникло. Ведь Сен-Жерар всегда считался непреступным, а под стенами его сейчас собралось всего-навсего жалкое мужичье.
Меж тем толпа приблизилась уже настолько, что можно было различить землистые, грязные лица тех, кто явился штурмовать крепость, о которую в прошлую войну обломало зубы отборное воинство герцога Лотарингского. Высунувшись из бойницы старший сын графа, двадцатидвухлетний Арно де Энни(сам граф лежал тяжело больной), грозно осведомился: что им здесь надо, и приказал, чтобы они немедля убирались прочь, предварительно связав и выдав зачинщиков, иначе висеть им всем на стенах вниз головой. И тут же получил стрелу в щель забрала.
Через мгновение на стены обрушился настоящий ливень смерти. И лучники, прятавшиеся до времени среди толпы, оказались на удивление меткими. Стрелы и арбалетные болты влетали во множестве в бойницы, почти не давая возможности вести ответную стрельбу. Вскоре почти половина защитников, среди которой оказались и все командиры, были убиты и ранены. Но этого причетник уже не видел, поскольку был среди тех, кто унес прочь смертельно раненого юношу и все оставшееся время провел вместе с замковым кюре, который пытался утешить как мог, графиню и ее дочерей, рыдавших возле метавшегося в агонии тела их сына и брата. Поэтому сам он не видел того, что произошло потом, и узнал об этом только из разговоров мятежников. А случилось вот что. Пока оставшиеся без командиров солдаты почти все собрались на западной стене, часть нападавших скрытно подобралась с другой стороны, быстро навела через ров наплавной мост из принесенных с собой бочек, бревен и досок, после чего были закинуты на стену веревки с крючьями. Должно быть, часовые выставленные с той стороны, были перебиты стрелами или случилось еще что – нибудь, но это осталось Пьеру неведомо. Взобравшись наверх, нападавшие легко преодолели второй пояс стен и после краткой яростной схватки, в которой пали почти все защитники, открыли ворота и опустили мост. Ревущая толпа оборванцев ворвалась в замок. Никаких подробностей этого боя причетник так же сообщить не мог – увидя бунтовщиков во дворе замка, он, совершенно потеряв голову от ужаса, принялся метаться, как заяц, по залам и коридорам, среди такой же напуганной, ничего не понимающей челяди.
Комендант невольно потряс головой. Странное, назойливое ощущение того, что все происходящее сейчас уже было с ним когда-то, путало мысли и мешало вникнуть в суть того, что говорил Пьер Кене.
Нервная речь причетника словно уплывала куда-то, отдалялась, как будто он говорил о чем-то незначительном и не имеющем касательства к нему.
Сделав усилие, он заставил себя вновь сосредоточиться на рассказе Кене.
Его, вместе с мажордомом и еще несколькими старшими слугами, схватили, вытащили во двор, немилосердно колотя и, скрутив, швырнули на землю. После этого о них на какое-то время забыли. По всему двору валялись раздетые изрубленные тела защитников, и собаки слизывали текущую из ран кровь. Здесь же, у галереи, под охраной мужиков с вилами сгрудилось полтора десятка связанных как куры, израненных пленных.
Тем временем, мятежники учинили во взятом замке какой-то безумный шабаш. Они резали гобелены и ковры, сдирали со стен драгоценные занавеси и кусками их обматывали грязные босые ноги. Они крушили и ломали резную мебель, били стеклянную посуду, дубинами разнесли в пыль витражи, привезенные из Венеции – предмет гордости хозяев. Многие справляли нужду прямо на инкрустированный деревянный пол. Казалось, бунтовщики стремятся даже не грабить, а разрушать. Во дворе возникла драка из-за золотой и серебряной утвари замковой часовни – ее рубили на мелкие куски топорами.
Отец Жорж, по ходу рассказа становившийся белее и белее, истово перекрестился.
От мужчин не отставали и женщины. Целая толпа галдящих баб окружила выкинутые на радость им из окон сундуки, где хранились дорогие платья, и казалось, вилланки вот-вот вцепятся друг другу в волосы, не в силах поделить господские тряпки.
Мимо него проволокли кричавших и плачущих хозяйку замка и ее дочерей. За ними тащили жестоко избитых, почти голых графа – он уже еле дышал, вместе с младшими сыновьями. «Пусть посмотрят!» – гоготали мужики. А какая-то женщина вцепилась графу в окровавленную бороду с воплем: «Будет тебе, ублюдок, право первой ночи!».
Отовсюду слышались вопли насилуемой прислуги, пьяные выкрики и песни: новые хозяева Сен-Жерар принялись опустошать его обширные винные погреба. Вновь вспыхнула драка, на этот раз за лошадей и коров, стоявших в хлевах Сен – Жерар, но дюжина крепких мужчин с тяжелыми палицами быстро восстановила порядок, проломив кому-то череп. С донжона сбросили кюре и нескольких приставов; потом подняли на вилы управляющего (в тот момент Пьер Кене решил, что пришел и его смертный час). Но самое страшное ожидало его впереди.
– Клянусь вам, клянусь, – жалобно бормотал причетник. Я…я не смогу про это рассказать как должно… Это надо было слышать и видеть…
Гомон сборища вдруг затих, как по мановению руки чародея, и в наступившей тишине послышался стук копыт. Во двор Сен-Жерар де Энни въехала на белоснежной лошади молодая, необыкновенно красивая женщина, одетая в длинное белое платье. Голова ее была непокрыта, и распущенные волосы цвета темного золота ниспадали на плечи.
Все кто был во дворе, опустились разом на колени, протянув к ней руки… Слушая сбивчивый, местами невнятный рассказ причетника, комендант лихорадочно пытался понять: в чем же дело, что его так мучает? Откуда это чувство, что он не понял, упустил нечто важное?
Конечно, все сейчас услышанное было само по себе странно и невероятно. Но все же не настолько, чтобы смутить его, повидавшего и не такое. И, главное, почему ему все время кажется, что подобное уже было с ним когда-то? Предчувствие надвигающейся катастрофы на миг стало почти непереносимым, и он еле сдержался от крепкого словца, которым привык успокаивать нервы.
Глядя на окаменевшие лица коменданта и служителя церкви, де Камдье подумал о том, что всего два часа назад, первый раз выслушав излияния трясущегося от страха коротышки, уже был близок к тому, чтобы принять того за умалишенного. Но когда он уже почти в этом уверился, прибежал один из охранявших городские ворота стражников, сообщивший, что к воротам прискакал человек из замка Буи, твердящий, что сегодняшней ночью он взят взбунтовавшимися крепостными, ведомыми какой-то женщиной, а все его обитатели перебиты. Из его плеча торчал обломок стрелы, красноречиво подтверждавший истинность его слов, а значит, и рассказа Пьера Кене.
– Они приветствовали ее как – простите, святой отец – как посланницу самого господа Бога, они рыдали… Лица у них были… А когда она начала говорить… Они… как будто сама Дева Мария… – всхлипнул причетник, не в силах больше вымолвить ни слова: его горло перекрыл тяжелый комок, зубы отстукивали барабанную дробь. В это мгновение он вспоминал ее голос, голос от которого замирало сердце и холодела душа, голос необыкновенно красивый, свободно льющийся, чистый и высокий. Голос, в котором звучали все соблазны ада… или рая? Голос, наполненный неимоверной, непредставимой силой… Состояние его в эту минуту неведомым образом передалось слушателям. Ни один из них, кстати, ни разу за время рассказа не перебил говорившего.
У коменданта знакомо и нехорошо шевельнулось в груди. Недоброе предчувствие ощутимо укололо сердце. Что-то во всем этом было не так, определенно не так.
Он встряхнул головой, отгоняя это пренеприятное ощущение.
«Что это со мной? Что-то вроде знакомое. Заболел я что ли?»
– Она, – кое как справившись с собой продолжил причетник, – изрекала хулу на короля, на рыцарство, на церковь, говоря, что они все служат Антихристу, предались ему всей душой и ведут христиан к гибели…
И они, став на колени, поклялись, что пойдут за ней, куда угодно, и не опустят оружия пока… пока… не смею повторить это… пока она не сядет на трон, а все ее враги не погибнут… – причетник умолк, слезы полились из глаз. Слишком много страшного случилось за этот день, тем более для него – мирного человека, всю свою жизнь прожившего в тишине, покое и сытости под крылом богатых и могущественных людей, пересидевшего войны и смуты за неприступными стенами, даже ни разу не взявшего в руки оружия.
Несмотря на все его мольбы о пощаде, все слова о том, что он никому из них не делал зла, его, избив и отхлестав кнутом, швырнули в колодец. Должно быть, после всего, что с ним случилось, Господь сжалился над ним. Он не утонул, не потерял сознания и не захлебнулся, хотя, падая, несколько раз сильно ударился головой о каменную кладку, и воды в колодце, по счастью, оказалось лишь по грудь. Сброшенные следом за ним несколько увесистых булыжников также не причинили ему вреда. И, наконец – воистину промысел Божий: именно в этот колодец выходил подземный ход, один из трех имевшихся в замке. Как на пределе сил втянул готовое уже расстаться с душой тело в узкую щель хода, как в непроглядном мраке, отпирал засовы выходившей на глинистый обрыв двери, замаскированной под корягу (когда-то, этот ход показал ему погибший на его глазах жуткой смертью кюре), он почти не помнил. Затем он чудом – воистину чудом, потому что толком и ездить верхом не умел – поймал бродившего поблизости мула, сбежавшего из разоренных замковых конюшен. Потом – сколько прошло времени причетник не имеет представления, но солнце уже заходило – животное сбросило его и, еле живой, он побрел куда глаза глядят. Он шел всю ночь и под утро рухнул совершенно без сил у ворот Вокулера…
…Комендант вдруг почувствовал, как по всему телу разливается ледяной холод.
Он внезапно понял, что означает это неотвязное чувство, вспомнил, почему знакома ему эта пульсирующая боль за левым ухом. Дневной свет стремительно заволокла мутная багрово красная дымка.
Совсем как тогда под Байонной… Нет, сейчас гораздо сильней… Насколько же сильнее!! Неужели смерть?! Проклятое бабкино наследство!
…Волна боли, словно чья-то тяжкая лапа сдавила голову, разламывая череп. В глазах потемнело. Тело вмиг налилось свинцом, и кровь, тяжело проталкиваемая сердцем по жилам, словно обратилась в вязкую ртуть.
…О, черт, как же жжет затылок, словно в череп вонзился раскаленный железный прут!
– Эй, приятель! Что такое? – голос бальи долетал до него, как из-за каменной стены. На тебе лица нет!
Крепкая рука встряхнула его за плечо
– Прошу прощения мессир де Камдье – что-то… нездоровиться мне, – собственные слова доносились до него как в бреду. – Должно быть, простыл.
Мгла перед его взором рассеивалась. По лицу обильно струился холодный пот, казавшийся густым и липким, внизу живота еще тошнотворно шевелился тяжелый комок, но боль понемногу уходила.
– В общем, так, – заявил бальи после того как за причетником из Сен-Жерара затворилась дверь, – Этот мятеж надо раздавить немедленно, иначе все может кончиться, – он запнулся, с неудовольствием глядя на впавшего, похоже, в полную прострацию аббата, бормотавшего что-то невнятное о колдовстве и кознях нечистого, – очень плохо.
– Вы, святой отец, обдумайте что следует сделать.
– Нужно немедленно известить епископа, – тут же откликнулся поп.
– А ты, почтенный Ивер, поднимай гарнизон: он должен быть готов выступить в любую минуту.
– Что? – спросил комендант, изо всех сил пытавшийся взять себя в руки.
– Ты что, не слушаешь меня?! – резко повернулся в его сторону бальи.
– Нет, мессир, я только хотел спросить… – ээ – весь гарнизон или…
Что за вопросы? – Камдье даже не скрывал недовольства. В конце концов, – кто здесь комендант – ты или я?
Действуй, одним словом, и не мешкай.
Назвав, в сердцах, претендента на руку своей дочери пащенком, старый вояка погрешил против истины, и надо сказать преизрядно. Шевалье Филипп де Альми происходил от вполне законного, хотя и уже третьего по счету брака своего отца, барона де Альми, сира Граньяна. То обстоятельство, что покойный барон был человеком весьма небогатым, равно как и то, что Филипп был четвертым по счету его отпрыском только мужского пола, а к тому же у него имелось еще шесть сестер, и определило его судьбу. Уже в шестнадцать лет он покинул ветхий кров родового замка и отравился искать счастья. За пять лет, прошедших с того дня он успел поучаствовать в двух больших войнах, быть посвященным в рыцари, получить две раны и посидеть в тюрьме за избиение королевского чиновника.
Ошибался почтенный воин и относительно намерений шевалье. Безусловно, пышные прелести юной золотоволосой красавицы Хелен занимали немалое место в его голове. Но на этот раз Филипп был по настоящему влюблен, и влюблен настолько, что лишь ее видел своей женой. Однако от того, чтобы немедленно сделать ей предложение, его удерживали некие весьма существенные обстоятельства. Смущало его вовсе не простое происхождение избранницы – это-то как раз мало его беспокоило: не он первый, не он последний. Все дело было в том, что шевалье страдал тем трудноизлечимым недугом, коим страдало множество знатных, равно как и не знатных людей: у него совершенно не было денег.
Семейство его по понятным причинам помочь не могло, богатых родственников, даже дальних, не имелось, а барон де Боле, у которого служил шевалье, сам сидел по уши в долгах.
Стыдно сказать – даже на приличную свадьбу денег не сыскать; ему и продать-то нечего. Даже доспехи, которые он носит, – и те не его собственные, а одолжены сюзереном. Да и сколько за эту ржавь выручишь? Десять золотых – и то хорошо. Есть, правда, еще конь, которого он выиграл прошлым летом в кости у проезжего рыцаря. За него давали, не торгуясь, двести ливров, только Филипп не расстанется со Шмелем и за две тысячи.
А на что он будет жить с молодой женой? Неужели придется поселиться приживалом у тестя? Одна только мысль об этом причиняла Филиппу истинные муки. Или вернуться в родной дом? Старший брат, конечно, не прогонит, но что его там ожидает? Бедность, жидкая похлебка на обед и ужин; скандалы с ростовщиками, ежедневное брюзжание матери – вот уж у кого происхождение Хелен вызовет истерику… Нет, такая жизнь не для него.
Поневоле тут позавидуешь папаше Гийому: и жалованье худо-бедно, а получает, и добычи должно быть прикопил. Что за жизнь – хоть в монастырь уходи! И почему бы Хелен не оказаться дочерью богатого купца?!
Его невеселые мысли не могло разогнать даже то, что только сегодняшним утром ему украдкой от отца, удалось-таки перемолвится парой словечек с Хелен, и назначить ей свидание в церкви, в шестом часу вечера.
Размышления шевалье де Альми, которым тот предавался в корчме у городских ворот, за кружкой яблочного вина, были прерваны появлением корпорала[2] из замка Боле, с повелением срочно явиться на службу. По выражению лица старого Барнабе шевалье понял, что дела плохи. Быстро допив сидр, и швырнув на стол монету – предпоследнюю между прочим, он вышел вон.
Информационно-логический блок № 8111-као-004 – Белый.
Дополнительная информация, затребованная ответственными исполнителями, о состоянии фактотума. Ретранслируемый сигнал развернут частично. Коэффициент развертки -2 стандартные единицы. Радиус первичного воздействия – 30 стадий. Отмечена спорадическая инверсия 7 и 8 подсистем в 4 регистре, значение 20 единиц вниз от оптимума в пике. Активностные характеристики носителя – в норме; реакция двойника полностью адекватна; сцепление – общее 0,97, внутриментальное-0, 91. Фрактальность 0, 0177 (в пределах Н-константы). Пропускная емкость дубль – канала 0,2 от необходимого значения. Хрональная энтропия при межфазовом переходе отсутствует. Начато формирование основного ретранслирущего блок – канала.
Комендант вышел за ворота дома бальи и, пройдя не больше двадцати шагов, остановился – силы совершенно оставили его.
Страха не было. Вместо него на дне души колыхалась мутная тоска, мешая собраться с мыслями. Без удивления он почувствовал, как дрожат руки. Взгляд его упал на виселицу, возвышавшуюся на площади над помостом из неструганных досок.
«Не долго же ей пустовать», – отрешенно подумал Гийом, и, собравшись с силами, побрел куда глаза глядят.
Вот значит оно как…
Он вдруг явственно вспомнил свою бабку, старую бретонку Иможен, рано увядшую, хоть и с явными следами былой красоты, на дне черных глубоко запавших глаз которой прятался тщательно таимый неизбывный испуг. Вспомнил, как однажды еще будучи совсем маленьким, увидел, как она достала откуда-то из тайника старинные амулеты, покрытые непонятными письменами и ни на что не похожими, но нагонявшими невнятную жуть изображениями, и шептала над ними что-то на своем языке.
Вспомнил и слова деда, когда он будучи в сильном подпитии, повздорил из-за чего-то с матерью, и обозвал ее, а заодно и явившегося на шум своего старшего сына, дядьку Эжена, проклятым ведьминым отродьем. После чего добавил, что он, должно быть, погубил свою душу, связавшись с язычницей. Дед потом наорал на маленького Гийома, когда тот, мучимый любопытством, простодушно спросил, почему это он обзывал бабушку язычницей и ведьмой, ведь она верит в бога и часто ходит в церковь?
«Никогда! – рычал дед, тряся потерявшего дар речи Гийома за шиворот, – никогда не мог сказать я о своей добродетельной и богобоязненной жене такой гадости! Ты просто по малолетству не понял ничего, вот и лезет в голову всякая чушь!». Дед размахивал кулаками над головой плачущего внука, обещал выпороть нещадно, если еще хоть раз что-то подобное услышит, а в глазах его был все тот же страх. Много позже Ивер поймет причину его.
И вспомнил он еще разговор с бабкой, перед тем как в восемнадцать лет первый раз ушел на войну. Когда уже все изрядно набрались на проводах, она, к тому времени уже дряхлая, согнутая годами, с трудом передвигавшая ноги старуха, отозвала его в сторону и поведала что, быть может, ему, ее младшему внуку, седьмому по счету(почему-то она несколько раз упомянула об этом), перейдет от нее, через поколение, дар предчувствия опасности. Она, не обращая внимания, на скептическую ухмылку подвыпившего юнца, подробно описало чувство возникающее при этом, добавив, что предупредит оно лишь о смертельной угрозе и укажет, даст почувствовать путь к спасению, и что ощутив нечто подобное, он должен не зевать, а бежать прочь со всех ног. Он с пьяной насмешкой спросил тогда: помог ли этот дар ей самой хоть раз? Старая Иможен вдруг со злостью, и неподдельной обидой в голосе заявила, что помог, и не только ей, но и ему – молодому дураку. Потому что не родился бы он на свет, кабы не почуяла она тогда, в четырнадцать лет, приближение неизбежной мучительной смерти да не бежала прочь из дому, куда глаза глядят – гореть бы ей вместе с матерью, отцом, братом, да младшими сестрами на костре святой инквизиции. При последних словах она, сплюнув, выругалась по-бретонски. Ивер был тогда настолько удивлен услышанным, что забыл спросить – почему она тогда не предупредила родных…
Он, конечно, ошибся, не поговорив с ней и не выяснив все уже тогда, легкомысленно отложив все это до своего возвращения. Потому что старуха умерла ровно через месяц. Как потом не без суеверного страха узнал комендант, именно в тот день, когда во дворе взятого штурмом кастильского замка, он впервые получил это страшное, сводящее с ума предупреждение, и в последний миг инстинктивно метнулся в сторону, а туда, где он только что стоял, рухнула горящая балка…
…Гийом Ивер поднял голову. Перед ним была распахнутая настежь дверь трактира его приятеля Жака Дале. Он вошел. Народу почти не было. Хозяин оторвал глаза от стойки и, с некоторым удивлением: тот был здесь нечастым гостем, уставился на своего знакомого.
– Подай вина, Жак, – пробормотал комендант. – Похмелиться надо бы, малость перебрал вчера, – зачем-то соврал он, выуживая непослушными пальцами несколько су из кошелька на поясе.
– То-то я смотрю, Гийом, ты грустный, как на собственных поминках, – понимающе кивнул трактирщик. Он отвернулся, чтобы нацедить вина из дубовой бочки, и поэтому не увидел, как побледнел его друг при последних словах.
– Что слышно в народе? – спросил комендант, осушив объемистую кружку вина, вкуса которого почти не почувствовал.
– А что говорят? Разное говорят… Не дожидаясь просьбы, Жак вторично наполнил посудину. Жалуются люди, само собой: налоги дерут, съестное дорожает… Ну, да когда легко-то было? – добавил он, словно оправдываясь. И, неожиданно наклонившись к уху коменданта, полушепотом спросил:
– Случилось чего? Или война опять?
– Да нет, Жак, что ты… Это я так, просто… – Вот что, – поспешил он сменить тему. Я перекушу, пожалуй, чего-нибудь.
Жак кивнул.
– А чего будешь есть?
– Да все равно, – бросил Гийом, направляясь в чистый угол к пустующему столу. Посмотрев внимательно ему вслед, трактирщик пожал плечами. Молоденькая, весьма миловидная и пухленькая служанка поставила перед комендантом большой глиняный кувшин с красным вином, миску с густой гороховой похлебкой, блюдо с тушеной рыбой и пучком зелени и полкаравая ржаного хлеба.
Он почти не взглянул на еду, зато проводил глазами округлый, весьма аппетитный задик девушки.
«Может быть попробовать эту штучку? – вдруг подумал он, – Наверняка ведь не откажет». За свою жизнь он знал не так уж много женщин. Продажными девками брезговал, а на войне… Мать воспитала в нем уважение к женской чести и почти никогда, за исключением нескольких случаев он не пользовался во взятых городах и деревнях извечным правом победителя и не брал женщин силой… Над ним из-за этого смеялись другие солдаты, называя то монашком, то евнухом, пока однажды, кто-то, прошедшийся на счет мужских достоинств его отца, не свел близкое знакомство с его кулаками.
Отец… Колесный мастер Анри Ивер, умерший когда Гийому было восемь лет, добряк, не любивший войну и отшлепавший сына, когда тот заявил отцу, что хочет стать солдатом.
А он сам сейчас почти на десять лет старше, чем был его отец, когда отдал Богу душу!
И что за мысли лезут ему в голову?
Комендант вгрызся в каравай, вспомнил, что не прочел молитву перед едой, но только махнул рукой.
В харчевню входили люди, о чем-то весело переговаривались, звенели серебром, щипали служанок – те в ответ взвизгивали нарочито громко. Многие узнавали коменданта, приветствовали его, тот кивал, односложно отвечая. Кувшин меж тем быстро пустел. Он опрокидывал кружку за кружкой, и незаметно показалось дно в кувшине, а затем и во втором. И уходила куда-то тяжесть, что владела душой, и забывалось то, что наполняло сердце мраком.
Читать бесплатно другие книги:
