Бора-Бора Васкес-Фигероа Альберто

– Ну и что же у вас могло такого необычного приключиться? – недовольно произнес Роонуи-Роонуи. – Разве вы не видите, что нам нужно решать понастоящему важные вопросы?

Тапу Тетуануи молча указал на голову дикаря, а затем сказал с напускным спокойствием:

– Мы нижайше просим Совет отдать нам нашего пленника.

– Пленника? – удивился великий военачальник. – Вы что, сошли с ума?!

– Ничуть не бывало, – услышал он в ответ. – Закон гласит: всякий пленный, если его семья не внесла за него выкуп в течение месяца со дня пленения, становится собственностью того, кто взял его в плен… – Тапу сделал многозначительную паузу. – А сегодня как раз исполняется месяц с тех пор, как мы захватили великана.

В храме повисла гробовая тишина. Некоторые члены Совета растерянно переглядывались, глаза некоторых сверкали гневом, и только у Мити Матаи на губах играла хитрая улыбка.

– Это дурацкий закон! – воскликнул наконец Роонуи-Роонуи. – И я не стану ему следовать! Мы еще не закончили изучать татуировки на теле пленного.

– Дурацких законов не существует, – перебил его Хиро Таваеарии, беря инициативу в свои руки. – И никто не имеет права нарушать их, ни под каким предлогом! – Затем, повернувшись к юношам, он произнес: – И что же вы хотите делать со своим пленником?

– Продать его, – честно признался Ветеа Пито.

– Продать? И кому же?

– Тому, кто заплатит.

– И какова будет цена?

– Три места на борту «Марара».

– Этого-то я и боялся, – сказал старик серьезно, хотя было видно, что происходящее его забавляет. – Но если мы согласимся с вашим требованием, мы нарушим другой закон.

– Какой закон? – спросил Тапу Тетуануи.

– Который гласит: всем, кто не достиг совершеннолетия, запрещено воевать. – Голос старика правителя звучал подчеркнуто торжественно. – И закон этот более древний, чем тот, к которому обращаетесь вы.

– Но ведь никто и не собирается отправляться на войну. – Глаза Тапу лукаво блеснули. – Как сказал человек-память, всякая война между островами только тогда возможна, когда истечет более трех месяцев с начала безуспешных мирных переговоров. – Тут Тапу не мог удержаться и улыбнулся, обнажив крупные, как у кролика, зубы. – Насколько мне известно, никаких переговоров с этими дикарями не велось, а потому и никакой войны не объявлялось.

– Вот ведь хитрющий сукин сын! – в сердцах воскликнул Роонуи-Роонуи.

Хиро Таваеарии строго посмотрел на великого воина.

– На Совете недопустимо произносить бранные слова, – одернул его старик. – Впрочем, и в любом другом месте бранить мальчишек не стоит. Они лишь заявляют о своих правах, которые предоставляет им закон, закон, установленный наимудрейшими из наших предков. Мы обязаны уважать их требования, подумать над ними и учесть, что в конечном итоге их стремления похвальны. – Тут он снова обратился к обеспокоенно переминавшимся с ноги на ногу молодым людям: – Кто вам рассказал об этих законах? И не пытайтесь обмануть меня. Совершенно очевидно, кто-то дал вам совет, ибо вы слишком молоды и неопытны, чтобы столь хитро вести себя, – закончил он.

Тапу Тетуануи молча показал на не принимавшего участия в дискуссии и тихо сидящего в стороне Мити Матаи.

– Он.

– Я?! – крайне удивился тот, не веря своим ушам. – Я ни с кем и никогда не говорил на эту тему.

– Да, не говорили, – легко согласился Тапу. – Но когда я спросил вас, как следует вести лодку, если плывешь против пассатов, вы ответили мне: «Нужно заполнить трюм водой, чтобы она поднялась выше ватерлинии, и чем выше, тем лучше, – так судно станет оказывать наименьшее сопротивление. Затем нужно найти попутное течение, потому что ветры в дневные часы утихают, а течения остаются все время». – С этими словами он усмехнулся и добавил: – Что мы и сделали. Мы поступили так, как вы нам посоветовали.

Мити Матаи на минуту задумался над ответом. Потом, чуть заметно покачав головой, обратился к Хиро Таваеарии, который, как и большинство присутствующих, ждал ответа великого воина:

– Это твой ученик?

Старик с гордостью кивнул:

– И очень способный.

– Теперь он станет моим учеником, – заявил Мити Матаи и обратился к членам Совета: – Как капитан «Марара» я желаю воспользоваться своим правом зачислять в команду тех людей, которых посчитаю полезными и способными. Я хочу взять в плавание Тапу Тетуануи. Я верю, что он способен к морскому делу не менее, чем к риторике. И пусть некоторые назовут его непревзойденным хитрецом или капризным мальчишкой…

Тапу Тетуануи движением руки перебил великого воина, указывая на своих товарищей:

– А они?

Мити Матаи строго посмотрел на юношей, будто оценивая их способности:

– Они тоже отправятся в плавание.

Ветеа Пито и здоровяк Чиме из Фарепити низко поклонились и уже было шагнули вперед, пытаясь упасть на колени и поцеловать ноги великого воина, но Мити Матаи решительно остановил их.

– Не радуйтесь раньше времени! – предупредил он. – Придет время, когда вы будете мечтать вернуться домой хотя бы вплавь. – Он посмотрел на Чиме: – Ты будешь сидеть на веслах, пока не сотрешь руки до крови… А ты – у тебя очень хорошая кожа – станешь моим человеком-возвращение.

– Человеком-возвращение? – испуганно произнес бедный Ветеа Пито. – Храни меня бог Тане!

– У тебя еще есть время отказаться.

Гордый ныряльщик на несколько секунд задумался, затем, посмотрев по сторонам, как бы ища поддержки и не находя ее, наконец с видом приговоренного к телесному наказанию преступника согласился.

– Никогда я не откажусь от задуманного! – воскликнул он. – Я буду твоим человеком-возвращением!

– Хорошо! – удовлетворенно произнес достопочтенный Хиро Таваеарии, давая понять, что вопрос решен. – Теперь убирайтесь отсюда, потому что нам еще многое необходимо обсудить.

Трое товарищей, преисполненные осознания собственной важности, согласились с решением Совета и, отвесив уважительные поклоны, удалились из храма. Но как только они завернули за угол, тут же устроили на песке шумную возню: от радости они толкались, кувыркались и обнимались, словно проказливая ребятня.

– У нас получилось! У нас получилось! – крича во всю глотку, повторяли они снова и снова. – Мы уже мужчины!

Когда они наконец успокоились, то уселись в кружок, с восхищением глядя друг на друга и не веря тому, что все произошедшее было на самом деле.

– Мы едем! – воскликнул Тапу Тетуануи, который от радости находился в каком-то подобии транса. – Вы хоть представляете?! Это же самая фантастическая экспедиция из всех, что были организованы до этого, и мы являемся ее участниками! Я до сих пор поверить не могу.

– И я! – согласился с ним Ветеа Пито. – Но мы действительно многим рисковали. Если бы у нас не получилось уговорить Совет, то сидеть нам три месяца с исхлестанными задницами.

– Это точно, – согласился Тапу Тетуануи. – Но ты только представь, как тоскливо было бы оставаться на острове – нам бы пришлось готовить рыболовные крючки или рыбачить в лагуне, – зная, что в это самое время Мити Матаи второй раз находится в Пятом Круге.

– Можно было бы сойти с ума! – согласно пророкотал здоровяк Чиме, который тоже все еще не мог прийти в себя. – Однако, скажи мне, это правда, что у нас есть все эти законы?

Его друг на какую-то минуту задумался, а потом не очень уверенно кивнул головой.

– Что-то в этом роде! – смеясь, ответил он. – Ведь законы – словно облака: их все воспринимают по-своему. Если ты долго будешь уверять всех, что пойдет дождь, в конце концов тебе поверят.

– Ну а если не пойдет?

– К тому времени мы уже будем далеко, в открытом океане, – усмехнулся Тапу Тетуануи. – Я не думаю, что в нашем случае члены Совета пошли бы к человеку-память проверять, таковы ли упомянутые мной законы на самом деле. – Тут он снова не мог сдержать смеха. – Единственный, кто знает все законы, – это Хиро Таваеарии, но я был уверен, что он не выскажется ни «за», ни «против».

– А если бы он это сделал? – полюбопытствовал Ветеа Пито.

– То мы бы уже давно сидели с мокрыми задами.

– Да, рискнуть стоило! – тихо проговорил Чиме. – Я думаю, что стоило!

Он хотел что-то добавить, однако внезапно замолчал. Он как загипнотизированный уставился на невероятно красивую девушку, приближающуюся к ним, – Майану. Она была настолько хороша, что одна только ее походка сводила мужчин с ума.

– Ты только посмотри на нее! – едва слышно прошептал Чиме. – Прямо так бы и съел ее, тем более что она сама готова отдать себя мне на съедение!

У Тапу Тетуануи возникло желание оторвать другу язык или своим острым, сделанным из акульих зубов ножом отрезать кое-что еще, но он был не в состоянии даже пошевельнуться. Он так и сидел замерев, пока очаровательное создание не одарило их своей ошеломляющей улыбкой и не уселось рядом с ними.

– Я только что обо всем узнала, – сказала она. – Вы прекрасны! – С этими словами она подняла руку, призывая ребят к молчанию, и спокойным тоном, в котором, однако, слышались взволнованные нотки, продолжила: – Я пообещала Тапу, что выйду за него замуж, если Мити Матаи возьмет его в ученики. Но то же обещание я дала и вам, с условием, что одного из вас возьмут на «Марара». – Она глубоко вздохнула. – Признаю, я вела себя глупо, но мне и в голову не могло прийти, что в команду возьмут вас троих.

Юноши окаменели. Удар, который нанесла им девушка, был слишком силен. Они не верили, что сейчас может осуществиться сокровенная мечта одного из них, в то время как двое других останутся ни с чем.

– Ты не имела права! – возмутился Чиме.

– Я знаю! – признала девушка. – Я вела себя безответственно, но и вы должны согласиться: никто бы и подумать не мог, что вас возьмут в команду, всех троих!

На каждого она посмотрела в упор своими огромными черными глазами, и от взгляда ее юношей бросило в дрожь.

– Теперь же, в награду за ваше мужество, я готова поклясться в верности вам троим, и сделаю я это с огромной радостью в сердце. – Она нежно улыбнулась. – Вам троим!

– Троим?

– Да, троим, – твердо повторила Майана. – Начиная с этого самого мгновения, никто, кроме вас троих, не коснется меня, а в день возвращения корабля я стану женой того, кто к тому времени не передумает жениться на мне.

– А если мы все не передумаем?

– Сомневаюсь. Экспедиция будет долгой, и ко времени вашего возвращения я превращусь в малосимпатичную толстуху. Но даже если мне удастся сохранить красоту, мы постараемся найти самое справедливое, удовлетворяющее всех решение. – Она снова улыбнулась. – А сейчас было бы глупо о чем-то договариваться.

– И сколько же ты будешь ждать?

– Если я говорю всегда, значит, всегда. – Голос Майаны звучал решительно. – Я буду хранить вам верность, даже если вы никогда не вернетесь. Я познала всех мужчин острова, каких только хотела познать, и я не единственная женщина на острове, которой придется привыкать спать одной.

Юноши переглянулись. Каждый из них мечтал уйти в плавание, получив Майану в жены, но если этому не суждено было случиться, то было в тысячу раз лучше знать, что красавица ждет их возвращения, а не развлекается каждую ночь в объятиях очередного любовника. Короче говоря, предложение Майаны полностью устроило юношей.

– А жаль, что ты не вдова! – вдруг пробормотал Ветеа Пито. – Тогда бы ты могла поехать с нами.

– Не думаю, что это бы тебе понравилось, – тихо ответила она. – Да и мне тоже! – Затем она страстно посмотрела на юношей, и взгляд ее обещал им поистине райское наслаждение. – Приходите ко мне по одному каждую ночь. Я хочу еще долго быть довольной.

Поднявшись на ноги, она медленно зашагала по краю прибоя. Трое друзей долго смотрели ей вслед, пока изящная фигурка не превратилась в едва различимую вдали точку.

Переглянувшись, они поняли друг друга без слов.

– Главное, нам нужно вернуться живыми, – проговорил наконец Тапу Тетуануи, высказывая тем самым общие мысли. – А если вернемся, то, может, кто-то из нас передумает, как она и сказала… – Он неуверенно пожал плечами. – Ну а если нет, то пусть Майана сама решит, кого хочет видеть своим мужем.

– Это что, тоже клятва? – с удивлением спросил Ветеа Пито.

– Для меня да.

Ветеа Пито положил ладонь на песок, Чиме положил руку сверху, а Тапу Тетуануи накрыл их руки своей. Несколько минут они сидели, не произнеся ни слова, понимая всю важность происходящего. Наконец Тапу произнес:

– Кто первым поймает краба, тот проведет с ней эту ночь, второй – завтрашнюю, а последний придет к ней послезавтра. Идет?

– Идет!

Они вскочили и наперегонки припустились к скалам.

Наконец-то «Марара» был готов.

Церемония спуска на воду большого корабля – а «Марара» был самым красивым и самым большим из всех когда-либо построенных на Бора-Бора кораблей – была самым настоящим ритуалом, проводившимся в полном соответствии с однажды установленными правилами. С помощью этого ритуала моряки стремились добиться благосклонности бога океана, который должен был во время путешествия защищать корабль от тысячи опасностей, неизбежных в таком долгом плавании.

Согласно древним традициям, необходимо было совершить человеческое жертвоприношение, посвященное богу Тане. Тем самым моряки как бы говорили: мы в твоих руках, Тане, и наши жизни зависят только от тебя. Но на острове не оказалось ни военного пленника, ни безнадежно больного, ни умирающего старика, находящегося в бессознательном состоянии. Взгляды всех собравшихся одновременно устремились на ненавистное звероподобное существо. Однако Мити Матаи не позволили принести великана в жертву, объяснив, что татуировка на его теле является слишком ценной и народ Бора-Бора не может просто взять и уничтожить ее.

– Мы пока еще не до конца разгадали все ее секреты, – сказал он. – Я хочу забрать его с собой. Возможно, люди с далеких островов смогут рассказать нам о его родине, увидев эти рисунки. Я знаю, что он заслуживает смерти, как никто другой, но мы не можем убить его.

– Я отказываюсь спускать корабль на воду, если не будет совершено жертвоприношение, – упорствовал Теве Сальмон. – Если вы поступите по-своему, уверен: корабль не дойдет даже до берегов острова Раиратеа.

– В таком случае найдите другого, – безапелляционно заявил Мити Матаи. – Мне этот дикарь нужен.

Роонуи-Роонуи предложил срочно организовать вылазку на соседний остров с целью захвата пленника, но Хиро Таваеарии решительно отверг его предложение.

– Впервые за многие годы мы живем в мире с нашими соседями, – сказал он. – И как мне кажется, глупо рисковать этим миром в момент, когда наши самые лучшие воины готовятся к длительному походу. – Он сделал короткую паузу. – Мы должны вести себя так, словно ничего не произошло. Никто не должен знать, что наш остров остается незащищенным.

– Говорят, что старый Тракки уже полностью лишился рассудка… – не слишком уверенно произнес татуировщик.

– Два его сына пойдут с нами, – как всегда резко, перебил его Роонуи-Роонуи. – С какой душой они ступят на борт, зная, что киль корабля прошелся по их отцу?

Очевидно, это была одна из самых трудных ситуаций, с какими приходилось сталкиваться достопочтенному учителю молодого Тапу Тетуануи. У него не было никакого желания приговаривать к смерти невиновного. Но ему также не хотелось, спустив корабль на воду, рисковать жизнями тридцати человек. Он не мог пренебрегать покровительством всемогущего и мстительного бога Тане.

– Я подумаю, – сказал он наконец. – Завтра я объявлю о своем решении.

Сидя на веранде своей хижины, он провел всю ночь без сна. Старый Хиро неотрывно смотрел на лагуну, над которой висела огромная луна, придававшая окружающему пейзажу волшебные очертания. Когда на следующий вечер Совет собрался вновь, он предстал перед ним, пристально посмотрел в глаза Мити Матаи, и с напускным спокойствием спросил:

– Тебе действительно нужен этот дикарь?

Тот ответил утвердительно:

– Если мы рассчитываем хоть на какой-то успех, то он мне нужен.

– А тебе нужен лично он или его татуировка?

– Лично мне он ни к чему, – ответил великий навигатор. – Он не может говорить и лишь грозно рычит в ответ на все наши вопросы. А вот татуировка его является чрезвычайно ценной.

– Хорошо, – кивнул старик. – Мне неприятно принимать такое решение, но оно окончательное: пленник должен быть принесен в жертву богу Тане, а его кожа должна быть выдублена и выделана так, чтобы члены экспедиции могли взять ее с собой.

– От этой кожи будет мало толку, если по ней пройдет «Марара».

Старый Хиро, которому неприятен был этот разговор, ответил, возможно, чересчур резко:

– Кожу снимут до того, как по нему пройдется корабль. Пусть об этом позаботится Хини Тефаатау.

Над островом повисла мертвая тишина. Присутствующие переглянулись: во взгляде одних читалось недоумение, во взгляде других – ужас, ибо последние слишком хорошо поняли, что ждет пленника.

Потом отец Тапу Тетуануи, заикаясь, срывающимся, почти писклявым голосом произнес:

– Вы хотите сказать, что Хини Тефаатау должен будет снять с него кожу живьем?

Достопочтенный старец посмотрел на него грустным, смиренным взглядом.

– А какой еще выход вы мне оставляете? – спросил он. – Одни требуют оставить пленника в живых, потому что им нужна его кожа, другие отказываются садиться в корабль, если не будет совершено жертвоприношение… Единственное, что я в состоянии сделать, так это отделить кожу от тела.

– Такого зверства на Бора-Бора еще никогда не совершалось, – взмолился Амо Тетуануи. – Это останется в памяти людей до скончания веков.

– Никто не будет помнить о случившемся, если человек-память об этом никогда не заикнется, – ответил Хиро. – В конце концов, на это нас толкнули сами варвары. Никто не заставлял их убивать нашего правителя и увозить наших женщин. – Ответом ему стала гнетущая тишина. – Что они с ними сделали, не знаю, – чуть помолчав, продолжал старый Хиро. – Но думаю, что некоторые из женщин согласились бы, чтобы с них содрали кожу живьем, лишь бы только избавиться от страданий, которые причиняют им дикари. – Он встал, давая понять, что собрание Совета закончено. – Это мое решение. Я несу за него полную ответственность. Да будет так!

Хиро Таваеарии удалился в сторону своего дома с низко опущенной головой. Выглядел он необычайно усталым и казалось, что за этот вечер он постарел лет на двадцать. После его ухода устремили взгляды на изменившегося в лице и дрожащего Хини Тефаатау, сидящего в последнем ряду.

– Да спасет меня Таароа! – со слезами на глазах взмолился он. – Никогда не думал, что мне придется с человека снимать кожу, пусть даже и с такого чудовища, как наш пленник.

Сейчас даже суровый Теве Сальмон раскаивался в том, что настоял на человеческом жертвоприношении. Но решение было принято, и всем оставалось только подчиниться жуткому приказу.

В эту ночь Тапу Тетуануи не был в настроении предаваться любовным утехам – впрочем, так же как и Майана. Поэтому они просто лежали на пляже, обнявшись, и не решались произнести вслух то, что тревожило обоих.

– Как думаешь, сколько времени может прожить человек без кожи? – первым нарушил молчание Тапу.

– Не знаю, – ответила Майана. В голосе ее слышалось плохо сдерживаемое негодование. – Но сколько бы он ни прожил, все это время он будет страдать так, как никто еще на этом свете не страдал. – Она глубоко вздохнула. – Сомневаюсь, что корабль, рожденный под символом ужаса, ждет счастливая судьба. – Она нежно погладила возлюбленного и сказала: – Я боюсь за тебя.

– Только за меня?

– Боюсь за всех вас, – откровенно ответила девушка. – На этом корабле собираются отплыть трое мужчин, которых я люблю, а еще мой дядя, два двоюродных брата и большинство моих лучших друзей…

Она села на песок и посмотрела на только что появившуюся над горизонтом луну.

– Когда вы будете в океане, нам придется очень много молиться, – добавила она. – Очень много!

– Красивая луна, – после долгого молчания прошептал Тапу. – Очень красивая. Я буду думать о тебе каждый раз, когда увижу, как она катится по небу, поднимаясь на горизонте и скрываясь в водах океана. – Он запустил пальцы в ее шелковистые черные, спадающие до пояса волосы. – Если бы ты меня любила хоть вполовину так же сильно, как я люблю тебя.

– По меньшей мере на треть-то я тебя люблю, – ответила шутливо девушка. – А может быть, я люблю тебя даже больше, так как говорят, что женская любовь во много раз сильнее, чем мужская. – Она внимательно посмотрела на него. – Ты бы смог разделить любовь ко мне с Чиме и Ветеа Пито на всю жизнь?

Тапу ответил не сразу, но после долгих раздумий произнес:

– Не думаю, что был бы счастлив… Но если быть откровенным, то соглашусь, что третья часть твоей любви все же лучше, чем целая любовь, но другой женщины.

– Жаль, что закон не разрешает выходить замуж сразу за троих мужчин! – воскликнула Майана. – Это было бы отличное решение.

– Какие у меня шансы, что ты выберешь меня? – с нескрываемой страстью в голосе спросил Тапу.

– Один из трех, – честно ответила она. – Точно, один из трех.

Двумя днями позже жители всего острова готовились с размахом отпраздновать спуск на воду «Марара». Но в отличие от подобных церемоний, проводившихся в прежние времена, на сей раз в воздухе витало напряжение. С самого рассвета шел серый, ни на секунду не прекращающийся дождь, будто само небо скорбело по человеку, приговоренному к столь страшной смерти.

Звероподобное существо, похоже, понимало, что с ним должно произойти нечто ужасное. Во взглядах тех, кто все эти дни смотрел на него с явной ненавистью, неожиданно проявилось неприкрытое сострадание, заставившее дикаря содрогаться от предчувствия надвигающейся беды.

А беда – всегда беда, какой бы она ни была и как бы мы ее себе ни представляли.

Связанного по рукам великана отнесли к бухте Фарепити. Он увидел большой корабль, готовый к спуску на воду, и различил ряд широких перекладин, уложенных на берегу параллельно друг другу и спускающихся к самому океану. Заметив, что на этих перекладинах установлена толстая доска с отверстиями для веревок, он понял, что его судьба – умереть, будучи раздавленным левой частью гигантской лодки, которая пронесется по нему всеми своими четырьмя тоннами и оставит от него лишь кровавое месиво.

Всем показалось, что он вздохнул с облегчением.

Великан действительно успокоился. Он с самого начала понимал, что обречен на смерть, и предстоящая церемония должна была раз и навсегда положить конец его страданиям.

Почти с самого рассвета жители острова начали группками собираться на пляже. Они нарядились в свои самые лучшие, достойные столь торжественного случая наряды и украшенные перьями накидки. У многих на шеях висели гирлянды из цветов. Приглушенные звуки барабанов и пронзительные – длинных флейт, на которых так нравилось играть Тапу Тетуануи, казалось, не радовали, а, наоборот, еще сильнее угнетали присутствующих. Вот-вот должно было начаться кровавое жертвоприношение, которое никому не было по нраву. И еще все прекрасно понимали, что со спуском «Марара» время побежит быстрее и уже совсем скоро им надолго, если не навсегда, придется расстаться с близкими людьми.

На Бора-Бора практически не оставалось ни одной семьи, в которой кто-то не собирался бы подняться на борт гигантского корабля и отправиться на поиски таинственного острова, прямо в ужасные, таящие многочисленные опасности земли Пятого Круга, откуда удалось вернуться лишь одному Мити Матаи. Поэтому казалось, что барабаны и флейты играли похоронную мелодию, и их стенаниям вторил плач падающего дождя.

Не оказывающего сопротивление пленника повалили на доску. Но когда великан заметил приближавшихся мужчин – не сомкнувшего за ночь глаз Хини Тефаатау и двоих его помощников, сжимавших в руках длинные ножи, сделанные из острейших створок раковин жемчужниц, – он понял, что должно произойти на самом деле. Дикарь начал страшно выть, вырываться и выкрикивать нечленораздельные ругательства.

Жуткая картина запечатлелась навсегда в памяти тех, кто не отвел глаз и досмотрел до конца жуткое представление. И когда дрожащий Хини Тефаатау пошел в сторону собравшихся, неся в руках окровавленную кожу несчастного, на доске лежала бьющаяся в конвульсиях предсмертной агонии куча красного мяса.

Хиро Таваеарии поспешно отдал команду обрубить чалки[6], и «Марара» быстро пронеслась по дрожащему телу дикаря, положив конец страданиям несчастного.

Два форштевня-близнеца[7] наконец разрезали воду, и корабль мягко закачался на волнах в спокойной бухте Фарепити. Впервые в жизни маленькие глазки Теве Сальмона не смотрели на построенный им корабль.

За печальным концом своего злейшего врага все следили с опущенными головами.

И тут в гнетущей тишине неожиданно раздался громкий голос Мити Матаи. Все мужчины, женщины и дети Бора-Бора постепенно собрались вокруг него, затянув песню-молитву: