Темный Лорд Прозоров Александр

Орден Пяти Пророчеств

Место, в которое попал Битали, оказалось хорошо освещено. Это был сводчатый зал в форме правильного пятиугольника, причем на каждой стене красовалась выложенная крупными сверкающими камнями восьмерка из кусающей себя за хвост змеи. Из нижней петли каждой выступал кронштейн, удерживающий медный факел. Огонь на этих светочах полыхал магический – ровный и сильный, не дающий ни запаха, ни треска, и каждый своего цвета: синий, красный, желтый, зеленый, фиолетовый. Внизу у каждой стены стоял сундук, и тоже соответствующего цвета. Крышки вокруг замочных скважин были надписаны перламутровыми переливчатыми буквами: «Орден Пяти Пророчеств». Обязательное среди магов предупреждение: не трогай, содержимое защищено смертельными заклятиями. Чтобы никто не попытался открыть случайно, перепутав со своим. Про это учеников в школах в первые же дни предупреждают – дабы не сунулись из любопытства в запретное место.

В центре зала стоял массивный стол, тоже пятиугольный, в окружении пяти кресел, обитых сукном разного цвета. Столешницу украшал знак восьмерки – но эта выглядела несколько иначе.

В скрещении линий красовался бирюзовый зубчатый шестигранник – общепризнанный знак хаоса. У верхней петли с разных сторон шли знаки двух первых Пророчеств: знак холода и знак жара. Четыре Пророчества Битали изучал по истории еще в Италии, в Гринике. Первое предсказало Исход, вызванный наступлением на землю Большого Льда, который поглотил легендарную прародину, и помогло магам вовремя начать переселение. Второе Пророчество предсказало Расселение – эпоху расцвета магии, когда чародеев стало так много, что народ страны Ра не мог дать им достаточно сил для жизни. Второе Пророчество указало пусть и трудный, но неизбежный путь спасения и места, куда следовало отправиться основателям новых племен и родов.

Третье Пророчество, оглашенное всего тысячу лет назад, объявило о неизбежности Большой Войны между новыми племенами. Именно в те годы маркиз де Гуяк выстроил этот замок и смог уцелеть во время самого страшного, многовекового побоища, когда маги, колдуны и метаморфы истребляли друг друга тысячами и даже использовали смертных для уничтожения врагов.

После Большой Войны земля превратилась в безжизненную пустыню, на которой осталось почти в сто раз меньше магов, нежели в эпоху Второго Пророчества. Именно тогда и прозвучало Четвертое Пророчество – пророчество Единения. Уцелевшие маги всех родов и племен приняли Хартию, провозглашающую единство крови всех чародеев, единство законов и единство будущего. Профессор Вильфердо объяснял, что Единение превратило всю планету в единый народ и единую страну, в которой могут случаться мелкие внутренние неурядицы, но уже не разразится новая Большая Война, поскольку больше не существует по-настоящему крупных и сильных врагов. Мелкие свары и войны между семьями или братствами возникали постоянно, но вот большое кровопролитие стало совершенно невозможным.

Про Пятое Пророчество Битали никогда ничего не слышал. Бродили, конечно, всякие слухи – но никто не воспринимал их всерьез. Однако на столе, на нижней петле восьмерки, оно было отмечено руной огня: сомкнутыми остриями вверх треугольниками. Зато здесь отсутствовал символ Третьего Пророчества: сломанная ветвь.

Кро подошел ближе, провел взглядом по линии восьмерки: Хаос, Исход, Расселение, Хаос, Единение, Огонь, Хаос…

– Так вот оно что, – пробормотал он. – Пророчество Войны и Хаос – это одно и то же…

И после Пятого Пророчества опять настанет эпоха Хаоса.

Взгляд его упал на сверкающий край столешницы. Вблизи стало видно, что это не инкрустация. В узкие щели стола были вставлены перстни с печатками: знак «змеиной» восьмерки, нанесенный на синий, красный, зеленый камни.

Кро вспомнил, что именно такой перстень – с рубином – украшал один из пальцев директора школы, профессора Бронте. В душе появилось мальчишеское желание стащить себе хоть один, но Битали удержался. Ведь он не знал, как повлияет перстень на своего владельца, какие силы даст и что отнимет взамен. Не знал, какими заклинаниями они защищены от кражи. Хватало того, что его угораздило попасть в явно запретное место, в святилище какого-то тайного братства. За одно это можно поплатиться очень и очень серьезно.

«Если здесь горят факела, значит, в любой миг может кто-то появиться!» – обожгло мальчика. Он взмахнул палочкой, выскакивая обратно в коридор, пробежался до дверей винного погреба, проскользнул в него, потом на лестницу – и только тут облегченно перевел дух.

– Ну, что хотел, я узнал. – Утер он пот со лба. – Это не наваждение, это действительно подвал. Отсюда можно выйти просто ногами.

Огонь он зажигать не рискнул – положил ладонь на стену и пошел наверх, пока пальцы не ощутили, как ровная шершавая стена сменилась выпуклыми покатыми боками валунов. Поднявшись на полвитка, мальчик в очередной раз использовал «онберик» и выбрался в обширное помещение, заставленное низкими деревянными лавками. В густом от влаги воздухе витали ароматы ванили и жасмина.

– Надо же, душевая! – с усмешкой сказал Битали.

Однако после неожиданно долгого приключения у него осталось только одно желание: спать. Да и время было слишком позднее. Мальчик развернулся, вышел обратно на лестницу, аккуратно отмерил два витка вверх, с первой попытки попал в коридор, свернул к сфинксу и стукнул его палочкой по носу:

– Верхний боевой ярус!

В комнате было сумрачно, как на лестнице: солнце скрылось, никакого света не горело.

– Это ты, Кро? – сонно спросил из темноты недоморф. – С легким паром…

– Спасибо. – Битали нащупал шкаф, сунул полотенце на полку. – Слушай, Надодух, ты можешь завтра показать мне замок? Чтобы я хоть примерно разбирался, где и что. Без проводника тут собственной тени не найдешь.

– Могу, мне не жалко… – Недоморф протяжно зевнул. – Спокойной ночи.

– Кра-а! Кра-а… Кра… Кра!

Хриплое, простуженное карканье заставило Битали открыть глаза и перевернуться на живот. Через край подушки он различил своего соседа, сжимающего в одной руке волшебную палочку, а на пальце другой удерживающего черного с проседью ворона. Недоморф стоял у приоткрытого окна совершенно голый – что, при его мохнатости, не имело значения.

– Закрой, сквозит, – зевнул Кро.

– Какая разница, все равно вставать, – не оборачиваясь, ответил Надодух. – Это Черныш, мой тотемник. Не сидится ему в стропильной, всегда сбегает, сколько ни сажал. Боится, что я завтрак просплю и не принесу ничего. А в стропильной, между прочим, тотемников кормят три раза в день отборным мясом… – Последние слова, произнесенные укоризненным тоном, относились уже к ворону.

– Ка-а-ар-р-р! – захлопав крыльями, недовольно ответил тот.

– Ты знаешь, Битали, – оглянулся недоморф, – по-моему, он магию куда лучше меня изучил. Из любой клетки всегда выбирается и из любой кладовки. Как у него это получается? Не представляю.

– Ты выбрал тотемником ворона? – Кро зевнул еще раз, потянулся до хруста в суставах и откинул одеяло. Западные окна башни оставались черными, но восточные уже порозовели, окрашивая стены в буро-кровавый оттенок. Птица была права: в леса Плелан-де-Гранда пришел новый день. – Собираешься прожить триста лет?

– Почему бы и нет? – не понял сосед. – Чего плохого, коли триста зим увидишь? Правда, Чернышу столько, боюсь, не вытянуть. Ему уже за двести. Деда моего пережил. Лети давай! Как вернусь, покормлю.

Недоморф ловко метнул птицу за окно и быстрым движением волшебной палочки заставил створку захлопнуться.

Битали, ежась от свежести, распахнул шкаф, задумчиво посмотрел на коробку с зубной щеткой и порошком, лежащие поверх чистенького полотенца.

– Слушай, сосед, – поинтересовался он, – ты зубы по утрам чистишь?

– Я их никогда не чищу! – возмутился тот. – Если их не чистить, между клыками остаются кусочки мяса, загнивают, и когда кого-то кусаешь, даже несильно, враг скоро умирает от заражения крови.

– Да? – Битали невольно передернул плечами.

– Шучу, шучу, – рассмеялся недоморф. – Подожди, сейчас полотенце возьму.

Благодаря соседу, этот поход в душевую обошелся для Кро без приключений. Через четверть часа они вернулись в свою комнату, пахнущие душистым яблочным мылом и сверкающие жемчужными зубами, переоделись и отправились в столовую – сбив перед сфинксом с ног рыжего большеглазого мальчишку.

– Привет, Цивик! – перешагнул через него недоморф.

– Привет, – понуро и безропотно ответил тот, стряхивая с полотенца просыпанный зубной порошок. – Не помнишь, чего у нас первым уроком?

– Математика! – бодро отозвался недоморф. – Но ты лучше сразу все учебники бери, а то опять перепутаешь!

– Я пробовал… – Судя по тону мальчика, даже в этом случае нужной книги у него не оказывалось.

Недоморф между тем, не дождавшись ответа, уже мчался по коридору. Сразу за ковром, расшитым арабской вязью, он свернул влево, бодро сбежал по узкой лестнице, и они с Кро оказались на густо заросшем низкой зеленой травой внутреннем дворе замка, украшенном лишь пятью баскетбольными корзинами. В самом центре возвышался небольшой пенек, который можно было бы принять за возвышение для судьи – если бы не отверстия, из которых струился сизый дымок. Со всех сторон, прямо из стен замка выскакивали ученики, чтобы уже через несколько шагов провалиться сквозь дерн. Получалось не у всех – несколько девочек лет восьми, сбившись в кучку, старательно притоптывали пятками, кружась близ самой высокой башни. Напротив них, у Кро на глазах, подросток в длинном свитере и шортах бодро нырнул – но не провалился вниз, а растянулся на траве, вздыбив ее носом в бодрый хохолок. Битали вдруг вспомнил, что уходить сквозь препятствие вниз его никто не учил, и тронул соседа за плечо:

– А тут есть проход для новичков?

– До центра не ходи, на стол упасть можешь, – ответил Надодух и солдатиком ушел в глубину.

Делать ничего не оставалось. Битали выхватил палочку и ткнул ее в дерн перед носком туфли, отчаянно выплеснув страх в опорное слово заклинания:

– Онберик!

Нога вслед за палочкой погрузилась вниз – мальчик едва успел поджать локти и задержать дыхание, как опора снизу исчезла, он ухнулся на глубину почти в два человеческих роста и влажно шлепнулся подошвами о выложенный мраморными плитами пол. Ноги подогнулись – но равновесие Кро все-таки удержал, начал отряхиваться, однако тут совсем рядом приземлилась малышка-второкурсница в длинной цветастой юбке, безразмерной цыганской кофте и с длинными, собранными в пучок волосами. Поняв, что рискует оказаться у кого-то под ногами, Битали поспешил к центру зала. Там, за тремя рядами столов с мохнатыми когтистыми ножками, на широких прилавках манили к себе учеников подносы с печеными пирожками и рыбными биточками, с поджаристыми птичьими тушками и ломтиками сырого мяса, с салатами и винегретами, с блинчиками и вареньем, с аппетитными ломтиками яичниц. На вазах щедрыми грудами возвышались яблоки, груши, мандарины, апельсины, гроздья винограда и сочные дольки дынь.

Кро, оставшийся без ужина, взял из стопки тарелку и сразу потянулся вилкой за соблазнительным толстым бифштексом. Не тут-то было: между четырьмя зубцами и мясом возникла упругая, но неодолимая преграда.

– Тысяча ифритов! – не выдержав, выругался он. – Это что, очередной морок? Хотя от школы, где учат оборотней, можно ожидать чего угодно!

– Ты чего, новенький? – хмыкнула рядом поджарая, как голодная щука, девушка в шелковом черном платье, узколицая, с сильно вытянутым подбородком и точно таким же носом. – Про витамины никогда не слыхал? Пока хоть что-то из фруктов не сожрешь, другой еды не получишь. Эшнун Ниназович потребовал, а с ним не поспоришь.

Длинной тощей рукой она сняла с подноса зеленое яблоко, быстро его обкусала, разбрызгивая сок, положила огрызок на край прилавка, наколола себе пару биточков и отошла. Кро дотянулся до груши, оказавшейся мягкой и сладкой, съел, положил на то место, где всего секунду назад был огрызок незнакомки, зацепил себе бифштекс, яичницу, добавил две ложки салата, оглянулся. Щукообразная девица была за столиком одна. Битали подошел к ней, поставил тарелку, кивнул:

– Спасибо.

– Кушай на здоровье. – Она целиком отправила в рот последний биточек, подмигнула, наклонилась и шепотом посоветовала: – И впредь постарайся поменьше болтать об оборотнях, находясь у них на кухне.

– Извини, невольно вырвалось. А кто такой Эшнун Ниназович?

– Мне-то что? – хмыкнула девушка. – Я же не метаморф. А Ниназович – это целитель наш школьный. Малость того от старости, его ведь еще маркиз в замок пригласил. Даже с учителями ни с кем не разговаривает, за детей считает. С ним и директор-то не спорит.

– И все это терпят? – удивился Кро.

– Не терпят, – мотнула головой девушка. – Просто не замечают. Он из целительной, на моей памяти, не выходил ни разу. А лекарь он самый лучший. У нас в школе вообще все самое лучшее. Ты на какой курс пришел?

– На пятый.

– Да ты что?! Ну, значит, еще увидимся.

Собеседница с силой стукнула пальцем по краю опустевшей тарелки и рывком поднялась. Стол качнулся, из-за края высунулся широкий розовый язык, слизнул посуду. Послышалось довольное чавканье. Битали сглотнул, попытавшись представить себе дальнейшую судьбу пропавших предметов.

– В школе, где учат оборотней, можно ожидать чего угодно… – на этот раз себе под нос буркнул он.

Вокруг, все прибывая, в поисках свободного места сновали ученики в свитерах, рубашках и спортивных костюмах, девочки в изящных платьях и замарашки в тряпье, все возрасты вперемешку, без всякого толку и порядка. В колледже Глоу, оставленном Битали в прошлом году, всех учеников заставляли при высадке на остров надевать мантии одного покроя, со своим цветом для каждого курса, и не носить ничего другого вплоть до окончания года. Тогда он вместе с одноклассниками ругал попечителей за маразм, которому приписывали столь упертую старомодность. Но сейчас Кро вспомнил порядок и опрятность старого колледжа с тоской.

– Прямо как в парижской ночлежке, – покачал он головой, отрезая ломтик от бифштекса. – Правда, если здесь знают о витаминах, то и столовые приборы, наверное, все же моют, а не вылизывают…

Расправившись с завтраком и слегка осоловев от еды, он поднялся, чуть подождал, глядя на тарелку, покрутил головой, вздохнул и, подобно другим школьникам, перевернул ее, зацепив за край указательным пальцем. Стол встряхнулся, словно мокрая собака, чавкнул и длинным языком слизнул грязную посуду вместе с объедками.

– Спасибо, было очень вкусно, – вежливо кивнул полуживому предмету мебели Битали и отправился к темному проему, в котором скрывалось большинство поевших учеников. Там, к его удивлению, обнаружилась обыкновенная арка, выводящая на лестницу. Так что путь обратно в башню никаких сложностей у новичка не вызвал. В комнате недоморф уже скармливал с ладошки ворону мелко порезанное вареное мясо. Окно опять было распахнуто настежь, впуская в их общее жилье холодный уличный воздух.

– Он и зимой так же вламывается? – поинтересовался Кро.

– Тебе-то что? Тебя до первого снега здесь уже не будет. – Дождавшись, пока птица соберет остатки угощения, Надодух вытер руку полотенцем. – Теперь можно полчасика-часик поспать. Черныш к первому уроку разбудит.

– И чего мы тогда вскакивали в такую рань? – возмутился Битали.

– Зато в душевую народу набежать не успело, – пожал плечами недоморф. – И в столовой свободно было…

Истинная причина раннего пробуждения тем временем сидела на раме приоткрытого окна и невозмутимо расправляла клювом перышки.

– Я расписание так и не посмотрел, – махнув на ворона рукой, вытянулся на застеленной постели Кро. – Мы ведь с одного курса? Что сегодня будет?

– Математика и природоведение. После обеда – дальновидение. У тебя учебники есть?

– Есть, – закинул руки за голову Битали. —

А может, ты и прав. После плотного завтрака самое время немножко вздремнуть.

Курс математики в школе маркиза де Гуяка читался в обширной аудитории человек на триста. Скамьи располагались амфитеатром, уходя ступенями от небольшой коричневой доски к расчерченному тяжелыми черными балками потолку не имеющего окон зала. Мягкий белый свет струился от стены над доской, а потому записывать было удобно только на самых первых партах, внизу. Однако недоморф, первым проникнув в помещение, решительно поднялся к самым дальним, высоким партам. Кро поотстал, осматриваясь.

Учеников для столь обширной аудитории набралось всего ничего, десятка четыре. Может, чуть больше. Девочки собрались двумя серыми стайками на дальнем от входа крае. Одеты они были в одинаковые легкие платья с белыми кружевами у ворота, волосы закрывали такие же бесцветные платки. Мальчики на занятия тоже явились в форменных парусиновых костюмах. Таких же, как и у Битали: брюки, пиджак с кожаными рукавами ниже локтя. Ученики разбились на три неравные группы. По сторонам от центрального прохода, весело переругиваясь, расположились полтора десятка ребят. Слева все как один носили на вороте значок в виде треугольника острием вниз, правые обходились без украшений.

– А как ваш Жульен мордой о трон влетел, забыли?

– Он, может, и мордой, а два мяча вам, троллям, вкатал!

– Как твой нос, Жуль?! Эшнун заклеил или сострогал новый?

– Чему вы радуетесь? Семь–два продули!

Казалось, они не замечали ничего вокруг, но стоило Битали попытаться занять крайнее место на втором ряду, как подростки моментально возмутились:

– Эй, ты куда, тетеря?! Это парты ордена! Вон, к троллям иди, у них места много, – закричали одни.

– Еще чего! Он приблудный, не из землячества! – ответили другие.

– Какой еще орден? – отступил под столь дружным напором Кро.

– А это ты видел? – указали на треугольнички на воротниках сразу несколько учеников. – Здесь места ордена Грифа! Топай отсюда! Тебе разрешения никто не давал!

– Здесь занято, не видишь?!

Выяснять, что за ордена и землячества водятся среди последователей великого маркиза, времени не было. Битали вернулся к растрескавшейся входной стене, где на обширном пространстве вольготно расположились трое ребят и две девочки, кинул учебник и тетрадь на столешницу первого ряда.

– Тебя сюда звали, гусар? – наклонился вперед ближний парень с черными короткими кудрями и большими матовыми глазами. – Не видишь, занято?

– Вижу, что свободно, – огрызнулся Кро, усаживаясь на скамью.

– Ты чего, не понял? Тебе объяснить?

Однако тут стена пропустила в аудиторию суровую крепкую даму, что напоминала своею статью поднявшегося на дыбы быка: короткие ноги, обтянутые клетчатой юбкой, широкие плечи и могучая грудь. Загривок ей заменяла копна ниспадающих на спину волос, маленькие глазки прятались за круглыми очками.

– Доброе утро, молодежь! – Она стукнула по столу волшебной палочкой, и там возникла стопка задачников. На столешницу шлепнулся журнал, зашелестели, перелистываясь, страницы.

– Доброе утро, мадам Кроус! – нестройным хором отозвались ученики. Ученицы, здороваясь, торопливо перебежали от троицы к одной из девчоночьих групп.

– Открываем пособие на странице сорок семь, глава «Теория пределов».

– Ты еще пожалеешь, гусар, – шепотом пообещали за спиной. – Горько пожалеешь.

– Мсье Уловер! – тут же повысила голос математичка. – Какое заклинание позволяет получить решение для трех последовательностей, заключенных в хаусдорфово пространство? Не слышу ответа!

– Не знаю, мадам Кро… – Голос позади звучал теперь жалко и виновато.

– А коли не знаете, мсье, то извольте молчать и запоминать, чему вас учит преподаватель! Еще ни одна волшебная палочка и ни одно заклятье не спасали от законов математики.

– Да, мадам… Простите, мадам…

– Сядьте, мсье. О, я вижу, у нас новенький?

Под острым взглядом мальчик поднялся:

– Битали Кро, мадам.

– Каков радикал второй степени для тридцати шести, мсье?

– Шесть, мадам…

– Число возможных пределов для трех последовательностей, заключенных в хаусдорфово пространство?

– Не больше трех, мадам.

– Совсем неплохо, мсье. Вы учились в Германии?

– В Шотландии, в колледже Глоу.

– Знаю, знаю. Весьма достойный колледж. Садитесь. Теперь все быстро просыпаемся и смотрим сюда. Допустим, нам нужно определить предел неопределенности типа…

Женщина тряхнула волосами, вскинула палочку и широкими ее взмахами стала выводить черные формулы прямо на светящейся стене над доской. Битали поспешно схватился за тетрадь: он и так пропустил почти месяц. Чтобы наверстать отставание, нужно было как минимум не тратить время на повторение того, что говорилось на уроке. Прозвучавшие из-за спины угрозы вылетели у него из головы, а потому, когда после урока блеклоглазый Уловер вдруг поймал его у выхода, он даже растерялся:

– Ты чего? Пусти! – попытался Кро сорвать пальцы одноклассника со своего ворота.

– Ты думал, гусар, твоя наглость тебе даром пройдет? – наклонился к нему парень, превосходивший его ростом больше чем на голову. – Ты понимаешь, на кого пасть раззявил, серв безродный? Тебя прямо тут размазать, али желаешь на солнышко перед смертью глянуть?

– Кто кого размажет… – Битали сунул руку за пазуху, нащупывая рубиновый амулет.

– Оставь дурачка, Уловер, – прозвучал рядом спокойный голос. – Пусть живет. Он уже все понял.

Хватка на шее ослабла, от толчка Битали отшатнулся назад.

– Помни, кто ты есть и кому кланяться обязан, раб. – Уловер презрительно сплюнул ему под ноги и двинулся вслед за дружками.

Кро скрипнул зубами, продолжая сжимать амулет, однако ввязываться в драку сразу с тремя врагами, каждый из которых был куда крупнее, а может и сильнее его одного, все же не рискнул.

– Забудь, – посоветовал спустившийся с задней парты недоморф. – Не связывайся. Знаешь, кто это? Арно Дожар, сын графа Олафа Дожара, главы Гаронской ветви рода. Он уже сейчас себя новым графом воображает. Впрочем, право на пятерых слуг у него действительно есть. Вот свиту себе и завел. Они ему уже клятву принести успели, обязаны служить до самой смерти. В общем, о будущем своем позаботились.

– Да хоть сам маркиз, мне на это начхать.

– Вот и чихни на полудурков. И обходи стороной. У них ведь мозгов, как у гадюки. И кусить по-змеиному могут. Забудь.

– Я зубы-то им ядовитые повыбиваю… – Битали все еще не мог успокоиться, хотя амулет все-таки отпустил.

– Зубы выбить не долго. Да как бы потом змеи покрупнее не приползли. Айда в башню. До природоведения всего четверть часа, а профессор Филли велел перчатки на его урок прихватить. Как бы чего кусачего не показал.

Для изучения природы руководство школы выделило помещение в несколько раз меньшее, нежели на математику. В низкой каменной комнате с узкими витражными окнами с трудом вместились три ряда столов, на двух учеников каждый, пара шкафов прошлого века с толстыми массивными дверцами и обложенный валунами, закопченный очаг. Здесь было сумрачно, пахло мокрой шерстью и приторно-сладким яблочным освежителем.

Средний ряд парт оказался от начала и до конца занят орденом Грифа, возле окон вместе с троллями расселись девочки. У противоположной стены – спереди раскладывали справочники опять же ведьмочки, за ними расположилась свита Арно Дожара. Родовитый хозяин на этот раз определялся без труда: тонкие черты лица, аккуратно зачесанные волосы, голубые глаза и парусиновая форма с легким бирюзовым оттенком, холеные белые руки, на пальцах – три изящных перстня. Наследник графского титула вальяжно развалился, выставив ноги в проход, и лишь слегка скривил губы, когда Кро остановился возле пустой парты между девочками и свитой аристократа.

– Не ищи себе приключений, гусар, – спокойно посоветовал красавчик. – Я справедлив, но умею и наказывать. Твое место нынче возле кроликов, новичок. Мою милость или право на орден еще нужно заслужить. А пока – бегом в дальний угол.

Одобрительный смешок, пробежавший по рядам, показал, что большинство учеников курса мнение Дожара полностью разделяют. Битали колебался с полминуты, поглаживая висящий на груди амулет, но раздувать ссору все же не стал и, пройдя мимо довольной графской свиты, шумно бухнулся на стул возле Надодуха.

– Вот и молодец, – сообщил куда-то вперед Арно Дожар. – Умный мальчик.

– Ничего, – тихо буркнул недоморф. – Мир у нас маленький, еще встретимся. В школе все еще только начинается.

– Один вопрос, сосед, – не напрягая голоса, но и особо не таясь, поинтересовался Битали. – Как у вас тут с приличиями? Если я этого фазана бить начну, нам мешать не станут? Или ваши толпой на одного накинутся?

Юный граф резко обернулся, недоморф открыл рот – но тут один из шкафов загрохотал, покачнулся, и сквозь дверцу в класс буквально вывалился профессор Налоби: снова взлохмаченный и со стопкой работ в руке.

– Как же он тут неудачно стоит! – недовольно оглянулся на шкаф Налоби, положил свои бумажки на ближайшую парту, поправил шапочку, разглядывая чуть приоткрывшуюся дверцу. – Крайне неудачно… – Он подхватил стопку листов, решительно зашагал к очагу. – Сегодня нашей темой станет управление домовыми духами. Это ведь пятый курс, не так ли? Ах да! Здравствуйте, дети!

– Здравствуйте, профессор Налоби! – ответило немногим меньше половины класса.

– Хочу сообщить, что темой сегодняшнего занятия станет управление домовыми духами. Что требуется для подчинения духов, нам скажет Ирри Ларак. Слушаю вас, юноша…

Филли Налоби замер, глядя на полного, коротко постриженного мальчика на задней парте.

– Нужно… – медленно поднялся тот. – Нам нужно… Нужно нам… Принести жертву…

– Прекрасное утверждение! – встрепенулся профессор и в волнении даже снял шапочку, скомкал в кулаке. – А какая жертва требуется домовым?

Ирри Ларак задумался, отчего его щеки заметно порозовели, потом тихо предложил:

– Нужна кровь?

Помещение содрогнулось от дружного хохота. Налоби тяжко вздохнул и вернул шапку на голову:

– Крайне неверное утверждение. Я так надеялся, что пять лет учебы оставили в вашей памяти хоть какой-то след, юноша. Неужели так трудно запомнить, что духи-хранители ограничивают круг принимаемых подарков обычными угощениями? Мсье Дожар, а каково будет ваше мнение по данному вопросу?

– Обитающие в мире духи обладают обостренным чувством справедливости, профессор, – поднялся со своего места красавчик в бежевом костюме. – Когда мы даруем им подношение, они считают обязательным отплатить за подарок службой или ответным даром.

– Приятно знать, что не все мои слова исчезают бесследно. – Филли Налоби достал волшебную палочку, – хоть у кого-то часть остается в памяти. О чем это я? Ах да, чувство справедливости! Справедливость – это очень забавное чувство. Кто-то ради справедливости готов построить дом, а кто-то – вспороть животы тысячам невинных прохожих. Предопределяются же таковые желания, мадемуазель Вантенуа…

– Характером вызываемых духов, – поднялась с ближней к очагу парты щукообразная девица.

В учебной форме она уже не выглядела такой тощей, как утром в столовой. – Мятежные духи из своего понимания справедливости калечат, духи-хранители исцеляют. Первые откликаются на кровавые жертвы, вторые на подарки мирские: еду, украшения, одежду.

– Именно это вам и надлежит сегодня проверить. – Профессор жестом разрешил ученице сесть. – Ирри Ларак, будьте любезны открыть шкаф и разнести по столам кусочки хлеба и пиалки для молока. Это поможет вам запомнить, что именно требуется для установления доверия с домовыми. Прочих прошу открыть конспекты и приготовить перья.

– На фига это все переписывать? – пожал плечами недоморф. – В справочнике ведь все есть.

– А вдруг профессор что-то добавить сможет?

– Это Филька-то? – тихо хмыкнул сосед. – Да он феску сам поменять не может, не то что добавление в курс внести.

– Как увидеть домового духа? – спокойно и размеренно начал диктовать профессор Налоби. – Для этого необходимо определить местонахождение домового и посмотреть прямо на него, расфокусировав взгляд до полного разведения зрачков. Записали? Теперь демонстрирую…

Филли Налоби провел вокруг очага волшебной палочкой, с кончика которой просыпались округлые плоды снежноягодника, и тряхнул уже знакомым Битали колокольчиком.

– Как вы должны уже запомнить, юноши и девушки, – вскинул он палец, – домовые духи нелюдимы и всегда отводят от себя глаза. Обычно они настолько привыкают к такому поведению, что отводят взгляды, даже находясь наедине. Посему единственный способ заметить сих духов-помощников – это парировать отвод предварительным нарушением направленности зрения. А именно: необходимо смотреть не на домового, а в точку, что находится далеко за ним. Уточняю: не близко за ним, а весьма, весьма далеко. Скажем, в миле за стеной.

– Где же мы такое место в комнате найдем? – с усмешкой поинтересовался сосед Битали.

– Крайне уместный вопрос! – обрадовался профессор. – Таких мест в домах, разумеется, нет, мсье Надодух. Нигде и никогда. А посему домовые духи не нуждаются в иных способах укрытия и к оным не прибегают!

– А если их морок «обсессионом» разрезать? – поинтересовался кто-то из компании «троллей».

– Вы меня разочаровываете, мсье Марс! – всплеснул руками Филли Налоби. – Как считаете, мадемуазель Вантенуа?

– Заклятие «обсессион» не поможет увидеть домовых, поскольку они не ставят морок, а лишь отводят глаза, – встала из-за стола девушка. – «Обсессион» же разрушает лишь морок либо иные оптические иллюзии.

– А вот, как я слышу, у нас появились первые гости, – резко повернул к очагу голову профессор. – Самое время проверить наш урок на практике. Ах да, Генриетта. Если ответите на уроке еще на один вопрос, получите десять баллов в аттестат. Остальным советую взяться за перья и изобразить в тетради того, кто сейчас хрустит рассыпанными ягодами.

Определить, где находится невидимый гость, было нетрудно: попавшие к нему под ноги ягоды не только лопались, но и оставались смятыми. Битали напрягся, глядя в ту сторону – но ничего, кроме каменной кладки, различить не мог. Он закрыл глаза, представил себе парус далеко-далеко в море, резко поднял веки – на миг у очага проявился слабо очерченный силуэт и тут же рассеялся, словно дымок одинокого уголька. Мальчик снова закрыл глаза, открыл, усилием воли удерживаясь от взгляда на очаг, и попытался разглядеть парус, белеющий где-то там, далеко за стеной… И вдруг как-то краем, боковым зрением заметил, что поверх раздавленных ягод мнется низкий волосатый бородач в маленькой шляпе, свободной рубахе до колен и непропорционально больших ботинках. Зрачки непроизвольно сместились на него – и тут же оказалось, что у очага никого нет. Но теперь это было уже неважно: Кро схватился за вечное перо и принялся поскорее вычерчивать замеченного незнакомца: шляпка, подол до колен, ботинки, борода…

– Мсье Кро, вам три балла в аттестат, – послышался над головой голос преподавателя.

– А почему три? – не понял Битали.

– Потому что вы явно увидели нашего духа, – окончательно запутал его профессор Налоби. – Надодух? Ничего, мсье Надодух… Мсье Лайтену три балла, мсье Дожар – пять баллов, мсье Уловер… Не вижу ничего.

– Почему три? – возмущенным шепотом спросил соседа Битали. – Что я не так сделал?

– Чем тебе три балла не нравится? – не понял недоморф. – Все в плюс пошло.

– Так девице, вон, десять баллов пообещали.

У вас десять лучшая оценка?

– Оценки, они ведь все хорошие, – снова не понял его сосед. – Хоть один балл, хоть десять – все к аттестату приплюсуются. Мне за прошлый год больше двух ни разу не ставили, но все едино пять сотен накопилось. У графа, помнится, тысяч десять вышло. А у нашей выскочки, Аниты Горамик, так и вовсе сорок с лишним тысяч. Вон она, рыжая на второй парте…

Недоморф указал на миниатюрную девочку, ростом и телосложением больше похожую на второкурсницу.

– То есть все оценки складываются?

– Ну да, – кивнул Надодух. – Говорят, так родителям сразу видно, кто как учился. Если даже отличник, но ленивый, то сумма меньше получается, чем если не такой умный, но на каждом уроке ответить вызываешься и вообще стараешься. Только мне это все равно поперек шерсти. Меня в любом раскладе ни один род не примет, хоть я и миллион наберу.

– Странная у вас школа…

– Не знаю, – пожал плечами недоморф. —

В других не бывал.

– Теперь все положите перья! – закончил обход класса профессор. – Вырвите лист из тетради, скомкайте и бросьте на пол. Все сделали?

У вас у каждого на столе есть молоко и кусок булки. До конца урока вам предстоит вызвать духа, принести ему жертву и в качестве оплаты заставить его убрать мусор. Причем исключительно ваш, а не кого-то другого. Приступайте.

Каким образом нужно вызывать духа, Филли Налоби не пояснил. Видимо, это изучалось на предыдущих уроках. Кро, опустив на пол угощение, принялся спешно листать справочник в поисках нужной главы.

– Ага, вот оно… – Мальчик пробежал глазами по строкам: – Так… Угощение домовому духу оставляется в тихом укромном месте… – Кро поднял голову, оглядел класс, в котором везде и всюду бормотали заклинания ученики, а весь пол был заставлен мисками и закидан бумажными шариками. – Однако… Что еще? Если домовой раздражен или ему кажется, что хозяин неправильно себя ведет, плохо заботится о доме, ленится и сорит, он может прибегнуть к наказаниям, сам начинает портить предметы и одежду, способен серьезно поранить… покусать или исцарапать открытые части тела.

Битали глянул на смятый листок возле стула и быстро натянул кожаные перчатки.

– Прирученных домовых удобно вызывать свистком или колокольчиком… В общем случае… Да, вот оно… – Кро захлопнул справочник, повернулся к проходу, тихонько позвал: – Маленький хозяин, приди ко мне в гости, прими угощенье, дай благоволенье. Э-э-э… Ешь пироги, дом береги…

Кро запнулся, оглядывая скромное угощение, и решил, что пироги он обещает зря.

– Маленький хозяин, приди ко мне в гости, прими угощенье, дай благоволенье… Или просто приходи да молока выпей. А то новую тему начнем, придется сидеть голодным. Пользуйся случаем.

– Давай я выпью, и дело с концом, – предложил недоморф. – Чего добру пропадать?

– Подожди, вдруг я себе еще троечку заработаю?

– Запылится – сам пить будешь.

– Молоко? Я уже вышел из этого возраста… – Битали вдруг показалось, что его комок покачивается на полу, словно от слабого сквозняка.

И если еще вчера он не обратил бы на это никакого внимания, то сейчас – отвел взгляд немного в сторону и попытался разглядеть парус в далеком море, что раскинулось за каменной стеной. Паруса увидеть не получилось, но возле бумажки Кро различил существо немногим выше колена, с большущими круглыми глазами, курносое и остроухое. Оно было одето в нечто похожее на толстое шерстяное пончо грубой вязки и короткие сапожки с завязками спереди на голенище. Руки существа были сложены на животе, длинные тонкие пальцы постоянно шевелились, словно собравшиеся в клубок змеи.

– Ты кто? – поинтересовался Кро, продолжая смотреть мимо малыша.

Тот недоверчиво склонил голову набок, его уши заметно зашевелились.

– Ты домовой?

Существо опасливо оглянулось по сторонам.

– Нет? Ну и ладно. В классе их все равно не вызовешь. Шуму много. Есть хочешь? Брось ты эту бумажку, я ее сам потом подберу. Вот, лучше молока выпей. Да булку возьми. А то урок кончится – заберут.

Теперь странный малыш вперился немигающим взглядом прямо в Битали. Прошло не меньше минуты, прежде чем он подошел к столу, поднял пиалу, вытянул губы в трубочку, стремительно высосал молоко и быстренько закусил булкой.

– Хочешь еще? Я могу после обеда из столовой чего-нибудь принести.

– Мое имя Батану, юный кудесник, – почтительно поклонился малыш. – Отныне я твой должник. Твой хлеб, моя служба.

– Так ты говорящий? – изумился Битали.

– С кем ты там речи ведешь? – навалился на плечо недоморф. – Вызвал, что ли?