Магия убийства Соболева Лариса
– Зачем? – ухмыльнулся он.
– Чтоб поразить Элю интеллектом! – гаркнула Клара. Как же ей надоело воспитывать идиотов. – Выучи наизусть несколько абзацев из разных книг, и она упадет к твоим ногам. Эля разбирается в литературе, ты обязан ее забить. Много не базарь, пусть она говорит.
– Думаете, нам понадобится литература?
Клара окатила его жалостливым взглядом, но воздержалась от замечаний, лишь сказала:
– Делай, что говорю. И посмотри фильмы… Ой, господи, голова уже не варит. Фильмы Кусто Рицы, по-моему.
– Кустурицы, – поправил он.
– Ты знаешь его? – удивилась Клара.
– Так это же модный режиссер.
– Тем лучше. Действуй как на минном поле – осторожно. Фильтруй слова, она не дура. До среды у тебя достаточно времени, так что потрудись.
Клара села в машину, посмотрела на часы – всего-то начало одиннадцатого. Позвонила Мартыну:
– Привет, не спишь?.. Я? Отвезла подругу, еду домой… Хорошо, приезжай, буду ждать.
В баре народу было больше, чем в прошлый раз, и толкотня стояла дикая. Разумеется, чересчур громкое музыкальное сопровождение вообще нелегко воспринимать, а после тяжелого рабочего дня вдвойне тяжелей. При всем при том Ника клевала носом или бессмысленно таращила глаза. «Шестерка» появился, когда у троицы запас сил иссяк и они собрались уходить.
– Сам с ним потолкую, – встал Валдис.
На этот раз он и «шестерка» не стали выходить, устроились у стойки бара.
– Я уже пьяная, – сказала Ника, точнее, крикнула.
– Мама с папой будут ругаться? – поддел ее Платон.
– Вроде того.
Ника уже не в состоянии была обижаться, она думала о кроватке, куда уложит свои уставшие косточки. Вдруг к ним подошли два парня, эдаких два расхлябанных пацана, далеко не хлипких, с круглыми мордами, по которым легко определялось, что намерения у них далеки от добрых. Один положил на столик лапы, наклонился к Нике, напялил улыбочку:
– Девочке скучно?
В слове «скучно» он выделил букву «ч». Ника съежилась, взглянула на Платона, тот свел брови к переносице, опустил глаза и поджал губы.
– Весело. – Она на всякий случай изобразила улыбку.
– Пошли? – кивнул в сторону приставала.
– Куда? – округлила она глаза.
– К нам. Наша компашка повеселей.
– Нет, спасибо…
Но он схватил Нику лапищей выше локтя, приподнял ее, как перышко, она ойкнула от боли, а от его наглости озверела:
– Ну ты! Пусти!..
– А че ты ерепенишься? – агрессивно гаркнул второй. – Не нравимся?
Первый тянул Нику, у нее, естественно, не хватило сил вырваться. И тут Платон подскочил и заехал ему кулаком по роже. Приставала отпустил девушку, после чего оба качка накинулись на Платона, Ника завизжала:
– Валдис!
Да кто же услышит в таком шуме! Ника успела лишь моргнуть, а драка шла уже полным ходом. И как в таких случаях бывает, те, кто танцевал, подключились к дерущимся, потому что кого-то толкнули – он решил дать сдачи, а кто-то просто так, размяться захотел. Под шумок Нику схватил второй пацан из приставал, чего ему надо – он, видно, и сам не знал. Она не растерялась, выплеснула ему в лицо остатки коктейля, он ударил ее по лицу…
– О, началась потасовка, – хмыкнул «шестерка».
Валдис повернул голову и слетел со стула. Бугая, который тискал Нику, он сцапал за жилет, оторвал от девушки и пустил в свободный полет.
– Там Платон! – крикнула Ника.
Валдис понял, ринулся в гущу дерущихся.
Набежали менты, всех без разбора похватали, заломили руки… Потом пришлось долго им доказывать, кто есть кто, они не хотели смотреть удостоверения, но в конце концов отпустили троицу…
Ника пробиралась в свою комнату на цыпочках, однако отец не спал:
– Ника, где ты была?
– Задержалась по работе, – опустив голову, пробежала она мимо него. А в комнате, раздеваясь, ворчала: – Я взрослая женщина, следователь, а боюсь родителей. Все, решено: уйду на квартиру.
Завалившись на кровать, она мигом забыла приключение.
8
В понедельник Владимир Васильевич, читая протокол с места убийства, строго поглядывал на Платона и молчал все время, пока молодой следователь дополнительно и обстоятельно рассказывал о находках на берегу протоки. Иногда Владимир Васильевич поглядывал на часы, вздыхал, что было красноречивее всех слов: Ника свет Григорьевна еще не соизволила явиться на работу.
– Что у тебя с лицом? – наконец спросил он.
– Наступил на банановую корку, – нахмурился Платон.
Владимир Васильевич вытянул губы трубочкой, переворачивал листы и сопел, сдерживая гнев. А трудно сдержаться, когда тебе врут, будто ты сопливый пацан.
– Можно? – заглянул Валдис. – У меня…
– Заходи, – процедил зампрокурора, увидев еще одну нещадно побитую рожу, и спросил: – Где это тебя так?
– М-м-м…
Валдис не успел ответить, влетела Ника:
– Можно? Извините, я опоздала… Больше не буду.
Владимир Васильевич чуть не взвыл. И чуть не запустил в наглецов протоколом. Явилась! «Больше не буду»! Ну какой из этой фитюльки следователь? Прилепить бы ей бантики да отправить в детсад на горшок. Терпеть он не может молодежь. Не из-за молодости, нет, а потому, что толку от них ноль. Раньше в основе работы следователя лежал величайший смысл: призвание! А сейчас что? Престиж, хорошая зарплата, которая могла бы быть и выше, связи. Но дела-то нет.
– А у тебя что с лицом? – поинтересовался он.
– Упала… Неудачно… – начала неумело врать Ника.
– На банановую корку наступила? – подсказал он.
– Ну… кажется…
– Вы с Платоном Сергеевичем по одним банановым коркам ходите? – рассвирепел Владимир Васильевич. – Ах да, с Валдисом тоже. Где вас учили врать? Мне известно, что это за корки.
– Раз известно, зачем спрашиваете? – нашелся смельчак в лице Валдиса.
– Молчать! – рявкнул Владимир Васильевич. – Устроили драку, как какие-то отморозки! И кто!!! Следователи! Опер! Позор! Такого на моей памяти еще не было.
– Нам что, следовало по стойке «смирно» стоять, когда нас били? – вспылил Валдис.
– Ты как разговариваешь? – грозно прогремел Владимир Васильевич. – Совсем распустились! Вы не должны были допустить драки, понятно?
– Понятно, – сказал Платон тоном покорного мальчика, чтобы снять накал.
– Что за история со змеями? – Владимир Васильевич не подобрел.
– Это не змеи, – робко сказала Ника. – Резиновые змейки. Игрушечные…
Под уничтожающим взглядом зампрокурора она предпочла не продолжать. Владимир Васильевич, переведя свирепые очи на Платона, потребовал ответа:
– И что, что с этими игрушками?
– Мы, – начал Платон, – нашли в руке Канарина резиновую змейку. А в субботу изо рта убитого Красавчика Семен Семенович вытащил точно такую же. Я не сомневаюсь, что это убийца засунул ему в рот игрушку.
– Что за Красавчик? – поинтересовался зам.
– Так назвала его женщина по имени Клара, когда я разговаривал с ней по телефону, – ответил Валдис. – Она позвонила ему на мобильник. Кстати, сделала много звонков и в субботу, и в предыдущий день.
– Личность Клары установили?
– Пока нет, – сказал Платон. – Вчера был выходной…
– У следователя во время расследования преступлений выходных не бывает! – рявкнул Владимир Васильевич, побагровев. У него и так смуглый цвет кожи, а когда зам багровеет, становится черным. – Дорог каждый час. Каждый свидетель может внести неоценимый вклад в расследование.
– Извините, я считаю… – встряла Ника и откашлялась, так как в горле запершило от страха перед начальником.
– И что же вы там считаете?
Он смотрел на нее исподлобья, Ника опустила глаза, быстро, не делая пауз, чтобы зампрокурора не перебил, выпалила:
– Змейки дают нам право предполагать, что убийства совершены одним и тем же лицом, поэтому, я считаю, надо дела объединить… кхм!.. кхм!.. в одно.
Владимир Васильевич скрестил руки на груди и внезапно подобрел:
– Объединяйте. И выясняйте, кто такая Клара. Вы обязаны найти и опросить всех лиц, кто внесен в мобильник Красавчика. Ступайте.
– Владимир Васильевич, – поднимаясь, обратился к нему Валдис, – есть еще одно похожее дело. Нашли труп женщины, вроде как самоубийство, но рядом с ней тоже лежала резиновая змейка. Ребята позвонили, они сейчас там.
– Ну и поезжайте.
Он проследил, как побитая тройка вышла из кабинета, после этого развалился в кресле, хмыкнул. Завалятся – как пить дать, если только Валдис не вытащит двух бездарей. Впрочем, не вытащит. У этих двоих самомнение хлещет через край, они будут учиться на своих ошибках. Владимир Васильевич обдумывал, кого назначить вместо Ники и Платона.
– Пойду посовещаюсь с прокурором, – сказал вслух.
В это же время, торопливо стуча каблучками, Ника делилась впечатлениями:
– Я думала, он меня съест. Как удав смотрел! Я его боюсь, честное слово. А потом согласился со мной… С чего бы это?
– Он предсказуем: гадость приготовил, – сделал вывод Валдис.
– Какую? – остановилась Ника.
– Ну, например, надеется, вы с Платоном не справитесь, тем самым дадите ему повод отстранить вас от дела.
– Не дождется, – запальчиво сказала Ника.
– Погоди, тебе он вообще по-дружески предложит в милицию перейти тем же следователем, – нарисовал ее перспективы Валдис. – Там женщин полно, дела плевые.
– Почему он меня невзлюбил? Я ему ничего плохого не сделала.
– Да не расстраивайся, – принялся успокаивать ее Платон. – Зам не любит молодых, считает, мы ни на что не пригодны, избалованы и бездарны. А женщин вдвойне не любит. Муж, кухня, дети – вот удел женщины, по его мнению.
– Типичный мастодонт, – вздохнула Ника. – Вступлю в партию феминисток назло ему.
– Тогда он тебя со света сживет без дружеских советов, – рассмеялся Валдис.
– Посмотрим, – вздернула нос Ника. – Да! А что тебе твой шестой номер рассказал? Мы про него забыли.
– Да ничего существенного. Кенты Кенара в большой растерянности, гадали, куда он пропал. Когда номер шесть сказал им, что Кенара убили, они начали рвать на груди тельняшки и дали клятву, мол, кровь за кровь, найдем и отомстим за смерть брата, ну и тому подобное.
– А ты говоришь, ничего существенного! Значит, не друзья его убили.
– Не стоит быть такой доверчивой, – урезонил ее Валдис. – Кенты Кенара – гниды. Сегодня они тебе клянутся в верности, а завтра стреляют в спину.
– Но у них же тоже есть свой кодекс чести, – возразила она.
– Был, – усмехнулся Валдис. – Давно. А теперь у них полный набор игр без правил даже среди своих.
– Может, поспорите в машине? – проворчал Платон.
– Да, конечно, – согласилась Ника. – Ой, а здорово вы в баре кулаками махали! Никогда бы не подумала, что умеете. Научите?
– У меня случайно вышло, от злости, – признался Платон.
– А я научу, – пообещал с улыбкой кота Валдис. – Я умею.
– Научишь при моем непосредственном участии, кое-что и я умею, – сказал Платон.
– Хи-хи! – прыснула Ника, уже забираясь в машину. – У вас такие смешные лица… Ну, ничего, синяки и ссадины украшают мужчин.
– Женщин тоже. – Валдис намекнул, что и она не лучше со своим кровоподтеком на скуле.
Завтракали с неохотой. Илона ела фрукты и пила зеленый чай, Мирон Демьянович ограничился апельсином, отрывая от него по дольке и кладя в рот, медленно и молча пережевывал. Илона без слов поняла, что он находится во вчерашнем дне, вернее, вечере.
– Ну, узнаю имя шутника… – проговорила Илона. – Глаза ему выцарапаю.
– Тебя за хулиганство и причинение телесных повреждений в милицию отвезут, – хмуро сказал Мирон Демьянович.
– Ты меня выкупишь. – Илона поднялась, поцеловала его в щеку. – Я в зал, надо отработать вчерашний неудачный ужин.
– Бросаешь меня? – проворчал он.
– Тебе же на работу, а я ненавижу сидеть дома после стрессов. Пока. Если что – звони.
М-да, стресс вчера получили многие, но не Мирон Демьянович, он-то как раз был спокоен хотя бы внешне.
Отмечали день рождения жены Кривуна, а это событие у нее случается по два раза в год, и лет пятнадцать подряд отмечается одна дата – сорок. В сущности, дело не в этом, а в Кривуне. Едва у него возникают затруднения, он созывает гостей. Поскольку затруднения преследуют Кривуна раз в два месяца, иногда реже (к счастью), стало быть, он кормит-поит нужных людей столько же раз. Чтобы разнообразить пиршество, Кривун то в ресторане гуляет, то дома накрывает столы, разумеется, не сам лично. А чтобы компенсировать затраты, приглашает на дни рождения, знает, сволочь: гости принесут дорогие подарки, бедных друзей у него не водится. Особенно поражала Мирона Демьяновича наглость Кривуна. Какую же совесть надо иметь, приглашая по два раза в год на дни рождения жены, сестры, мамы, детей? Вчера пировали у него дома. Народу набежало много, поэтому вычислить шутника не представляется возможным.
Илона не хотела ехать, потому что не выносила Кривуна и его колесо обозрения – жену, которая своей длиной затмит любого баскетболиста, она выше мужа на три головы. Но, к большому сожалению, Мирона Демьяновича связывают с Кривуном общие дела. Казалось бы, что может быть общего у них? Кривун истинный паразит, деньги делает, приклеившись к сильным мира сего, к тому же Мирону Демьяновичу, к примеру. В голове Кривуна рождались исключительно подлые идеи, и он их продавал. Да, так тоже бывает. Когда они начинали, были помоложе, а в молодости люди допускают много ошибок по причине недальновидности. Теперь же Мирон Демьянович полагает, что обошелся бы и без Кривуна, раздражающего его своей назойливостью и липовой услужливостью.
Вечер проходил стандартно: поели, выпили. Перешли в гостиную покурить, поговорить, именно для этого и собрал гостей Кривун. Женщины организовали свой кружок, мужчины распределились по группам. И вдруг раздался вопль сначала одной бабищи, запакованной в люрекс от шеи до пят, потом все бабы визжали, как полоумные, запрыгивали на стулья, кресла и диваны. Мужчины кинулись к ним, ничего понять не могли, а бабища в люрексе лежала бледная в кресле, ее живот вздрагивал, как от судорог, казалось, она кончается. Из общей суматохи Мирон Демьянович вычленил слово «змея», насторожился, он-то уже познакомился со змеей не так давно. Кое-как успокоили женщин, бабище в люрексе дали валидола и воды, поставили перед ней вентилятор, чтобы обдувал ее. Стали расспрашивать, что же случилось, молоденькая дама указала пальцем на вазу:
Читать бесплатно другие книги:
