Выбор судьбы Чиркова Вера

Глава шестая

– Тьма! Вы чувствуете?

– Похоже, опоздали!

– Не болтай глупости… это совсем рядом… – ехавший на огромном, почти черном тэрхе мужчина дёрнул за тонкий, шелковый поводок, вплетенный в чувствительную гриву зверя, и тот помчался с невероятной скоростью.

Его спутники, сидевшие на крупных, но несколько уступающих черному по размеру зверях, вскоре начали отставать, хотя беспрестанно подгоняли своих тэрхов. А когда выехали за поворот и впереди багрово блеснул отраженным закатом полноводный Хорог, через который вместо моста вели лишь бурунчики, отмечающие перила, сразу перестали мучить животных. К берегу, дать зверям напиться, они ехали неспешно, с завистью наблюдая, как огромный Гром, осторожно переступая мощными лапами по ненавистной воде, несет своего хозяина на противоположный берег, где валялось больше десятка простых крестьянских плоскодонок и наскоро связанных плотов.

– Похоже, тут было жарко, – достав подзорную трубу, рассматривал открывшееся зрелище Саргенс. – Жаль, мы узнали слишком поздно.

– Давно пора заменить Лайониса на более сильного чародея, – хмуро фыркнул его спутник, – а его отправить в южную крепость.

– Если Илстрем теперь не передумает нас в нее пускать.

– Ну не дурак же он… – не поверил немолодой крупный мужчина, – чтобы не понимать своей выгоды.

– Нет, Юнгельс, он не дурак, но не выносит ни малейшего лукавства в делах. А условия князя были просты… найти девчонку и привезти в его Гнездо.

– Но откуда он узнает?

– Не знаю. Правда, не знаю, не смотри на меня так! Но он всегда докапывается до истины… даже через время. Ну а если та девчонка действительно Колючка, то будет знать все очень скоро… если уже не сегодня же вечером. Лайонис передал, что она взяла браслет Береста.

– Ну его браслет еще ничего не значит… – произнес Юнгельс и огорчённо хмыкнул: – Нужно было взять амулет льда.

– Мне кажется, это было бы неправильно… – задумчиво мотнул головой Саргенс. – Возможно, и лучше, что Феодорис поехал один. Он справится и без нас, а селян пугать не стоит, им и так сегодня досталось.

– Говорят, видение было одному из сыновей Илстрема? Может, попытаемся его забрать?

– Как-то неудачно ты сегодня шутишь… Ну чего же он там так долго?

Магистр молча осмотрел толпу настороженно глядящих на него людей и крепче сжал зубы. Все равно бесполезно их расспрашивать или что-то объяснять. Ни отвечать, ни слушать они не будут. Можно только требовать и приказывать… но это не самый желательный метод общения.

Хотя не все в этой толпе без способностей… над старичком с перевязанной несвежей тряпицей головой струится робкая просинь водника, а у женщины, которую закрывает своим телом мужчина в залитой кровью рубахе, явно способности травницы.

Но сейчас волнуют Феодориса вовсе не они, а еще светящаяся фиолетовым отсветом недавнего выброса фигурка, безжизненно лежащая в расшитой шелком кибитке, явно отобранной у хингаев. И судя по тому, что ни одного из захватчиков поблизости не видно, это именно их кровь щедро заливает подступы к мосту.

Интересно, как она убила их на этот раз? – мелькнула в мозгу магистра безразличная мысль, и он решительно направил тэрха к одарённой.

– Да что же это делается-то! – Старик с даром водника с неожиданным проворством ринулся к девушке впереди тэрха, встал перед наскоро сооруженной лежанкой, раскинул руки. – Не отдадим! Совсем обнаглели, чародеи проклятые! Девчонка мало того Дикого спасла, так и нас всех освободила!

– Она убийца, – строго процедил Феодорис, – с ней будет разбираться совет!

– Кому ты врешь? – с ненавистью выдохнул залитый кровью мужчина. – Кого она убила?! Пальцем ни одного не тронула, хотя и воин! Это мы их перебили… я сам не менее десятка порешил! И больше бы убил… да не осталось!

– И они тебя ни разу не ранили? – с ледяной язвительностью осведомился магистр, спрыгивая с Грома. – Отчего же они такие неловкие?

Он обошел старика, как дерево, и уставился на безжизненно-бледную растрепанную девчонку, потом перевел взгляд на мирно спавшего рядом с ней мужчину в хорошо знакомой маске и скрипнул зубами.

Как неудачно все складывается. При толпе свидетелей, молча, но упорно обступивших его со всех сторон, не удастся снять браслет с запястья куницы и сунуть в карман воинственному княжичу. И заморочить их всех не удастся, на двоих одарённых, хотя и слабеньких, уйдет силы вдесятеро больше, чем на всех остальных, а ему еще уйти отсюда нужно, да и не одному.

– Они не неуклюжие были… – все сильнее зверел мужчина, явно разгоряченный недавней расправой, – когда нас расстреливали! И когда над женщинами издевались… Кроме этой девочки, никто не пришел на помощь… ни одного чародея я тут не видел!

– Вы же не хотите держать тут пост?! – позволил себе прикрикнуть на селянина магистр. – И новостями не делитесь! Вот и пеняйте на себя. А теперь отойди… её сначала вылечить нужно, а вашим травникам это не под силу!

Он плавно повел перед спорщиками рукой, и селяне вдруг почувствовали себя спутанными. Словно попали в тягучий и тяжелый мед, не дающий ни шагнуть, ни взмахнуть рукой. Затем незваный гость легко наклонился, поднял спасительницу вместе с одеялом и что-то негромко приказал своему громадному тэрху.

Зверь покорно лег, распластался, как отдыхающая кошка, и чародей спокойно уложил куницу в похожее на люльку сиденье, устроенное позади его собственного креслица. Привязал мягкими ремнями, подоткнул одеяло и сел на свое место.

И меньше чем через минуту уже гнал зверя по залитому водой мосту на тот берег, где селяне ясно рассмотрели в закатных лучах еще двоих всадников на таких же крупных тэрхах.

Через полчаса мрачные селяне уже связали все трофеи, погрузили на доставшихся от злодеев лошадок и принялись решать важный вопрос: перебираться на тот берег или вернуться в свои дома? Ведь раз пришел Дикий Ястреб со своим отрядом, можно быть уверенными – хингаям больше не удастся подобраться незаметно.

– Едут! – закричали мальчишки, несшие караул на верхних ветвях тополя.

– Кто? – тотчас прикрикнул споривший с чародеем мужчина.

– Вроде ястребы… – неуверенно сообщил парнишка, – но не на тэрхах!

– Откуда им тут тэрхов взять? – еще неуверенно вопрошал старичок с повязанной головой, а отряд воинов на невзрачных степных лошадках и со знаками клана Ястреба на куртках уже выскочил из-за холма.

– А где степняки? – мрачно озирая толпу потрепанных и окровавленных селян, басом спросил рослый ястреб.

– В Хороге. – Старичок явно был у селян за посредника. – Девчонка, что была с Диким, слово сказала… они и ослепли. Ну а мы того… ждать не стали.

– Веся? А где она? – встревоженно оглянулся белокурый красавец, от одного взгляда на которого сразу зарумянились молодые селянки.

– Нету… – зло скрипнул зубами мужик в наспех замытых штанах и яркой шелковой рубахе, явно доставшейся по наследству от захватчиков. – Чародеи примчались… втроем. Увезли девчонку, она ведь в беспамятстве лежала. Уж и не знаю… как вы ее жениху-то скажете… когда проснется.

– Кто… проснется? – неверяще глядя на селянина, произнес ястреб с лекарским кошелем у пояса. – Я сам сверху видел…

– Ранен он был, – сразу поняла, в чем дело, травница. – Невеста же, видать, и залечила… мы поломанную стрелу в лодке нашли. А сейчас спит, я снадобья дала, слаб как дите он еще был.

– Так нам можно домой возвращаться? – спросил кто-то из селян в спину ринувшимся к командиру ястребам. – Вам бы баньку натопить… да супчику сварить…

– Конечно, возвращайтесь, – расстроенно глядя в сторону другого берега, позволил немолодой мужчина со знаком клана Куницы на плече, но думал он в этот миг вовсе не о бедах селян.

Как сообщить Радмиру о том, что Весенику увезли в Цитадель, вот теперь его главная задача.

– Ранзел?!

– Ну чего тебе?

– Там еще воины прибыли, когда делить будем?

– Скажи, пусть сами определятся, к кому хотят. У Береста десятка полная. – Старший поднял на брата тяжелый взгляд и тягуче вздохнул: – Что решил Анс?

– Сказал, даст Десту еще снотворного. Пока рана совсем не закроется, вставать ему не позволит.

– А он посылку видел?

– Ранз… все мы её видели. Кроме Ардеста. Долго ты будешь тут сидеть? Сходи прогуляйся.

– Сгинь. Я позавчера нагулялся… иди лучше сам, а?

– Не хочу. Лучше с тобой посижу.

– Лирс! Я ведь не девица, рыдать не стану! Нечего тебе тут сидеть!

– А никто и не надеется… будто ты начнешь рыдать… хотя, может, и лучше было бы.

– Ничего не лучше. Да и не с чего мне. Если боги ума не дали, то плакать бесполезно. А Дарс чем занят?

– Письма пишет. Лавочник завез голубей из Ставина… Дарс половину себе выкупил. У него в Ставине много знакомых… и тетка с мужем.

– Знаю. И чем они помогут?

– Спроси у него. Ты есть будешь?

– Нет… лягу посплю. Если Берест проснется и ты меня сразу не разбудишь – можешь считать, что осиротел.

– А за какие грехи ты собираешься убить родителей? – шутливо нахмурился Лирсет. – Они же тебе ничего плохого не сделали?

– Вообще-то я не про них говорил. – Ранзел смолк и уставился на вошедшего в комнату Ансерта. – Ну как там?

– Все по-прежнему. Вернее, рана почти закрылась… Я тут знаете, чего сообразил? Когда она лечила нас в лесу, то силы не жалела, и раны затянулись уже наутро. Только у Лирса дольше заживало… так рана была много серьезнее. А у Береста закрывается медленнее, хотя уже второй день идет.

– Ну, и к чему ты клонишь?

– Значит, она загодя поняла, – строго заявил от двери Даренс, – как поступят степняки с раненым Берестом. Ну и с ней. И потому приберегла силу. И тогда получается, что она могла ею управлять.

– Ну еще бы… – хмуро выдохнул Ансерт. – Можно научиться за шесть-то лет. А мы еще думали… почему у него проклятье слетело… значит, она и отпустила.

– Думаю, все не так просто, – задумчиво протянул блондин. – Она, конечно, лукава, но не зла. И еще… все помнят, что Дест в тот раз на нее внезапно напал? А Весеника и сейчас Колючка… А ведь шесть лет назад ей всего четырнадцать было, это ему с медовухи показалось, будто больше! Он мне сам говорил, лет семнадцать. А в четырнадцать девчонка могла просто от испуга шарахнуть… и даже не понять чем.

– Даренс?! – подозрительно уставился на брата Ранз. – Учти, я и на волос не верю, что куница сама браслет отдала! Хорошо позавчера рассмотрел, как они оба светились, когда она к нему навстречу бросилась! Поэтому можешь не стараться… я сам, лично, все ему объясню, если у Дикого ума не хватит понять…

– Дурак ты, Ранзел, – беззлобно усмехнулся блондин, – и не просто дурак, а просто огромный дурак! С чего ты взял, будто я собираюсь между ними лезть? Я тоже, между прочим, не слепой! И не подлец!

– Прекратите спорить, – печально, как старик, вздохнул Лирс, – разве об этом сейчас думать нужно? Лучше скажите… раз вы все такие умные, кто-нибудь слышал, чтобы у ковена чародеев отбирали приговоренного?!

– Я написал всем знакомым, – сразу помрачнел Даренс, – у некоторых есть друзья среди этой братии. Попросил все разузнать. А Долен написал Радмиру… наверняка он попытается спасти дочь. У нашего князя среди чародеев много приятелей, но вряд ли он ради нее хоть пальцем шевельнет.

– Берест никогда не вернётся в Гнездо… если отец не станет ему помогать, – угрюмо заявил Ранзел и вздохнул так тяжело, словно уже расстался со своей Телмориной.

– Ты думаешь, Илстрема это испугает?!

– А где наш Лайонис, кстати?! – вдруг поднял на миг от своих флаконов голову Ансерт. – Помнится, он собирался ехать с нами в южную крепость?

– Скоро я начну тебя бояться… – загадочно фыркнул поглядывающий в окно Лирс, – вы никого там не видите?

– Темная сила! – выдохнул Даренс, посмотрев в указанном направлении. – Как вовремя! Не вздумайте его вспугнуть, я сам допрошу!

– Доброе утро. – Служанка, не поднимая глаз, торопливо прошла к столу и поставила на него круглый серебряный поднос. – Приятного аппетита.

– Унеси, я не хочу.

– Мне приказано оставить… – прошелестел робкий протест, и женщина торопливо юркнула за дверь.

Щелкнул засов, и Веся едко прищурилась, наверняка они считают, что она прельстится ароматами, исходящими от красиво разложенных румяных пирожков, просвечивающих от жира ломтиков малосольной сияги, розовой, с прикопченной кожицей ветчины и янтарного куриного навара.

Не на ту напали. Девушка спокойно встала с кресла, подошла к окну и открыла узкую дверцу на балкон, до потолка загороженный обманчиво легкой ажурной решеткой.

Затем вернулась в комнату, взяла поднос салфетками, как брала бы раскаленную сковороду, и вынесла на балкон. Поставила на скамью к трем его близнецам, скептически фыркнула, еды ей с каждым разом ставят все больше, и вернулась в комнату. Не забыв плотно захлопнуть дверь.

Прошла к облюбованному креслу, поставленному у очага так, чтобы видеть и дверь, и окно, и снова положила на колени раскрытую книгу. Но читать не стала, хотя и смотрела на витиевато выписанные буквы.

Ей необходимо было обдумать неожиданное открытие, сделанное пару минут назад, когда княжна внимательно рассматривала служанку. Веся даже на миг не переставала размышлять обо всем, произошедшем с нею за последние три дня, и не могла на признаться самой себе, что ее мнение об этом странном месте постоянно меняется.

В самые первые минуты, когда княжна, проснувшись, обнаружила себя лежащей в застланной вышитыми полотнами постели, одетой лишь в длинную белую рубаху, у нее первым делом возникло подозрение, что она в Сером гнезде. Выходит, князь ястребов наконец-то нашел способ заполучить куницу, когда-то обидевшую его сына.

И вид заснеженных горных вершин, закрывавших за окном полнеба, эту мысль подтверждал. Но потом, рассмотрев уютно и даже богато обставленную просторную комнату, Веся засомневалась. Как рассказывали наставницы, в Сером гнезде полы были выложены каменной или керамической плиткой и застелены шкурами.

А здесь пол был деревянный, светлого, почти солнечного цвета и накрыт нарядным пушистым ковром, какие ткали лишь мастера из далекого Сайкана. Да и широкие подоконники были деревянными, а занавеси над ними не из тяжелого вышитого сукна, как в Гнезде, а из полупрозрачной кисеи нежно-сливочного цвета.

Но окончательно разбила первоначальное предположение куницы служанка, явившаяся с первым подносом. В Сером гнезде еду подавали парнишки-поварята.

Вот потому-то Весеника к подносу и не притронулась, не настолько она наивна – совать в рот пищу, поданную в совершенно незнакомом месте. Но запах горячей еды притягивал к себе мысли и чувства, и княжна решила выставить его за дверь. В тот момент она сделала свое второе открытие, комнату заперли снаружи. Обнаружив это невеселое обстоятельство, Веся отправилась изучать свою тюрьму и выяснила много интересного. Хотя на окнах решеток и не оказалось, зато все они выходили на просторный балкон, и вот он был тщательно и деликатно огорожен. На нем можно было посидеть на свежем воздухе и даже погулять, а также изучать высившиеся напротив скалы. Однако ни одного строения или окна рассмотреть оттуда было невозможно, так хитро всё скрывали выступы боковых каменных стен.

Затем Веся обнаружила еще одну дверцу, в умывальню, и это необходимое для людей помещение оказалось очень необычно устроено. В первой комнатке стояли шкафы с одеждой, за маленькой дверцей расположилось аккуратное место для естественных надобностей, а в помещении побольше стояла просторная каменная чаша. И вот такой формы лохани и подводивших воду трубочек Веся не встречала ни у одного клана. Во всяком случае, в Ставине, который все этросы закладывали сообща, ни в одном трактире или дворце подобного не было. Иначе князь Радмир, бдительно следивший за устройством домов соседних кланов и немедленно вводивший у себя все новинки, уже рассказал бы об этом старшей матери.

И теперь княжна была почти уверена, где находится, и потому с таким упорством отвергала еду. Она и воду поначалу пила чрезвычайно осторожно, и лишь проверив свое тело силой и убедившись, что ничего странного с нею не происходит, стала пить сколько хочется. И все время пыталась найти ответы хоть на самые важные из волновавших ее вопросов.

И главным был: куда делись браслет Береста и его шкатулка?

Разумеется, Весеника вполне допускала, что ястреб решил забрать свой браслет после того, как застал ее в момент выброса проклятья. Ничего удивительного в этом не было, большинство этросов так бы и поступили.

Совершенно не верилось ей в другое. Вряд ли Берест начал бы шарить у нее за пазухой, чтобы забрать свою шкатулку, особенно после того, как она спасла его и селян от расправы. Он, может, и обидчив, но не жаден и совершенно не подл.

А если шкатулку взял кто-то другой, значит, и браслет мог взять кто-то другой. И не нужно долго думать, что сделает человек, отнявший у куницы подарок жениха. Это и ежу ясно. Вернет Дикому… иначе не стали бы их разлучать.

В намерение чародеев сжечь ее на костре Веся с каждым часом верила все меньше. Если она все же в Цитадели, а ничем иным это необычное здание быть не может, то незачем ее кормить такими отборными продуктами. Всем известно, маги ничего и никого не выращивают сами и покупают каждого цыпленка и луковицу.

Страшило куницу другое… и подробность, обнаруженная полчаса назад, казалась предвестником новой беды.

Княжна неспроста так внимательно наблюдала за принесшей еду служанкой, по слугам иногда можно понять об их хозяевах очень многое. По тому, какие платья и туфли носят, насколько грубы у них руки и свежи воротнички.

Ну, первые подозрения о воротничке у Веси возникли еще вчера вечером. Именно тогда девушка приметила, что и фартук, и воротник как-то не соответствуют ткани платья. А сегодня специально присмотрелась и поняла окончательно, похоже оно на наряд служанки лишь темным цветом да простым, удобным фасоном. Именно такие любит носить их старшая мать, и хотя меняет каждый день, замечают это немногие домочадцы. Веся относилась как раз к этим внимательным и сразу определила, что платье на служанке сегодня другое. А вот накрахмаленный фартук и аккуратный воротничок были на женщине всё те же, и за сутки на них не добавилось ни единого нового пятнышка или складочки.

А еще княжна, ощущавшая, несмотря на голодовку, свои силы полностью восстановившимися, внезапно заметила то, чего никогда не замечала раньше. Когда необычная служанка уходила и на пару мгновений оказалась в полумраке дверного проема, вокруг нее возникло еле заметное зеленоватое свечение.

Глава седьмая

– Можно?

– Входи, когда это тебе было нельзя?

Саргенс подошел к горящему очагу, аккуратно положил на край небольшого столика пачку посланий и сел в кресло напротив верховного магистра.

Удобное, мягкое кресло приятно прогнулось под усталой спиной, обняло теплой кожей согревшейся от очага обивки.

– Ну и зачем ты их мне принес?!

– Это новые.

– Я сообразил. Мог просто пересказать своими словами… Хотя я догадываюсь, какие новости могут там быть.

– Если так, значит, у тебя очень богатая фантазия.

– Просто я давно живу… и привык наблюдать за людьми. Большинство из них не смотрит в глубину явлений и не просчитывает наперед даже простых дел.

– Мечтаю так жить, – искренне вздохнул Саргенс и налил себе горячего чая. Добавил в чашку немного меда, сыпанул щепотку корицы и с удовольствием отпил несколько глотков.

– Ну, так чем нам угрожают Илстрем с Радмиром? Кроме отказа в продаже продуктов? Намерены изгнать из городов всех чародеев?

– И это тоже. А еще они собираются закрыть все чародейские лавки и запретить продажу всех наших амулетов и зелий.

– Ну, это они просто пугают. Князья не настолько глупы, чтобы не понимать – от подобных запретов страдают только самые бедные. Торговцы всегда найдут путь обойти запрет и станут продавать зелья богатым покупателям втрое дороже… поэтому будут только рады. Да и нет у них сейчас лишних людей, все в степях за Хорогом.

– Не все… и это самая важная новость. Берест с братом едут сюда.

– Значит, не поверил…

– Лайонис прислал отчет… они устроили ему настоящий допрос. И больше всех старался Даренс, командир тогда еще не поднимался после ранения. Вот он и убедил всех, что Весеника не могла по доброй воле вернуть Дикому браслет и подарки.

– Как жаль, что у него нет сильного дара, – негромко проворчал Феодорис. – Отправь кого-нибудь им навстречу. Не нужно, чтоб они добрались дальше деревни.

– Сам поеду. Еще два дня в запасе. Когда ты собираешься с ней разговаривать? Может, хватит… ждать? Ведь ясно уже, куница скорее умрет, чем возьмет в рот хоть ломтик хлеба. Сколько подносов Варитта вынесла из ее комнаты?

– С балкона. Одиннадцать. Башня уже готова… через полчаса приглашу на разговор.

– Феодорис… я пришел именно по этому вопросу. Позволь мне с ней поговорить?

– Вот, представь себе, я догадался! Кстати… ты уже не первый. Но разговаривать я все же буду сам.

– Это безответственная глупость.

– Спасибо за правду. Мне всегда казалось, будто ты льстишь, называя меня умным и дальновидным. Теперь у меня осталось только одно дело… сохрани вот этот ключ, от моего сундука.

– Мне жаль… – пробормотал Саргенс, делая какой-то знак пальцами, – что ты так упрям…

И потрясенно смолк, разглядев в свете короткой вспышки окружившее магистра сияние.

– Это мне жаль… – с мягкой укоризной сообщил Феодорис и легонько дунул, – и неприятно, когда меня считают безответственным глупцом.

Он встал с места, легко отодвинул от очага кресло с заснувшим другом и засунул ему в карман ключ с замысловатой бородкой. Затем еще раз окинул взглядом столы и шкафы, проверяя, не забыл ли чего, и твёрдым шагом вышел из кабинета.

Засов на двери, открывавшейся каждый день всего два раза, после восхода солнца и перед закатом, звякнул в неположенное время. Всего полдень, глянув за окно, убедилась княжна, не встававшая в последние два дня с постели даже погулять.

Поднималась она лишь для того, чтобы снять со стола ненавистный поднос и вынести на балкон, откуда притворявшаяся служанкой чародейка теперь забирала его, стоило Весе уйти в умывальню.

Впрочем, она постепенно осмелела, заметив, как девушка нарочно отворачивается к окну, когда в ее комнату вносят очередное уставленное запашистыми яствами блюдо.

А Веся только грустно усмехалась. К исходу третьего дня, с того мига как проснулась в этой комнате, девушка была твёрдо убеждена, чародеям от нее что-то нужно. И вовсе не какая-нибудь простая услуга, тем более не ее тело или способности целительницы. Все это они могли получить в первый же день, стоило пригрозить, что устроят ее родным или княжичам какую-нибудь гадость. А тем более жениху… хотя княжна и должна бы считать его бывшим. Ведь с тех пор, как исчез её обручальный браслет, прошло более трех признанных правилами дней.

Но просить или убеждать ее чародеи почему-то не спешат, и Весенике остается только догадываться почему. Стало быть не надеются уговорить добром, да еще и с первого раза, вот и выматывают душу молчанием и непонятной заботой. И это только лишнее доказательство важности цели, ради которой чародеи привезли ее сюда.

– Ты должна пойти со мной, – сурово сообщил мужской голос, и княжна неохотно повернула голову к двери.

Ну наконец-то решились, с невольным облегчением вздохнула Веся, скоро она услышит, зачем понадобилась этим загадочным людям, обособленно живущим в своей Цитадели и не пускающим в нее никого из жителей Этросии. И хотя девушка давно сообразила, что ничего хорошего это знание ей не принесет, отказываться от предложения или просить об отсрочке не стала.

Аккуратно откинула теплое покрывало, села на постели и, поправив подол платья, сунула ноги в низкие, мягкие туфли, найденные у кровати еще в первый день. Именно тогда Весеника выяснила, что все ее вещи исчезли, кроме подаренного старшей матерью браслета, и без стеснения брала в стоящих в предбаннике шкафах платья и рубахи. Никакой одежды, напоминавшей мужскую или походную, там не оказалось.

Привычно поправив одеяло, Весеника накинула на плечи большую вязаную шаль и замерла в ожидании дальнейших указаний.

– Иди, – чародей распахнул дверь шире, и Веся с уже привычным интересом всмотрелась в окружающий его ореол.

И изумленно замерла на месте, сделав очередное открытие. Легкое, едва заметное свечение, окружавшее чародея, было не зеленоватым, как у «служанки», а золотистым, того густого и теплого цвета, какого бывает свежевыкачанный мед.

Девушка мигом представила себе эту картинку: ломоть свежего хлеба, пористый и пышный и стекающее по нему янтарными каплями тягучее лакомство. Непроизвольно сглотнула голодную слюну и вдруг почувствовала, как это будет неправильно… глупо и трусливо, если она сейчас обреченно поплетется за ним, пошатываясь от слабости. Или впереди него, не все ли равно?! Важно куда. Ведь если он хочет просто, по-человечески с ней поговорить, не нужно отводить куницу туда, где уже готовы к ее допросу какие-то особые приспособления.

Весеника резко повернулась, прошла к облюбованному креслу и опустилась в него, чувствуя себя такой же удовлетворенной, как в те минуты, когда убеждалась, что сделала все верно и ее пациентам больше не грозит никакая опасность.

– Весеника? – против воли в строгом голосе чародея скользнуло удивление. – Ты отказываешься повиноваться?

– Нет, – тихо и устало сказала девушка, – ты задал сейчас неправильный вопрос. Я никогда и не обещала повиноваться. Это мне пришла в голову простая мысль. Поговорить мы можем и здесь… нет у меня сил бродить по вашей Цитадели. А если ты хотел меня допросить, то идти туда добровольно неимоверно глупо.

– А ты не задумывалась о том, что своим непослушанием можешь сделать себе хуже? – сухо процедил Феодорис. – Или своим близким?

– Задумывалась, – кротко сообщила куница. – Я уже шестой день только об этом и думаю. И успела понять, хуже, чем вы уже мне сделали, придумать трудно. А близкими пугать меня не нужно. Во-первых, это некрасиво… а во-вторых, я могу не простить.

– И что сделаешь? – Чуткие пальцы чародея шевельнулись, готовясь вызвать силу.

– Как ты неправильно все понимаешь, – печально покачала головой княжна, – и судишь всех по себе.

– С чего ты взяла, что по себе?

– Так ведь это ты сказал, хуже будет мне или близким? Разве это не угроза?

– Но ведь ты понимаешь, что у нас были причины забрать тебя сюда? – не двигаясь с места, процедил гость, и его пальцы сжались, как будто от злобы.

Но княжне, не спускавшей глаз с окружающего его сияния силы, видно было, как оно вспыхнуло чуть ярче, словно успокоившийся огонек свечи. Девушке очень хотелось узнать, означает ли это изменившееся настроение чародея либо нечто другое, но спрашивать она и не подумала.

– Не понимаю, – честно объявила Веся, – хотя, по-моему, вы вообще не имеете права вмешиваться в жизнь этросов. Вы же не давали Совету старших кланов никаких клятв, и они не давали вам права судить своих сородичей.

– Так ты окончательно отказываешься идти со мной? – Нахмурившийся чародей явно не намерен был договариваться со строптивой куницей.

– А как тебя зовут? – миролюбиво спросила Веся, вспомнив наставления Кастины, не раз повторявшей, чем суровее и злее собеседник, тем спокойнее нужно с ним разговаривать. И по возможности осторожно перевести беседу на него самого, но подходить к этому деликатному разговору не торопясь и издалека.

– Феодорис, – холодно обронил он, – а зачем тебе?

– Садись, Феодорис, – кроткая улыбка озарила бледное лицо девушки, – тут удобные кресла.

– Я знаю. – В его голосе проскользнул сарказм, чародей постоял еще с полминуты, сверля княжну свирепым взглядом, затем сжал зубы, шагнул к креслу и сел.

Веся старательно отводила взгляд, чтобы гость не заподозрил, будто за ним пристально следят, но искоса все же посматривала. И не могла не заметить едкое выражение, мелькнувшее на лице чародея, когда он устроился поудобнее, откидывая голову и кладя чуткие руки на колени.

Такое странно знакомое движение, словно Веся где-то видела его… причем недавно. Милосердные духи, ну как она могла забыть? Старая мельница… грубый голос прадедушки… да, именно в тот счастливый день с Береста слетело проклятье… смешно. Получается, она первой поцеловала своего жениха!

– Чему ты улыбаешься? – мрачно осведомился Феодорис, проклинавший себя за то, что не настоял на своём.

Девчонка ведет себя хоть и разумно, на первый взгляд, но совершенно не так, как должна вести обвиняемая в применении проклятых заклинаний одаренная, осознавшая, куда попала.

– Вспомнила одного человека… ты на него необычайно похож.

– Это действительно смешно. – Яд, звучавший в этих словах, казалось, был собран с зубов гадюки. – И кто же он? Из клана Куницы или Барса?

– Мне показалось, он сам по себе, – задумчиво улыбнулась воспоминанию Веся, сделав вид, будто не заметила попытки ее задеть, – хотя должен быть в клане Ястреба.

– Да? – Слова чародея еще сочились прежним ядом, а брови уже нахмурились, как у человека, торопливо перерывающего в памяти всех, на кого он может быть хоть чем-то похож. – А имя у него есть?

– Да, – кивнула Весеника и, жалея, что так некстати припомнила старого мельника, виновато вздохнула, – но назвать его я тебе не могу.

– Почему? – насмешливо изогнулась густая бровь, но на лице Феодориса вдруг мелькнула растерянность, а его сияние стало на миг светлее и лучистее. Чародей недоверчиво уставился на девушку и осторожно спросил: – А если я назову?

– Ты?! – И вдруг Веся отчётливо поняла, он действительно вполне может знать прадедушку княжичей, и значит, она своим болтливым языком навела на старика беду.

Темные силы, вот что делает с людьми голод! Она ведь в этот момент вспомнила суп, каким кормила выздоровевшего Береста!

– Никого ты не назовешь, – сразу сухо отреклась от своих слов княжна и, сжав губы, отвернулась к окну. – Я пошутила.

– Вот как… – Чародей забыл про осторожность, положил руку на соседний столик и выбил на нем ногтями какой-то сигнал. – А можешь ответить на простой вопрос: почему ты голодаешь? Ведь твой браслет защищает… от зелий и ядов.

– А я и не боюсь ни зелий, ни ядов, – печально вздохнула Веся, – и я не голодаю. Я просто не хочу ничего есть в этом доме.

– Но ведь мы можем накормить тебя силой! – Феодорис сразу понял, какой закон не желает преступить куница: гостеприимства!

Она не желает ничем быть обязанной жителям Цитадели, ведь по закону северных кланов гость обязан уважать хозяев дома, где с ним разделили хлеб. И по возможности помочь, если потребуется. Следовательно, она не желает их уважать и не согласна ничего для них делать, даже под страхом смерти. Вот же упрямая куница!

И выходит, зря они тратят на нее время и силы, раз она уже сама себя приговорила! А жаль… ох, как жаль! Но остается только один шанс… крохотный и неверный… но, похоже, единственный.

– Можете, – помрачнела Веся, – но это будет принуждение. А принуждение за гостеприимство не считается.

Ну вот, она и подтвердила его подозрения. Значит, и в самом деле готова умереть… Дурочка малолетняя. Да только он сам вовсе не безответственный глупец, как обозвал сегодня Саргенс, а рассудительный и опытный магистр. Ну надо же, как задели его слова друга, желчно усмехнулся чародей и, строго уставившись в необыкновенные глаза княжны, отчеканил:

– Я, глава Цитадели чародеев, верховный магистр Феодорис, клянусь своей силой и всем, что для меня свято, приказать тебя немедленно сжечь на костре, если ты не прекратишь истязать себя голодом! – сердито посопел и добавил ворчливо: – Чего дать для начала, отвара или простокваши?

Весеника ошеломленно рассматривала Феодориса, стараясь понять, правильно ли поняла это объявление и что мог значить зелёный всполох, промелькнувший в ореоле чародея.

– Лучше стакан простокваши, – не найдя в его словах тайной лазейки, наконец согласилась куница и сделала себе крохотную поблажку, какую не позволила бы пациенту. – И маленький сухарик.

Глава восьмая

– Где Веся? – едва распахнув глаза, хрипло произнес Берест, и откашлявшись, повторил вопрос. – Весеника где?

– Пока ты не выпьешь навар, я на вопросы отвечать не стану! – сухо объявил Ансерт, пряча глаза.

– Анс… а ты не забыл, кто из нас старше?

– Для лекаря возраст подопечного не имеет значения.

– А то, что я твой командир?!

– Звания и знатность, а также размеры замка и казны тоже не важны, когда речь идет о здоровье пациента!

– Согласен, – прищурился командир, – но я не твой пациент. Меня Веся лечила… я помню, как очнулся в лодке. А сейчас я себя чувствую намного лучше… и хочу знать, что с моей невестой?!

– Ты можешь ругаться, выгнать меня из отряда и вообще делать все, на что хватит совести… но пока не поешь, я ничего не скажу.

– Темная сила… все так плохо? – Бересту припомнилось, как падала побледневшая княжна, как тащил ее на руках какой-то мужик… – Куда она делась? Анс, я съем твой проклятый навар, только скажи… она жива?

– Жива, – несчастно промямлил алхимик. – А теперь ешь… ты пообещал!

– Да, пожалуйста. – Берест взял в руки миску и прямо через край принялся глотать мясной навар, как глотает измученный жарой путник долгожданную воду. – Вот и всё. Теперь давай одежду. И рассказывай, как её найти.

– Берест, – в дверь ворвались Даренс с Ранзелом, – как ты себя чувствуешь?

– Как тэрх. Кто меня проводит к Весе?

– Ансерт. – Даренс сел на стул напротив него и уставился в лицо другу необычайно серьезным взглядом. – Мы все обсудили и решили, с ним тебе будет лучше всего. А мы поделим отряд между собой… до вашего возвращения.

– Откуда? – замер командир и отпустил застежку куртки. – Откуда мы вернемся? Да чего же вы все загадками разговариваете, можете мне прямо сказать?

– Можем, – пробасил Ранзел, – но ты не волнуйся… её чародеи забрали.

– Кто?! – ошеломленно переспросил Берест и оглянулся на брата. – А почему вы отдали?