Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу Рыбицкая Марина

Пролог

В отдаленном северном замке диэров, у ярко горящего камина двое мужчин вели неспешную беседу…

– Прости моих сорванцов, – сказал один, изящный и темноволосый, отставляя чашку с чаем.

– За что? – удивился второй, поднимая тонко очерченные брови.

– Эта девушка… хочешь, я верну ее назад, и она все забудет? – замялся первый.

– Нет, – усмехнулся второй, кривя красивые губы. – Пусть остается все так, как есть. Она такая… забавная. Мне сейчас впервые за долгие годы весело.

– Осторожней, – насмешливо фыркнул собеседник. – Смотри не довеселись до сердечной боли. Предупреждаю по-дружески: Игрушки иногда становятся Судьбой!

– Ты опоздал, – покачал головой второй. – Мне уже не отпустить ее…

Часть первая

Кому в гареме жить хорошо…

Я шла по широкой открытой галерее первого этажа, цепляя острыми шпильками за высокий ворс шерстяной ковровой дорожки. Руки прижимали к груди сумку, а коленки тряслись от страха.

Зачем я ввязалась в эту авантюру со спасением чужой невесты? Чувства эльфов пожалела? А чего их жалеть?! Нормальные длинноухие эльфы, не убогие, не калеки. Сытые, богатые и уверенные в себе мужики с замками, землями и статусом в обществе. Один, правда, эпилированный слегка… но кому будет нужно, на этот недостаток и не посмотрит.

Вот так, размышляя о вечном, я топала вперед, дальше. Мое появление в притененной галерее осталось пока незамеченным. Впереди бодро шевелил ногами местный сводник, занимающийся отбором кандидаток для дома разврата… ой, гарема князя диэров. Я еле за ним поспевала. Одно хорошо: дяденька блистал драгоценностями что спереди, что сзади. Маячок, блин!

А можно я его стукну по голове своей торбочкой с барахлом, и он заиграет всеми цветами радуги?! И не подумайте, что от счастья!

Вот до чего жизнь с эльфами доводит благовоспитанную девушку из хорошей семьи!

Чуть не сказала «с хорошей родословной». Р-р-р! Гав-гав!

Я на минутку отвлеклась.

Справа в открытые проемы галереи заглядывали вечнозеленые вьющиеся растения. Услаждали эстетикой шпалеры необыкновенно красивых роз.

Нижний ярус растительности прочно занимали клематисы багряные, розовые, фиолетовые и белые, попадались участки с алыми граммофончиками камсисов. Кое-где встречались удивительные сиреневые соцветия еще каких-то древовидных лиан. У соцветий был тонкий аромат, имеющий легкий привкус ванили.

Точно такая же галерея напротив зеленела, желтела и лиловела тяжелыми гроздьями винограда. Дамский пальчик, кишмиш, черный, белый и розовый виноград… Ум-м… даже слюна побежала!

Подул ветерок, и повеяло сладкими цветочными запахами. И тут… цветы дрогнули и полетели! Я мазнула взглядом еще раз и невольно остановилась: а это что? А-а-а… понятно! Тут еще и заповедник насекомых. Великолепие флоры оттеняли бабочки всех цветов и расцветок. Махаоны размером с блюдце перепархивали с растения на растение как огромные летающие соцветия. Толстые мохнатые шмели и сверкающие металлом сине-зеленые неповоротливые жуки толклись в чашечках, укрытых лепестками, и неловко вываливались наружу, щедро испачканные желтой пыльцой. Потом – фырр! – и в небо!

Между галереями виднелся просторный дворик с затененными беседками, в которых местные дамы под легкими накидками собирались небольшими стайками. Кое-где плакала гитара или цитра, звучали приглушенные пение и смех. Разбрызгивали струи маленькие водопадики и фонтанчики, расположенные в шахматном порядке. Вода дарила умеренную прохладу. Здесь даже в самую жару было влажно и приятно.

Чуть в сторонке несколько элегантных дам в прозрачных накидках-намордниках весьма женственно играли в бадминтон, совершенно не смущаясь тем, что на них длинные, до пят, шелковые платья.

Еще дальше слышался плеск воды – под балдахином располагался бассейн, где купались опять-таки одетые барышни в легких чадрах. Замануха! Только вообразите себе девушку в мокром шелке! Это ж еще круче, нежели она бы предстала голой!

По территории прогуливались откормленные синие и белые павлины, на удивление молчаливые. Между пышными кустами роз и фруктовыми деревьями белели мраморные статуи животных и неизвестных мне существ.

Мощенные блестящим черным и белым камнем дорожки, фонтанчики и прочие архитектурные излишества просто кричали о богатстве хозяев. Вот уж точно гарем диэров, не ошибешься!

– Еще чуть-чуть – и придем, – соизволили мне сообщить, когда я все же запнулась за ворс и как следствие уткнулась носом евнуху между лопаток.

– Ок, – ответила я, не выходя из образа.

А что? Краткость – сестра таланта! А в моем случае – еще и прекрасная маскировка. Знаете, как четко выговаривается «ок» стучащими друг о друга зубами?

– Повезло тебе, дева, – поведал, не оборачиваясь, провожатый.

Да уж! Повезло, как в сказке! Чем дальше, тем страшнее!

Жила себе Леля Соколова спокойно. Ходила на работу, встречалась время от времени с подругой и мечтала об идеальном мужчине.

И на тебе! Получите! И не одного идеального, а целых трех: блондина, шатена и брюнета. Лелика, Болика и Маголика, жлоба и алкоголика. Ага. Ни одного из них и даром не нужно! И за деньги не возьму!

Правда, ушастые тоже не шибко рвались в кандидаты. У сладкоречивых «ельфов» были дела поважнее. Сестренка первых двух возжелала экзотики и сбежала от третьего. Рванула в гарем к диэрам, а поскольку у меня к их способности очаровывать оказался иммунитет, то подписали романтичную Лелю работать чудо-спасателем и восстанавливать родовую честь!

Чтоб им всем пусто было! И чести, и эльфам, и проклятущей романтике!

Я, не жалея ногтей, поскребла по штукатурке на своей физиономии и ясно представила себе, как на моем милом личике отпечатался во-о-он тот орден, или как правильно назвать ту громадную звезду из золота и драгоценных камней во всю спину.

Интересное решение. Если, значит, спереди места нет, то давайте найдем его сзади? Оставить дома излишки – не судьба, видать. Или грабителей дядя боится? Я бы тоже опасалась. Это меня сейчас никто и даром не возьмет, только в гарем и попала, а вот если все это добро с него перенавесить на меня… Ух ты! Выставка драгоценностей «И где мой сейф?».

– Итак, дева, – повернулся ко мне переносчик драгметаллов, патетически скукожив пожелтевшую мордочку старой больной обезьяны, – я еще раз повторяю, что тебе крупно повезло!

Я напустила в очи восторга, выплеснула его на дядю не меньше ушата и захлопала километровыми ресницами, отягощенными тоннами туши.

– Вы так думаете?

Мужичок поперхнулся и невольно спросил:

– А вы?..

– А я думаю… – И снова прицельная стрельба глазами. Кусочек туши отлетел и попал собеседнику в глаз. А нечего тут очи широко раскрывать! Кто ж от блондинок умное ждет? Только блондины!

Решив считать дядю хитро замаскированным блондином, я продолжила свою сверхумную мысль:

– Я думаю, что повезло как раз вам!

– Мне?!! – У евнуха в зобу дыханье сперло, и он закаркал: – Кар… кх-х… Кар…

– Постучать? – подошла я поближе и, наклонившись, дружелюбно заглянула в сморщенное от досады личико.

– Нет!!! – У мужичка сразу прорезался дар речи. – Я не позволяю всяким… – Он замялся. – По себе стучать!

– Бог с вами, почтеннейший, я и не претендую, – пожала я плечами и показала наманикюренным ноготком на фикакуса, крадущегося за нами по саду. – Стучать будет он!

– А с животными к нам вообще нельзя! – злорадно отозвался евнух, уверенно расправляя плечи и раздувая грудную клетку, как петух на заборе перед соседским конкурентом. – Вот еще! Только зоопарка нам и не хватало!

Фикакус тут же замер, встал на задние лапки, растопырил передние и старательно прикинулся деревом.

– Он не животное, – хмыкнула я. – Он – растение!

– Не положено! – отбрил дядя.

– Кем? – тут же поинтересовалась я, готовясь брать на измор вредного злыдня. – И куда?

– Неважно!

– Важно! – заверила его я. – Если мне покажут официальный приказ, зарегистрированный в реестре, с порядковым номером и соответствующим образом оформленный, где будет указано, что в гарем не допускаются к проживанию растения, то я как законопослушная гражданка обязательно послушаюсь и оставлю свое деревце… – (Фикакус вальяжно подмигнул и состроил умную мину.) – Снаружи, чтобы он всю местную флору окультивировал…

Фикакус изобразил невербально «I like to move it…».[1] И согласился на все. Оптом.

Кое-кого сильно покорежило. Меня крайне невежливо обрызгали слюной и желчно перебили:

– Спаси боги от такой помощи! Следуй за мной, гхм… дева!

– Так с фикакусом или без? – уточнила я, начиная широко улыбаться и сверкая назубной пластиной.

Мой собеседник вздрогнул.

– С кем хочешь! – расстроенно махнул рукой дядя, позвенев десятком браслетов и погремев тремя дюжинами цепей ничуть не хуже узника замка Иф.

– О! Так я могу вернуться за троллем и эльфами? – умилилась гаремная полонянка в моем лице.

– Ням-ням, – почему-то сказал евнух, сводя глаза к носу и меняя цвет лица.

– Проголодались? – проявила я заботу, одной рукой подтягивая лиф, другой – одергивая юбку. Сумку пристроила под мышкой. Причем от скромности я повернулась к дяденьке спиной.

– Ум-ням, – ответили мне. Дальше нечленораздельное мычание, переходящее в хрип, практически предсмертный.

– Какая прелесть! – заметила я, изящно разгибаясь и небрежно похлопывая свободной рукой по отвороту ботфортов. – Я уже здесь сталкивалась с недостатком лексического запаса у разных рас. Сейчас же прихожу к выводу, что это общепринятое явление.

– Хр-р-р… За мной! – Дядя не стал вступать со мной в заведомо проигрышный бой и рванул с места с ракетным ускорением, энергично взмахнув рукой, подобно матросу на картине «Штурм Зимнего дворца».

– Вы меня потеряли, – тонко намекнула я, покачиваясь на каблуках, словно подбитый торпедоносец, грозясь черпануть каким-нибудь из бортов.

– Мы опаздываем! – пыхтел мосластый евнух, явно сожалея о проваленном начале дискуссии.

Правильно! Надо знать, с кем связываться, это ему не клуш гаремных клевать. Я на прежнем рабочем месте, в банке, от конкурентов столько гадостей наслушалась… У меня на ядовитые реплики иммунитет, как у слона! Нет, как у бронтозавра!

А дядечка неутомимо гнал вперед, и в каждом движении читалась лютая злоба. Или дедушка? Хм, все-таки дядечка. С его анатомией ему не дождаться внуков.

О, оглянулся! «Посмотрит – рублем подарит!»[2] – это про него, однозначно. Может, и червонцем одарит. Посмертно. Нет, лучше отдайте мне мои пятьдесят восемь килограмм золота и отпустите с Мыром… Ой! С миром! Это уже диагноз.

По-моему, я нажила себе нового врага. М-да-а-а, недальновидно. Как сказала одна девчушка, маленькая дочка моей знакомой, – недальновиднуто. Хорошее слово. Емкое.

– А что, у нас уже смотрины? – удивилась я. – Вот так сразу? А напоить, накормить, спать уло… нет, это уже лишнее.

– Нахлебница! – ядовито бросил мне через плечо дяденька.

Уел, уел, крокозавр речистый. Вот только не поняла: ему хозяйского добра жалко? Или это просто из принципа, по вредности характера? Гаремный эксплуататор! Жмот! Жадюга!

– Должна же я хоть здесь узнать, почему халява – это сладкое слово, – пожала я плечами и захотела поправить волосы. Чуть не укололась ирокезом. Тяжело вздохнула. И сколько мне теперь это смывать? И главное, где? А теперь на бис – чем?!

– Все, все скоро узнаешь! – зловеще пообещал провожатый и припустил еще быстрее.

Пришлось рысить за ним. В меру сил и каблуков, конечно. Безусловно, в своем мире я на шпильках бегала гораздо быстрее, чем босиком, но не по коврам же! Какой му… очень мудрый человек сюда настелил ковровое покрытие с ворсом по щиколотку? Чтоб ему этот ковер вручную каждый день чистить! Зубной щеткой! Вместо завтрака и обеда!

Пока я мило высказывала пожелания трудолюбию местного дизайнера, мы свернули за угол галереи, прошли коридором – и оказались в странном месте. Очень похоже на гостиный двор: когда много маленьких магазинчиков находятся под одной крышей.

Около первого строения начиналась очередь из замотанных по самые брови, радостно чирикающих друг с другом девушек в разноцветных шелках. Меня пристроили в конец хвоста (очередь испуганно отшатнулась) и мило пожелали, язвительно улыбаясь:

– Удачи, дева! Сейчас и напоят, и накормят, и… спать положат. А повезет – и не одну!..

– Хм, – сдвинула я брови. Это действие далось мне с заметным трудом: штукатурка на моем лице затрещала и пригрозила осыпаться. – Я вообще-то воспитана в других традициях. У нас принято пропускать старших вперед. Так что я вам уступаю своего гипотетического партнера. Имейте много удовольствия! – Безобидная английская фраза в моем переводе прозвучала о-очень двусмысленно.

– У-у-у! – попрощался евнух и, меча по сторонам искры своего гнева и стреляя огнем досады, умелся с моими бумагами. Я же осталась скучать в очереди, привлекая пристальное внимание многочисленных претенденток на ливер и конечности князя диэров.

– Всем привет! – сверкнула я брекетами. – Как поживаете?

– Да еще не с кем, – ухмыльнулась стоящая передо мной орчанка. – В смысле – поживать…

– А хочется? – вырвалось у меня. И что бы мне не прикусить свой болтливый орган? У меня уже теория выстроилась: неприятности навлекает мой язык, а расхлебывает мягкое место. И не спрашивайте меня – как!

– Еще как! – закатила глаза девушка, прищелкивая языком. Наш человек!

Кстати, очень симпатичная. С Мумой и Лумой вообще ничего общего. Тоненькая как тростинка, орчанка тем не менее обладала весьма выдающимися достоинствами. Узкие раскосые глаза неожиданно зеленого цвета смотрели с затаенной насмешкой. Слегка опушенная верхняя губа – приметная черта южных женщин – немного портила лицо, хотя точно такой же пушок на углах челюстей и на висках ничуть не искажали общее впечатление. Толстую, в руку, иссиня-черную косу украшали ярко-рыжие пряди, то ли вплетенные, то ли выкрашенные, и завершало бисерное охвостье. Массивные серьги по типу цыганских каскадами звенящих монист спускались до самых плеч, подчеркивая высокую гордую шею. Она одевалась как индианка – в хорошо выделанную светло-коричневую замшу с бахромой. Тонкая батистовая блузка, сверху замшевая жилетка и юбка.

Пожалуй, мы вдвоем с ней выглядели типичными фриками на фоне восточных ворохов легких шелков и туфелек с загнутыми носами.

Девушки в шелках оглядели нас обеих в очередной раз и сдавленно захихикали, тихо перемывая нам косточки. Да я загнусь с тоски в этом курятнике! Теперь я понимаю диэров с их жаждой экзотики! Да рядом с этим бабьем взвоешь поневоле!

– А ты – нет? – переспросила туземка, улыбаясь искренне и открыто.

– А я не знаю, – призналась я. – С одной стороны – любопытно, а с другой – страшно.

– Ничего страшного, – утешила меня девушка. – Они как своими глазищами посмотрят, так и страх и стыд потеряешь. Сама побежишь юбки задирать.

– Какой ужас! – ответила я.

Слава богу, такое позорище мне не грозит! Я к ним иммунная. Могут своими фарами освещать и по сторонам зыркать сколько душе угодно. Но пока этот маленький секрет останется при мне. Мало ли…

– Ужас – это то, что на тебе надето! – хмыкнула орчанка и протянула узкую ладошку. – Не обижайся. Я – Эсме, из племени кочевых орков. Всегда говорю, что думаю. Поэтому мои родные меня сюда и сплавили. Типа пусть полюбуется князь на наших женщин и больше никого требовать к себе не будет.

– А он требует? – У меня глаза вылезли из орбит.

– Да нет, – засмеялась Эсме. – Им так хочется думать. Ну, как бы угнетенный народ. Воюем за свободу, поэтому кочуем. Не хотим дань платить. – И она показала какой-то замысловатый жест, крутанув хрупким запястьем.

– А-а-а, – догадалась жертва коварства эльфов. Сегодня я сама себе нравилась. Прям такая умная и догадливая. – Дань за двенадцать лет?

– Не-а, – тряхнула головными украшениями новая знакомая. – За восемнадцать.

– Тогда с процентами набежало, – улыбнулась я. И в свою очередь представилась: – Леля.

– Привет, Леля, – одарила меня теплой улыбкой девушка. – Давай держаться вместе. Собираюсь стребовать эти проценты, и очень нужна помощь.

– Согласна, – искренне обрадовалась я. Вдвоем все же лучше, чем одной. Тем паче сами мы не местные…

– Ш-ш-шарфат!!! – раздалось в отдалении. – Убери свои немытые лапы от моего нежного хвос-с-ста!

Из-за угла показалась змеелюдка, сопровождаемая моим евнухом. Который почему-то держал девушку за хвост и тащил в обратную сторону.

– Что происходит? – поинтересовалась я. Окликнула хвостатую: – Привет, Шушу!

– И тебя так же, – пропыхтела товарка по лекции Кувырлы о том, как нужно обращаться с мужчинами. – Прилип, понимаеш-шь, к хвос-с-сту – не отдереш-шь. А у меня и так нас-с-троение с-с-с утра плохое!

– Вас тут не стояло! – завыл гаремный выкормыш. – У вас бумаги в другой гарем!

– Да какая раз-с-сница?! – эмоционально махнула хвостом змеелюдка. – Этот ближ-ш-ше!

После ее махания нижней частью тела дядя улетел в кусты роз и сильно обиделся. По крайней мере, его обширная и не всегда понятная обсценная лексика откровенно свидетельствовала об этом факте. Мы проследили за красивой траекторией полета и, удостоверившись, что дяденька совершил мягкую посадку, вернулись к беседе.

– Шушу, это – Эсме, – познакомила я девушек.

– Очень приятно, – покачалась на хвосте змеелюдка. – А ты, Леля, чего так вырядилась? Я тебя только по запаху и узнала. И то с трудом. Смердишь сильно.

– Меня в гарем пускать не хотели, – повинилась я. – Сказали – неэкзотичный экземпляр. Мало перца. Пришлось соответствовать.

– Меня тоже, – хихикнула Шушу. – Дали направление куда-то в Змеиное Гнездо.

– К родственникам? – вырвалось у меня.

– Ага, – хмыкнула змеелюдка. – Тож-ш-ше мне, придумали… чего я там не видела? Нет, ну окопался там какой-то вш-шивенький диэр. Заперся в своем замке и носа не каж-ш-шет. Сколько мы с сестрами пытались его выманить, кто бы знал – все без толку!

– А зачем выманивали? – поинтересовалась Эсме, широко улыбаясь.

– Да мы с девочками поспорили, – махнула рукой Шушу. – У кого гипноз сильнее – у нас или у диэров.

– И как? – влезла я.

– А никак, – заржала Шушу. – Две недели зря потратили и плюнули. Ядом на стену. Надоело. Слишком пугливый гад оказался.

– Какая у тебя насыщенная жизнь! – позавидовала Эсме, переминаясь с ноги на ногу. Вокруг нас незаметно выросла стайка подслушивающих девушек. – А у нас скучища страшная. Какие развлечения в степи? Загонишь шарфата – и вся развлекаловка.

– Это такая противная зверюга? – Я попыталась описать встреченный мной экземпляр.

– Точно, – кивнула орчанка. – Только мой последний трофей был какой-то странный…

– Чего так? – заинтересовалась Шушу.

Девушки заволновались и сдвинулись еще теснее, растопырив уши.

– Мне даже выслеживать его не пришлось, – рассказывала Эсме. – Сам себя выдал. Представляете, сижу я засаде… и вдруг мыльные пузыри! Красиво так. Кучкой. Я туда, думала – детишки балуются, хотела прогнать, чтоб зверье не отпугивали. А там стоит здоровенный шарфат и развлекается. Пузыри пускает.

Я вспомнила канувший в бездонный желудок зверюги горшочек с мылом и запечалилась.

– Поначалу даже оцепенела от неожиданности, – продолжала Эсме. – А шарфат пустил струйку пузырей, жалостливо так на меня посмотрел, лег и подставил мне горло.

– Убила? – ахнула Шушу.

– Что я, зверь?! – возмутилась орчанка, звеня сережками. – По башке дала и домой притащила. Теперь он у нас живет. Детишек развлекает.

Так за разговорами незаметно мы приблизились к заветной высокой двери. Сначала туда вошла Эсме. А через несколько минут позвали и меня:

– Следующая!

– Увидимся, – улыбнулась я Шушу. Дрожь под коленками усилилась.

– Непременно, – махнула из стороны в сторону кончиком хвоста змеелюдка. – Не грусти, я тебя там обязательно отыщу.

Внутри кабинета меня встретила уже приевшаяся до оскомины восточная роскошь, выражающаяся в обильной позолоте стен, багетов и (!) оконных решеток, мраморных полах редкого голубоватого окраса и опять же – бархатных полукруглых диванах с кучей пылесобиралок перед ними, именуемых коврами. Хорошо, что я не аллергик.

Посреди помещения стоял массивный стол в стиле чиппендейл. За ним восседала дама средних лет. Бледная как вошь, сухопарая, будто селедка после нереста, с поджатыми гузкой тонкими губами. Жидкие рыжие волосенки стянуты шпильками на затылке в крохотную дульку. Костлявые телеса дамы прикрывал белый халат.

Я сплю! Это как?

– Как зовут? – строго вопросила дама, нацеливая ручку над листком бумаги.

– Леля, – сделала я к ней шаг поближе и, естественно, запуталась в ворсе. – Блин!.. – начала падать.

Хм-м, боюсь, страстными объятиями меня никто не встретит. Буду спасать себя сама!

И я, с трудом выровняв равновесие, аккуратно подползла к столу, где дама уже выводила каллиграфическим почерком, повторяя вслух:

– Так и запишем – Леля Блин.

Это меня возмутило до глубины панковской души. Я с силой притопнула ногой.

– Нет! – Каблук немного согнулся, и я покачнулась. – Прекрасно!

– Хорошо! Я поняла! Следующая! – автоматной очередью скомандовала дама, тыкая пером на дверь в противоположной стене. Ровно через секунду моя особь перестала для нее существовать.

Пожав плечами, я вежливо попрощалась:

– Счастливой охоты, Каа! – и вышла из кабинета, прихрамывая.

Следующее помещение встретило меня суетой и неразберихой. Пять дам бегали от стола к столу, обмениваясь бумажками и мнениями:

– Безобразие, как только таких сюда пускают…

– Нет, эти уродливые стройные ноги…

– А вы видели эти волосы? До коленок? Ужас! Сплошная антисанитария!

– Согласна! А белоснежные зубы? Явно результат воздействия магии!

– Здравствуйте! – поздоровалась я и стала объектом пристального внимания.

– Дамы, у нас еще один образец! – подошла ко мне пожилая женщина, ненавидящая себя до отрицательной степени числа. Оказывается, и так бывает. Под эту ненависть почему-то попадала и я. Мне сильно не понравились ни прием, ни отнесение меня в категорию образцов, ни сама дама.

Маленькие серые глазки, глубоко спрятавшиеся в заплечные мешки щек, которые плавно перетекали во второй подбородок и терялись на необъятной груди, затянутой в белый халат. Цвет волос я не определила по причине накрахмаленного головного убора, похожего на монашеский.

– Мне куда? – не стала я развивать конфликт.

– Сюда, дорогуша! – ответила дама.

Если я чего-то и не перевариваю в этой жизни, так это когда меня называют «дорогуша»! Сразу хочется открыть рот и…

– Конечно, милочка! – широко улыбнулась я.

Дама скуксилась и жестом пригласила меня на деревянную платформу в центре помещения. Сколоченный из грубых досок постамент напоминал подиум, только был невысоким – где-то полметра от силы. Но мне на моих ходулях и это препятствие далось с трудом.

Вообще-то я думала, что после принятия меня в гарем мою особу тут же проводят в отведенное для проживания помещение, где я смогу с чистой совестью снять с души камень, а с ног каблуки. Вместо этого меня сунули в бюрократический котел, видимо, для прочувствования и осознания.

Как только я влезла на деревянную конструкцию и встала, слегка пошатываясь, ко мне подскочила дама, внешне напоминающая кузнечика, и, размахивая безменом, прострекотала:

– Пишем: вес девяносто пять килограммов!

Ух ты! Это меня гномы обманули? В два раза меньше золота выдали? Вот жлобы! Гм, но при моем росте и таком весе я как минимум должна смотреться колобком! А что? Прикольно. «Я от дедушки ушел…» (Это-то я как раз понимаю!) «И от бабушки ушел…» (Чего не понимаю – почему тут умудрились приплести намек на геронтофилию?!) «И от тебя, страшный дядя диэр…» Какие-то у меня нехорошие ассоциации. С неправильным уклоном. Это на меня так здешний колорит отвратительно влияет или магнитные бури?

– Вы не ошиблись? – спросила я для поддержания общего разговора и удостоилась нового неприязненного взгляда.

Ответить мне не пожелали, зато уступили место другой даме, вызвавшей у меня ассоциацию с Мухой-цокотухой, которая денежку нашла и по миру пошла. Слишком вульгарно дама была накрашена, да и в общем виде… Глазастая большущая голова на короткой шее и непропорциональное грушевидное туловище с перетянутой тонюсенькой талией… точно как насекомое! Так вот, это гадкое жужжащее насекомое потрясло портновским метром и провозгласило:

– Рост – один метр двадцать пять сантиметров!

У меня отвисла челюсть и зашкалило в мозгах, когда я попыталась вычислить индекс массы тела. Наверное, за сорок пять… натуральное суперожирение!

Я думала – я красивая стройная девушка? О! У меня просто был обман зрения! А на самом деле – маленький толстый клоп с ирокезом!

Дальше уже просто не слушала. Кажется, меня наградили сороковым размером ноги и нулевым размером бюста. А с другой стороны – хорошо, что не наоборот.

После проведения еще каких-то неведомых мне вычислений мне было сказано:

– Слезай и марш туда! – и торжественно вручена бумага, в которой корявым почерком и большими буквами значилось: «Не годна, но здорова!»

Какой миленький диагноз! Я теперь всем буду его показывать!

Ничего хорошего от следующего помещения я не предвкушала априори. Хотя там меня ждал сюрприз. В затемненной комнате стоял одинокий стол с хрустальный шаром и горело множество свечей. Над курильницей медитировал мужчина странной наружности (или ориентации?!). Он был в чадре, из-под которой выпирала длинная белая борода, и разноцветном балахоне.

Честное слово, я уже перешла из стадии «кажется» в стадию «уверена» и убедила себя в собственной неполноценности и умственной отсталости. Не зря же Лариска называла меня дурой, возведенной в кубическую степень! Надо оправдывать ожидания окружающих.

– Имеешь ли ты, прекрасная дева, способности к неведомому? – зарокотал мужик и замельтешил руками над шаром. Шару, видимо, это не понравилось, и он потемнел, а потом загорелся красным.

– Простите? – не поняла я вопроса. – Что я имею?..

– Магией, говорю, владеешь? – растолковал мне узкоглазый кудесник и впервые поднял на меня свои черные, как провалы, очи. Из-за занавески на его лице я могла только догадываться – так ли это, но последующие действия мужчины меня полностью в этом уверили.

Во-первых, мужчина решительно стянул загадочную тряпочку и уставился на меня широко раскрытыми глазами. Во-вторых, он эти зенки старательно потер кулачками. И даже подергал себя за бороду! Борода оказалась на резинке и оттянулась к пупку. Я с интересом наблюдала за столь интригующими действиями, понимая, что мой нынешний вид доведет до обалдения кого угодно.

Мужчина отмер и спросил:

– Вы кто?

– Леля, – скромно представилась я, шаркнув ножкой. Садиться в реверанс посчитала излишним по причине короткой юбки и длинной лени.

– Ага, – кивнул новый знакомец и отпустил кончик бороды. – Я… Ой!!! – Бородой его основательно шлепнуло по лицу.

– Так и обращаться – Яой? Это прилично? – на всякий случай поинтересовалась я. Вдруг они не слышали о новом веянии.

– Простите, – повинился мужчина и снял бороду. – Меня зовут Йорик.

– Привет Гамлету, – вырвалось у меня.

– Что? – уставился на меня он.

Кстати, без чадры и «мочалки» мужчина оказался молодым и симпатичным. С живыми карими глазками, стреляющими по-восточному, с открытой подкупающей улыбкой и тонкими усиками по верхнему краю губы. В меру надушен какими-то местными благовониями, причем благовония от слова «благо», а не от того, которое на язык само напрашивается. Будущий сердцеед. Почему будущий? А потому что молодой пока. Но возраст – дело наживное. Успеется.

Вопрос повторили:

– Кто такой Гамлет?

– Это я о своем, о женском, – сообщила я и сменила тему: – Так о чем вы меня спрашивали?

– Это кто вас так? – кивнул Йорик на мой внешний вид.

– Жизнь, – не стала я вдаваться в подробности. Немного подумала и добавила: – И работа.

Будущий гроза гаремов и возмутитель спокойствия лукаво приподнял бровь.

Я кивком указала в сторону лежащих на столе аксессуаров:

– А вас?

– А меня только работа, – признался мужчина.

– Несправедливо, – сокрушенно всплеснула руками будущая обитательница сераля. – Добавить?