Дикий глаз Март Михаил

Глава 1

1

Кошмарные серые стены, бугристые, как кожа прокаженного, с пятнами плесени, похожими на нарост, и покатый, каменный пол. Три метра в длину, полтора в ширину. Дощатый топчан без ножек. Его держали две ржавые цепи, прикованные к стене. Днем он складывался на скрипучих петлях и замком пристегивался к наждачной поверхности стены. Вот только день от ночи ничем не отличался. Зарешеченное крошечное окошко под потолком практически не пропускало свет. Второе окошко, на железной двери, всегда было закрыто на щеколду. В углу стояло старое ведро, пахнущее мочой. Она сидела на своем топчане с пустым остекленевшим взглядом. Красивая, хорошо причесанная, в черном облегающем платье, контрастирующем с ее мертвенно-бледным лицом. Сегодня ей позволили сидеть в дневное время. Мало того, отвели в душ и даже дали мыло, потом принесли это платье. Она просила белое. Но раз просила, то сделали наоборот. Как ей об этом не знать? Тут нельзя просить. Годы ее ничему не научили.

Лязгнул замок, тяжелая дверь со скрежетом растворилась. Надзиратель входить не стал. Она встала и направилась к выходу. Узкий длинный сводчатый коридор выглядел так же мрачно, как стены одиночки. Железные плафоны в виде перевернутых тарелок свисали с потолка на тонких проводах. На них даже не повесишься, не выдержат нагрузки. Тусклые, засиженные мухами лампочки едва освещали дорогу, ведущую в никуда. Она слышала гулкий стук своих деревянных башмаков, скрываемых от глаз длинным платьем.

В конце коридора – дверь. Надзиратель зашел первым и, гремя связкой огромных ключей, нанизанных на кольцо, открыл запоры. Толкнув дверь ногой, посторонился. Она увидела бесчисленное количество огоньков. Переступила через порог и оказалась в огромном сводчатом зале с расписанными стенами. Весь пол был уставлен горящими свечами, тысячами свечей. Между ними – тропа, с которой невозможно свернуть. На колоннах иконы, в проемах стояли гробы на козлах, покрытые черной тканью. Она не смотрела по сторонам. Там, пред аналоем, стоял он. Расстояние между ними сокращалось. Возле алтаря в золотом одеянии с Библией в руках что-то бурчал себе под нос священник. Ей показалось, будто стук ее башмаков затих и она уже не касается земли, а плывет. Он протянул к ней руки. Красавец, во всем белом, с алой гвоздикой в петлице. Он улыбался. И она улыбнулась, но тут же испугалась – пересохшие губы треснули и закровоточили.

– Я здесь, не бойся, – сказал он волшебным голосом и, взяв ее за руку, подвел к священнику.

Зазвучала музыка, затем детский хор, и низкий голос произнес:

– Венчается раба Божия Татьяна…

Она уже больше ничего не слышала. Свет озарил все пространство, ослепил ее, и она зажмурилась. Когда открыла глаза, никаких стен вокруг уже не было. Он и она стояли на ступенях белокаменного храма, в голубом небе летали сказочные птицы, впереди простиралось поле цветов, спускающееся к широкой извилистой реке, где их ждала ладья с надутыми белыми парусами. По полю бегали дети, курчавый светловолосый мальчик играл на свирели. Он положил ей руку на талию и прижал к себе. Райское блаженство оборвал тошнотворный плевок выстрела, прокатился эхом, и все вокруг почернело. Пуля попала ему в сердце. Белый фрак начал багроветь. Он падал. Она хотела его удержать и не смогла. Закричала, но из горла вырвалось лишь хриплое шипение.

Она вздрогнула и проснулась. Сердце колотилось так, будто пыталось сломать ребра, не хватало сил даже пошевелиться, по лицу катились капельки пота. Все тело было мокрое.

– Кошмар, – прошептала она. – Кошмар. Когда же это кончится?

Таня раскинула руки и повернула голову. Стрелки будильника приближались к половине второго. Судя по яркому солнцу за окном, сейчас день, а для нее – утро. Лучше вообще спать не ложиться, во время сна она устает больше, чем за день. Боженька на нее прогневался. На тумбочке возле часов стояла ваза, полная чайных роз – Таня не любила красных цветов.

Спальня, выполненная в бело-кремовых тонах, с золочеными канделябрами и люстрой из богемского хрусталя радовала глаз. Огромные окна никогда не зашторивались, здесь всегда хватало света, даже с избытком.

Ей стоило немалых трудов, чтобы встать. Она сбросила ноги с огромной кровати на белый мех пушистого ковра и скинула мокрую ночнушку. Подошла к трюмо, взяла щетку и расчесала длинные, до лопаток, густые каштановые волосы. Хозяйка богатых апартаментов любила зеркала. В пятикомнатной квартире их было немало, огромных, всевозможных форм, в золоченых рамах. Тут нечему удивляться: пока молода и красива, можно любоваться собой.

О красоте спорить не приходилось, ею все любовались. Ни один мужчина не проходил мимо, не оглянувшись, а молодость – вещь относительная. Для восемнадцатилетних девчонок женщина в двадцать семь – старуха, для сорокалетних мужчин – самый сок. Мужу Татьяны уже перевалило за сорок, но он всегда останется молодым даже для восемнадцатилетних девчонок. Мало того что он имел притягательную внешность и обладал невероятным обаянием, но ко всему прочему был еще очень богат. Таня была обязана держать себя в прекрасной форме, что она с успехом и делала.

Дверь в ванную вела прямо из спальни. Стоя под душем, она безжалостно терла нежную кожу мочалкой, словно желала содрать с себя ужасающий налет того, что ей приснилось. Водные процедуры затянулись на полчаса.

Сегодняшний день ничем не отличался от остальных, все шло своим чередом. Накинув белый шелковый халатик, красавица вернулась в спальню, села к трюмо и принялась наводить макияж. Она никогда не показывалась мужу в «разобранном виде». Приведение себя в порядок заняло еще час. Наконец скинув меховые тапочки, Таня надела белые туфельки на каблучке и только после этого вышла в гостиную.

Сережа сидел в глубоком кресле перед журнальным столиком и читал последнюю рукопись жены, как всегда со снисходительной улыбкой. Это злило Татьяну. За последние три года она стала одной из самых популярных в женской писательской когорте. У нее получалось, да и чем еще могла заняться жена бизнесмена, которого никогда нет дома? От безделья сойдешь с ума, а Таня считала себя натурой деятельной.

Заметив свежие цветы, сказала:

– Спасибо. Ты еще помнишь мой вкус. С чего бы вдруг? Тут есть два варианта. Либо я себя очень хорошо веду, либо ты в чем-то виноват. Что скажешь, Сережа?

Он любовался своей женой. Что значит редко видеться.

– Вчера по телефону ты мне сказала, будто закончила роман. Поздравляю с новым бестселлером.

– Ты даже не ложился?

Он улыбнулся с доброй снисходительностью, склонил голову набок:

– Не мог оторваться от твоего нового шедевра.

Таня подошла к столу и осторожно коснулась кофейника. Теплый. Она налила в опустевшую чашку мужа кофе, присела на подлокотник кресла и сделала глоток.

– Начинай бомбить, я слушаю.

– Никакой бомбежки. Сюжет прекрасный. У тебя завидная фантазия. Есть мелкие замечания, советую учесть на будущее, чтобы избегать шаблонов. И еще запомни: в уголовном розыске нет следователей. Поисками преступников занимается подразделение милиции. Это их дело – найти и обезвредить. В твоем случае речь идет об убийстве, значит, расследовать должна прокуратура.

– Учла. Что еще? – В голосе Тани послышались нотки раздражения.

– При столкновении машины не должны взрываться. Ты пишешь книгу, а используешь киношные приемы. Причем на каждой странице. Сразу становится понятно, из каких источников ты набиралась знаний. – Сергей кивнул на книжные полки, заставленные видеофильмами. – Нельзя загородиться от пули дверцей машины. Смешно. Невозможно мчаться по узким улочкам города в течение получаса, преследуя преступников, и сбить только несколько лотков с овощами, урн с мусором и телефонных будок. Ни того, ни другого, ни третьего ты на улицах не встретишь, зато попадается очень много людей. Но они у тебя ухитряются отскакивать в сторону – феноменальная реакция и скорость. Я тут прикинул. Бегать прохожие должны со скоростью триста километров в час, чтобы избежать столкновения с летящей на них машиной.

– Это же книга, Сережа, а не хроника событий. – Таня закурила и добавила: – Меня читают женщины. У нас в стране беллетристикой увлекаются только женщины. Девяносто процентов. Все мужчины возомнили себя бизнесменами, их волнует только информативная литература. Банальная, давно доказанная истина.

– Я не спорю, дорогая, иначе ты не была бы столь популярной. Я просто хочу, чтобы тебя признали не только женщины, но и мужчины. Те десять процентов, кто читает беллетристику.

– И что мне для этого надо сделать?

Сергей засмеялся.

– Открыть Америку! Шучу. Избавься от главного и вечного шаблона. Сделай то, что еще никому не удавалось.

– А можно поконкретней?

Таня налила себе еще кофе и добавила в него немного коньяка. Бутылка «Хеннесси» стояла на столе со вчерашнего вечера. Муж относился спокойно к тяге талантливой жены к хорошей выпивке.

– С отрицательными героями все понятно. Им и их действиям не требуется оправдания. Хотя они всегда есть. Но как оправдывать жестокость положительных героев? Вот тут фантазия авторов упирается в тупик. В ход идет бессмертный шаблон. Месть! Плохие мальчики убили у нашего благородного и честного красавца жену, дочь, сына, маму, папу, друга, брата, соседей. И он начинает мстить. Ну, о милиции мы говорить не будем. Она всегда бессильна, глупа, коррупционна и равнодушна. Мало того, наш герой, как требует того трафарет, всегда становится главным подозреваемым во всех грехах. На этот случай есть второй избитый шаблон. Наш герой сам должен найти преступников, чтобы отвести от себя все подозрения. Точка! На этом строятся все романы и фильмы. И лишь авторский талант наращивает мясо на тот же скелет.

Татьяна ухмыльнулась.

– Ты думаешь, я умнее других?

– Я обязан так думать о своей жене. У тебя есть преимущество. Твои коллеги работают за деньги, во главу угла ставится гонорар. Тебе деньги не нужны, у тебя есть все что душа пожелает. Книги – твое хобби, времяпровождение. Ты можешь себе позволить экспериментировать.

– Глупости! – Таня раздавила окурок в пепельнице. – В одном ты прав: времени у меня вагон и маленькая тележка, потому что у мужа на меня времени нет. Я вижу тебя лишь по утрам, когда ты заходишь домой принять душ и переодеться. Я нигде не бываю и ничего не вижу. А еще Экзюпери говорил: «Чтобы писать, надо жить!» На революцию в мире литературы я не способна, меня читают домашние хозяйки, и пусть читают. Издателей тоже моя галиматья устраивает.

– Издатели тебя не читают. Они штампуют тиражи и делают деньги. Как только тиражи упадут, тебя выставят за дверь. Пользуйся шансом, пока он у тебя есть. Уйди от шаблонов и удиви нас чем-нибудь свеженьким. Ты ничего не проиграешь.

Таня помолчала, потом бросила на мужа ехидный взгляд:

– Чем ты еще недоволен?

Сергей взял рукопись и полистал.

– Вот эта фраза явно взята из американского кино: «Ну, вы понимаете, о чем я хочу сказать». Ее можно услышать в каждом фильме. Тебе-то это зачем? Не можешь выразить четко свою мысль? Говори так, чтобы тебя понимали. И почему злодеи, перед тем как убить героя, всегда читают ему лекцию? Краткий курс содержания, которое читатель не успел понять. И чем это обычно кончается? Поспевает спаситель и убивает злодея, который пятнадцать минут никак не может нажать на курок. А ему это надо? Зато теперь все всё поняли. Старый избитый штамп. Почему я не любил читать романов о Мегрэ – автор сам путался в собственных интригах, и все кончалось тем, что комиссару звонил неизвестный и называл имя убийцы. В чем же мудрость Мегрэ?

– Замечание не по адресу.

– Адресные замечания тебя раздражают. Я лишь рассуждаю вслух. Ну, на сегодня хватит. Пару слов о финале. Они у тебя стандартные. Твой супергерой разгромил всех плохих мальчиков. Молодец. Но по ходу дела он угнал две милицейские машины, разбил их и еще десяток стоящих у тротуаров, помял газоны в парке, снес три палатки, выбил зубы оперативнику, устроил взрыв в жилом доме, ну и тому подобное. В результате он победил. Молодец. Пара царапин на плече не в счет. И тут к нему подходит главный начальник, хлопает его по плечу да еще извиняется. Мол, прости, друг! Мы-то думали, ты плохой, а ты настоящий. Все позади! Теперь можешь пойти поспать. Забудь все как кошмарный сон. А кто ущерб оплачивать будет? Начальник? А протоколы? Нет ничего, кроме аплодисментов. – Какой же ты зануда, Сережа!

Таня резко отодвинула чашку и ушла в соседнюю комнату.

2

Вид с балкона поражал своей красотой. Только что прошел дождик. Он возник в одно мгновение, когда его не ждали. Прогулялся, как наплывшая волна, и так же откатился, словно его и не было. Над бирюзовым морем гигантским мостом от горизонта до горизонта раскинулась сказочная радуга. Вымощенная полированная набережная Круазетт тут же высохла, и лишь собравшиеся в огромных листьях пальм капли все еще падали на широкополые шляпы прогуливающихся по набережной дам с комнатными собачками да толстопузых пожилых мужчин в белых шортах и с тяжелыми фотоаппаратами на оттягивающих шею ремнях. Тут все выглядело сказочно. Спортивные автомобили ярких цветов с откидными крышами, белые яхты на рейде, никакой спешки и беготни, будто смотришь фильм, снятый в замедленном режиме, когда детально прослеживается каждое движение.

Он стоял на огромном балконе отеля «Мажестик» и не мог оторвать взгляда от дивного пейзажа. Радуга растаяла, золотое солнце стало багровым и начало заваливаться за горы. На морской глади появилась розовая дорожка, убегающая к зовущей, неведомой дали горизонта. Белые облачка, похожие на пенистые кляксы, стали золотистыми с вишневым контуром. Он продолжал стоять, втягивая в легкие чистый морской воздух, наслаждаясь его ароматом. Темнело здесь быстро. Сначала набережная оделась в светящуюся гирлянду, похожую на небрежно брошенное на землю бриллиантовое ожерелье, а потом на небе зажглись звезды.

Он так бы и стоял здесь целую вечность, но удовольствие оборвал тихий голос:

– Данила, нам пора на церемонию. Ты еще не переоделся?

Он оглянулся. В дверном проеме балкона стоял его ассистент в черном смокинге. В апартаментах горела яркая люстра.

– Я потерял счет времени. Уже пора?

– Нам нельзя опаздывать.

Данила прошел через гостиную в спальню. На нем был бежевый костюм и яркий галстук. Сдвинув в сторону зеркальную дверцу платяного шкафа, он обвел взглядом вешалки с костюмами на все случаи жизни. Черный смокинг, сшитый на заказ, висел справа. Все эти дни в Каннах Данила пребывал в состоянии эйфории, оторвавшись от повседневности, он будто свернул на дорожку, ведущую к раю, и потерял над собой контроль, подступая к златым вратам Эдема.

У отеля их ждал лимузин. Потом красная дорожка, вспышки фотокамер, гул толпы, аплодисменты, главное фойе… Шампанское в высоких бокалах, разноязычная речь, женский смех, блеск драгоценностей – все затянуто какой-то легкой дымкой, будто снято через мутный фильтр или со сбитым фокусом, но это ничуть не мешало, а даже наоборот, легкая размытость усиливала впечатление. К нему подвели очень красивую девушку, представили, но он не расслышал имени, а переспросить не решился. Где-то он ее уже видел – лицо знакомое. Но она не настоящая. Скорее всего, эта фея жила в его сознании, в какие-то моменты становилась прозрачной и он видел сквозь нее все, что творится за ее спиной, потом девушка вновь обретала плоть.

– Это не то место, где вы должны быть, – прочитал он по ее губам.

Почему-то он не слышал ее голоса, но видел красивый рот и понимал сказанные слова. Ее влажные глаза-озера проникали в самое сердце.

Кто-то коснулся его плеча, Данила на мгновение отвлекся.

– Тебя ждет пальмовая ветвь. Об этом уже все знают.

Он не успел разглядеть человека, сказавшего эти слова, но когда повернулся к девушке, ее уже не было. Она растаяла.

Торжество началось, и он опять ее увидел. Его не интересовало то, что творится на сцене. Незнакомка сидела рядом. Даниле очень хотелось взять ее за руку, но он не решился. Ее губы опять зашевелились, и он опять не услышал голоса, а по губам прочел: «Сейчас назовут твое имя».

На сцене в свете прожекторов появилась яркая пара. Зал тонул во тьме.

– За лучшую операторскую работу «Пальмовая ветвь» вручается…

Женщина вскрыла конверт и хотела прочесть имя, но из ее рта зазвучал звонок. Хриплый, дребезжащий звонок, похожий на осипшее карканье вороны.

Данила вздрогнул и проснулся, по его лицу гуляла улыбка. Звонок продолжал трещать.

– Скоты!

Он скинул с себя одеяло и в одних трусах направился босиком к двери. Благо идти было недалеко. Распахнув дверь, Данила увидел своего приятеля.

– Пальцы свело судорогой? Не можешь оторвать клешню от кнопки!

– Дрыхнешь? Нормальные люди уже полдня отработали, успели пообедать и вернуться на рабочие места.

– Нормальные люди по ночам спят. А я ложусь под утро. У меня неоновая болезнь. Когда зажигается реклама на улицах, я просыпаюсь.

Данила вернулся на свой диван, приятель зашел следом, в его руках был пакет. Квартира состояла из одной небольшой комнаты, заваленной хламом: коробки, книги, кассеты, годами лежавшие возле стен с облезлыми обоями, старый одностворчатый шкаф середины двадцатого века, примитивный письменный стол. Современный компьютер и большой плоский монитор – единственная вещь, достойная внимания. На раскладном диване сидел хозяин, на стульях что-то валялось. На круглом столе сковородки, консервы, кружки, пивные банки, хлеб, чайник. Гость не нашел, куда можно было бы пристроить пакет, и бросил его на диван, на котором сидел Данила, протирая глаза.

– Такой сон оборвал, изверг рода человеческого. Я опять видел эту красавицу. Но она глухонемая. Ни в одном из снов я еще не слышал ее голоса.

– Понятно. Судя по бардаку, Сонька опять тебя бросила?

Данила кивнул на письменный стол.

Приятель подошел к нему и взял бумажку, лежащую рядом с клавиатурой.

– «Я устала быть оправданием твоей неудавшейся жизни! Соня», – прочел он вслух и бросил бумажку.

– Найди себе нормальную бабу. Связался с барменшей! У нее ничего нет, кроме чаевых. Ни души, ни совести.

– А эту нормальную ты кормить будешь?

– Кстати. Я принес тебе чизбургеров, он в пакете вместе с кассетами.

– Что на них?

– Какая-то дача. Три часа беспорядочного хаоса с застольями, эротикой, пикниками. Качество нормальное. На технику у них денег хватает, с бабками там все в порядке, по обстановке видно. Этот хлам надо смонтировать так, чтобы слепился какой-нибудь сюжетик. Добавь спецэффектов, они любят пестроту. Уложись за пару дней, аванс я уже взял.

Приятель вынул из кармана деньги, отсчитал три тысячи и бросил на клавиатуру.

– Сделаю.

– Мне заехать или сам привезешь?

– Тачка не на ходу, ремонт штук в десять обойдется. В субботу приезжай.

– Пора бы самому в железе разбираться, а не платить за ремонт.

– У меня хватает железа. – Данила кивнул в сторону компьютера. – На все и века не хватит. Ладно, вали, мне надо принять душ.

– Бывай. До субботы.

Приятель ушел. Данила высыпал содержимое пакета на простыню, не беспокоясь за ее крахмальную чистоту. К кассетам он не притронулся, открыл коробку с лейблом «Макдоналдс» и принялся жевать чизбургер, глядя в пол. Молодой, высокий, крепкий парень во сне выглядел намного лучше, а сейчас его можно было лишь пожалеть. Покончив с завтраком, он отправился в ванную комнату, если это так можно назвать – подтеки на потолке, пожелтевшая плитка с разводами, местами отбитая, и слабая струя воды.

Выйдя из ванной, Данила глянул на часы и заторопился. В шкафу висел один-единственный костюм, рубашка и галстук. Остальные вешалки пустовали. Надевал костюм он по особым случаям, когда встречался с важными людьми, но подобные встречи происходили редко, так что вот уж шесть лет костюм казался новым, лишь фасон устарел. Ну и что! А вдруг он ему нравился? Чудаки еще не перевелись на белом свете.

Вытащив из-за шкафа полутораметровое узкое зеркало, Данила приставил его к горке книг у стены, завязал галстук, причесался, но часы сунул в карман. Стыдился на руку надевать – командирские, память от отца осталась, с красной звездой на циферблате.

Приведя себя в порядок, парень преобразился. Теперь было понятно, почему на него клюнула барменша, несмотря на то, что с его доходами вряд ли всегда он мог расплачиваться в баре.

Оглядев себя, Данила остался доволен, задвинул зеркало за шкаф и направился к входной двери, думая о том, что пора поменять звонок. Кошки на душе скребут приятнее, чем эта гнусная сирена.

Сегодня светило солнце. Сентябрь в этом году радовал теплом и сухостью.

3

Они пили кофе с коньячком, сидя в удобных глубоких креслах, поджав под себя ноги. Вероника заходила к Тане чуть ли не каждый день. Она тоже была женой богатого бизнесмена, не работала и ничем не увлекалась. Шопинг ей быстро надоел. И не потому, что молодая красивая женщина не любила красивых вещей, а из-за лени. Машина у Вероники есть, и права ей муж купил, но водить ее она так и не научилась. Тоже было лень. Подруги жили в одном доме, только в разных подъездах. Удивительное дело, они могли трепаться часами ни о чем. Таня любила фантазировать, рассказывая о себе небылицы. Потом из этих фантазий рождались новые романы. Друг – это тот, кто умеет слушать, считала она, а Вероника умела слушать. И главное, она не считала сказки подруги враньем, видела в них только необузданное воображение талантливой рассказчицы. Ну кому сегодня надо докапываться до правды? Интересно, заразительно, цветисто – и ладно. Остальное не имеет значения.

– И эту историю Сережка раскритиковал? – с удивлением спросила Вероника, выслушав очередную сказку подруги.

Таня закурила. Пепельница уже переполнилась, а за другой идти не хотелось. Курили они много, спасал кондиционер, не то задохнулись бы.

– К содержанию он не придирается. Глупо было бы. Ему же известно, какими тиражами выходят мои книги. Его раздражает мелочевка. Чем больше врешь, тем правдоподобней это должно выглядеть. Ну почему, говорит, все отрицательные герои должны носить черную кожу и любить классическую музыку?!

– А почему нет?

– Он это называет копированием американского кино.

– Так мы на нем выросли, – пожала плечами Вероника, – у нас ассоциативное мышление. Твои описания совпадают с нашими представлениями. А где мы их черпали?

– В том-то все и дело, Ника. Я не веду репортаж с места происшествия, стоя в луже крови. Меня передергивает от этих ужасов. Телевизор невозможно включить, сплошные страсти-мордасти. Люди устали от этого, им нужен отдых, расслабление. Повитать в облаках и хоть на время забыться. Жизнь превратилась в сплошную чернуху.

– Сережа мстит. Он это видит каждый день, а потому лишен фантазии. Правдоруб.

Таня улыбнулась.

– Бывший мент. Он свое хапнул и вовремя ретировался. Теперь в частной конторе главный консультант по вопросам безопасности. Избавляет олигархов от преждевременного попадания на кладбище. Ему платят хорошие деньги, но отнимают все время. Я уже не помню, когда он ночевал дома.

– Я тоже своего муженька вижу не каждый день. Мой Боренька постоянно в командировках. Знаю я эти командировки. Одна из них – блондинка, другая – рыжая. Дальше считать не стала.

– И тебе все равно?

– Я знаю себе цену, Танюша. Хочешь жить с олигархом – готовь пути отхода. Мне уже тридцать, года через три уйду в отставку. Надо успеть сколотить состояние. При разводе нашему брату бонусов не причитается. Вышвырнут на улицу с голой задницей. Пока его бдительность спит, я включила насос и качаю из его источников денежки. Нет, не хапаю, соблюдаю все меры предосторожности.

Кофе уже остыл. Таня разлила коньяк в рюмки.

– А если засветишься?

Ника пожала плечами.

– Сапер ошибается только один раз.

– Постой, Ника. Если ты знаешь о его источниках и смогла сделать «врезку в его нефтепровод», можешь собрать на него компромат. Я не верю в честные заработки. Имея досье на мужа, будешь держать его на крючке.

Ника выпила коньяк и рассмеялась.

– Хороший ход. А еще лучше передать материалы тебе. Ты, Тата, напишешь на их основе документальный разоблачительный детектив. Уверяю, бомба получится сверхмощной.

– Классная идея!

Ника отмахнулась.

– Нет, подружка. Из нас с тобой не получится роковых женщин. Мы слишком ленивы. Тут нужны особое качество крови, изворотливые мозги и искусство, которому невозможно научиться. Нет таланта – не лезь.

– Вынуждена с тобой согласиться. Роковые женщины у меня не получаются, потому-то я о них не пишу. Как-то попробовала. Хренотень. Героиня получилась беспомощной и тупой. Мне стало ее жалко. Правда, нынешние мужики тоже тупые, но хваткие, научились грызть друг другу глотки.

– Так вот, Танюха, что касается крючка. Он мне не нужен. Так же, как мне не нужен Борис, чтобы его держать подле себя. Его нет, и слава богу! При живом муже я чувствую себя вдовой.

– Любопытная мыслишка. У Бориса, как я догадываюсь, рискованный бизнес. Он ходит по лезвию бритвы, значит, наверняка составил завещание. Что ты получишь в случае его смерти?

– Да, да, помню твой роман «Крик в ночи». Жена олигарха взяла бизнес в свои руки после его гибели. Сюжет стандартный. Десяток сериалов сняли на эту тему. Нет, мне ничего не обломится. Он в доле с партнерами, они все приберут к своим рукам. Родственников у него тоже хватает. На меня записана квартира, дача, моя машина… Есть в загашнике немного деньжат, что успела откачать. Я не боец и к войне за наследство не готова.

– Какая же ты квашня, Ника. Зубы ломит от кислоты.

– Ты не лучше. Просто я трезво смотрю на вещи, а ты слишком романтична, уже нарисовала в своем воображении очередную историю с эффектным финалом. Я знаю, какой конец меня ждет, стоит мне рыпнуться. На куски разорвут. Пусть Борис живет, пока насос качает. Умрет, уйдет, выгонит – без разницы. Я готова.

– Готова тихо отойти в сторону?

– Лучшего варианта нет. На кладбище мне рано, поживу еще. Лет за пять можно найти другого Бориса. Если повезет. Мужчины пока оглядываются на меня.

– Будешь ходить на светские тусовки и конкурировать с малолетками, иногородними профурсетками в поисках мужа-олигарха?

– Ты опять возвращаешься к своим романам, Танюша. Мне никуда ходить не надо. Я молодая вдова с безупречной репутацией. Таких не приглашают на ночь, на таких только женятся. Пара заказных статей в желтой прессе с хорошими снимками, и у моего подъезда встанет очередь. Вот тут надо точно рассчитать время. Брага может перебродить и скиснуть, а не добродит – градусов не будет. Держи марку. Я знаю одну вдову. Ехали из Сочи в одном купе. Она меня многому научила. Представляешь, мчалась в Москву на собственную свадьбу, пятую по счету.

– Вдова-профессионал?

Ника захлопала в ладоши, цокая золотыми кольцами, которых хватало на каждой руке.

– А чем не профессия? Важен результат. Ей подкатывало под сорок, но красива, элегантна, коммуникабельна. Я ею любовалась. А ты о профурсетках. Эти соплюшки кончают панелью на Ленинградском шоссе. Их удел хот-доги с лотка. Романтика хороша в твоих книжках. Времена Золушек и Красоток – далекое прошлое. Жизнь быстротечна, и мы безнадежно отстали от действительности.

Таня зевнула:

– Черт, я опять засыпаю на ходу.

– Какие проблемы? Поспи, а я почитаю твою рукопись. Ты дописала конец?

– Но еще не распечатала.

– Я могу почитать с экрана монитора. Включи мне компьютер, все равно дома делать нечего.

4

Встреча как встреча, ничего особенного, но кто знает, где найдешь, а где потеряешь.

Данила Астахов пришел в роскошный ресторан для разговора с работодателем. У бизнесмена не хватало времени, он решил поговорить во время обеда и пригласил парня в шикарный кабак, где ежедневно обедал. На такие заведения у Данилы денег не имелось. Для него тоже поставили приборы, но он так волновался, что даже не взглянул на тарелку. Работка предстояла – лучше не придумаешь. Парень о таком деле даже не думал. Смысл заключался в следующем. Жена бизнесмена собиралась на отдых в Ниццу. Ей требовался сопровождающий с видеокамерой, умеющий обращаться со сложной техникой. Дамочка обожала любоваться собой на фоне пейзажей разных частей света и уже объездила весь мир. Перспектива провести целый месяц за чужой счет на Лазурном Берегу Франции и плюс ко всему получить за свой отдых приличный гонорар… Ну о чем тут можно говорить? Данила не мог скрыть своего волнения. К встрече он готовился основательно. Прихватил с собой красный диплом ВГИКа, где с отличием закончил операторский факультет, а также позолоченную статуэтку в виде кинокамеры на постаменте из хрустального стекла – премия за лучший дипломный фильм, привез и грамоты с различных конкурсов. Данила был профессионал и знал себе цену. Его ставило в тупик, что несмотря на талант, признанный мэтрами кино, ему чаще отказывали, чем предлагали работу, причем без всяких объяснений.

– Вижу, вижу, дружок, – проглатывая устриц и запивая красным вином, говорил наниматель, – кино снимать ты умеешь. Жене наверняка понравится. Тебя не удивляет, что у меня до сих пор не появился постоянный оператор?

Солидный мужчина, немного полноватый, с сединой на висках, налил Даниле вина.

– Ты выпей. Вино хорошее, настоящее.

Данила выпил фужер залпом и никакого вкуса не почувствовал. Он не разбирался в винах. Наниматель усмехнулся.

– Одно дело – снимать кино для жены. Другое дело – снимать кино для меня. То есть когда Кира не знает о том, что ее снимают. А это уже сложнее. Времени на поспать не остается. Она молодая, энергичная, активная. За ней нужен глаз да глаз. Привозят мне ребята отснятый материал. Смотрю. Сплошная идиллия. Но я-то знаю свою жену. На третью поездку я отправил за ней сыщика, чтобы фотоаппаратом щелкал. Вот он мне привез то что надо. Моя женушка – умная бабенка, все понимает. В первый же день своего отпуска затаскивает оператора в свою постель. С ее внешностью и фигурой это не проблема. Ни один еще не устоял перед ее чарами. А дальше очень просто. Все съемки ведутся под ее диктовку, и я получаю отчет об отдыхе святой Марии. Вставай на колени и молись. На деле Кирочка отрывается по полной программе. В Египте она ухитрилась спать с арабами из обслуги. Безумствует баба. Вот так вот, дружок. А теперь посмотри на себя. Тебе сколько лет?

– Двадцать девять.

– А Кире двадцать шесть. Мне пятьдесят три. Ты красивый парень. Высокий, фигура хорошая, на пляже будешь смотреться неплохо. Она тебя за час обработает. Кино ты, конечно, снимешь, но не то, что мне нужно. Извини, дружок, но твоя кандидатура меня не устраивает.

– Я всегда выполняю порученное мне задание. А женскими фигурами и мордашками меня не удивишь. Я в течении двух лет порнуху снимал, так что насмотрелся.

– Больше не снимаешь?

В глазах бизнесмена мелькнул огонек интереса.

– Контору накрыли. Могли бы откупиться, но решили, что и так проскочат. Не проскочили. Теперь сидят. Я чудом уцелел. Забыл в машине чистые кассеты и вышел на улицу, а тут их накрыли. Видеокамеры лишился, она осталась на точке. Больших денег стоила. Зато шкуру спас.

– Снимать чужие попки дело веселое. Но когда одна из них сама идет тебе в руки, совсем другой коленкор получается. В принципе, ты мне симпатичен. Твой телефон у меня есть.

Бизнесмен вытер губы салфеткой. Денег тут же подскочившему официанту он не дал, лишь расписался в счете. Вставая, сказал:

– Попробуй устриц. Свежайшие.

«Да, такой дядя на пляже смотреться не будет», – мелькнула дурацкая мысль в голове оператора, когда он смотрел на грузную фигуру, направлявшуюся через зал к выходу. Опять ему не повезло. Надо было приходить на встречу в рваных джинсах, небритым и лохматым.

На столе половина деликатесов осталась нетронутой, официант убрал лишь тарелки и приборы ушедшего. Есть Данила не хотел, к тому же он не понимал, что за экзотическая пища перед ним. Ресторан специализировался на французской кухне, а подающий надежды реформатор кинематографа за пределами России еще не бывал. За шесть лет после окончания института ничего так и не заработал, хватало только на поддержание штанов. Возомнив себя гением, он ждал настоящих предложений. Амбиций в нем было куда больше, чем трезвого взгляда на жизнь. Сегодня десять минут протирал диплом от пыли, и напрасно. Утром проглотил только рыночную полутухлую тушенку.

Данила налил себе вина, откинулся на спинку стула и начал разглядывать публику. Он любил человеческие лица, глаза, но ничего интересного не увидел. Сплошные уродцы для массовки лент великого Федерико Феллини. Не нашлось ни одного персонажа, достойного крупного плана. Так, как любил снимать его кумир Серджо Леоне в своих спагетти-вестернах, где герои разговаривали взглядами без текста под гениальную музыку Морриконе.

– Балдеешь, Данька?

Он вздрогнул от оглушившего его мощного баса, подался вперед и обернулся.

Перед ним стоял высокий здоровяк с обветренным смуглым лицом и светло-голубыми глазами, которые походили на васильки и резко контрастировали с жесткими чертами лица, словно высеченными скульптором, бросившим работу незаконченной. На вид ему было лет сорок, хотя морщин на лице скопилось больше, чем синих прожилок, обозначающих реки на географических картах. Кто-то бороздил это лицо, но так его и не засеял, если не принимать в расчет недельную небритость.

– Андрей Макарыч? Вот так встреча! – удивленно воскликнул Данила.

Огромный мужчина шагнул к столу и кивнул на пустой стул.

– Позволишь присесть?

– Садись, Андрюша. Я один.

На плече приятеля висела операторская сумка. Профессионалу было нетрудно догадаться, что в ней лежит видеокамера. Жилетка с десятком карманов, раздутых от аксессуаров, говорила сама за себя – мужик при деле. Данила с нескрываемым восхищением смотрел на этого человека. Он всегда им восхищался.

Андрей Макарович Стромов работал с великими режиссерами. Оператор от Бога. Данила проходил у него практику на третьем курсе, и они сдружились, хотя смотрели на мир через призму объектива поразному: студент с амбициями и мастер-работяга, делающий чудеса, когда на глазах рождаются сюжеты из ничего. Он мог снимать обычный дождь, лужи, а тебе казалось, что ты, сидя в зрительном зале, уже промок, а по маковке стучат капли. Это не кино, это настроение, которое он тебе умел навязывать, и ты проникался им. Удивительно, но он умел оставаться в стороне, будто к тому, что ты видишь, оператор не имел ни малейшего отношения. Ты просто забываешь о нем.

– Я знал, что ты выйдешь в люди, – сказал Андрей и улыбнулся.

Красивые белые зубы не подходили к его лицу. Впрочем, они не были настоящими, Данила умел отличать все поправдошное от искусственного. Конечно, он мог сейчас соврать. Хороший, хоть и не модный, костюм, шикарный стол в престижном ресторане, платить ни за что не придется. Сиди и надувайся как мыльный пузырь. Но Андрей тоже умел заглядывать за фасад. Такого на мякине не проведешь. Да и зачем?

– Никуда я не вышел, Андрей Макарыч. Сижу в говне и обмахиваюсь веером. Вонищу от себя отгоняю, а люди думают, будто ароматом наслаждаюсь.

Андрей с удивлением осмотрел стол. Данила объяснил:

– Объедки с барского стола. Клиент меня забраковал. И правильно сделал. Я бы назло трахнул его шлюшку.

К столику подошел официант.

– Вот что, любезный, – не глядя на него, сказал новый гость. – Убери все, смени скатерть и принеси чего-нибудь русского и водочки.

– Есть блины с икрой, норвежская семга, цыплята табака.

– Какой ты понятливый. Водка хоть у вас не китайская?

– Кристалловская.

– И на том спасибо. Действуй, я проголодался.

Вот так и состоялась роковая встреча, о которой мы говорили вначале. И правда, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.

Один графинчик опустошили, принялись за второй.

– Даю объявления в газету каждый день, но только на объявления денег уходит больше, чем зарабатываю. В основном зовут на свадьбы и юбилеи. Раз в месяц наживку цапнешь – считай за праздник, будто сам женишься. У них там своя мафия. В ЗАГСах все схвачено, – сквозь зубы цедил Данила. – О большом кино я уже давно забыл. Работы нет. Сплошная суета.

Андрей только слушал. Задал пару вопросов, о себе вообще не обмолвился ни словом. Дал возможность выговориться парню. У Данилы кровь в жилах бурлила от негодования. Накипело. Таким ребятам тяжело приучаться к самостоятельности. В детстве их баловали родители, потом на руках носили в институте. Они грамотные, талантливые, воспитанные. Годы шли, но они оставались детьми, все еще верящими в Деда Мороза. Им не повезло – родились на переломе. Сказка о всеобщем счастье кончилась, книга закрыта. Бац, и ты на обочине. Словно щенок, сброшенный в реку из лодки. Выкарабкивайся сам, если тебе жизнь дорога. Многие захлебнулись. В основном в водке. Выбрались на берег единицы.

– Ты ничего не сказал о родителях, – очень тихо произнес Андрей.

Данила налил себе водки и, приподняв рюмку, пробурчал:

– Царствие им небесное. – Не закусывая, продолжил: – Я сидел на заднем сиденье, отец за рулем, мать рядом с ним. С дачи возвращались. Темно уже было. А тут фура. Прямо в лоб. Хоронили их в закрытых гробах, а на мне ни царапины. Пять лет уже прошло.

– Женат?

Простой для Андрея, это был очень важный вопрос, от ответа на него зависел дальнейший разговор. Похлопают они друг друга по плечу и разойдутся, или из парня можно еще что-то сделать. Под надзором, разумеется. Он же, как щенок, выброшенный за борт.

– Зачем мне обуза? Жену кормить надо. Она же детей захочет.

«Значит, гордость сильнее страха, – подумал Андрей. – Честолюбие въелось в этого парня, как клещ в кожу. Вот теперь и поговорить можно».

– У меня есть вакансия кинооператора, – с некоторой холодностью начал Андрей. – Я могу дать рекомендацию, но решение выносит продюсер.

У Данилы загорелись глаза, будто он увидел свет в конце тоннеля.

– А почему ты говоришь об этом загробным голосом? – Работа полулегальная. Вроде твоей порностудии. Правда, тебя за нее не посадят за решетку. Услышишь в свой адрес нелицеприятные слова, этим все ограничится. Но твои репортажи можно будет видеть ежедневно в новостях. Если они окажутся стоящими. Работа за деньги, если ты еще помнишь, что это такое.

– Немного позабыл. Какой канал?

– Тот, который больше заплатит. Я работаю в независимой продюсерской фирме. Но меня смущает автокатастрофа, в которую ты попал. С такой душевной травмой тебе трудно будет работать в жестких условиях.

– О чем ты говоришь, Андрюша?! Я живу в экстремальной ситуации. Меня выселить могут в любой момент. Полгода за квартиру не платил.

– Квартира родителей? Отец у тебя был генералом, кажется.

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Детективное агентство процветает, нет недостатка в клиентах, и в тридцать с небольшим у мма Рамотсве...
Эта книга написана для детей младшего школьного возраста. Ее задача – вызвать у ребенка интерес к сл...
Интерес к экзотическим породам кошек с каждым годом неуклонно растет, а количество их поклонников ув...
Эта книга поможет читателю узнать о предках современной лошади, о ее становлении в ходе эволюции. Оч...
«Воронка» – первое произведение, с которым начинающий писатель, Алексей Филиппенков, вступает в мир ...
Такого гороскопа еще не было!Теперь вы сможете не только узнать, что ждет вас в будущем 2015 году, н...