Дети разума Кард Орсон Скотт

Питер улыбнулся:

– Скажи ему об этом, он будет очень горд. В общем, в своей первой книге Хикари говорит: «Японцам были преподаны суровые уроки. Эти атомные бомбы обрезали наши нити. Япония пала. Гордое старое правительство было уничтожено, император стал символической фигурой, в Японию явилась демократия, за которой последовали богатство и власть».

– Стало быть, бомбы были благословением Божьим? – с сомнением переспросила Ванму.

– Нет, не совсем. Он считает, что богатство уничтожило дух Японии. Они взяли себе в отцы своего же палача. Взяли на себя роль внебрачного дитяти Америки, рожденного взрывом американских же бомб. Снова стали марионетками.

– Что же у него общего с необходимистами?

– По его словам, Япония подверглась бомбардировке именно потому, что они слишком европеизировались. Они обращались с Китаем, как Европа – с Америкой, вели себя эгоистично, грубо. Но предки не могли видеть, как их дети превращаются в зверей. И боги Японии, пославшие Священный Ветер, остановивший китайский флот, обрекли японцев на американские бомбы, чтобы не дать стране превратиться в очередную европейскую державу. Японцы должны были снести американскую оккупацию, чтобы, когда время власти Америки подойдет к концу, снова возродиться в своей первозданной чистоте и единстве. Книга Хикари называлась «Еще не поздно».

– Могу поспорить, необходимисты воспользовались американской бомбежкой Японии как еще одним примером обоснованного применения силы.

– Ни один японец не осмелился бы хвалиться американской бомбежкой, пока Хикари не предложил иной взгляд на положение вещей. Трагедия Японии толкуется теперь как попытка богов очистить свой народ.

– Значит, ты говоришь, необходимисты прислушиваются к Хикари и уважают его, так что если он изменит свой образ мыслей, то и они займут другую позицию. Только он никогда этого не сделает, поскольку верит в то, что бомбежка Японии была священным даром…

– Мы надеемся, что все-таки сумеем переубедить его, – сказал Питер, – иначе наше путешествие станет бессмысленной тратой времени. Основная проблема в том, что вряд ли он просто так воспримет наши доводы, а Джейн, изучившая его работы, никак не может определить, кто или что влияет на него. Мы должны сначала поговорить с ним, чтобы выяснить, куда следовать дальше. Может быть, таким образом нам удастся изменить приговор Конгресса.

– Непростое дельце, – заметила Ванму.

– Вот почему я не хотел вдаваться в подробные объяснения. Ну и что ты будешь теперь делать со всей этой информацией? Вступишь в дискуссию по вопросам истории с первоклассным философом-аналитиком, каковым считается Хикари?

– Я буду слушать, – ответила Ванму.

– Именно таков был твой первоначальный план, – напомнил Питер.

– Зато теперь я буду знать, кого слушаю.

– Джейн считает, что мне не стоило рассказывать тебе все это, потому что теперь ты будешь расценивать все сказанное им в свете наших с Джейн отношений.

– Передай Джейн, что только тот, кто ценит чистоту невежества, способен возыметь выгоду, обретя знание.

Питер расхохотался.

– Снова эпиграммы, – сказал он. – Нет, ты должна была сказать…

– Не учи меня создавать афоризмы, – перебила Ванму и поднялась с пола. Теперь она была на голову выше Питера. – А что касается мантичности – не забывай, самка мантиса съедает своего самца.

– Я не твой самец, – возразил Питер, – а под «мантичностью» подразумевается философия, которая основывается скорее на видениях, вдохновении и интуиции, нежели на знаниях и логике.

– Если ты не мой самец, – фыркнула Ванму, – перестань обращаться со мной как со своей женой.

Питер растерянно поглядел на нее и отвернулся.

– А когда это я обращался с тобой как с женой?

– На планете Путь муж, согласно обычаям, считает свою жену полной дурой и все время учит ее – даже тому, что она уже знает. На Пути поучающая мужа жена все время обязана притворяться, будто она всего лишь напоминает ему то, чему он ее когда-то научил.

– Стало быть, я неотесанный, бесчувственный чурбан, да?

– Пожалуйста, когда мы встретимся с Аимаина Хикари, помни об одном, – попросила Ванму, – он и я обладаем неким знанием, которое тебе, к сожалению, недоступно.

– Каким же это?

– Знанием жизни.

Она заметила отразившуюся на его лице боль и сразу пожалела о сказанных словах. Чисто рефлекторно пожалела – с самого раннего детства ее приучали извиняться, если она причинила кому-то боль, даже если человек ее заслужил.

– Ой, – попытался обернуть все в шутку Питер.

Но Ванму не проявила милосердия – она больше не служанка.

– Ты так гордишься тем, что знаешь больше меня, но все то, что ты знаешь, либо Эндер вложил тебе в голову, либо Джейн нашептала на ушко. У меня нет Джейн, у меня нет Эндера. Свои знания я приобрела тяжким трудом. Я пережила их. Поэтому избавь меня, пожалуйста, от своего презрения. В этой экспедиции я смогу пригодиться, только если буду знать все, что известно тебе, – потому что тому, что знаешь ты, я смогу научиться, а вот то, что знаю я, ты в школе не получишь.

С шутками покончено. Лицо Питера покраснело от гнева.

– Да как… Да кто…

– Да как я смею, – договорила за него Ванму то, что он хотел сказать. – Да кто я такая.

– Я этого не говорил, – тихо буркнул Питер, отворачиваясь.

– Что, я посмела забыть отведенное мне место? – поинтересовалась она. – Хань Фэй-цзы рассказывал мне о Питере Виггине. О настоящем Питере, а не о его копии. Как Питер втянул Валентину в свой заговор, чтобы стать Гегемоном Земли. Как он заставил ее писать статьи под псевдонимом Демосфен, проникнутые бунтарской демагогией, тогда как сам назвался Локком[10] и писал статьи, насыщенные глубокими мыслями. Но идеи той самой демагогии принадлежали ему же.

– Умные мысли тоже были его, – сказал Питер.

– Верно, – кивнула Ванму. – Однако у него не было того, что было у Валентины, того, чего он никогда не видел, на что никогда не обращал внимания. У него не было человеческой души.

– Это Хань Фэй-цзы сказал?

– Да.

– Осел он, твой Хань Фэй-цзы! – рявкнул Питер. – Потому что у Питера была та же душа, что и у Валентины. – Он поднялся и угрожающе шагнул к ней. – А вот у меня, Ванму, ее нет.

На какую-то секунду она испугалась. Откуда ей знать, что за насилие живет в нем? Что за черный гнев нашел выход в этом псевдочеловеке, созданном Эндером?

Но Питер так и не ударил ее. Может быть, в этом не было необходимости.

Аимаина Хикари лично вышел к воротам своего сада, чтобы приветствовать их и провести в дом. Одет он был очень просто, на шее качался ковчежец, который носили все японцы, соблюдающие традиции Священного Ветра: в небольшой ладанке содержался прах самых достойных представителей семейства. Питер объяснил Ванму, что, когда такой человек, как Хикари, умирает, горстка пепла из его ковчега смешивается с его пеплом и переходит по наследству детям или внукам. Таким образом, у него на груди покоился прах всего древнего семейства, почившего долгим сном, – это самый драгоценный подарок, который он сможет передать потомкам. Этот обычай произвел огромное впечатление на Ванму, у которой не было предков, оставшихся в памяти народа.