Вечный Потапенко Игнатий

Глава 6

Кладбище рядом с Auld achruinn, наши дни

Земля под его ногами была влажной от ливня, обрушившегося несколько часов назад на вершины пяти сестер Кинтайла. Аласдер поднял глаза и посмотрел на небо. Он почувствовал на губах давно забытый поцелуй Натайры.

«Поверь мне, викинг… нашей боли больше не будет, и наше время придет. Мы воссоединимся», – утверждала она, как будто знала будущее. Будущее, которое он отвоевал бы для них обоих.

Мужчина моргнул. Натайра была права. Он находился здесь сегодня, именно так, как она и предсказала ему. Осторожно ступая, он прошел через распахнутые кладбищенские ворота и окинул взглядом могилы. Будет ли когда-нибудь так, как она уверяла? Это вообще возможно?

Подобно армии каменных воинов, надгробия несли свою вечную службу на страже душ усопших. Достойное место для того, чтобы встретить свою судьбу, как ему казалось. Его рука на рукояти меча расслабилась. Аласдер почувствовал себя готовым последовать зову Натайры. Сердце викинга слишком долго отрицало свое предназначение.

Воин внутри него ликовал, желая поднять свой меч к небу и с криком броситься в бой. Словно почувствовав его непреодолимое желание, Вселенная ответила ему ветром, который принес с собой ни с чем не сравнимый запах нагорья. На берегу озера Даич пахло травой, дождем и прошлым.

Натайра была как ветер. Не какой-нибудь нежный бриз, а неистовый шторм. Сильная и неукротимая, дикая и неудержимая. Именно так она и покорила его. Аласдер уверял ее, что больше никогда не поднимет свой меч ради женщины, – и ошибся. Слишком долго ему пришлось оставаться без ее любви. Смерть отняла у него Натайру, и он больше не мог без нее жить. Он хотел быть рядом с ней навечно, чтобы они наконец воссоединились.

Дневной свет медленно угасал – время пришло. Небо начало менять свой цвет, а горы, у подножия которых лежало кладбище, превратились в черных гигантов. Первые клубы тумана поползли над берегом и протянули к нему свои холодные лапы. Аласдеру нравилось это.

Туман господствовал в нагорье, так же как и на его северной родине. Под его покровом совершались нападения и убийства – и то и другое было привычно ему, как и меч в его руке.

Он шагал позади оставшихся стен бывшей часовни, высотой в человеческий рост, прислоняясь к влажному камню и сливаясь с вечерними тенями, которые отбрасывал старый тис. Это было не случайно. Эох – его руна – наконец-то показала ему это. Наступило время отпустить все и начать заново. Ворона взвилась в воздух и приземлилась напротив мужчины на надгробие. Наклонив голову, она посмотрела на него. Его меч отразился в ее черных глазах, прежде чем она с криком поднялась в небо.

Auld achruinn – место, куда я поклялась больше не возвращаться. Ужас крепко впился в меня своими когтями, когда я заглушила двигатель и посмотрела вперед. В свете фар казалось, что туман на мгновение обрел форму, прежде чем снова превратиться в танцующую дымку. Я включила обогреватель, но холод уже забрался слишком глубоко и не хотел меня отпускать.

Зачем я пришла сюда? Почему это место, после того как я увидела ту запись в церковном реестре, манило меня каким-то магическим образом? Должно быть, я совсем с ума сошла, раз последовала за этим импульсом.

Несмотря на это, я решительно схватила кинжал и поднесла лезвие к своему лицу.

Встреть свою судьбу – эти слова, казалось, стали девизом всей моей жизни.

Вот только как мне объяснить Пейтону то, что я обнаружила? К счастью, ему понадобится еще некоторое время, чтобы добраться сюда из Эдинбурга. Я бросила взгляд в зеркало заднего вида и с трудом узнала себя. Я выглядела так, словно увидела привидение. Я усмехнулась. Это было бы уже слишком. Я открыла дверь и вышла, а клинок был крепко зажат в моей руке.

– Никаких призраков, только лишь прошлое, – пробормотала я, направляясь к кладбищу. – Или все-таки будущее?

Слова из церковной книги снова зазвучали у меня в голове, и образ невесты отчетливо встал перед глазами.

Та картина привела меня к этому месту, направила мои шаги и теперь вела прямо к мемориальному камню пяти сестер. Я не боялась камня, который перенес меня сквозь время, потому что знала: для открытия портала времени нужна кровь. Цветы на розовых кустах не распустились, но, как и прошлой осенью, я насчитала пять бутонов – по одному на каждую дочь друида.

Автомобильные фары отбрасывали две слепящие полосы света на полуразрушенное кладбище, пробуждая к жизни зловещие тени. Мне казалось, что где-то в мрачных закоулках этого кладбища подстерегает беда и только и ждет, чтобы довести меня до погибели.

Я должна рассказать Пейтону о том, что увидела, – даже если я знала, что это означает для нас, потому что, несмотря на то что я сама себя упрекала, была одна вещь, которую я не могла ему простить. Я всхлипнула. Почему у меня всегда так противно горит горло, когда хочется проглотить слезы?

Это не имело никакого отношения к тому, что произошло в ночь кровавой расправы. Мне причиняло боль не его участие в убийстве моих предков, а нечто другое. Когда-то он дал мне клятву любить меня всегда, Пейтон заверил меня в своем прощении, даже если бы мне не удалось его спасти. Только теперь я поняла, что он не может простть мне то, что я бросила его и спасла. Именно этого я и боялась: он обнаружил, что должен заплатить за мою любовь слишком высокую цену! Черт возьми, казалось, что в конечном счете мы все же проиграем самый важный бой.

Именно поэтому я и была здесь?

Я закрыла глаза, пытаясь вернуть контроль над своими разбушевавшимися чувствами. Только я собиралась протянуть руку к памятнику, как кто-то схватил меня за руку.

Я почувствовала его, узнала его еще до того, как он обернулся, – Аласдер Бьюкенен!

Великан поднял свой меч, направив острие прямо в мое сердце, и с любопытством разглядывал меня.

Он был абсолютно спокоен. Мужчина точно знал, что я не представляю для него никакой опасности, несмотря на то, что держу в руках кинжал.

– Меня удивило, что я в самом деле вижу тебя здесь, – сказал он с чем-то вроде восхищения в голосе.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я. Неужели он хотел сказать, что ждал меня?

Аласдер не удостоил меня ответом и вместо этого указал на мое оружие:

– Славный клинок. Но ты вернешь его обратно в ножны, если не хочешь, чтобы я забрал его у тебя, – сказал он скучающим тоном, как будто мы говорили о погоде.

Я сжала холодную сталь крепче.

– Что?

Он коснулся своим клинком моего:

– Убери его! То, что должно произойти дальше, ты не захочешь встретить безоружной, – примирительно сказал он.

Я сглотнула. Если бы только я могла справиться со своим страхом… Я должна быть в ясном уме, черт побери!

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – пояснила я, хотя предпочла бы не выяснять, что именно он имел в виду. У него явно не все в порядке с головой. Этот парень ошибался, о чем свидетельствовало его встревоженное выражение лица.

– Я не знаю, какими силами владела Натайра. Но много лет назад она пророчила нам совместное будущее. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, как достичь этого будущего, хотя ее уже нет в живых. Если честно, я уже почти перестал верить в это. Тем более удивительно, что все это время она была права, не так ли?

– Натайра? – недоверчиво спросила я. Не может быть, чтобы эта проклятая ведьма снова угрожала моей жизни. Нет! Этого не может быть снова! Черт, почему я окончательно не проснулась от этого ужасного кошмара?

Жесткий смех Аласдера напоминал удар хлыста, который заставил кровь застыть у меня в жилах.

– Что же тебе надо от меня? – воскликнула я, разъяренная и отчаявшаяся одновременно. Если он хочет убить меня, то пусть попробует, но стоять здесь и говорить о Натайре совершенно абсурдно! По-видимому, Аласдер лишился рассудка!

– Я скажу тебе, что будет. – Он откинул с лица свои светлые волосы. – Я могу отомстить за ее смерть. Ей бы это понравилось. Она была женщиной всей моей жизни, и ты отняла ее у меня.

Медленно он подошел ближе, а его меч все еще был направлен на меня.

– Стой! – Я подняла кинжал выше и отпрянула назад. – Ты же знаешь, что я ничего ей не сделала! Кроме того, ведьма не вернется обратно! – собралась с силами я и ответила ему.

Аласдер в самом деле остановился, но не из страха, а потому что смеялся надо мной.

– Глупое дитя! Я сказал, что могу отомстить… но это было бы слишком… просто. Вместо этого ты поможешь нам с Натайрой воссоединиться.

Я отступила еще на шаг, но памятник пяти сестрам преградил мне путь назад. Я снова подняла кинжал перед собой для защиты.

– И ты еще называешь меня глупой? Ты сам себя слышал? Она мертва, я не могу помочь вам воссоединиться, если только ты не последуешь за ней в ад!

Глаза Аласдера сузились, и он подошел еще ближе.

Господи, да он такой же сумасшедший, как и его женщина! Мои зубы стучали, так сильно я дрожала, но наконец адреналин, бегущий по моим венам, подстегнул мои мысли.

Картина, церковные записи, сережки… Мне нужен был выход из этой ситуации, я должна найти его!

Думай, Сэм, черт возьми, думай!

– Если мне придется пройти весь этот путь, чтобы быть с ней, то клянусь всеми старыми богами, я заберу тебя с собой в ад! – Он посмотрел на меня и продолжил: – Я наслаждался тем, что мой клинок отнимает жизнь. Запах крови и тлеющие искры жизни в глазах. Но я думал, что время изменило меня. – Аласдер на мгновение поднял взгляд к небу, прежде чем продолжить: – Я ошибся, когда предположил, что жизнь без нее будет менее болезненной. По правде говоря, только проклятие заставило меня поверить в это. Я все еще люблю ее. И точно так же я люблю убивать ради нее.

Я почти не слушала его.

1741-й, сережки, памятник, мой кинжал…

Почему я не могла собраться с мыслями? Шанс на спасение есть, он должен быть!

– Я понимаю тебя, – попыталась я достучаться до него. – Кто бы не был готов на все ради любви? Я сама…

Памятник, кинжал, кровь…

– Заткнись! Ты не знаешь ничего! Я готов сделать все для Натайры… но я хочу снова испытать любовь! И ты поможешь мне, или никто из нас не покинет это кладбище живым. Натайра знала, что все это время я любил ее. Руны сказали мне, что я держу в руках игральные кости своего счастья. – Аласдер рассмеялся. – Ты знаешь, что говорится в старой пословице: «Игральная кость, которую не бросили, всего лишь кубик с точками». Только бросив кость, ты позволяешь судьбе предоставить тебе случай. Я брошу кости ради своего предназначения! Поэтому ты сделаешь то, что я тебе скажу, или…

– Она мертва! – уточнила я еще раз, на случай если он забыл. Однако мужчина просто кивнул.

– Сегодня она мертва, – согласился он. – Но я слышал, что ты можешь пройти сквозь время.

Я сглотнула. Вот он, выход.

– Ты вернешься и предотвратишь проклятие Ваноры, чтобы мы с Натайрой могли наконец воссоединиться, – решительно потребовал он, приставив меч к моей груди.

– Я не могу. Я понятия не имею, как работает эта штука с путешествиями во времени, но это что-то вроде двух параллельных линий. Если сегодня вернусь в прошлое, то, наверное, опоздаю почти на год. Один раз я уже пыталась предотвратить проклятие, но все, что у меня получилось сделать – или не получилось, – только привело… ко всему этому.

Аласдер перебил меня. Он равнодушно покачал головой и пожал плечами, как будто это не его проблема.

– Тогда ты должна снова разрушить проклятие, или я убью твоего любимого Пейтона. Будет жаль, если все это напрасно.

– Натайра должна была умереть, чтобы положить этому конец, так чего именно ты хочешь от меня? Ты хочешь, чтобы я позаботилась о том, чтобы она умерла раньше?

Аласдер толкнул меня на землю и рассмеялся так громко, что с верхушки дерева взлетела ворона и слилась с ночным небом.

– Неужели ты думаешь, что у тебя есть на это власть?

Казалось, мысль об этом очень развеселила его, потому что он даже опустил свой меч.

– Ты дура, но должен признать, что у тебя есть мужество. Если бы это было не так, то этого разговора не было бы, а мы оба уже лежали бы мертвыми здесь, в поле.

– Какого черта тебе нужно? – снова спросила я, и мне было все равно, что он видит, как я плачу.

Острие его меча уперлось в мою грудь.

– Ты поможешь мне. Ты будешь моим Имболком, моим новым началом, моим факелом – моей руной Кеназ.

Я ни черта не понимала, но казалось, что Аласдер больше говорил сам с собой.

– Я даю тебе выбор: приведи в порядок то, что ты натворила. Убедись, что мы встретимся снова… – Он прижал клинок к моей коже, и я отпрянула назад от боли. – …или я завершу свое одинокое существование здесь и заберу тебя с собой.

– Поверь мне, Аласдер, я больше всех сожалею о том, что случилось с вами двести семьдесят лет назад. Я хотела бы, чтобы был способ избежать всего этого… даже в отношении себя самой.

– Ты факел, который подожжет страницы судьбы. Ты уничтожишь то, что уже написано, и это будущее… – он обвел рукой вокруг себя, – не наступит. Если ты этого не сделаешь, я убью тебя и всех, кто будет рядом с тобой. И это подарит мне покой, Саманта, в этом можешь быть уверена.

Я поверила ему. Если я что и знала об Аласдере Бьюкенене, так это то, что он был человеком, который не шутит. Что это значило для меня? Была ли его жестокая угроза стимулом, который оказался нужен мне, чтобы сделать то, о чем он просил? Осуществить то, что уже много дней не выходило у меня из головы?

Я всегда задавалась вопросом, смогу ли набраться смелости, чтобы снова пройти через время и вернуть смысл в прежнее унылое существование Пейтона – если это вообще возможно.

Конечно, я не думала, что будет достаточно немного покрутиться вокруг Пейтона и вызвать какую-нибудь угрожающую ситуацию, чтобы он был готов пожертвовать своей жизнью ради меня, тем самым разрушив проклятие. Это наверняка будет гораздо сложнее и опаснее.

Мне было сложно представить себе возросшие риски того времени. Кроме того, существовала вероятность, что чувства Пейтона ко мне угасли.

Чтобы выдержать все это, требовалось больше мужества, чем я предполагала до сих пор. Когда я действовала по своей воле, это могло мне стоить любви Пейтона. С другой стороны, Аласдер угрожал жизни всех, кто был близок мне. В том числе и Пейтону.

Принял ли это решение именно Аласдер? Может быть, он просто помог мне примириться с моим предназначением?

– Почему ты доверяешь мне свое будущее? – спросила я, потому что не могла поверить, что он отдаст свою жизнь в мои руки.

Аласдер убрал меч обратно в ножны, но от этого не стал выглядеть менее опасно.

– Руна Кеназ говорит, что знание – это сила и ответственность. Ты своими глазами видела, что было – и что есть. Ты обладаешь знаниями, а значит, обязана использовать свою силу во благо.

Я горько рассмеялась. Если бы я действительно хотела сделать доброе дело, я должна была бы вонзить кинжал в грудь этому человеку, это было ясно.

– Не смейся! – крикнул он на меня. – Разве ты не видишь, что все мы – Ванора и Натайра, Каталь и его братья, Росс и все Кэмероны – тоже жертвы? Конечно, я угрожаю тебе и твоей семье, но те перемены, которых я желаю, – к лучшему. Так что делай, что я говорю, и я позволю тебе пройти сквозь время. Подумай об альтернативах! – Он положил руку на рукоять меча, и я сглотнула. – Тебе решать!

Холод пронизывал меня насквозь, и казалось, будто время бежит гораздо быстрее, чем обычно. Каждый вздох я делала с такой бешеной скоростью, что кислород как будто был израсходован еще до того, как достигал моих легких.

Предположим, я подчинюсь его непонятному требованию, что бы оно ни означало.

Мой мозг не мог охватить всех последствий такого поступка, но я уже знала, что Аласдер получит то, чего хочет. В конце концов, сегодня я держала в руках доказательство правдивости его слов. И на самом деле это и привело меня сюда.

Я верила в то, что видела собственными глазами в Авиморе, поэтому глубоко вдохнула и предоставила себя своей судьбе – такой, какой она была мне предопределена. Решение принято.

Я выпрямилась, шагнула ближе к Аласдеру и твердо посмотрела ему в глаза. Я отразилась в его зрачках, но там была не та растерянная девушка, которая покинула Эдинбург сегодня утром в поисках ответов. Там стояла молодая женщина с решительным выражением лица. Готовая бороться и никогда не сдаваться. Женщина, которая знала, чего хочет.

Великан снова вытащил свой меч.

– Ты потратила достаточно времени впустую. Иди к памятнику и делай то, что нужно, или…

Я подняла кинжал и направила его точно в направлении горла Аласдера.

– Не дави на меня! Я тоже сама кидаю кости своей судьбы, викинг! – четко сказала я и подошла к памятному камню.

Аласдер схватил меня и повернул к себе. Его дыхание коснулось моего лица, и я почувствовала его сердцебиение, так близко он стоял ко мне. Мужчина вложил что-то в мою руку.

Прежде чем отпустить меня, он прошептал:

– Я делаю это из любви, Саманта. Ты не мой враг и никогда не была им, но моя жизнь принадлежит Натайре. Передай ей это от меня!

Дрожа, я раскрыла ладонь: серебряный кулон на кожаном ремешке. Я сунула его в карман джинсов и сжала свой кинжал так крепко, что костяшки пальцев побелели. Я быстро полоснула острым лезвием и тут же почувствовала болезненный порез.

– Не беспокойся, Аласдер, – заверила я его. – Я передам ведьме твой подарок, а затем убью ее!

Я прижала свою кровоточащую руку к камню и была почти рада, когда золотое свечение унесло меня в мучительно яркую глубину.

Темнота окутала меня, как спасительное одеяло. Прохлада ночи погасила яркое свечение моих конечностей, а влажный воздух успокаивал при каждом спасительном вдохе мои выжженные светом легкие.

Я дрожала. Что же я наделала? Неужели я снова переместилась во времени? Прежде чем впасть в панику от этой мысли, я вытеснила ее в глубину своего сознания и сосредоточилась на самом необходимом – дыхании и подавлении надвигающегося обморока.

Сквозь боль я приоткрыла глаза, что стоило мне больших усилий, и пыталась разглядеть во мраке знакомые очертания. Я чувствовала себя так, словно упала в лифте в пропасть. Как будто сквозь мои кости прошла раскаленная сталь, а от столкновения с землей разрывался каждый внутренний орган.

Мой следующий вдох был преисполнен благодарности. Радость от того, что я все еще жива, волнами наполнила мою кровь эндорфинами и помогла подняться. Неуклюже я встала на четвереньки. Влажная трава и острые камни под руками привели меня в чувство, и страх слегка притупился. Кроме того, глаза постепенно привыкали к темноте.

– Все будет хорошо… – попыталась я утешить себя. Или просто соврать самой себе.

Все будет хорошо? Что за чушь! Я снова отправилась в прошлое и не знала, где я… а вернее, когда.

В последний раз, когда я через это проходила, творились ужасные вещи и опасность казалась моим постоянным спутником. Как пережить это снова?

Только та запись в церковной книге сохраняла веру в лучшее и оправдывала оптимизм. По крайней мере, сегодня я не умру, и хотя бы в этом плане моя жизнь в порядке.

Я убрала с лица волосы и опустилась обратно на мокрую траву. Путешествие во времени лишило меня сил, и свинцовая усталость заслонила собой даже страх перед моей невыполнимой задачей. Луна медленно ползла по небу, ветер нагорья пел мне свою древнюю песню, и в одном можно было не сомневаться: у подножия пяти сестер Кинтайла еще была надежда на любовь, которая сильнее времени и пространства.

Мне вспомнились слова Аласдера. Неужели я и была тем факелом, от которого займется пламя страниц истории, чтобы написать ее заново? Неужели путешествие с помощью памятника вновь привело меня в 1740 год? Или во время, когда проклятие уже свершилось, как я и подозревала? Найду ли я силы для того, чтобы снова решить эту задачу?

В темноте мой взгляд блуждал по памятному камню пяти сестрам. Еще долго смотрела я на него, прежде чем ровный шум ветра унес меня в царство снов.

Глава 7

Я снова проснулась в тумане, который казался таким густым, что едва ли можно было разглядеть руку перед собой. Как призрак, навис он над берегом озера и спрятал пять вершин. Каждый птичий крик, каждая набегающая на берег волна звучали так, словно в моих ушах была вата. Кусты, окружавшие меня, казались в этом неясном свете сгорбленными фигурами, и мне стало холодно. Влага проникла сквозь мою одежду, холодная утренняя роса впиталась в мою обувь.

– Это туман. Всего лишь туман… – У меня вошло в привычку разговаривать с самой собой для успокоения. Я слишком хорошо помнила панику, накрывшую меня, когда я последний раз проснулась в таком непроглядном тумане. Как и тогда, я не могла позволить страху парализовать меня. Нужно сохранять хладнокровие.