Сбываются другие мечты Горская Евгения
– Пойдём куда-нибудь, – опять предложила она. – Человек не должен быть один в горе.
– Я не один. У меня есть ты. И Саша.
Наверное, не разведись они когда-то с Мариной, были бы сейчас вполне примерной супружеской парой. Они всегда хорошо понимали друг друга и поддерживали в трудные минуты. С Аллочкой у него так не получилось. Возможно, потому, что не было общих детей, а возможно, ещё почему-то. Он знал множество разведённых супругов с детьми, которые люто ненавидели друг друга.
– Я пойду, Аркаша, – вздохнула Марина. – Звони.
– Спасибо тебе. – Он проводил её до двери, поцеловал.
Она хотела что-то добавить, но промолчала, и он закрыл за ней дверь.
Ольгу Марина никогда не видела, Перовский не только считал пошлым и недопустимым знакомить своих жён, но никогда и не рассказывал одной женщине о другой.
Вернувшись в кухню, Аркадий Львович взял из мойки Ольгину чашку, прижал к щеке, постоял, тупо глядя в окно на бледное небо.
После того как он сидел ночью рядом с сестрой Багровой, наблюдая, как она переворачивает страницы томика Чехова, он долго о ней не вспоминал, пока не поймал себя на том, что дежурства для него делятся на те, когда он видит её, и те, когда её нет. Ему ещё не приходило в голову не только связать с ней свою жизнь, но даже пригласить её куда-нибудь, как он приглашал других женщин, он просто радовался, когда дежурила она. И Перовский, наверное, очень удивился бы, если б ему сказали, что он влюблён в молоденькую медсестричку.
Месяца через два он выходил вместе с Багровой после ночного дежурства. Накрапывал дождь, она постояла на крыльце, раздумывая, не достать ли зонт, не достала и медленно пошла через больничный двор, старательно обходя лужи. Он догнал её уже у проходной, раскрыл над ней зонт и предложил:
– Проводить?
– Спасибо, – покачала она головой. – Не надо.
– Провожу, – решил он.
Она не стала возражать, только накинула капюшон куртки, давая понять, что его зонт ей не нужен. Не нужен так не нужен, Перовский сложил зонт, повесил на руку.
– Устали? – Он не представлял, о чём с ней говорить, но понимал, что огорчится, если она сейчас от него уйдёт.
– Немного.
Она смотрела себе под ноги, стараясь не наступать в лужи.
– Вы одна живёте?
– Да, – кивнула она и неожиданно сказала: – Я жила с бабушкой, но она умерла.
Наверное, нужно было спросить ещё что-то, но он не спросил, они молча проехали несколько троллейбусных остановок. А у двери её подъезда, когда Ольга повернулась к нему, Аркадий Львович сделал то, чего совсем от себя не ожидал, – взял её за плечи, заглянул в лицо и признался:
– Я всё время о вас думаю.
Она посмотрела на него с удивлением, немного с испугом и ещё как-то так, от чего ему сразу стало весело.
Но и тогда он ещё не думал, что женится на ней.
Аркадий Львович бережно опять поставил чашку в мойку, передумал, вымыл её, вытер бумажным полотенцем и убрал на полку.
Утро складывалось неудачно. Сначала позвонили из салона красоты, сообщили, что маникюрша, к которой Ира была записана, заболела. Предложили другую, но она отказалась. Просто так отказалась, не потому что слишком ценила мастерство заболевшей девушки. К тому же идти куда-то было попросту лень.
Потом позвонила Алка. Жену отца Ира возненавидела с первой минуты, как только увидела. После развода отец долго не женился. И Ира, и мать уже считали, что он никогда этого не сделает, и ошиблись.
Алка оказалась такой, какой Ира её себе и представляла: умной и хитрой стервочкой, умело прячущей при муже свою стервозность. Сначала Ира мечтала собрать на Алку компромат и добиться, чтобы отец выгнал молодую жену в шею, а потом, когда компромат совершенно неожиданно нашёлся, передумала. Во-первых, не факт, что папенька не женится ещё раз и новая жена не будет более опасной для нее, чем Алка. А во-вторых, очень грела душу мысль, что Алка целиком у неё в руках, даже не подозревая об этом.
– Привет, – пропела Алла. Вообще-то она Алина, но имя своё терпеть не может и предпочитает Аллу. – Как командировка?
– Нормально. А у вас что происходит? – как можно доброжелательнее спросила Ира. Самым приятным было бы услышать, что отец посоветовал женщине провалиться к чёртовой матери, но пока это оставалось несбыточной мечтой.
– Всё как всегда. Василий хочет с тобой поговорить.
Это был небольшой укус. Алка показывала свою монолитную связь с мужем, ведь даже поговорить с собственной дочерью тот не может без её участия.
– Ну так дай ему трубку. – Ира постаралась подавить рвущуюся наружу злость, кажется, получилось.
– Он хочет, чтобы ты приехала.
– Когда?
– Да хоть сейчас.
– Хорошо, – согласилась Ира. – Через часик приеду.
Вроде бы ничего особенно унизительного в разговоре не было, но Ира чувствовала, что чёртова стерва наслаждается, а сама она выглядит покорной бедной родственницей. Собственно, так оно и было.
Квартира отца располагалась в новом элитном доме, была огромной и постепенно наполнялась очень дорогой мебелью, относительно дорогими картинами и антикварными безделушками. Во вкусе Алке не откажешь, это Ира признавала.
На олигарха отец не тянул, но был человеком очень богатым, и квартира его статусу соответствовала.
– Привет, – целуя ее, пропела Алла.
– Привет, – чмокнула её Ира.
– Чайку?
– Нет, спасибо.
Видеть довольную Алкину рожу было противно до смерти. Сегодня на ней был домашний брючный костюм, скромненький и наверняка безумно дорогой. На пальцах полкило серебра, не меньше. Правда, это Ира оценила, руки в серебре выглядят гораздо благороднее, чем в золоте, только мало кто это понимает.
Ира по-хозяйски прошла в кабинет к отцу, закрыла за собой дверь. Хоть маленький, но ударчик Алке, пусть знает, что она имеет право с собственным папашей разговаривать без посторонних.
Он возлежал на диване, читал тяжёлый том в коричневом переплёте. При её появлении отложил книгу, снял с носа очки, положил рядом.
– Я поговорил кое с кем, – без предисловий сообщил он, внимательно разглядывая дочь. – Могу перевести тебя в головную компанию. В отдел закупок.
Странно, ей казалось, что отец вовсе не интересуется её судьбой.
– Что я там буду делать? – глупо спросила Ира.
– Тендерами заниматься, – почему-то усмехнулся он. – Закупками. Дело стоящее, не прогадаешь.
Предложение было заманчивым. Самым заманчивым, какое только можно себе вообразить. Заниматься закупками интеллектуальных разработок означало подняться не на одну, а сразу на несколько ступеней социальной лестницы, даже если её возьмут на новую работу в прежней должности.
Дело даже не в том, что она получит возможность сообщать конкурсантам кое-какие интересующие их сведения, на это Ира как раз никогда не пошла бы, не дура, чтобы так рисковать. Просто она будет в курсе всех новейших разработок, и отношение к ней изменится, Глеб начнёт считаться с её мнением. И другие станут считаться.
– Спасибо, пап, – кивнула Ира. – Спасибо. Я даже боялась тебя об этом просить.
– В следующий раз не бойся. – Он поднялся с дивана, схватившись за спину. – Бояться надо в пешках всю жизнь просидеть. И в девках.
Он здорово постарел, отчего-то с удовлетворением отметила Ира.
– У тебя радикулит?
– Есть немного. В понедельник подавай заявление об уходе.
– Хорошо.
Ира подождала, не спросит ли он ещё о чём-нибудь, не дождалась и тихо вышла.
– Пойдёшь на новую работу? – вынырнув откуда-то из бесчисленных комнат, спросила Алла.
Вот стерва, даёт понять, что полностью в курсе мужних дел, даже если они касаются его дочери.
– Подумаю, – небрежно бросила Ира, одеваясь.
До смерти хотелось намекнуть, что у неё есть кое-какая занятная информация про Алку, но Ира сдержалась. Всему своё время.
Я придумываю ерунду, говорила себе Катя. Глеб не стал бы меня обманывать, зачем? Детей нет, материально они друг от друга не зависят, нужна ему другая женщина – повернулся и ушёл. Доводы были разумные, но помогали слабо, запах чужих духов никак не хотел выветриваться из памяти. Стану, как Варя, посмешищем, мрачно констатировала Катя. Брат о своих проблемах никогда не говорил, но скрыть это было невозможно, Катя давно всё понимала, и мама понимала, и обе жалели жену Ильи.
Варя ревновала Илюшу постоянно и ко всем, включая свекровь и золовку. Выглядело это жалко, и мама, и Катя старались в её присутствии общаться с Ильёй как можно меньше, вовлекали её в общий разговор, но Варя дулась, злилась, и из совместных семейных посиделок получалась одна нервотрёпка для всех.
– Глеб, сходишь за продуктами? – крикнула Катя, обследовав холодильник.
– Угу, – кивнул он, появляясь за её спиной. – Пиши список.
Глеб всегда ходил в магазин со списком необходимых покупок, даже если купить нужно было что-то одно. Раньше они оба часто над этим смеялись.
Катя быстро начеркала, что надо купить.
– Пойдём вместе, – предложил он. – Погода хорошая, прогуляемся.
– Не хочется, – отказалась Катя.
Не хочется ей гулять с человеком, которому она не верит.
Глеб ушёл, Катя послонялась по квартире, подошла к зазвонившему телефону. Не успела, звонки прекратились. Нужно подключить определитель, привычно подумала она. Вызвать мастера и подключить.
Небо за окном хмурилось. Катя вышла на балкон, открыла окно, поёжилась.
Когда Глеб ещё только стал её Глебом, когда быть рядом с ним было немыслимым счастьем, а не видеть его – сплошной тоской, он пообещал ей: я никогда тебя не обижу. Конечно, он её обижал с тех пор, и она его обижала, но это были несерьёзные обиды, мелочь, на которую они почти не обращали внимания.
Он не мог обидеть её сильнее, чем принеся на себе чужой запах.
В самолёте полно народу, напомнила себе Катя. Он мог сидеть рядом с любой надушенной сверх меры женщиной и касаться ее рукавом.
Она закрыла окно, вернулась в комнату, услышала, что отпирается входная дверь, взяла у мужа сумки и принялась убирать продукты в холодильник.
Седьмое октября, понедельник
Оперативка у директора была, как всегда, напряжённой, потом Бородина дёргали телефонными звонками, и он не сразу вспомнил, что Катя просила починить компьютер. За последние полгода он приучил себя забывать о жене, находясь на работе. Здесь у него была Ирина.
Глеб достал ноутбук из сумки, отнёс к компьютерщикам, напомнил себе не забыть купить им бутылку коньяка и, отпирая кабинет, опять услышал звонок.
– Я подала заявление, – тихо произнесла в трубке Ира. – Я увольняюсь. Ты ведь этого хотел?
– Но… – Ему не верилось, что жизнь может так легко снова наладиться, что больше не придётся краснеть перед коллегами и прятать глаза от Кати. – Я тебя не тороплю, просто хочу, чтобы ты не мешала мне работать, не лезла в мои дела. Я не имел в виду увольнение. Ты новое место нашла?
– Нет. Но это не имеет значения.
По-хорошему, её давно надо было уволить, инженер из неё никакой, но за это не увольняют.
– Я к тебе загляну? – попросила она. – Можно?
– Приходи.
Было и ещё кое-что помимо чувства вины, что не давало ему с облегчением радоваться её уходу. Она стала ему не чужой, не такой необходимой для жизни, как Катя, но всё-таки не чужой, и ему не безразлична её судьба.
Она появилась быстро, почти мгновенно, села сбоку, куда садились все, приходящие к нему в кабинет, покачала ногой, глядя в сторону, как примерная студентка, которой экзаменатор ещё не задал вопроса.
– Я ничего у тебя не прошу, Глеб.
Бородин промолчал, он ничего не мог ей предложить, да и не хотел предлагать. Больше всего он хотел невозможного: чтобы она опять стала для него чужой, а его жизнь простой и понятной.
– Знаешь… я просто хочу, чтобы ты знал – у меня никого нет, кроме тебя.
– Я знаю, – мягко сказал он.
– Нет. – Она покачала головой. – Не знаешь. Я имею в виду совсем не то. Мне даже поговорить не с кем, кроме тебя.
– Ира…
– Я всё понимаю, Глеб, – перебила его она. – Не говори ничего. Я знаю, что ты на мне не женишься, и ни на что не претендую. Я тебе уже сказала. Не бойся.
– Я не боюсь, – соврал он.
Конечно, он боялся, ещё как. Он не мог больше видеть несчастных Катиных глаз, он давно чувствовал себя мерзавцем и не хотел так жить.
– Зайди сегодня, – попросила она, наклонившись к нему. – Пожалуйста. Меня очень скоро здесь не будет.
Он отшатнулся, в кабинет в любой момент мог кто-то заглянуть.
– Хорошо, – обречённо сдался Глеб и трусливо добавил: – Только ненадолго.
Она встала, молча вышла из кабинета.
Ему до боли было жалко Ирину, он отдал бы всё, чтобы сделать её счастливой. Всё, кроме счастья Кати. И кроме своего счастья, которое без Кати невозможно.
За окном ярко светило солнце, создавая блики на экране компьютера. Бородин встал, опустил жалюзи. До смерти не хотелось ехать к Ирине.
Давно, когда между ним и Катей толком ещё ничего не было, но юный Глеб уже понимал, что без неё жизни ему не будет, Илья, встретив его перед лекцией в университетском коридоре, грозно на него надвинулся.
– Я за свою сестру горло перегрызу, – прошипел он, стараясь, чтобы никто не слышал.
– Я тоже, – зло ответил тогда Бородин, стоя в нескольких сантиметрах от Ильи.
Он и сейчас готов был на всё ради Кати и с тоской отгонял мысли о предстоящем вечере с Ириной. Если бы он мог вернуться назад, в цветущую казахскую степь, близко бы не подошёл к Ирке, но вернуться туда невозможно.
Она уволится, и всё кончится, успокоил он себя, поправил идеально ровно висевшие жалюзи и вернулся к столу.
Сегодня Катя работала в первую смену и уже в начале третьего оказалась дома.
Хотелось по привычке залезть в Интернет, почитать новости, послушать музыку, но её компьютер Глеб отнёс на работу чинить дисковод, а как подключить Интернет к Ольгиному, она не знала.
Ольгин ноут давно надо отдать Перовскому, но Катя тянула, как будто комп до сих пор связывал её с Ольгой, и ей было больно рвать эту последнюю связь. Неожиданно припомнилось, что в последнее время Ольга стала не такой жизнерадостной, как обычно. Она была чем-то озабочена, но Катя не обращала на это внимания. Ей хватало проблем с Глебом, она всё время помнила, что больше нет мамы, её не волновали чьи-то ещё проблемы, даже Ольгины. Сейчас её захлестнуло такое острое чувство вины, что она быстро включила компьютер, раскрыла первую попавшуюся Ольгину фотографию и долго смотрела на экранное изображение, пока не взглянула на часы и не заторопилась.
Повезло, машина Глеба стояла внизу, муж решил добраться до работы на метро. Катя, опасаясь попасть в начинающие собираться при выезде из города пробки, опять поехала к Ольгиной даче.
Заезжать в дачный посёлок не стала, оставила машину на обочине, почти провалившись правым колесом в канаву. Вошла на территорию посёлка через скрипучую решётчатую калитку и сразу увидела маленький магазинчик, неприметно расположенный рядом с поселковой конторой.
Народу в лавке почти не было, только две совсем маленькие девочки никак не могли выбрать себе мороженое. За прилавком молоденькая продавщица читала книгу в мягкой обложке.
Девочки наконец выбрали мороженое, продавщица отложила книжку и улыбнулась Кате. На обложке было нарисовано розовое сердце, и от этого Кате почему-то стало жаль девушку.
– Бутылочку воды, пожалуйста. Без газа, – попросила она и решилась: – Вы давно здесь работаете?
– Год уже. – Девушке явно было скучно, хотелось поболтать.
– У меня подруга погибла, – призналась Катя. – Ольга Перовская. Может, знали её? Вы, наверное, всех в посёлке знаете.
– Знала, – вздохнула девушка. – Жалко, хорошая женщина была.
– Жалко, – подтвердила Катя. – До сих пор поверить не могу.
– Знаете, – девушка перегнулась к ней через прилавок. – Напасть какая-то в этом году. Сначала Таня утонула, правда, она наша, местная, не из дачников. Потом Стас, он из дачного посёлка. Теперь вот Ольга. Её машина сбила, да?
– Да, – кивнула Катя. – На моих глазах.
– Ужас какой! Как думаете, найдут водилу?
– Не знаю. Хотелось бы.
– Пьяный, наверное. Расстреливать таких надо, – возмущалась девушка.
– Вы про Стаса упомянули, – напомнила Катя. – Кто это?
– Парень здесь жил на даче. Но он со мной даже не здоровался, – вздохнула продавщица. – Всё равно жалко. Такой молодой и умер.
– А что с ним случилось?
– Сначала думали, у него отравление. – Девушка вышла из-за прилавка, кивнула Кате, приглашая на крыльцо, закурила. Катя подумала, достала сигареты и тоже закурила. – Мать его к нам ругаться приходила, а что с нами ругаться, у нас всё свежее, никто ни разу не жаловался. Потом оказалось, у него аппендицит. Вот ведь ужас, от простого аппендицита умереть.
– Наверное, поздно операцию сделали, – предположила Катя. – Раньше надо было «Скорую» вызывать.
– Наверное. А может быть, просто судьба у него такая. Вы в судьбу верите?
– Как-то не задумывалась, – призналась Катя, достала телефон и, найдя на экране изображение парня в лодке, протянула девушке. – Этого молодого человека знаете?
– Нет, – внимательно посмотрела та. – Кто это?
– Не знаю, – вздохнула Катя. – Нашла у Ольги в компьютере.
– Лицо вроде знакомое, – задумалась девушка и улыбнулась проходившей мимо женщине лет семидесяти: – Здравствуйте, Вероника Антоновна.
– Здравствуй, Танечка, – откликнулась та.
– В Москву?
– Поеду, квартиру проведаю. Через пару дней вернусь, – кивнула женщина, облокотившись на сумку-тележку, и пожаловалась: – Боюсь на электричку опоздать, а быстро идти не могу.
– Давайте я вас подвезу, – предложила Катя. – Я в Москву еду.
– Спасибо, – не отказалась старушка, внимательно её разглядывая.
Катя улыбнулась на прощание продавщице Танечке, подхватила старушкину сумку и направилась к машине.
За последние полгода Бородин бывал в Ирининой квартире множество раз, но только сейчас обратил внимание, что обстановка здесь не просто хорошая – богатая. Дорогая мебель – это было понятно даже ему, никогда не интересовавшемуся интерьерами, – очень дорогая электроника, да и сами апартаменты, расположенные в пределах Бульварного кольца, далеко не из дешёвых.
А ведь он практически ничего не знает об Ирке. Знает, что москвичка, что ещё с институтских лет живёт одна, и всё. Она не рассказывала, он не спрашивал. Ему было неинтересно. Вот про Катю ему было интересно всё с первого дня до дня сегодняшнего. А из этой квартиры ему всегда хотелось побыстрее исчезнуть, и он исчезал, быстренько приняв душ после Иркиных ласк. Зачем он впутался во всё это?
– Поужинаешь? – Ира успела переодеться во что-то почти прозрачное, села к нему на колени, прижалась. Одеяние было соблазнительное, но сегодня не соблазняло.
– Давай чайку попьём. – Он дёрнулся, держать её на коленях было ни к чему, роман остался в прошлом.
Она поняла, встала, включила чайник, полезла в холодильник, достала початый торт без крема, именно такой, какой Бородин любил.
– Если ты ещё не нашла работу, не увольняйся пока, – опять предложил он.
– Я не пропаду. – Ира ненавидела его в этот момент и знала, что унижения ему не простит, но у неё есть цель, а она привыкла добиваться своего. Цель была простая и ясная – выйти за него замуж.
Вообще-то мама права, Бородин для неё незавидный жених, он никогда не создаст ей того материального уровня, к которому она привыкла, а самое главное – он не принадлежит к тому кругу, куда она всегда стремилась попасть, к кругу людей очень богатых и известных, являющихся для всех прочих почти богами. Глеб не только не принадлежит к избранному кругу, она знала, что он и не хотел бы к нему принадлежать.
Но она знала и другое: никакие знакомства и никакие деньги не заменят ей его. А самое главное, очень хотелось, чтобы его никчёмная жена страдала так же, как страдает она, когда Бородин рвётся от неё к своей Кате.
– Ира, на что ты будешь жить?
– У меня обеспеченные родители, проживу. – Она заварила чай, подумала, взяла рюмку, достала бутылку мартини. – Выпью, пожалуй. Хочешь?
– Нет, спасибо. Если не секрет, кто твои родители? – Глеб поднялся, наполнил ей рюмку. Иркины доходы его неожиданно заинтересовали.
– У меня папа банкир.
– Поздравляю, – улыбнулся он.
– Спасибо, – усмехнулась она.
Глеб улыбнулся впервые после командировки, и она почувствовала себя уверенней. Главное сейчас – не допустить полного разрыва, нужно продержаться ещё немного, и тогда цель станет намного более реальной. Катя Бородина даже не представляет, какой сюрприз её ждёт.
– Родители развелись лет пятнадцать назад, – сказала Ирина. – Но папочка нас не забывает, и мне, и маме в деньгах не отказывает.
Читать бесплатно другие книги:
