Горец-защитник Хауэлл Ханна
– Нам нужно поговорить с глазу на глаз, – сказал он, опуская Элен на пол, но девчушка немедленно обняла его ногу.
– После вечерней трапезы и после того, как дети лягут спать, – возразила Илзбет.
– Согласен.
Осторожно освободив ногу, Саймон покинул гостиную. Илзбет подозревала, что он направился в маленький кабинет, где держал свои бумаги и записывал все, что услышал и хотел бы обдумать. Однажды она заглянула в эту комнатку краем глаза. Маленькая, темная; в ней царил просто сверхъестественный порядок. Вероятно, Саймону казалось, что именно такой кабинет должен быть у сурового слуги закона, которым он хотел казаться; но она-то знала лучше. Трудность заключалась в том, что на сей раз ее дело расследовал он. Вот почему он держался от нее на расстоянии.
Илзбет задумалась: возможно ли, что Саймон смягчится хоть чуть-чуть, когда поймет, что она лишь пешка в игре Уолтера, наивная дурочка, которая позволила управлять собой, как марионеткой? Очень хотелось на это надеяться. Ей бы найти трещину в броне сэра Саймона Иннеза, и уж тогда она постарается добраться до сердца этого человека. Если удача будет на ее стороне, Саймон даст ей шанс завоевать его доверие.
Тихий стук в дверь заставил Саймона оторваться от мрачных раздумий. Он знал, что это пришла Илзбет, и даже вознегодовал на себя за то, что его сердце радостно екнуло в предвкушении встречи! Илзбет все больше запускала коготки в его душу, и у него, кажется, не было возможности этому сопротивляться. Лучшее, что ему оставалось сделать, так это решить головоломку и выдворить девицу прочь из дома, да как можно скорее. Но в последнее время он раздумывал, не обзавестись ли женой. Только зачем ему женщина, которая одной улыбкой приводит его в смятение?
– Войдите, – ответил он, поспешно собираясь с духом, чтобы возвести некую линию обороны.
Илзбет вошла в кабинет, и оборонительная стена дала трещину в тот самый миг, как только Саймон учтиво встал и поприветствовал гостью. Про себя он проклял все на свете, сумев, однако, скрыть раздражение. Не вина Илзбет, что он проявил слабость, не устоял перед ее синими глазами и длинными волосами цвета воронового крыла.
– Вы хотели поговорить со мной наедине, – сказала она, садясь в кресло напротив. – Вы обнаружили нечто такое, что мне поможет?
Саймон тоже сел и некоторое время разглядывал Илзбет. Не будет греха, если он полюбуется ею: сегодня она особенно хороша в своем темно-синем платье и с волосами, в беспорядке разбросанными по плечам. Он ведь мужчина, в конце концов. Платье отлично подчеркивало женственные формы. Полная, высокая грудь, тонкая талия и округлые бедра, которые приведут в восхищение любого мужчину, мечтающего о детях. Его ладони горели от желания дотронуться до Илзбет. Но приходилось выдерживать нелегкую борьбу с плотской страстью, обуздывать которую с каждым днем становилось все труднее.
– Я не узнал ничего, что позволило бы мне объявить о вашей невиновности и избавить от преследования вас и вашу семью. Пока ничего. – Ему отчаянно захотелось утешить Илзбет, когда ее глаза, загоревшиеся было надеждой, померкли. – Зато я понял, что Хэпберн вовсе не наивный простак, обманутый злодейкой-возлюбленной. – Саймон кивнул, когда Илзбет презрительно фыркнула. – Он едва ли сказал хоть слово правды. Скажите, когда он просил вашей руки, признавался ли в вечной любви и все такое?
Сейчас Саймон показался ей слишком уж циничным. С какой иронией он говорит о признаниях в любви и верности! Разве можно насмехаться над откровенным проявлением чувств? Бывают же искренние мужчины и женщины! Хотелось бы, однако, узнать, кто говорил ему слова любви, которые на поверку оказались ложью?
– Да, – ответила Илзбет. – Не уверена, впрочем, что поверила ему. Подумала, что он просто говорит то, что принято говорить, когда делают женщине предложение. Как я была тогда глупа! Все равно решила, что из него выйдет хороший муж. Но почему вы думаете, что это важно – то, что он тогда мне говорил?
– Я просто спросил, потому что он сейчас находится при дворе и в обществе ни разу не сказал, что его невеста не смогла бы сделать того, в чем ее обвиняют. Ни слова в вашу защиту! Ни смущения, ни сомнения относительно того, что о вас говорят. Такого просто не может быть.
– А что он сказал?
– Говорит очень много о том, каким был глупцом и не разглядел ваших злых намерений. Не упускает также возможности напомнить всем и каждому – лишь бы нашелся слушатель, – что Армстронги предатели, а вы впридачу еще и убийца. Очень странное поведение для мужчины, который был с вами обручен.
– Он старается отвести подозрения от себя и своей семьи.
– Это лучше было бы сделать, сидя дома. Вместо этого он едет ко двору и без устали обсуждает со всеми ваше преступное поведение.
Илзбет так разозлилась, что у нее зачесались руки. Разбить бы что-нибудь вдребезги! Отправиться бы ко двору и расквасить Уолтеру его изящный нос! Соблазнительная идея – да только тогда ее наверняка схватят солдаты короля. Пусть уж лучше ее невиновность докажут раньше, чем потащат на плаху.
– Трудно понять, почему я не разглядела, какой он человек, – прошептала она и покачала головой, удивляясь собственной бестолковости.
– Он отлично умеет скрывать свои истинные намерения.
– Но вы же их разоблачили.
– Я же не искал в нем мужа, – усмехнулся Саймон. – Большинство из тех, кого он обхаживает при дворе, не догадываются, что он им лжет. Очаровательная внешность, сияющие улыбки – все это он использует к собственной выгоде. Вашему отцу он ведь не нравился, не так ли?
– Нет, не очень. – Илзбет улыбнулась. – Он думал, что Уолтер умеет говорить людям то, что они хотят слышать. Папа больше беспокоился из-за его матери. Боялся, что мне не позволят занять подобающее место в доме Уолтера. Но мама убедила его, что я справлюсь.
– Вы полагаете, его мать замешана во всем этом?
– Не уверена. Она явно преувеличивает значение собственной персоны и зачастую руководит Уолтером. Не могу поверить, что она ничего не знает о его тайных делах, но все же не думаю, что она с легкостью закроет глаза на то, с чем не согласна. Зато я верю – пообещайте ей власть и богатства, и она согласится, что они с Уолтером вполне их заслуживают.
Саймон кивнул. Похоже, пора кому-нибудь побеседовать с матушкой Уолтера.
– Еще я виделся с вашим родственником Тормандом.
– С ним все хорошо? – забеспокоилась Илзбет. – Ему бы лучше держаться подальше от королевского двора, вы не считаете?
– Я тоже думаю, что ему следовало бы убраться подальше, да он не желает. Я отправил его на поиски Дэвида. Вы, случайно, не знаете его полного имени? И где он живет?
– Он тоже Хэпберн, а живет, главным образом, в доме Уолтера. Мне казалось, он прожил там всю жизнь.
– Отлично.
Надо, чтобы Торманд первым делом поискал его там, подумал Саймон.
– Торманд сообщил также, что ваша семья благополучно скрылась. Солдаты захватили Эйгбаллу; боюсь, однако, что некоторые из тех, кто остался, были убиты, когда солдаты взломали ворота.
Илзбет с трудом сдерживала слезы. Она поплачет потом, когда останется одна. Те из жителей Эйгбаллы, кто решил остаться, знали, что рискуют. Несомненно, ценой их жизни ее семья купила время для того, чтобы успеть скрыться. Вечная им слава! Пусть же судьба подарит ей шанс заставить Уолтера дорого заплатить за их смерть.
– Я желаю ему смерти, – прошептала она, приходя в ужас от собственных слов.
– Понимаю вас, он не пожалел сил, чтобы погубить вашу семью, а заодно возвысить свою собственную.
Илзбет встала и принялась расхаживать по кабинету. Наконец с трудом успокоившись, она остановилась перед тяжелым гобеленом, на котором были изображены райский сад и змей-искуситель. Это Уолтер, подумала она. Мужчина, обещавший ей дом и семью – то, чего она так страстно желала, но приведший ее к погибели! Илзбет напряглась всем телом, когда Саймон вдруг подошел и встал у нее за спиной.
Тот факт, что он близко к сердцу принял ее горе, подошел к ней, чтобы утешить, подсказал Саймону, что сам он больше не считает Илзбет преступницей. Единственная вина этой девушки заключается в том, что она, мечтая о собственной семье, выбрала в мужья не того человека.
– Мы узнаем правду, – сказал он и невольно поморщился: жаль, что он начисто лишен дара красноречия!
– Я боюсь, – призналась Илзбет, сама удивляясь, насколько искренне прозвучали ее слова.
– Понимаю. Но вам и должно быть страшно, – ответил Саймон и, уступив наконец соблазну коснуться ее волос, отвел назад густую прядь, которая упала ей на плечо. – У вас есть основания для страха, и страх вынудит вас соблюдать осторожность. Однако вы были правы, когда говорили, что Уолтер очень тщеславен. Он гордится собой, и тут, возможно, его уязвимое место. Он также полагает, что находится в абсолютной безопасности. Снова уязвимое место! Думает, мы не сможем разгадать загадку, но мы ее разгадаем. Просто иногда на это уходит больше времени и сил, чем хотелось бы.
Илзбет коснулась лбом его груди, слабо удивившись – интересно, понимает ли он, что все еще гладит ее волосы?
– Во всей этой истории меня по-настоящему озадачивает одно. Никогда бы не подумала, что Уолтеру хватит ума и смелости интриговать против короля. Да он вряд ли сумеет спланировать поездку в соседнюю деревню! Он полагает, что все делается само собой. Говорит, что хочет ехать, и дожидается, когда подадут лошадь и принесут все, что нужно в пути. Как такой человек может готовить заговор против короля? – Она почувствовала, как замер Саймон, его пальцы сжали прядь ее волос. Она подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. – В чем дело? Вам что-то пришло на ум?
– Нет. Не мне. Это вы догадались – за Уолтером кто-то стоит.
– Тот, кто разыгрывает эту шахматную партию?
– Именно.
– Что ж, он действительно упоминал своих союзников, но говорил также о новом короле, не подразумевая, впрочем, что им станет он сам. Да еще о том, что нужно додумать до конца план, да так, чтобы соратники его одобрили. Наверное, здесь говорило его тщеславие, потому что, если честно, я не верю, что он сумеет хоть что-нибудь спланировать.
Саймон уже подозревал, что Уолтер скорее всего отнюдь не глава заговорщиков, но теперь слова Илзбет о характере этого человека укрепили его в этом мнении. Значит, Уолтером тоже кто-то руководит. Он достаточно понаблюдал за ним и довольно быстро понял, что сломать его будет нетрудно. Беда лишь в том, что Уолтер, явившись ко двору, тем самым обезопасил себя. Не схватишь же его там с целью увезти в укромное место и допросить как следует.
Саймон все еще прикидывал в уме, как бы все-таки пленить Уолтера, когда неожиданно обнаружил, что держит Илзбет в объятиях. У него возникло желание прижать ее еще ближе к себе, но он поборол это искушение.
Илзбет улыбнулась Саймону, заметив, как потемнели его глаза, сделались почти черными. Не успела она понять, что происходит, как обнаружила, что его губы касаются ее губ. Она не понимала, что подвигло его на этот неожиданный поцелуй, но знала точно, что не будет сопротивляться. Губы Саймона оказались теплыми и мягкими, и чтобы устоять на ногах, Илзбет обвила его шею руками и отдалась на волю страсти и желания, которые захлестнули ее с головой. Почувствовав нажим его языка, она охотно раздвинула губы. Поцелуй обрел новую силу, и Илзбет задрожала от восторга. Саймон оказался восхитительным на вкус, и Илзбет теснее прильнула к его сильному телу, а потом неожиданно почувствовала, как Саймон ее оттолкнул.
– Нет, – сказал он, качая головой и прогоняя наваждение страсти. – Нет!
Саймон выбежал из кабинета, прежде чем Илзбет успела сказать хоть слово. Она прижала ладонь к груди: дыхание ее сделалось прерывистым, а сердце билось, как безумное. Поцелуи Уолтера никогда не производили на нее такого ошеломляющего действия!
Некоторое время она хмуро смотрела на дверь, а потом оглянулась. Саймон сбежал. Илзбет улыбнулась. Короткий приступ страха – вдруг она целовалась так плохо или показалась ему отвратительной – быстро прошел. Саймон сбежал от нее, словно она превратилась в злого демона, который пытался соблазном завладеть его душой. Ее поцелуй не вызвал в нем отвращения; напротив, оказался слишком сладким.
Расправив плечи, Илзбет поправила юбки и вышла из кабинета. Мужчина ретировался бы подобным образом только в одном случае: поцелуй понравился ему так, что он испугался. Значит, она заставит Саймона поцеловать ее снова. И снова. Пока его страх не исчезнет.
Саймон дождался, когда Илзбет выйдет из кабинета, а потом вернулся в него. Ее поцелуй все еще горел на его губах, гибкое тело льнуло к нему. Его собственное тело сделалось твердым, как скала, болезненно протестуя – зачем он оттолкнул эту соблазнительную девушку? Никогда еще поцелуй не действовал на него так!
Илзбет опасна, думал он, наполняя вином бокал. Щедрая порция напитка не смыла вкус поцелуя с его языка, но помогла унять желание, скрутившее тело в тугой узел. Следует быть осторожней, думал он. Помимо всего прочего, Илзбет пришла к нему по воле ее семьи, чтобы он ее охранял. Ее родственники надеются, что он ее спасет. Соблазнить девушку – это бесчестный поступок. И Саймону оставалось лишь молиться, чтобы Илзбет не надумала сама его соблазнить. Вряд ли он устоит перед искушением.
Глава 5
Илзбет старалась не поднимать глаз от шитья, хотя ей ужасно хотелось взглянуть на Саймона, сидевшего тут же, в гостиной. Час был поздний, дети уже спали. Саймон мог бы воспользоваться тем предлогом, что они одни, и поцеловать ее снова. Она быстро пришла в себя после того, как он неожиданно и грубо ее оттолкнул. Но это не значило, что она готова была примириться с тем, что он ее старательно не замечал. Илзбет была по-прежнему уверена, что мужчина бежит от поцелуя женщины лишь в том случае, когда боится последствий, которые могут оказаться намного серьезнее, нежели невинный флирт. И все же Илзбет отрадно было думать, что по крайней мере некоторые из тех чувств, что пробудил в ней Саймон, явно не остались без взаимности.
Илзбет посмотрела на Саймона, который неподвижно уставился в огонь камина и гладил кота, у которого все еще не было имени. Не иначе, подумала Илзбет, Саймон до сих пор не придумал коту имя, потому что делает вид, будто не собирается оставлять его у себя. Примерно так же вел он себя и с ней. Она до некоторой степени могла понять нежелание Саймона идти дальше, нежели один сорванный ненароком поцелуй, ведь в глазах света она все еще убийца и предательница. Даже если сам он уже уверовал в ее невиновность – он слуга короля и не имеет права путаться с женщиной, которую обвиняют в убийстве. Иначе у людей возникнет законное сомнение в его честности. А Илзбет знала, как страдал бы Саймон, случись такое на самом деле.
Ее начинало одолевать искушение – не попытаться ли его соблазнить? Но что она знает о том, как соблазнить мужчину? Кроме того, Илзбет полагала, что соблазнять грешно. Лишь двое любящих могут играть в такие игры. Соблазнить – значит использовать нечестные приемы, чтобы заставить другого человека делать то, чего он сам не желает по-настоящему. Не важно, что этого жаждет ее тело. Она ни за что не поступит так с Саймоном.
Потому что, несмотря на отказ Саймона открыто объявить о ее невиновности, пока у него не будет твердых доказательств помимо ее собственных слов, Илзбет все еще хотела добиться от Саймона того, чего никогда не хотела от Уолтера. Уолтер не умел заставить ее сердце биться сильно, чтобы удары эхом отдавались в ее ушах. При взгляде на Уолтера у нее никогда не возникало желания сорвать с него одежду и ласкать его тело, пробовать на вкус. Сэр Саймон Иннез должен принадлежать ей. Каждая клеточка ее существа кричала об этом. Однако она добьется его честным путем или не получит вовсе. Соблазн лишь будил плотское желание. Но, насколько Илзбет знала мужчин, завлечь их в постель – невелика победа. Она хотела завоевать сердце сэра Саймона.
Но эта задача, возможно, ей не по зубам: ведь к двадцати одному году она все еще оставалась незамужней из-за собственной разборчивости. Она не выбрала себе мужчину из тех немногих, кто за ней ухаживал. Единственный, кто действительно ухаживал за ней и сделал предложение, был Уолтер. Но он сделал это лишь для того, чтобы свалить на нее собственные преступления и ограбить ее семью. Теперь Илзбет понимала: что Уолтер не из-за уважительным отношения к ней берег ее целомудрие, а от крайнего отвращения. Может, она зря так уверена, что Саймон сбежал от нее из-за того, что испытывает к ней влечение?
– Сэр, там бродяга, в дверях кухни, – возвестил Макбин.
Слуга вошел совершенно бесшумно, и Илзбет даже вздрогнула. Зато он отвлек ее от мрачных раздумий.
– Бродяга? – Она взглянула на Саймона. – У вас много знакомых бродяг, сэр?
– Немного, если не считать тех, что забывают постучать в дом, прежде чем войти в него? – с расстановкой произнес Саймон, хмуро глядя на Макбина, который, казалось, не замечал хозяина. – Что за бродяга, Макбин?
– Никакой я не бродяга, – раздался голос прямо за дверями гостиной. – Я женатый человек.
Саймон вздохнул:
– Впусти его, Макбин.
– Торманд! – воскликнула Илзбет, когда ее родственник возник из-за спины Макбина, весело улыбаясь всем присутствующим. Бросив шитье, она ринулась навстречу кузену, желая его обнять.
– Ты прекрасно выглядишь, девочка, – сказал Торманд, целуя ее в щеку.
– Спасибо. И ты тоже. Есть новости о моих родных?
– Кое-что есть. Но я не раскрою рта, пока не выпью вина.
Ворча на ходу, Макбин принес им вина и удалился. Илзбет пригубила свой бокал, пока мужчины пили вино, не спеша обмениваясь любезностями, которые ей были неинтересны. Она сгорала от желания поскорей услышать новости о собственной семье. Она не стала торопить мужчин, просто начала постукивать ногой, не в силах сдержать этот признак рвущегося наружу нетерпения.
– Полегче, девочка, – сказал улыбаясь Торманд, сидевший рядом с ней на диванчике. – Почти ничего нового. Твоя семья продолжает успешно скрываться. Говорят, что королевские солдаты уже не столь рьяно их разыскивают, а ищут предателя, который выдал бы их убежище. Я здесь по двум причинам: во-первых, Туэй, меня просили лично убедиться, что с тобой все в порядке, а во-вторых, у меня есть сообщение от Хэмфри. Обе просьбы поступили уже после того, как я вчера виделся с сэром Саймоном.
– Туэй? – нахмурился Саймон. – Почему он назвал вас Туэй? У вас есть сестра-близнец?
– Нет. – Илзбет взглянула на Торманда, и тот рассмеялся, совершенно не убоявшись ее гнева, точно так же, как братья.
– Сначала ее звали Кларой, – пояснил Торманд. – Илзбет назвали старшую, но она услышала глас Божий, ушла в монастырь, где ее стали называть сестрой Беатрис. Но Элспет так нравилось имя Илзбет, что она спросила вот эту девицу, не хочет ли она взять имя себе, она согласилась – после чего все стали называть ее Туэй.
Илзбет вздохнула.
– Туэй – все же лучше, чем Клара. – Она заметила, что Саймон сдерживает смех, и сурово воззрилась на него. Однако ее сердитая гримаса произвела на Саймона впечатление не большее, чем на Торманда, и она снова взглянула на кузена: – А что сказал Хэмфри?
– Во-первых, что Хэпберн уехал ко двору, как только понял, что тебя не поймали. А его мамаша оказалась очень требовательной хозяйкой, парень не знает, куда от нее деваться. Но главное, он сообщил, что Дэвид уже в пути, скоро присоединится к Хэпберну, – ответил Торманд.
– Отлично, – сказал Саймон, – любезно с его стороны. Нам не придется его повсюду искать.
– Обязательно поблагодарим его, как только он окажется в наших руках.
– Думаете, Дэвид нам поможет? – спросила Илзбет, вспоминая бледного, лишенного подбородка Дэвида, который только и умел, что льстить самовлюбленному Уолтеру. – Он не заговорщик. Просто идет за Уолтером, как верная комнатная собачонка.
– Именно, – сказал Саймон довольным тоном. – Он его подражатель. Такие люди могут дать слабину, что и будет использовано против главаря изменников.
– Не уверена, что Уолтер настолько любит Дэвида – да и кого бы то ни было – чтобы спасать его, рискуя собой.
– Согласен с вами, и вскоре мы сделаем так, чтобы и Дэвид это тоже понял.
Илзбет потерла лоб. Кажется, у нее разболелась голова.
– Боюсь, я не совсем понимаю. Как это нам поможет?
Саймону вдруг захотелось рассмеяться – его тронуло искреннее замешательство Илзбет. Ну какой из нее заговорщик? Он понимал это все отчетливее с каждым часом, что она провела в его обществе. И то, как она вела себя сейчас, только укрепило его в этом мнении. Илзбет обладала острым умом, но хитрость и коварство – это не про нее. Он заподозрил это давно. Ведь она едва сумела избежать уготованной ей ловушки, но могла бы и угодить в нее, если бы не предусмотрительность отца. Илзбет и обман несовместимы.
– Он идет за лидером, Туэй. – Он усмехнулся, когда глаза Илзбет гневно вспыхнули, когда он назвал ее по прозвищу. – А последователь всегда слабее лидера. И часто самым глупым образом полагает, что лидер спасет его, прикроет от опасности и все такое. Когда оказывается, что лидер готов с радостью бросить беднягу на съедение волкам, его верность разлетается в клочки.
Илзбет была потрясена. Как же красив Саймон, когда улыбается! Стряхнув наваждение, она сказала:
– И тогда – о! Он готов выболтать все секреты, потому что ему очень не хочется погибать в одиночку!
– Да. То есть мы на это надеемся. Случается, что последователь так боится заговора, что бесполезно объяснять ему, что тот ни во что не ставит своих людей. Ничто не вынудит его рассказать мне, что ему известно. Все зависит от того, насколько Дэвид предан идее свержения короля. Интересно, однако, кого они хотят посадить на трон?
– Не удивилась бы, если бы Уолтер решил, что ему самому следует сесть на него. Даже если сам он этого и не планировал. Он никогда не упускает возможности сообщить всем желающим, что в его жилах течет кровь Брюсов.
– Этим хвастает половина Шотландии, – заметил Торманд, подливая себе вина.
Илзбет рассмеялась.
– Это точно. Но я думаю, что Уолтер действительно вправе притязать на родство с Брюсами, да только их крови в нем несколько капель, и она совсем жидкая, точно вода. Но, повторяю, Уолтер говорил так, будто на трон должен сесть кто-то другой.
– Может быть, ему не хочется брать на себя тяжелое бремя? Он хочет получить лишь награду за содействие. В таком случае если не сам Уолтер, значит, кто-то другой. Кто, как он надеется, наградит его, наделит властью и сделает особо важной персоной, – сказал Саймон. – Проклятие! Мне нужны имена. Имена дадут мне право объявить о вашей невиновности и дать приказ солдатам оставить в покое вас и вашу семью. Доберемся до Дэвида – возможно, он кое-кого выдаст.
– А как вы намерены его заполучить? Не так легко выкрасть человека, который находится при дворе короля. Иначе, думаю, Уолтер был бы у вас в руках, не так ли?
– Хэпберн слишком уж на виду. Не думаю, что Дэвид будет столь же заметен.
– Нет, конечно. Да и Уолтер ему не позволит.
Илзбет слушала, как мужчины строят планы поимки Дэвида. Ей не хотелось знать, каким образом они собираются вытрясти из него сведения, на которые так рассчитывали. Ей нужно было всего-навсего разогнать черное облако подозрений, что сгустилось над их семьей. Дэвид был частью заговора, вынудившего их бежать и скрываться. Кроме того, он ведь замышлял против короля; так что пусть поплатится – он это заслужил.
– Что ж, полагаю, нам есть о чем поразмыслить, – сказал Торманд, вставая. – Мне пора назад, к жене. Ей не нравится, что я в такой опасной близости от королевского двора, хотя она и понимает, что это необходимо. – Он поцеловал Илзбет в лоб. – Не надо тревожиться, девочка. Твой отец сумеет сберечь семью, а Саймон будет тебя охранять. Скоро мы притащим королю настоящих предателей. В следующий раз постараюсь прийти пораньше и повидать малышей, которых ты подобрала.
Едва Торманд вышел, как Илзбет снова взялась за шитье. Ей хотелось верить Торманду, который пытался ее приободрить, но страх за домашних был сильнее. В любую минуту могло произойти что угодно. Ей не следовало бы находиться в доме Саймона; она должна быть с семьей. Ей страстно хотелось оказаться рядом с ними, чтобы поддерживать в борьбе, которую приходится вести.
А ведь это несчастье свалилось на семью только потому, что она была слепа и не разглядела как следует человека, за которого собиралась замуж.
Илзбет тяжело вздохнула, борясь с подступающими слезами. Ее не терзала боль потери жениха, но она страдала от того, что рухнула ее мечта о доме и детях. А еще она горевала о том, что эта мечта принесла страдания ее близким.
– Илзбет?
Она не могла смотреть на Саймона, потому что не хотела, чтобы он заметил, насколько она огорчена.
– Ничего. Все будет хорошо.
Саймон понял, отчего дрожит ее нежный, хрипловатый голос, и мог поклясться, что чувствует ее горе, как свое собственное. Тогда он сел рядом и обнял Илзбет. Это, конечно, была опасная затея, но ему так хотелось ее утешить! Она склонилась к нему, и все внутри его застыло в ожидании. Внезапно одежда сделалась ужасной помехой, мучительной преградой. Одного ее запаха было достаточно, чтобы загореться желанием.
Сочувствие, сурово напомнил себе Саймон. Только сочувствие. Но его тело не слушалось рассудка.
– Это я виновата, – прошептала Илзбет, склоняясь ему на грудь.
– Нет, вся вина лежит на Хэпберне, – возразил Саймон. – Ведь это он задумал свергнуть короля, а вас использовал в своих корыстных целях.
– Ах, значит, сейчас вы мне верите?
Вздохнув, он уступил соблазну прикоснуться щекой к ее мягким волосам.
– Да. Однако мне все еще нужны доказательства, а их не так-то легко добыть. Предатели знают, какая кара их ожидает – не просто смерть в петле.
– Не думаю, что смерть в петле такое простое дело. Но я поняла, что вы хотите сказать. По сравнению с тем, какие пытки обычно применяют к предателям, лучше уж виселица. То есть вы полагаете, что эти люди будут очень осторожны? В таком случае я должна быть со своей семьей. Мне следует пережить это тяжелое время вместе с ними.
– Нет. Они отправили вас ко мне. Они хотят, чтобы вы оставались здесь. Не забывайте, что сказал Торманд. Солдаты почти прекратили охоту. Разве что король снова их натравит. Это позволит нам выиграть время.
Интересно, подумала Илзбет, заметил ли он, что трется щекой о ее волосы и ласково гладит руку? Ей уже расхотелось плакать, но она твердо решила оставаться в его объятиях. Быть так близко к Саймону! Эта близость не только разогревала ее кровь, но давала стойкое ощущение того, что она в безопасности. Она чувствовала его силу; и эта сила служила ей надежным убежищем.
Но ведь и его к ней влечет! От этой мысли у Илзбет закружилась голова. Только как ей себя вести? Она не знала. За то короткое время, что они были знакомы, Илзбет твердо усвоила, что Саймон был человеком чести. Что бы ни удерживало его от желания удовлетворить страсть, которую он к ней испытывал, главное – ее отдали под его защиту. Илзбет не знала, можно ли – следует ли ей – попытаться сокрушить именно этот довод.
Но ей бы очень этого хотелось, подумала Илзбет со вздохом. Ее не пугала мысль о том, что она может позволить Саймону лишить ее девственности. В конце концов, она Мюррей. А когда женщины из рода Мюррей выбирают себе мужчину, они готовы отдать любимым себя целиком. Одно тревожило Илзбет. Ей будет очень больно, если выяснится, что Саймон не испытывает к ней ничего, кроме плотского влечения. Что, если когда это все закончится и она будет свободна, Саймон отправит ее домой и ни словом не намекнет о любви или совместном будущем? Илзбет стало страшно. Вдруг ей уготована такая боль, что даже время не в силах будет залечить сердечную рану? Она сильно рискует, если решится отдать ему все с единственной надеждой, что он ответит на ее чувства. Достанет ли ей смелости так рисковать?
– Эй, вы что, уснули?
Веселые нотки в голосе Саймона заставили ее поднять голову и улыбнуться. Илзбет увидела, как внезапно потемнел его взгляд. Ее тело отозвалось, загораясь огнем, и ей даже нечем стало дышать. Кажется, она поняла теперь, почему некоторые из ее замужних родственниц каждый раз краснели, когда их мужья смотрели на них. В глазах своих мужчин они видели именно этот призыв!
Саймон тихо выругался и привлек к себе лицо Илзбет, не в силах совладать с желанием поцеловать ее, испытать вкус этих роскошных губ, которые манили его каждый раз, когда он на них смотрел. Илзбет улыбнулась ему, тепло и ласково, и его воля была окончательно сломлена. Он мог думать лишь о том, как ему хочется, чтобы она всегда смотрела на него вот так. Это было какое-то наваждение.
«Илзбет – мое уязвимое место», – с тревогой подумал Саймон. Он потратил немало лет, чтобы отвердеть сердцем, телом и рассудком. Однако эта маленькая женщина с огромными синими глазами легко пробила брешь в его панцире. Одной своей улыбкой. Ему следовало бы бежать от нее со всех ног! Но вот его губы коснулись ее губ, жар, охвативший тело, сжег весь страх без остатка.
Илзбет обвила его шею руками и прильнула к нему всем телом. Ее не пришлось уговаривать ответить на поцелуй, она легко уступила, потому что и сама очень хотела этого поцелуя. Саймон застонал. Илзбет пробудила в нем страсть, и он едва сдерживал себя.
Он опрокинул Илзбет на софу и навалился на нее всем телом. В Илзбет пробудилось желание, столь жаркое и яростное, что она могла думать только о Саймоне, его ласках, его прикосновениях. Как мешает ей его одежда и ее одежда тоже! Она могла бы почувствовать его кожу под своими ладонями! Когда Саймон стал целовать ее шею, она обнаружила, что он опустил вырез ее платья так низко, что обнажилась грудь. Илзбет поняла, что краснеет, но не стала его останавливать. Ее грудь жаждала его ласк.
Когда он покрыл поцелуями ее грудь, Илзбет задрожала всем телом, несмотря на снедающий ее внутренний жар. Отчасти она была шокирована тем, что позволила столь откровенные ласки мужчине, который не был ей мужем или даже женихом. Но страсть уничтожила всякий стыд. Она перебирала в пальцах его густые волосы и прижимала его к себе, поощряя продолжать, наслаждаясь тем, как умело действуют его руки и губы, творя чудеса с ее кожей.
Робкий голос в душе Саймона шепнул, что он зашел слишком далеко, но вид груди Илзбет, напряженной, ждущей ласки, быстро заставил его замолчать. Он накрыл ладонью одну грудь и стал ласкать губами другую. У Илзбет вырвался тихий стон, тело выгнулось дугой, и этого было достаточно, чтобы Саймон забыл о всякой осторожности.
– Мама?
Услышав детский голосок, Саймон застыл, словно тело его свела болезненная судорога. В комнату вошла Элен. Медленно приходя в чувство, Саймон уставился на распростертую под ним Илзбет. Ее грудь была обнажена, напряженные соски влажно блестели. Его рука была у нее под юбками. Он был совсем близок к тому, чтобы овладеть ею прямо в гостиной! Саймон поймал взгляд Илзбет, в котором, несмотря на густой румянец смущения, светились тепло и ласка. Этот взгляд сказал ему, что она бы позволила ему все.
Закрыв Илзбет своим телом, он выпустил ее из объятий, и она быстро поправила лиф платья. Как только ей удалось привести себя в порядок, Саймон поднялся и повернулся к Элен. К счастью, девочка была слишком мала, чтобы понимать, что здесь произошло.
– Вам лучше заняться ребенком, – сказал Саймон Илзбет и направился к двери, будучи совершенно уверен, что ведет себя как трус.
Наверное, и Илзбет посчитала его трусом, размышлял Саймон, сидя в кабинете за бокалом вина. Первый бокал он осушил залпом и налил еще, после чего без сил рухнул в кресло. Трус! Саймон поморщился. Это слово вполне ему подходило, и он чувствовал себя униженным. Илзбет была всего-навсего юной женщиной, а он бежал от нее, точно она превратилась в демона, готового похитить его душу. Нет, возразил Саймон, он бежал не от нее, а от чувств, которые она в нем будила.
Ему следует отправиться в таверну и растратить себя на какую-нибудь продажную женщину. Тогда, может быть, образ Илзбет перестанет его преследовать. Ему было трудно противостоять соблазну, ведь он не был с женщиной уже несколько месяцев. Его воздержание длилось слишком долго, вот почему он проявил слабость, потерял над собой контроль. А безумная ночь в объятиях искушенной шлюхи – именно то, что ему надо.
Стоило этой мысли появиться в голове, как Саймон понял, что никуда не пойдет. Не нужна ему шлюха из таверны. Даже если он даст себе труд отыскать такую женщину, толку не будет. Животная страсть будет удовлетворена, но он снова захочет Илзбет. Саймон понял, что очутился в ловушке. Не мог он выбросить Илзбет из головы; не мог и отослать ее прочь.
– А еще я решительно не способен держать себя в руках, едва она оказывается рядом, – простонал он.
Саймон закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоить огонь, который все еще пожирал его тело. Нужно поскорее найти настоящих преступников, иначе ему придется держать ответ перед Армстронгами и Мюрреями за то, что совратил их дочь, которую они доверили его заботам. Такой конфронтации ему не выдержать.
С другой стороны, размышлял Саймон, он ведь может на ней жениться. И тут же выругался. Мысль отчасти привела его в восторг. Он легко представил себе, что будет видеть ее в собственной постели каждую ночь. Но так ли это хорошо? Илзбет Мюррей-Армстронг никогда не будет тихой, нетребовательной женой, какую он часто рисовал в воображении. Она захочет, чтобы он отдал ей часть себя, возможно, даже потребует любви или чего-нибудь в том же духе. Насколько ему известно, женщины из рода Мюррей просто помешаны на подобных пустяках.
– Боже, дай мне силы! – взмолился он, осушая второй бокал и тут же подливая себе еще вина. Кажется, сегодня вечером ему лучше всего как следует напиться.
Илзбет снова уложила Элен в постель.
– Вот так, детка. Засыпай, будь умницей. Рейд рядом, видишь? Он не даст тебя в обиду.
– Да, – ответила девочка, посмотрев на брата. – Он большой.
– Да. Я большой и сильный. И очень смелый.
Пришлось потратить на уговоры немного больше времени, прежде чем Элен ее отпустила. Прошел наконец ее страх, вынудивший девочку выбраться из постели и оправиться ее искать. Илзбет пошла к себе в спальню. Ей хотелось побыть одной, собраться с мыслями. Наверное, она теперь не скоро увидит Саймона. Не стоит удивляться, если он вообще на несколько дней исчезнет. Дети будут скучать, а она почувствует себя виноватой в том, что он вынужден был уехать, а она будет злиться на него за то, что он сбежал.
Читать бесплатно другие книги:
