Книжник. Сладкая месть Бондаренко Андрей
– Да полноте, вы же беспартийный, – ехидно усмехнулся Борман. – Я позавчера внимательно прочёл протоколы вашего допроса с применением детектора лжи…. Хвалю за правдивость! Такая искренность – по нынешним непростым временам – большая редкость. Именно это качество оказалось определяющим и решающим – при принятии непростого решения о вашем подключении к работам по возникшей проблеме…. Пройдёмте, поможете мне управиться с дичью. Герр Шумахер! – рейхсканцлер резко обернулся в сторону стрельчатого окна. – Сворачивайте все ваши чертежи, доставайте из шкафчика скатерть, столовые приборы, бутылки, фужеры. Перед началом серьёзных разговоров предлагаю слегка перекусить…
Следом за «дядюшкой» Денис подошёл к камину. Тут же обнаружился и источник странных звуков – над углями, мерцавшими всеми оттенками бордового, розового и сиреневого цветов, размещалась массивная чугунная подставка, в прорезях которой были закреплены три толстых стальных прута, на каждый из которых была насажена увесистая птичья тушка. Большие янтарные капли жира медленно стекали по птичьим бокам, покрытым приятной золотистой корочкой, и, соприкасаясь с жаркими углями камина, с громким шипением испарялись, наполняя помещение чудесными ароматами…
Борман осторожно, по очереди, потыкав в тушки острым длинным стилетом, удовлетворённо сообщил:
– Похоже, что всё уже готово. Это, видите ли, уважаемый сеньор Рамос, дикие утки. Сегодня на рассвете они ещё беззаботно жировали в местных прибрежных камышах. Лично застрелил, одним удачным дуплетом. Повезло, бывает…. Пенемюнде, к вашему сведению, это старинные и знаменитые охотничьи угодья. На протяжении нескольких последних веков немецкие аристократы, включая принцев и принцесс крови, регулярно наезжали в эти благословенные и чудные края – на утиную охоту. Вы, дон Оскар, уважаете утиную охоту?
– О, да!
– А, раз так, то берите это старинное блюдо и аккуратно сгружайте на него дичь.
Денис осторожно, один за другим, снял стальные прутья с чугунной подставки и – с помощью маленькой никелированной кочерги – «сгрузил» подрумяненных уток на большое фарфоровое блюдо, украшенное цветными рисунками – на тему утиной охоты, естественно.
– Перемещаемся к столу, перемещаемся! – нетерпеливо скомандовал рейхсканцлер, жадно сглатывая голодную слюну…
«Интересное и неслыханное дело», – рассуждал про себя Денис, не уставая удивляться сюрреализму происходящего: – «Два опытных русских диверсанта остались наедине с одним из руководителей фашистского Рейха…. Более того, с «тенью» самого Адольфа Гитлера. Ну, надо же! Может, придушить его, добродушную гниду, да и все дела? Нельзя, к сожалению. Сейчас для нас главное – уничтожить тайную подземную лабораторию, где обогащается урановая руда. Ничего, и до этого ушлого «дядюшки» дойдёт очередь. Обязательно дойдёт. Каждому овощу, как известно, своё время…».
Письменный стол уже был покрыт серой льняной скатертью. Третьяков, как и Денис, облачённый в строгий чёрный костюм-тройку, педантично расставлял по периметру стола овальные тарелки, высокие бокалы и пузатые стаканчики, раскладывал совершенно обыкновенные вилки и ножи.
– О, дон Оскар! – искренне обрадовался Гарик, водружая посередине стола две бутылки: пузатую чёрную – непрозрачную, покрытую лёгкими изысканными узорами нежно-голубой плесени, и другую – зелёную, высокую, наполненную подозрительной мутно-коричневой жидкостью. – А мы с партайгеноссе Борманом уже вкратце поговорили. Обсудили, так сказать, некоторые важные аспекты нашего общего дела…
– Вот, именно, что только вкратце, – мягко перебил Третьякова рейхсканцлер. – Успеем ещё поболтать о насущных делах и о некоторых профессиональных проблемах…. Дон Оскар, разложите, пожалуйста, уточек по тарелкам. Сейчас, господа мои, я вам покажу, как надо правильно разделывать водоплавающую дичь.
И показал, пользуясь большим острым тесаком и массивной серебряной двузубой вилкой. Ловко это у него получалось, надо признать: несколько скупых, выверенных движений, и, вот, уже утка расчленена на восемь составных частей, причём, золотистая кожа – аппетитной горкой – возвышалась отдельно, на краю тарелки.
Борман любезно поколдовал над всеми тремя тушками, после чего, сложив разделочный инструмент на сервировочный столик, стоящий чуть в стороне, скупо махнул короткой рукой, приглашая гостей к столу.
– Из какой бутылки прикажете налить, экселенц? – любезно поинтересовался Третьяков.
– Давайте-ка, герр Шумахер, налейте всем из чёрной, в те маленькие серебряные стаканчики…. Это, друзья мои, коньяк – страшно подумать, какой выдержки. Его, то есть, из других бутылок, стоявших в дубовом ящике рядом с этой, сам Наполеон Бонапарт потреблял – во время многолетнего заточения на суровом острове Святой Елены…
Гарик ловко разлил по предложенным ёмкостям благородную янтарную жидкость.
– Предлагаю выпить – за нашу победу! – рейхсканцлер, многозначительно подмигнув, чуть приподнял вверх серебряный стаканчик.
– За нашу победу! – хором поддержали его Денис и Третьяков.
Выпили. Коньяк был по-настоящему хорош – ароматный, очень мягкий, с ярко выраженным цветочно-медовым привкусом. А, вот, пернатая водоплавающая дичь вкусовыми качествами на Дениса особого впечатления не произвела – жестковатое тёмное мясо, немного пахнущее варёной рыбой, не более того.
«Надо было этих уток часов пять-шесть повымачивать в слегка подкисшем молоке. Или, на худой случай, минут сорок-пятьдесят подержать в самом обычном маринаде», – недовольно ворчал он про себя. – «А то, понимаешь, застрелил, и сразу же – на вертел. Впрочем, у немцев всегда с фантазией было достаточно напряжённо…».
Борман дочиста обглодал утиное бедро, негромко рыгнул, воспитанно прикрывая слюнявый рот розовой ладошкой, тщательно вытер белым хлопковым полотенцем жирные пальцы рук, после чего сообщил:
– Сеньор Рамос, я внимательно просмотрел ваши бумаги: геологические карты и планы, описание месторождений, расчёты величин запасов полезных ископаемых, подробные экономические выкладки…. Скажу одно. Весьма недурственно! Весьма…. Всё это очень и очень интересно: вольфрам, графит, железные руды, некоторые другие, достаточно интригующие вещи.… Но, зачем вы обо всём этом рассказываете мне? Формально, Шпицберген является свободной экономической зоной. Испания и сама может – при должном оформлении необходимых бумаг и, естественно, после успешного завершения нашей общей войны – заняться разработкой всех этих богатых месторождений…. Не так ли?
– Извините, но я полностью не согласен с вами, экселенц, – тут же откликнулся Денис. – Испания не располагает необходимыми людскими и финансовыми ресурсами. Только в плотном и всестороннем взаимодействии с Великой Германией мы, испанцы, видим наше Будущее. Тесное взаимодействие – по всем фронтам – вот, надёжный залог нашего грядущего общего успеха.
Рейхсканцлер понимающе усмехнулся:
– Вчера вечером я уже слышал эти слова. От вашего патрона. То есть, от уважаемого генералиссимуса Франко, с которым имел честь разговаривать по телефону…
Внутренне Денис напрягся и заледенел, стараясь – изо всех сил – внешне выглядеть максимально беззаботно, улыбаясь лучезарно и приветливо.
Борман, сделав маленький глоток коньяка из серебряного стаканчика, на пару секунд довольно прикрыл глаза, жадно облизал тонкие губы и непринуждённо продолжил:
– Да-да, уважаемый дон Франсиско именно так мне всё и объяснил…. Что же, в этих умозаключениях есть здоровое зерно и стройная логика. Думаю, что в самом скором времени мы обсудим предложенные вами проекты более подробно, с привлечением учёных-экспертов и опытных экономистов…. Кстати, генерал Франко очень тепло отзывался и о вас лично, дон Оскар. В частности, о ваших профессиональных качествах и недюжинных разносторонних талантах. И даже любезно согласился, чтобы вы приняли участие в некоторых важных геологических изысканиях, проводимых нашими специалистами на балтийском острове Узедом. Правда, выделил на это всего две недели. Собирается, видите ли, отозвать вас обратно, в Испанию…
«Что ещё за бред горячечный?», – искренне недоумевал Денис. – «Как мог генералиссимус Франко, с которым я не знаком, тепло отзываться о моих профессиональных качествах и недюжинных талантах? Что значит: – «Выделил на это всего две недели»? А, вот, ещё характерный перл, мол: – «Собирается отозвать вас обратно, в Испанию»? Может, обычная пошлая провокация? Непохоже. Нет, надо завтра срочно связываться с Москвой, запросить разумные объяснения и чёткие инструкции…».
Судя по удивлённым круглым глазам Третьякова, он также ничего не понимал. Более того, был не на шутку встревожен.
Борман, вяло покусав тощее утиное крылышко, предложил:
– А теперь давайте-ка попробуем напиток из второй бутылки. Ну-ка, талантливый сеньор Оскар, откройте пробку, понюхайте…. Что это такое, как вы думаете?
Денис, сильно упираясь пальцами, с трудом выдавил пробку из узкого горлышка бутылки, старательно принюхался и – через пятнадцать-двадцать секунд – сознался:
– Знаете, экселенц, честно говоря, я теряюсь в догадках. И характерный пивной аромат, без сомненья, присутствует, и фруктовой неочищенной водкой, определённо, пахнет…
– Браво, браво! – рейхсканцлер несколько раз вяло похлопал одной пухлой ладошкой о другую. – Это не что иное, как классический немецкий пивной шнапс, мой любимый напиток. Знаете, как он изготовляется? Не знаете? Хорошо, коротко расскажу…. На первом этапе процесса берётся выдержанное светлое пиво и заливается в обычный перегонный аппарат. Вот, именно, в обыкновенный самогонный аппарат! Пиво тщательно перегоняется, получается крепкая пивная самогонка. А потом этой самогонкой укрепляют обычное свежее пиво, каждый – на свой вкус…. В данной бутылке содержится «золотая» немецкая классика: литр пивного самогона двойной перегонки и литр светлого баварского пива. Разливайте, сеньор Рамос, вон в те высокие бокалы. Смело лейте!
Опытный рейхсканцлер предсказуемо оказался прав, всё содержимое зелёной бутылки – тютелька в тютельку – поместилось в рекомендованных бокалах.
– Пить данный напиток надо только крупными глотками, желательно – до половины за один раз, – скупо пояснил Борман. – Ну, за нашу победу…
Вкус пивного шнапса показался Денису знакомым, то бишь, явственно напоминал о существовании русского народного напитка под ёмким названием – «ёрш». Разве что – в данном конкретном случае – вкусовые рецепторы явственно ощущали некую приятную «бархатинку». Он поставил наполовину опустевший бокал на стол и немного расслабился – в голове приятно зашумело, внезапно-проснувшийся аппетит выражал настойчивое желание ещё раз отведать тёмного мяса дикой утки, вкус которого представлялся уже почти приятным…
По лестнице звонко застучали торопливые шаги, и в зал вбежал один из «кожаных плащей».
– Партайгеноссе! – как резанный завопил охранник. – Английские бомбардировщики прорвались! Восемь штук наши зенитчики сбили, а два – прорвались через грозу! Летят прямо сюда! Видимо, прав был штурмбанфюрер Шульц, кругом вражеские агенты, кругом…
Рейхсканцлер неожиданно побледнел и несолидно засуетился:
– Извините, дорогие друзья, но мне надо срочно спуститься в подземное укрытие. Я не могу позволить себе – погибнуть в такое трудное для Великого Рейха время. Фюреру без меня будет очень тяжело…. Извините, ещё раз!
Борман, невежливо отодвинув Третьякова в сторону, устремился к лестнице.
– И вам, господа, я настоятельно рекомендую спуститься вниз, – обратился к Денису и Гарику «чёрный плащ». – Скорее всего, именно этот маяк и является конечной целью подлых англичан. Больно уж целенаправленно идут, собаки бешеные. Строго по прямой…
Денис спускался следом за Третьяковым, перед которым маячила широкая чёрная спина телохранителя Бормана. В нижнем холле маяка охранник, резко остановившись, заявил:
– Извините, господа, но вас я не могу пропустить в подземное укрытие. Должностные инструкции строго запрещают.
Рейхсканцлер – тем временем – уже скрылся за массивной железной дверью. Судя по звуку его шагов, там была оборудована ещё одна лестница, ведущая глубоко под землю.
– И, куда нам теперь? – недоумённо спросил Третьяков.
«Чёрный плащ» равнодушно пожал кожаными плечами:
– Не знаю, честное слово. Попробуйте спрятаться где-нибудь снаружи, только от маяка отойдите подальше. Там, возле морского берега, имеется небольшой сосновый лесок, песчаные дюны…
За дверью старого маяка стоял-властвовал тихий июньский вечер. Тускло-жёлтое солнце робко выглядывало из-за пухлых сиреневых туч, обещавших весёлый летний ливень. Над светло-серой песчаной косой – чёрными быстрыми молниями – мелькали шустрые стрижи. На море установился полный и безграничный штиль. Тёмная вода – огромным нескончаемым зеркалом – разлилась до самого горизонта…
– Чёрт, скоро начнётся нешуточная гроза, могли – хотя бы – выделить по паршивому плащу. Вот же, жадные морды, засранцы натуральные! – всерьёз обиделся Гарик. – Если под английскими бомбами не умрём, так до последней нитки промокнем под дождём. Всё, как и всегда. Не понос, так золотуха….
Денис, слегка хлопнув Третьякова по плечу, посоветовал:
– Кончай, любезный Фриц, ерундой заниматься. Надо быстро спрятаться куда-нибудь. В любой момент – из подозрительных сиреневых туч – могут вынырнуть английские бомбардировщики. С ними долго не поговоришь, мокрого места не останется…
Они, не тратя времени на пустые разговоры, побежали в сторону ближайшего соснового леса, видневшегося в полукилометре на севере, за низкими серо-жёлтыми дюнами. Когда до спасительных деревьев оставалось метров тридцать-сорок, над головами угрожающе и зловеще загудело.
Добежав до леса, Денис крепко ухватился руками за тёплый ствол высокой сосны и задрал голову вверх – два тёмно-тёмно-зелёных самолёта грузно заходили со стороны моря, оставляя мрачные сиреневые тучи чуть в стороне.
– Вот же, блин горелый! – Третьяков нервно перешёл на язык родных рязанских берёзок. – А, как же хвалёные немецкие асы? Где эти непроходимые и надёжные кольца Генриха Геринга? Бардак полнейший! Нет, надо же! Столько дешёвого трёпа, а как доходит до дела, так только полный и стыдливый «пшик». Я – на месте Адольфа Гитлера – вешал бы всех этих хвастунов на Центральной площади Берлина. Причём, сугубо за интимные места…
Денис, ловко упав в невысокие кустики вереска, сильно дёрнул Гарика за брючину и велел – злым «командирским» голосом:
– Капитан Третьяков, немедленно замаскироваться! Перейти на немецкий язык! На гауптвахте – при первом же удобном случае – сгною! Твою мать.
– Я воль, герр майор! – падая на землю, пообещал Гарик. – Просто обидно стало…. Как пивной шнапс жрать под дикую утятину, так все равны. А, как прятаться от английских бомб, так пожалуйте на улицу, ибо мордой и экстерьером не вышли…. Вот же, лицемерные уроды! Ничего, сейчас английские джентльмены подбросят красного молотого перца – под ваши трусливые хвосты…
– Ну, и что, собственно, не устраивает? – удивился Сергей.
– Всё! – изобразив на физиономии гримасу брезгливого отвращения, заверил Конкин. – Для кого написана эта глава?
– Для людей, конечно.
– Какие, Хрусталёв, люди, в конскую задницу? Ты, морда, пишешь для читателей! Сиречь, для конкретных потребителей, имеющих чёткие и однозначные предпочтения…. Так, вот. Потребителей, читающих авантюрно-приключенческую литературу в «бумажном» виде, не интересуют ни подробные историко-географические очерки, ни кулинарные рецепты, ни гнилые философские изыскания. Для всего этого существует профильная литература. Понимаешь?
– Нет, не понимаю, – набычился Хрусталёв. – Я к людям привык относиться с уважением. Зачем же их приравнивать к однобоким недоумкам и причёсывать под единую гребёнку? Кстати, а что – по твоему авторитетному мнению – интересует современного читателя-потребителя авантюрных романов?
– Погони, драки, преследования, схватки, поиски, трупы, сексуальные сцены, убийства…. Короче говоря, высочайшая динамика процесса. Больше ничего. Всё должно быть непритязательно, доходчиво и просто. Как говорится, вперёд и вверх. За разлапистыми орденами и громкой славой, не ведая сомнений…
– А, размышления о смысле жизни? А, жаркие споры – возле дружеского походного костра? Муки жгучей ревности, в конце-то концов?
– Дурак ты, Хрусталёв, – поморщился Конкин. – Почему твои разведчики не замочили Бормана?
– Им надо было получить пропуска в тайную подземную лабораторию, где фашисты обогащали урановую руду.
– Молчи лучше. Молчи…. Да, не получилось из тебя писателя…
Шестой параграф. Ретроспектива 03. Глухие кайманы
Помолчав с минуту, Хрусталёв – сугубо для очистки совести – решил немного поспорить.
– В этом романе насчитывается двадцать пять глав, – заявил он. – И только одна глава, посвящённая встрече с Мартином Борманом, является относительно-спокойной и неторопливой.
– Ни одной быть не должно! Динамика, она не терпит перерывов. Даже кратких.
– А Бормана – в самом конце книги, уже в 1955-ом году – ребята, всё же, убьют. Взорвут – к чёртовой матери. В Аргентине.
– Это пошло, – подключился к разговору Крыленко.
– Что – пошло?
– То, что Бормана взорвут в 1955-ом году, причём, именно в Аргентине. Стереотип такой, давно затасканный и всем известный.
– Конечно, известный, – согласился Хрусталёв. – Потому, что это – чистая правда.
– Что – правда?
– Всё. Несколько лет тому назад, в Буэнос-Айресе, уважаемый и донельзя правдивый сеньор Аугусто Романо-и-Гарсия, родившийся в 1930-ом году в почтенной семье русских эмигрантов первой волны, целый вечер рассказывал мне о сказочной бело-голубой стране под гордым названьем – «Аргентина». Отдельный раздел этого увлекательного и цветастого повествования был посвящён далёкому 1955-му году. Именно тогда свергли классического диктатора Перрона, а ещё через месяц после этого знаменательного события – в Аргентине и Парагвае – неизвестные диверсанты уничтожили нескольких высокопоставленных наци, сбежавших в 1945-46-ом годах из поверженной фашисткой Германии в страны Южной Америки. Дон Аугусто уверял, что лично видел, как по центральной улице одного провинциального аргентинского городка проносили закрытый гроб с останками Мартина Бормана. Закрытый, потому что бывший рейхсканцлер НСДАП был подло взорван русскими шпионами – в доме собственной любовницы – с применением целой тонны динамита…
– Это ровным счётом ничего не меняет, – небрежно и вальяжно отмахнулся Крыленко. – Всё равно, пошлый и глупый стереотип.
– Разве правда может быть глупым стереотипом?
– Может. По крайней мере, в голове у читателя, который пройдёт мимо книжной полки, не побеспокоив кошелька…. А ещё мне очень не понравились эти серые глухие кайманы…. Дай-ка, Гена, текст. Ага, нашёл. Зачитываю…
Переночевал он относительно спокойно – под разлапистым кустом, смутно напоминавшим банан. Разбил походный лагерь. Пока совсем не стемнело, решил немного порыбачить. Мол, когда ещё доведётся половить рыбки в самой настоящей тропической реке? Достал из рюкзачного кармана классическую донку, насадил на крючок № 12 большую и шуструю цветную лягушку – ту, что первой подвернулась под руку. Помня о наставлениях Креста – относительно местных ядовитых тварей – Денис предварительно надел на ладони толстые брезентовые рукавицы. Закрепив наживку на крючке, он старательно раскрутил снасть над головой, забросил её в воды Уны метров на тридцать пять, а свой конец лески крепко привязал к неизвестному приземистому кусту, нависавшему над берегом уже дремлющей реки.
Через полчаса куст отчаянно задёргался, словно бы собираясь вырваться из земли на свободу и убежать в неведомую даль.
Понимая, что клюнуло что-то по-настоящему серьёзное, Денис торопливо натянул на ладони всё те же плотные брезентовые рукавицы: любой мало-мальски опытный рыбак прекрасно знает, что рыболовная леска, на конце которой «сидит» крупная рыбина, может порезать руки ничуть не хуже, чем острая бритва…
Минут через восемь – после отчаянной и бескомпромиссной борьбы – он вытащил на пологий речной берег тридцатикилограммового сома. Натурального сома, только с очень длинными и толстыми многоярусными усами и крупными жёлто-оранжевыми пятнами на боках.
Или же эти пятна просто так выглядели – в черноте тропической ночи и в отблесках яркого походного костра? Как бы там ни было, но пойманная рыба и на вкус оказалась сомом. Обычным сомом, запечённым в обычных углях обычного, уже остывающего тропического костра…
Утром Денис отправился в путь очень рано. Ещё и семи часов не было, краюшек оранжевого солнца только чуть-чуть выглядывал из-за неровной кромки сельвы. Над тёмными водами Уны – отдельными замысловатыми гиперболами и параболами – поднималась призрачная молочно-белая дымка. На востоке разливалось розово-алое полотнище молодой тропической зари. В густых прибрежных зарослях – о чём-то тревожном и важном – громко кричали беспокойные разноцветные попугаи.
Примерно через полтора часа берега реки широко раздвинулись в стороны. Узкая пирога, подчиняясь размеренным гребкам, мягко вплыла в заросли розовых корзинок лотоса. Он внимательно оглянулся по сторонам, высматривая кровожадных кайманов.
Бурые воды разлива Уны были обманчиво спокойны, только возле тонкой и длинной полоски розово-лиловых камышей – во все стороны – расходились широкие круги. Это жировала местная рыба, слегка напоминавшая зеркального карпа.
Ещё когда они плавали по разливу Грязнухи, Денис успел, между делом, отловить пару достойных экземпляров – характерная серебристая чешуя, только плавники рыбин были очень крупными и ярко-жёлтыми. Крест потом, на очередной стоянке, из этой добычи приготовил шикарнейшее и вкуснейшее «рыбное асадо».
Судя по громким всплескам, «карпы» в разливе Уны вырастали до весьма приличных размеров.
Неожиданно перед носом пироги всплыло толстое полутораметровое бревно – слегка зеленоватое от старости, с голубыми наростами игольчатой плесени.
«Бревно? Разве у брёвен бывают такие янтарно-оранжевые, однозначно-хищные глаза? Очень маловероятно», – осторожно высказался подозрительный внутренний голос.
«Да, это же он и есть, хвалёный глухой кайман!» – опомнился Денис и усиленно заработал широким веслом, направляя пирогу к ближайшему берегу, смутно видневшемуся сквозь загадочную туманную дымку.
Вдруг, ход лодки резко замедлился – это наглый и шустрый кайман, крепко ухватившись острыми зубами за корму пироги, буквально-таки повис на ней.
Денис – в десятые доли секунды – выхватил из «подмышечной» кобуры браунинг и несколько раз выстрелил, целясь противному холоднокровному существу в наглый оранжевый глаз. По словам Мари, у глухих кайманов было всего два уязвимых места: брюхо, покрытое тонкой и бледной кожей, и глаза – маленькие, янтарно-радужные, недобро мерцавшие, практически-волчьи…
Попал, конечно же. Учили когда-то…. Кайман «отвалился» в коричневую воду, зажав в кривых жёлтых зубах большой кусок древесины, безжалостно вырванный из тела лодки.
«Вот же, сука злая!», – возмутился про себя Денис и выпустил вслед нежданному мародёру ещё несколько пуль.
Запихав пистолет обратно в кобуру, он оглянулся, чувствуя, как по всему телу мягко перекатилась волна ледяного озноба.
Со всех сторон к пироге быстро и целенаправленно подплывало с десяток других зеленоватых «бревнышек», густо утыканных – вдоль комля – короткими тёмно-синими и фиолетовыми иголками. Денис, уже ни на что не отвлекаясь, изо всех сил заработал веслом…
Когда до низкого каменистого берега оставалось проплыть метра два с половиной, пирога окончательно «встала». Сделав последний мощный гребок, он соскочил в воду, не оборачиваясь, по колено в воде, добрёл до носа лодки и, крепко ухватившись, потянул её к берегу.
С трудом преодолев сопротивление кровожадного противника, Денис вытащил пирогу на мелкую чёрную гальку косы и протянул плавсредство вперёд – на сколько хватило сил. Упал рядом с лодкой, пытаясь привести дыхание в норму. Руки неприлично дрожали, по спине ползли частые капельки холодного пота.
Сзади раздавались громкие всплески, это мускулистые хвосты глухих голодных кайманов – в бессильной злобе – отчаянно колотили по тёмно-бурым водам разлива заштатной парагвайской реки Уны…
«Да, это достойный и опасный противник», – признал Денис. – «Здесь не стоит ждать лёгкой победы…».
Перекурив, он сильным щелчком отправил окурок сигареты в сторону, поднялся на ноги и подошёл ближе к кромке воды.
Увиденное откровенно не вдохновляло – в непосредственной близости от берега плавали многие сотни светло-зелёных кайманов, воинственно ощетинившихся короткими сине-фиолетовыми иглами. Мерзкие твари – время от времени – рассерженно пофыркивали, от чего во все стороны бодро разлетались тёмно-кофейные брызги.
Но главная неприятность заключалась в другом – воинственные кайманы «разорвали» корму пироги в клочья, ящики с гранатами и тротилом бесследно исчезли. Видимо, утонули. Это усложняло всё до полной невозможности, из винчестера (путём меткого попадания в глаз), всех кайманов было не уничтожить. По крайней мере, в течение ближайших десяти лет…. Хотя, применение взрывчатки в местности, где бродят хладнокровные убийцы в пробковых шлемах, говорящие на немецком языке, тоже было делом опасным – на грохот взрывов могли незамедлительно нагрянуть незваные и очень недружелюбные гости.
Неожиданно раздался глухой хлопок, и над разливом Уны взвилась в небо яркая зелёная ракета. Она зависла на несколько секунд на одном месте, после чего резво пошла вниз, разделившись – при этом – на две красные.
«Очевидно, Мартина где-то совсем рядом», – понял Денис. – «Услышала близкие выстрелы, теперь, вот, пытается выяснить, кто это бродит поблизости. Мол, злые и коварные враги? Или же верные и добрые друзья?».
Он достал из рюкзака ракетницу, вскинул её вверх и нажал на спусковой крючок. Ответная ракета – с весёлым свистом – улетела в голубое бездонное небо…
Денис – за час с небольшим – обошёл стороной широкую полукруглую бухту, сильно заросшую буро-лиловыми водорослями и белыми гигантскими кувшинками.
Он, с помощью острого мачете и недюжинного упрямства, пробился через плотную стену зелёного камыша и вышел на слегка заболоченный берег разлива реки.
Овальный остров, на краюшке которого неподвижно застыл бесхвостый гидроплан, находился от него примерно в двухстах метрах, на фоне самолёта виднелась стройная светлая фигурка, приветливо машущая рукой.
Денис, помахав в ответ, громко закричал:
– Марта!
– Арта-арта-арта…, – тут же откликнулось звонкое тропическое эхо.
– Я, я, я, я…, – прилетел ожидаемый ответ.
Вот, долгожданная пропажа, с Божьей помощью, и отыскалась…. Только теперь возникал актуальный и животрепещущий вопрос: – «Что делать дальше?».
Вопрос был совершенно непраздным, бессчётное количество глухих кайманов заполняло собой всё пространство между берегом и островом. Одни из них мирно дремали, высунув на поверхность воды длинные заострённые морды. Другие же, наоборот, безостановочно нарезали – между разноцветными розетками лотосов и кувшинок – изысканные петли и восьмёрки.
Он достал из кармана куртки заветный базальтовый свисток и, предварительно набрав полную грудь воздуха, дунул в него изо всех сил. Результат оказался нулевым, отвязанные кайманы на «шипение» никак не отреагировали.
«Очень похоже, что они, и в правду, полностью глухие», – огорчился нервный внутренний голос. – «Что, пришла пора рвать волосы на голове и впадать в полную и безысходную фрустрацию? А, если попробовать по-другому?».
Денис разделся до трусов и метра на полтора-два вошёл в бурые воды озера. Глубина здесь была уже выше колен, а до ближайшего зеленоватого каймана, посматривающего на него с плотоядным интересом, оставалось метров восемь-девять.
– Эх, где наша не пропадала! – Денис крепко зажал свисток зубами, нагнулся, зажмурил глаза и, погрузив голову в воду, сильно дунул. Пузырьки воздуха с громким бульканьем бойко устремились к поверхности…
Он резко выпрямился и распахнул глаза, ожидая увидеть рядом с собой кровожадный оскал холоднокровного хищника.
– Пронесло. Бог миловал, – успокоился Денис.
Более того, ближайшие к нему кайманы отплыли на несколько метров в сторону.
– Неужели? А, ну-ка, ещё раз! – сделав ещё несколько коротких шагов по илистому дну водоёма, Денис погрузился в воду уже по грудь, немного присел – так, чтобы рот и нос оказались под водой, снова сильно дунул в свисток, выпрямился.
– Действует, чёрт побери!
Кайманы, недовольно пофыркивая, снова немного отплыли. Павианы, правда, в аналогичной ситуации улепётывали без оглядки, а эти только отплывали на несколько метров и останавливались, не собираясь безоглядно давать дёру. Но, всё жё, хоть что-то…
«А, вдруг, это они тебя просто заманивают?» – глумливо зашелестел в голове вредный внутренний голос. – «Вдруг, просто притворяются? Ты сейчас поплывёшь, как последний слюнявый идиот, тут они на тебя и набросятся – всей нехилой стаей. Как – прыгнут! Как – порвут на мелкие кусочки! То-то смеху будет…».
Послав внутренний голос далеко и надолго, Денис смело поплыл по направлению к острову. Поплыл ленивым и неторопливым кролем, сильно выдыхая воздух в воду – через базальтовый свисток – после каждого второго гребка. Чувствовалось, что кровожадные кайманы где-то рядом, окружили со всех сторон, образовав круг чистой воды с диаметром метров в десять-двенадцать.
Он размеренно плыл, стараясь ни о чём не думать. Время тянулось медленно и вязко, словно молочно-фруктовая ириска из далёкого босоногого детства…
Неожиданно ноги коснулись твёрдого дна, Денис торопливо выбрался на песчаный берег.
– Здорово это у вас получилось! – сообщил восторженный девичий голос. – Прямо, как в крутых американских боевиках!
Денис поднял голову и понял, что попал в беду. В Беду безысходную и неотвратимую, в ту, которая – «с большой буквы».
Сердце провалилось в холодную бездонную пропасть. Мир изменился и засверкал новыми, абсолютно неизвестными красками. В душе Дениса, заледеневшей после смерти Татьяны, закапала звонкая весенняя капель…
Девчонка, стоящая в трёх метрах от него, казалось бы, совсем не походила на прекрасную Небесную Принцессу: худенькая, невысокая – метр шестьдесят с кепкой, короткие растрёпанные светлы волосы, когда-то голубая футболка, покрытая буро-серыми пятнами во всех местах, заправленная в такие же грязные штаны непонятного цвета.
Босая, чумазая, милая.
А глаза – огромные, тёмно-зелёные, пронзительные.
Как бы там ни было, но его израненное сердце плавилось, истекая горячими каплями неизвестного металла, а душа тихонько звенела – в предчувствии чего-то светлого и…
И? Наверное, печального – до полной и нескончаемой бесконечности…
– Разве в этой главе отсутствует должная динамика? – удивился Хрусталёв.
– Так, средненький уровень, – скривился Крыленко. – Можно было и покруче завернуть. Например, пятиминутная жаркая рукопашная схватка с голодным кайманом. Меткий удар ножом, распоротое крокодилье брюхо, серые холодные кишки – на жёлтом тёплом песочке. Над кишками поднимается сизый пар. Откушенные пальцы Главного героя. Например, на левой руке. Ну, и тому подобное…
– В конце главы – мелодрамой пахнуло?
– В меру.
– Что же тогда не нравится?
– Глухие серые кайманы. Я, братец, намедни «залез» в Интернет и уже через десять минут установил, что животные – с таким дурацким названием – в парагвайских реках не водятся. Если я этот вопрос прояснил с лёгкостью, то и дотошные читатели прояснят…
– Ерунда какая-то! – возмутился Хрусталёв. – Это же – фантастический роман!
– Ну, и что из того? Да, наш современник – по тексту – «переместился» в неверный 1937-ой год и успешно «продержался» вплоть до 1955-го года. Но, всё равно, интерьеры тех Времён должны быть выписаны с максимальной достоверностью и дотошностью. Суть романа, понятное дело, фантастическая. А интерьеры должны быть настоящими. Из серии – так оно всё и было…. Убирай этих дурацких глухих кайманов! Причём, вместе с Борманом…
Сергей, свернув на Бухарестскую улицу, направился к своему дому. Он размеренно шагал и тихонько бормотал под нос:
– Суки гнилостные и хитрые. Решили, понимаешь, придраться, оскорбить и разорвать все творческие отношения. А, следовательно, и финансовые…. Ничего, очень скоро, ребятки, вам придётся – в обязательном порядке – познакомиться с глухими серыми кайманами. Придётся, не обессудьте. Сами, что называется, нарвались. Да и с приснопамятным Мартином Борманом – запросто – можете повстречаться. Чистую правду обзывать – «пошлыми стереотипами»? Ну, знаете ли! Это уже переходит все границы разумного. Дурилки самодовольные и тупые, короче говоря…
Глава вторая
Издательство «Астра». Мэтр
Да, тяжела она, слава мирская. Ох, тяжела и коварна. Отрывает от реальности, сознание мутит, нюха лишает. Не всегда, конечно. Но, ей-ей, частенько….
Живёшь себе, живёшь. Никого особо и не трогаешь. Так, лишь пожинаешь сладкие плоды широкой известности. И, вдруг…
Вдруг, выясняется, что все окружающие – почти поголовно – считают тебя зазнавшимся жлобом, жадной сукой и самовлюблённой тварью.
Обидно? Ещё как!
Впрочем, Бог им всем судья. Это чёрная зависть в них, в подлых и низких людишках, говорит. Вернее, клокочет. Не более того…
Первый параграф. Немецкий знакомец
Настроение у Сани Мазура было отменным. Как же, только что сплавил – на две полноценные недели – драгоценнейшую жёнушку. Типа – отправил на итальянский навороченный курорт.
«Отдыхай, родная!», – подходя к машине, припаркованной на стоянке «Пулково-2», мысленно ухмыльнулся Мазур. – «Купайся, загорай, отсыпайся, развлекайся. Съезди на экскурсии в Рим и во Флоренцию. Венецию, обязательно, не забудь посетить…. И я от тебя, зараза приставучая, немного отдохну. В том плане, что оторвусь по полной и развёрнутой программе. Со старинными приятелями в баньку схожу. Пивка попью от пуза. Ну, и по женскому прекрасному полу – малость порезвлюсь. Может быть, если времени и здоровья хватит…. Нет, правы, всё же, мудрые психологи, специализирующиеся на семейных отношениях. Мол, супруги – время от времени, и для укрепления семейного климата – должны отдыхать друг от друга. Причём, полноценно….
– Пи-ю-ю! – послушно реагируя на нажатие кнопки пульта, приветливо пиликнула машина.
– Соскучилась? Сейчас, ласточка японская, поедем, – задумчиво проведя ладонью по «ежику» коротко-стриженных седых волос, нежно прошептал Санька, а про себя подумал: – «Надо срочно менять машину. Пятилетняя «Мазда» – не лучший вариант для мэтра отечественной фантастической литературы. Имиджу не соответствует, да и престиж не тот…. А ещё сегодня надо – в обязательном порядке – посетить парикмахерскую и косметический салон. Причёску подправить, на ногтях навести лёгкий мужской маникюр. На вечер запланирована презентация моего нового бестселлера…. Говорят, что пропали – бесследно – Витька Крыленко и Генка Конкин. Туда им, мордам бесстыжим, и дорога. Перспективных авторов не будут переманивать. Да и на затоваренном книжном рынке будет гораздо просторнее. Глядишь, и продажи пойдут веселее…».
Зазвонил мобильный телефон.
– Слушаю, – сварливо пробурчал в трубку Мазур. – Говорите. Только коротко и сжато. Я очень занят.
– Александэр? – робко спросил хриплый фальцет, в котором легко угадывался приятный иностранный акцент. – Это есть ты?
– Я, я! Александр Александрович Мазур. С кем имею честь?
– Томас Мюллер. Ты есть помнить меня?
– Конечно, помню, – сбавляя обороты, заверил Санька. – Причём, очень хорошо. Как твои дела, коллега?
С Мюллером они познакомились в Гамбурге, где полтора года назад проходил какой-то очередной семинар европейских писателей-фантастов. Познакомились, выпили хорошего ирландского виски, немного поболтали о всякой всячине.
Томас тоже числился писателем. Конечно, не таким крутым и известным, как Мазур, но, всё же, и не последним в своей богатой и зажиточной Германии. Кроме того, Мюллер был плотно связан по работе со многими крупными европейскими издательствами, и даже прозрачно намекнул, что готов – за скромный и приемлемый процент – оказать эффективные агентские услуги.
Читать бесплатно другие книги:
