The Телки. Повесть о ненастоящей любви Минаев Сергей

Друзья

• Friends will be friends,
• When you’re in need of love
• They give you care and attention.

Queen. Friends will be friends

– Жесть, а не денек, – выпаливаю я, садясь за стол.

– Уработался никак? – ухмыляется Ваня, поглаживая бицепс. На Ване черная футболка, часы «Longines», прямые джинсы глубокого синего, почти черного цвета, черные кроссовки на трех липучках – все «Y-3», что, на мой взгляд, выглядит отстойно. И в плане бренда, и в плане цветовой гаммы. Ваня пьет минеральную воду «Evian» и постоянно приглаживает короткие волосы. Щеки у него здорового розового цвета, сразу видно: человек час назад разминался в спортзале. Рост метр девяносто, широк в плечах, руки дальнобойщика, но с маникюром (учитывая размер и форму рук, выглядит омерзительно). Честные голубые глаза, небольшое количество веснушек на носу, пухлые губы. Одним словом – любая бы замуж пошла. Мой ровесник Ваня приехал в город-герой Москву из Саратова десять лет назад с тремя сотнями долларов и перспективой убогого общежития. Года три как успешно делает карьеру финансиста в каком-то строительном холдинге. Холост. Парень неплохой, но лоховат, что в целом не проблема, принимая во внимание то, что из нашей компании он самый платежеспособный. Еще он помешан на хип-хопе и читает как бог. Это чистая правда, иначе год назад я бы не взял его в проект «Московский Первый».

– Не то слово, – я жестом подзываю официантку, – не то слово, брат. Времени не хватает. Один проект сменяет другой.

– Вызывает уважение тот факт, что при своем плотном графике, тотальном вовлечении в огромное количество проектов и полном погружении в ночную жизнь ты как-то умудряешься не забывать друзей. И опаздывать на дружеские вечеринки всего на сорок минут, – ледяным тоном говорит развалившийся в кресле Антон, отвернувшись к окну. – Вызывает уважение…

Вся компания разражается хохотом.

– Я не понял, это была такая шутка, чувак? – Я недоуменно развожу руками и оглядываю стол. – Это чего, у вас тут теперь такие шутки, да?

– Нет, что ты! Это констатация факта, – все так же спокойно продолжает Антон. – Просто я как человек неорганизованный искренне завидую таким людям, как ты. Которые не забудут, не подведут, не опоздают, когда в них есть необходимость…

Все снова ржут. Антон наконец разворачивается ко мне.

– Я врубился, чувак, это кусок твоего нового сценария! Ты наконец начал писать сценарии! – Я прищуриваю левый глаз и указываю на Антона пальцем, как это делают герои идиотских американских ситкомов. – Я пришел не вовремя? Перебил читающего Панина? Sorry, брат, я реально не хотел.

– Знал, что ты поймешь. – Антон картинно щелкает пальцами и стряхивает кусочек зубочистки с лацкана пиджака. На Антоне коричневый пиджак на трех пуговицах, белая футболка с принтом в виде сильно декольтированной Белоснежки и похотливо улыбающихся гномов (производители не опознаны), вельветовые штаны цвета ирландского сеттера и коричневые замшевые лоуферы. На запястье пластиковый «Swatch» – стильный парень, ничего не скажешь. Род занятий обязывает. Антон Панин вместе с какими-то чуваками пишет музыку для телесериалов. Пишет много, покупают мало, но в этом году их мелодии вошли в два сериала, причем последний имел неплохой рейтинг. Он на пару лет старше нас, невысокий, худой, с вечно изможденным лицом, горящими зелеными глазищами и жиденькими каштановыми волосами до плеч. Точеный профиль, успех у девушек, огромная фонотека, нестабильные доходы, общение с Интернет-маргиналами, дома – постоянно хорошая трава и диджейский пульт. Работник искусств, одним словом. Музыку для «Московского Первого» пишет именно он.

– You got it, man! – он снова щелкает пальцами.

– Да-да. Слушайте, чуваки, я такую телку на улице встретил! – Я снимаю очки. – Нетронутая еще большим городом, свежая, застенчивая студентка. Возможно, даже из провинции. Я как-то… – Я шевелю пальцами в воздухе, но закончить мне не дают.

– Ну, тогда опоздание на сорок минут не считается проблемой, да? – Ваня делает еще глоток воды. – Какие-то сорок минут не в счет. Особенно если ты ехал в метро. – Он презрительно кривит губы. – Или шел пешком. По улице.

– Кажется, меня унизили, да? А в чем дело-то? У нас чего, собрание с целью формирования командного духа, или как?

– Мы собрались по поводу Вовки, – серьезно замечает Антон. – От него девушка ушла.

– В пятницу, – подтверждает до сих пор молчавший Вова. Он появляется в нашей компании редко, и я очень мало его знаю, но с Антоном его связывают какие-то старые отношения. Впрочем, какая мне разница? Выглядит Вова так, как если бы фронтмена «Aerosmith» Стивена Тайлера коротко постригли и одели в светло-серый офисный костюм и розовую рубашку. Реально, он очень похож на Тайлера – тот же лягушачий рот, те же безумные глаза и черные волосы. Ему бы еще голос да наркоманское прошлое – цены бы не было. Но Вова не поет, не пишет и не концертирует. Он занимается продажами кондитерских изделий в компании «Марс» – всех этих приторно мерзких «Сникерсов», «Марсов» и «Баунти», фу. Еще Вова по пятницам танцует в клубах и изредка нюхает кокаин. Не для того чтобы весело провести время, отнюдь: чтобы было куда надеть рваные голубые джинсы и оранжевую рубашку, купленные на распродажах три года назад. Действительно – не пропадать же вещам, пусть давно вышедшим из моды, но практически неношеным. Ну, вы знаете эту корпоративную философию: мы умеем не только тяжело работать, но и весело и зажигательно отдыхать в выходные перед новой трудовой неделей! Нюхает он, судя по всему, из тех же соображений. Я оглядываю собравшихся, не понимая, сделать мне трагично-участливое лицо или нет. На всякий случай сначала решаю разрядить обстановку.

– Как дела, Вован? – хлопаю я его по плечу. – Как жизнь в целом?

– Живем потихоньку, – механически отвечает Вова.

– Это скоро пройдет. – Я цепляю вилкой пару гренок из тарелки Вани.

– В смысле? – Вова поднимает на меня глаза.

– Э, хорош есть из моей тарелки! – бьет меня по руке Ванька, но промахивается.

– Ве вавко фоль? – я прожевываю гренки. – Жалко тебе, что ли? Официантка идет уже десять минут. Мне чо тут, с голоду сдохнуть?

– Я специально заказал себе «Цезарь» с курицей, чуть поджаренной с двух сторон. У меня диета, – поясняет он.

– Я взял гренки, чувак. Я взял гренки, а не курицу, – укоризненно качаю я головой.

– Да? – Ваня смотрит себе в тарелку. – Тогда ладно. Можешь еще взять.

– Спасибо, меня еще тошнит от тех, что я съел пару секунд назад, щедрый ты мой! – Я изображаю рвотный позыв в тарелку.

– Дрон, что ты имеешь в виду? – снова спрашивает Вова, развернувшись в мою сторону.

– Не хочешь – как хочешь, свинья неблагодарная! – Ваня пожимает плечами и придвигает тарелку поближе к себе.

– Жадная женщина, жа-а-а-а-а-дная, – пою я на мотив известной песни из репертуара русского шансона, – жа-а-а-дная женщина, жадная!

– Идиот, да сожри ты его весь! – Ваня двигает ко мне тарелку и чуть не опрокидывает бутылку с «Evian». – Ты ж не успокоишься!

– Я тебя не слышу. Мелочный корпоративный уродец, пожалевший пару гренок для друга, – продолжаю я валять дурака.

– Дрон, черт тебя дери, что ты имел в виду? – Вова практически лег грудью на стол.

– Девушки, может быть, вы отвлечетесь от вашего диетического салата, мать вашу так? – Антон ввинчивает сигарету в пепельницу. – Дрон, ты не слышишь, о чем тебя спрашивают?

– Кто? – отрываю я ладони от ушей.

– Тайлер, – Антон указывает на Вову.

– Сколько раз я просил не называть меня этим идиотским ником! – огрызается Вова.

– Ну ладно, не буду, – пожимаю я плечами, – ты об этом спрашивал? Окей заметано!

– Я тебя не про это спрашивал. Я интересовался, что ты имел в виду, когда сказал: это скоро пройдет?

– Чего? – Я не врубаюсь, чего этому идиоту от меня нужно.

– Ты спросил меня, как дела, я ответил, живем потихоньку, ты сказал, что это скоро пройдет. Что ты имел в виду? – истерит Вова.

– Да ничего я не имел в виду. Вы тут все с цепи что ли сорвались, неврастеники чертовы! Один разражается длинными тупыми монологами, второй жрет диетические салаты, как гомик, третий истерит. Вам всем к врачу надо, чтобы он прозак выписал. У вас тотальные проблемы, придурки! Умоляю, не надо меня грузить вашим негативом!

– Сам ты истеришь! – хором говорят Ваня с Антоном.

– Удивительно, чего ты среди нас делаешь, самовлюбленный болван! – Вова закуривает, что случается очень редко. – Тебе надо на подиуме быть, а не тут.

– А тебе – в «Якитории», – злобно отвечаю я.

– Почему в «Якитории»? – удивляется Вова.

– Ну, там же все ваши собираются обычно.

– В смысле? Какие наши? – Вова наглухо не врубается.

– В том смысле, что раньше самураи получали жалованье из расчета сколько-то там риса в год. А теперь корпоративные самураи получают в обмен на свою зарплату тот же рис плюс роллы «Калифорния» в «Якитории». Прогресс. Врубаешься, о чем я?

Но ответить он не успевает, потому что подходит официантка. Я заказываю двойной «Dewars», салат «Цезарь» (нормальный, не диетический, уточняю я на всякий случай), воду без газа и крем-суп из шампиньонов.

– Извините, но я свои роллы жду уже полчаса! – возмущается Вован.

– Заказов много, повар не успевает, – отвечает официантка.

Вова открывает рот, чтобы наехать на нее, но замолкает, потому что все дружно прыскают со смеху по поводу роллов. Я тычу себя пальцем в грудь, вполголоса говоря: «I’m the daddy».

– Ладно, чуваки, стебанулись – и хватит. – Антон снова закуривает. – Андрюх, у Вовки нет настроения. От него девушка ушла.

– Круто, – киваю я. – Значит, теперь можешь отжигать, не ночуя дома?

Ваня с Антоном укоризненно смотрят на меня.

– Не просто девушка, а невеста. Я ей предложение сделал месяц назад. – Вовка затягивается, делает глоток вина и выпускает дым. – А она в пятницу собрала вещи и ушла.

– А чего она ушла-то? – интересуюсь я, но, кажется, Вова, погруженный в свой рассказ, не слышит.

– Я пробил у друзей скидки на двухнедельный тур в Италию через восемь дней. Ввязался в ипотеку. Родителям сказал, что женюсь. Начал уже смокинг себе на свадьбу присматривать. Кольца там… – Вова кивает сам себе и наливает еще бокал. – А главное – непонятно, чего ей не хватало? Деньги – пожалуйста, подарки – да ради бога, рестораны, клубы, шопинг. Я даже подруг ее тупорылых дома по воскресеньям терпел. Не пил почти. Это, – он касается пальцем левой ноздри, – ну вместе только. Пару раз в месяц. Чего ей не хватало-то?

– Ну, может, вернется еще? – предполагает Ваня. – Может, ей это… ну, типа, нужно время, чтобы все осмыслить?

– Или осознать, ЧТО она потеряла, – вторит Антон, делая глоток виски.

– У меня такие перспективы. – Вова залпом выпивает бокал и тянется за новой сигаретой. – Через два года максимум – директор направления. А там и в Европу могут перевести. Или здесь коммерческого дать. Дура. Кого она себе найдет? Тусовщика? Понтореза? Мажора на «BMW», купленном на родительские бабки? Я ей «Тойоту» купил. Кредит взял, между прочим. Сука. Тварь. Два года вместе. Цветы, подарки…

– Пойди пойми их, – пространно замечаю я. Честно говоря, проблемы Вовы мне до фонаря. Я жду не дождусь, когда он закончит или напьется до мычания. Приносят мой салат, виски, воду и Вовины роллы. Вова снова кивает сам себе. Наливает еще бокал, просит принести новую бутылку и валит в туалет.

– Вы как хотите, а я сейчас пойду куплю наркотиков, – говорю я, глядя в потолок. – Легче удавиться, чем слушать это.

– Очень смешно, – меланхолично замечает Антон. – Лучше пойди и склей ему барменшу, а то он от нас не отстанет.

– Я только одного не понимаю, зачем вы его позвали? – обращаюсь я к друзьям.

– Не видишь – у парня проблемы! Бесчувственный ты олень, мы же с ним общаемся. Встретились выслушать друга, – говорит Ваня.

– Я с ним не общаюсь, – закуриваю я. – И уж тем более он мне не друг.

– Он мне высушил весь мозг, – замечает куда-то в сторону Антон (кажется, с момента моего появления он даже не поменял позы). – Я чего, должен его нытье один выслушивать? Нет уж, увольте!

– Хорошенькое дело, – вгрызаюсь я в курицу, – офигительное. Вы, значит, по каким-то своим мотивам решили сделать из себя жилетки, чтобы этот корпоративный самурай вам навзрыд выплакался. А я-то тут при чем? У меня на эту пургу времени нет. Лучше бы о наших делах поговорили.

– Чуваки, кто сегодня видел ролик на «Youtube», в котором менты вытащили из машины парня, обожравшегося бутиратами?

– Я, – поднимаю я руку вверх. – Он у меня на телефон закачан, показать?

– Антох, ты видел? – спрашивает Ванька. Антон отрицательно качает головой. Я достаю телефон и показываю сюжет. Менты снимали это видео прямо с мобильника: стоит чувак с совершенно окаменевшим лицом, неспособный даже говорить. На вопросы ментов отвечает неестественно писклявым голосом одно и то же: «Нихуя себе!». Менты отпускают едкие комментарии по поводу величины его зрачков, его танцев за рулем и прочего. Наконец чувак, видимо, вспоминает про танцпол, делает два-три неловких движения телом и кричит: «Опа-па-па-па!». Менты продолжают его подначивать таким же криком: «Опа-па-па!» и возгласами: «Смотри, смотри, он танцует!» Мы понимающе смеемся. Вообще, мне кажется, наркоманский юмор – наиболее тупой, но самый стебный.

– Кстати, какие новости из мира большого шоубиза? – спрашивает Антон после просмотра ролика.

– Неужели тебе это в самом деле небезразлично?

– Ладно, Дрончик, хватит кривляться, рассказывай! – Ваня начинает нетерпеливо постукивать пальцами по столу.

– Встречался сегодня с Петрушиным. Очень заинтересовался. Сказал, что звук подправить нужно кое-где и тексты. Но в целом он готов с нами работать.

– Он уже месяц готов, а воз и ныне там. – Антон опять отворачивается к окну.

– Да? – Я бросаю вилку. – Может, ты сам тогда займешься продвижением нашего диска? Оторвешь задницу от кресла и начнешь бегать по лейблам, продюсерам и так далее?

– «Если есть Интернет, нахуй нужен продюсер?», – меланхолично отвечает этот сноб. – Как поет КАЧ.

– Так займись Интернетом, если ты такой умный, – взрываюсь я, – или пиши такую же музыку, как КАЧ, тогда мне легче будет продвигать!

– Дрон, Дрон, не обращай на него внимания, я за тебя! – Ванька поднимает сжатую в кулак руку. – А чего с этим чуваком с «Полиграма»?

Ответить я не успеваю. Возвращается Вован.

– Только не спрашивай у него… – тихо говорит Антон.

– Вова, а к кому она ушла? – интересуюсь я, недослушав. Антон подпирает рукой голову и прикрывает глаза.

– К козлу одному… журналисту. – Вова свирепо вращает глазами. – Дешевому писаке из «Большого города». Колумнисту стодолларовому. Уроду, как и все журналисты.

– Э-э, полегче. Я, между прочим, тоже журналист. Они все разные, хотя есть среди них и уроды.

– Вот я и говорю, к уроду. Записку оставила: «С тобой скучно, прости». Сука! – Вова бухает кулаком по столу.

– Спокойно, спокойно, брат! – Ваня хватает его за локоть. – Все нормально, не кипятись.

– А я всегда говорил, что телки любят неформалов. – Я настолько разозлился, что настроен уничтожить этого Вову. – Диджеев, леваков, интернетчиков. Им нужна романтика, нужна игра, врубаешься? Чтобы была страсть, любовь, пряный запах измены и все такое. А какой с офисным рабом может быть роман? Ты должен быть интересным челом, а ты неинтересный, ты надежный, понимаешь?

– Тебе этого не понять. Ты же никого не любишь, просто всем мозги пудришь, а я Леру любил, – кажется, Вова начинает напиваться.

– Я не люблю?!

– Ребят, хорош, а? – примирительным тоном говорит Ваня. Антон, напротив, самоустранился и пишет эсэмэсок.

– Что значит – не люблю? В том-то и дело, что люблю. Когда у меня начинаются отношения с девушкой, я погружаюсь в нее, теряю сон, влюбляюсь одним словом. Даже когда…

– Даже когда девушек несколько, – включается Антон.

– Какая разница? – пожимаю плечами я.

– Началось… – Ваня встает и уходит.

«All I wanna do is have some fun before I die» начинает петь Sheryl Crow из колонок, висящих прямо надо мной.

– А у тебя что, много постоянных девушек? – вылупляется на меня Вова, что звучит в его исполнении как «А ты правда занимаешься оральным сексом с ежами?». Вероятно, его это настолько шокирует, что он даже снимает пиджак и перекидывает его через спинку кресла.

– У него их две, – кивает Антон. – Бизнесвумен и рекламщица-модель. Пробует себя в разных областях… и все такое.

– И давно? – Вова пытается налить вина в мой виски.

– Полгода уже. Две постоянных, не считая случайных контактов. А до этого было три, но никакой разницы.

Две, или три, или четыре, – я перехватываю его руку с бутылкой и отставляю свой стакан.

– Гонишь, – неуверенно говорит Вова.

– Да, конечно. Гоню, понтуюсь, прогоняю левые телеги, или как там это у вас называется?

– Вы все еще трете за любовь? – осведомляется возвернувшийся Ваня.

– Прикинь, он полгода живет с двумя телками одновременно, – хлопает его по плечу Вова.

– Я в курсе. И до сих пор не спалился? Фантастика! Антоха, ты в курсе, что я его пару раз встречал в «Гудмане» с этой, как ее?..

– Леной, – смеюсь я.

– Точно. Сидит на костюме, на запонках, пьет вино, строит из себя менеджера, трет с ней за бизнес. Я как раз на ужин с коллегами приехал, а тут – он. Даже вначале не понял, что это наш Дрончик. Ты ей меня как представил? Для какой сети гипермаркетов я строю объекты?

– Для WalМаrt, брат. Я рассказываю ей, что работаю в WalМart.

– Так он же еще не вышел на рынок!

– Вот-вот выйдет. Об этом все газеты пишут. Раз в месяц. И так уже два года.

– Чистый жулик, – замечает Ваня.

– А я с ним в прошлые выходные висел на «Крыше» вместе с этой сексуально озабоченной нимфоманкой Решетниковой, – отзывается Антон, не отрываясь от своих эсэмэсок.

– А откуда ты знаешь, что она нимфоманка? – заливаюсь я хохотом. – Ты спал с ее собакой, и она тебе рассказала?

– Я так думаю. Скажи, пожалуйста, а зачем вы на любой вечеринке стараетесь трахнуться в туалете? Она думает, все топ-модели так себя ведут? Или это ты ей внушил, что в мире гламура все крутые промоутеры ведут себя именно так? Кстати, про какой клуб ты ей плел в тот раз? Тебя берут в долю в «Рай» или куда?

– В «Нефть», Антоша, в «Нефть». Я сказал ей, что открываю клуб «Нефть». При случае поддакни, если еще раз встретимся. – Ситуация забавляет меня до колик. Парни тоже от души ржут. Один Вова сидит с глупым лицом, глядя то на меня, то на Антона, то на Ваню. Но все-таки больше на меня.

– А… как тебе это удается? – Он икает.

– В нем умер актер, – замечает Антон.

– Просто девушки доверчивы по своей природе и не допускают, что все жаркие признания этого клоуна давно заучены им наизусть. Если что, он и гаишнику может прогнать неслабую телегу.

– Все зависит от того, как себя позиционировать, – резюмирую я. – И прекрати оскорблять моих девушек. У Лены, между прочим, высшее экономическое образование, а у Риты… у Риты хорошее портфолио, – ржу я.

– А ты не боишься, что они это… пробьют тебя? – вопросительно изгибает бровь Вова. Он близок к тотальной потере контроля. – Одна узнает, что никакой ты не бизнесмен, а вторая наведет справки и поймет, что твой клуб – полная лажа. А на самом деле ты обыкновенный журналист…

– Пробьют! – Я прикрываю лицо рукой. – Они чего, менты что ли? Вова, твоя ошибка в том, что ты пытаешься соответствовать стандарту менеджера среднего звена, однажды навязанному тебе непонятно кем. Телки любят фантазировать. Им не нужна правда, им нужна красивая история. Нужно больше фантазировать, понимаешь? Лена хочет выйти замуж за молодого симпатичного менеджера и уехать с ним в Америку – я дарю ей мечту. Рита хочет спать с известным промоутером – welcome! Все хотят игры и страсти. Я страстно играю, чувак. Страстно играю. А у страстного любовника могут быть любые хобби – своя хип-хоп-банда, суперпопулярная колонка в «Одиозном журнале». Я тот, кем люди хотят меня видеть, но кто я – знаю только я сам! – От этого пассажа я чуть слюной не подавился (красиво вышло, надо запомнить). – И потом, я не обыкновенный журналист, а талантливый! – Я поднимаю вверх указательный палец. – Твоя бывшая подруга ушла к журналисту, поэтому я прощаю тебе агрессию к нашему цеху.

– Невеста, а не подруга, – бычит Вова.

– Какая разница? Поиграл бы с ней. Начал бы книгу писать, увлек бы ее этой идеей. Ты не просто менеджер, ты еще и писатель, понимаешь? А там, глядишь, и правда книгу бы написал. Пишут же другие, чем ты хуже? – Я хлопаю его по плечу. Все хохочут. Краем глаза замечаю, как за столик у входа садятся две мои знакомые – Настя из «Conde Nast» и еще какая-то телка, «не помню, откуда помню». Судя по тому, как они осматривают ресторан, обе в жестком поиске.

– Поиграть! – Вова закуривает. – Тебе хорошо говорить. – Он поочередно обводит глазами Ваню и Антона. – Ему хорошо говорить, да? Он ведь не живет с двумя телками под одной крышей!

– Ты теперь тоже не живешь ни с кем под одной крышей. Так что попробуй, – заключаю я и встаю, чтобы двинуть в туалет.

– А если одна из них встретит тебя с другой? – делает Вова последнюю попытку расколоть меня. Видимо, он не верит рассказанному и считает, что его разводят.

– Главное, Вован, правильно выбирать локации. Например, ходить с одной девушкой только в рестораны, а с другой – только в клубы и кафе. И потом, «По стоянное чувство опасности» – мой псевдоним, чувак. Андрей «Постоянное чувство опасности» Миркин.

Вернувшись, я обнаруживаю, что вечеринка постепенно умирает. Вова сидит, обхватив голову руками, и канючит, Ванька откинулся на стуле и говорит по телефону.

– Не ты первый, не ты последний, дружище, – излагает Антон. – Не надо так концентрироваться на проблеме. Расслабься. В кино сходи. Или в клуб.

– Да не хочу я никуда ходить… тварь какая. Не… ты понимаешь, я, главное, уже родителям сказал… ы-ы-ы… кольца там… – Вова уже почти невменяем. Антон поднимает на меня молящие глаза… и я врубаюсь, что если сейчас Вову не отцепить, остаток вечера мы проведем в транспортировке тела домой и выслушивании по десятому кругу про кольца, родителей, тварей и так далее.

– Вован, а правда, что у сотрудников отдела продаж твоей компании есть штатная инструкция, согласно которой все, кто имеет дело с клиентами, обязаны держать на своих рабочих столах надкушенные шоколадные батончики? – стараюсь я сменить тему. – Или не правда?

– Надкушенные? Ну, я слышал, раньше такое было. Теперь-то, конечно, нет. – В глазах Вовы появляется что-то человеческое. Если вы хотите привести в чувство пьяного клерка, спросите его про работу. Только название родной компании способно вернуть его к жизни, из любого состояния. – Вообще-то на этапе выхода на рынок такое вполне могло быть. Для формирования уважения к собственному бренду. Или типа того. – Взгляд Вовы снова плывет.

– Уважение, лояльность, да? Это круто, чувак! Это реально круто! Вы же еще и собачьими кормами торгуете, так?

– И собачьими, и кошачьими… а вино еще есть! Да чем мы только не торгуем! – Вовин локоть соскальзывает со стола, опрокидывая бокал с вином.

«Relax, take it ea-a-a-sy», – поет из колонок Mika. Ваня продолжает говорить по телефону.

– А на столах у сотрудников, продающих эти корма, тоже должны находиться образцы продукции? Просто распечатанные или все-таки надкушенные?

– Да кто знает, что там у них стояло! – Моя шутка оказалась слишком тонкой для Вовы. – Вань, в натуре, хорош по телефону трещать, поговори с пацанами.

«Вот и до пацанов договорились, – думаю я, – интересно, когда? Минут через десять или позже?»

– Ну что, будем разъезжаться, – включается закончивший разговор Ваня. – Считаемся?

И тут Вова выдает. Ему даже десяти минут не потребовалось.

– А поедем в караоке, а? В «Кафку». Ща столик возьмем, попоем часик, а?

– Последний раз предложение «поехать в караоке» вкупе с «пацанами» я слышал полгода назад в «Галерее», – шепотом говорю я Антону. – С тех пор я туда не хожу. Спасибо тебе за вечер, брат.

– Я, что ли, его напоил? – шипит Антон,

– Ты сделал гораздо хуже. Ты пригласил сюда меня.

– Иди к черту, я сам не знаю, как мне отсюда свалить! Если ты такой умный, отцепи его.

– Э, в натуре, хорош шептаться! – разворачивается к нам Вован. – Короче, поехали, я проставляюсь. За начало холостой жизни. – Он закатывается пьяным смехом и поднимает правую руку. – Посчитайте нас!

– Вов, давай не сегодня, – пробует приструнить его купеческую удаль Антон.

– У меня завтра встреча в девять, я не могу, – категорично выступает Ванька.

Я понимаю, что никто из этих слюнтяев не способен разрешить ситуацию, и принимаю отчаянное, но верное решение. Отваливаю к столику со знакомыми девицами. Они пьют шампанское, едят сашими и глазеют по сторонам. Картина, в целом, типична.

– Здравствуйте, девушки, как складывается вечер? Давно не виделись! – Я целую обеих в щеки. – Настя, у тебя грустные глаза, ты меня расстраиваешь!

– Скучно, Андрюша, очень скучно, – откликается Настя. – Вот сидим с Машкой, допиваем шампанское и отчаливаем.

– Как-то безрадостно все у вас, – мажу я глазами по Маше. – Как-то сложно все.

– А у тебя есть предложения? – Настя делает глоток и прищуривается. – Это твоя компания, да? – указывает она на наш столик.

– Ага. Ничего интересного. Выгуливаем сына одного угольного олигарха (только между нами, окей?). Он желает в караоке ехать, а мы хотим домой, спать. – Я делаю унылые глаза. – Завтра нас снова ждут пыльные офисы столицы.