Мужские игры Маринина Александра

– Ты, конечно, ничего не ела, – начал он без долгих предисловий.

– А тебя, конечно, зовут Надеждой Ростиславовной, – передразнила его Настя. – Я уже получила от нее вливание на эту тему. И почему вы все считаете, что самое главное в жизни – поесть? Давай лучше поговорим о приятном.

– Давай, – покладисто отозвался Леша. – Я нашел твои туфли в дырочку и купил целых две пары, про запас.

– Спасибо, солнышко, ты меня порадовал.

Да, туфли – это удачно. Три года назад Настя купила такие туфли, когда была в Италии, и потом волосы на себе рвала от досады, что привезла только одну пару. Они были сделаны из мягчайшей кожи, имели потрясающе удобную колодку, и в них было так же легко и комфортно, как в тапочках. Ноги не уставали и даже если отекали в жаркие летние дни, то края этих замечательных туфелек не врезались в тело. При этом они были на каблучке и выглядели более чем прилично. Настя, до этого обычно ходившая в спортивной обуви, за два года износила свои волшебные башмачки до состояния драных лохмотьев и теперь страдала от перспективы снова влезать в кроссовки, в которых летом будет, прямо скажем, тяжеловато. Но, к сожалению, ни в чем, кроме кроссовок, она ходить не могла. Только в этих туфельках. А в Россию их почему-то не ввозили.

Не прошло и полминуты с того момента, как она закончила разговор с мужем, и телефон снова подал голос. И опять интервал между звонками был чуть короче, чем при внутригородской связи. Наверняка Леша забыл что-то сказать.

– Да, солнышко, – проворковала она, сняв трубку.

В ответ Настя услышала смущенное покашливание.

– Добрый вечер, Анастасия Павловна.

Она вздрогнула. Этот голос она никак не ожидала услышать. Неужели опять в ее жизни начинаются проблемы?

– Здравствуйте, Анатолий Владимирович, – осторожно ответила она.

– Вы меня узнали?

– Конечно, у меня хороший слух.

– С Новым годом вас и с Рождеством.

– Спасибо, и вас.

Повисло неловкое молчание. Сердце у Насти заколотилось, она ждала от этого звонка чего угодно, но только не радостных известий.

– Анастасия Павловна, я, собственно, звоню… С Эдуардом Петровичем не все благополучно.

– Что с ним?

– Рак. Слава богу, врачи надеются, что операбельный. Завтра мы везем его в Москву, в клинике нас уже ждут. Будут делать операцию.

– Он очень плох?

– Ну… Объективно – не очень. Он самостоятельно двигается, продолжает заниматься делами. Но вы же знаете Эда, он всегда был на ногах, всегда был бодр и энергичен. И тот факт, что он теперь мало ходит и быстро устает, для него настоящая катастрофа. Есть люди, для которых это норма, они в таком состоянии живут годами, десятилетиями, а Эд считает, что жизнь кончена.

– Я могу чем-то помочь?

– Спасибо, Анастасия Павловна, ничего не нужно, уже все сделано. Я только подумал, что перед операцией Эдуард Петрович, наверное, захочет с вами переговорить, и хотел просить вас не подавать виду, что все плохо, если вам покажется, что он сильно сдал. Знаете, он как ребенок, готов у первого встречного спрашивать, есть ли надежда. И верит всему, что слышит в ответ.

– Почему вы думаете, что он захочет поговорить со мной?

– Я знаю. Он очень тепло к вам относится.

– Мы не общались с ним больше года, – заметила Настя. – Он, наверное, уже и забыл обо мне.

– Вы не правы, он вас помнит и очень хорошо о вас отзывается. А не звонит потому, что не хочет создавать вам проблемы. Но перед операцией он наверняка будет вам звонить, может быть, даже попросит приехать к нему в клинику. Вы не откажете ему?

– Разумеется, нет. Я приеду, если он попросит.

Денисов. Могущественный финансист, купивший и положивший в свой карман целый город вместе с администрацией и всей правоохранительной системой, богатый, как Крез. Человек, для которого нет ничего невозможного. Дважды Настя оказывала ему помощь, один раз и она обратилась к нему. Денисов ей помог, заплатив за это жизнью собственного сына. Отношения у них были сложными. Эдуард Петрович никогда не просил ее сделать что-то в обход закона, оба раза речь шла только о том, чтобы помочь в раскрытии преступления и найти убийц. Но Настя Каменская, проработавшая в уголовном розыске не один год, понимала, что полагаться на безусловную порядочность крутого мафиози она вряд ли имеет право. Конечно, хотелось бы надеяться, что Эд Бургундский, как называли его приближенные, не станет злоупотреблять их знакомством и пытаться втянуть ее в какую-нибудь грязь. Но дать голову на отсечение она не могла.

А теперь Денисов болен. Оказывается, он не все может. Есть вещи, против которых бессильны все его несчитаные деньги и многочисленные связи.

Насте показалось, что вода в ванне стала совсем холодной. Включила горячую воду, но это не помогло, и она поняла, что нервничает. Ее снова зазнобило. А так славно все начиналось! Пенная ванна, хорошая книга, разговор с Алексеем…

Она встала под душ, чтобы смыть мыло, не испытывая от своей любимой процедуры ни малейшего удовольствия. Никогда не знаешь, где тебя беда подстережет. Взрыв, террорист, маньяк. Или неизлечимая болезнь. Жаль Денисова. А имеет ли она право его жалеть? Имеет, решила Настя. Каковы бы ни были его взаимоотношения с законом. Любой человек достоин сочувствия, когда его настигает беда. Особенно такая.

Закутавшись в халат, она отправилась на кухню и неожиданно ощутила прилив энтузиазма в части ужина. Это был тот редчайший случай, когда ей не хотелось просто сидеть и думать. Ей нужно отвлечься, и ради этого Настя готова была даже на кулинарные подвиги. В морозильнике нашелся пакет цветной капусты, как раз то, что надо. Высыпав содержимое на сковородку, она принялась за поиски какого-нибудь зачерствевшего куска белого хлеба, чтобы при помощи обыкновенной терки превратить его в панировку. Поиски увенчались успехом, поскольку предусмотрительный Чистяков специально выкладывал недоеденные куски батонов на стоящий на подоконнике поднос, чтобы они там сушились в ожидании лучшей участи. Участь подоспела. Но надежды Настины не оправдались, работа по превращению черствого хлеба в сухари оказалась монотонной и совершенно нетворческой, и в голову снова полезли грустные мысли о непредсказуемости жизни и коварстве судьбы.

* * *

– Кто она? – требовательно спросила Ольга.

– Женщина, – спокойно ответил Доценко.

Он давно уже перестал реагировать на сцены ревности, которые закатывали его подружки. Миша был привлекательным парнем, девушки его любили, а поскольку свою «единственную» он пока еще не встретил, то расставался с дамами легко, особенно с такими, которые не желали считаться со спецификой службы в уголовном розыске. Ольга была его нынешней пассией и негодовала по поводу того, что Михаил уже который вечер подряд не уделяет ей внимания. Не то что должного, а вообще никакого. Не звонит и домой приходит за полночь.

– Ты давно с ней знаком? – продолжала она допрос.

– Не очень.

– Кто она такая?

– А тебе не все равно? – ответил он вопросом на вопрос. – Как будто если она дворник – это одно дело, а если кинозвезда – совсем другое.

– Ты что, решил меня бросить?

– Пока нет. Но если ты будешь мешать мне работать, брошу обязательно. Оля, я смертельно устал и хочу спать, давай закончим, ладно?

Девушка в гневе бросила трубку. Миша улыбнулся и вернулся к прерванному ужину. Его заботливая мама, ложась в больницу, попросила своих многочисленных приятельниц, живших по соседству, не бросать сына без присмотра и даже оставила им ключ от квартиры, поэтому Мишу каждый вечер ждал обильный ужин – плод коллективных усилий милых пенсионерок. В тот день, когда здесь была Анна, в холодильнике тоже стояли принесенные еще днем кастрюльки, баночки и пакетики с жареными отбивными, салатами и пирожками, и Доценко надеялся только на то, что гостья туда заглядывать не станет и «купится» на его легенду о холостяцком ужине.

Во время ежедневных свиданий с Лазаревой Михаил вел беседы, из которых узнавал характер и образ мыслей бывшей спортсменки. Заодно и старался прощупать ее алиби на время совершения семи убийств. Получалась у него полная чересполосица. С одной стороны, Аня была физически очень сильной и вполне могла быстро и практически без шума задушить и женщину, и не особенно крупного мужчину. С другой стороны, у нее длинные ногти, что противоречит заключениям экспертов. Правда, Каменская обещала связаться с косметическим салоном и узнать, не прибегала ли Лазарева к искусственному наращиванию ногтей. С одной стороны, Анна мало походила на сумасшедшую, в ее высказываниях не было ничего такого, что могло бы свидетельствовать о больной психике, о навязчивых идеях или раздвоении личности. Но, с другой стороны, она была чрезмерно нервной особой, легко выходила из себя, у нее часто случались перепады настроения, причем перепады эти не были связаны ни с какими внешними событиями. Вроде никто ее не обидел, не оскорбил, не расстроил, ничего плохого не случилось, а она вялая, грустная, в себе замкнется и разговаривать не хочет. Или наоборот, на ровном месте вдруг становится радостно-возбужденной, без конца болтает, шутит, хохочет, слова вставить не дает. Михаила это утомляло, ему было трудно общаться с Анной, тем более что она настойчиво форсировала события, вынуждая его перед расставанием подолгу стоять в подъезде и целоваться. Целовалась она хорошо, но поскольку девушка Мише не нравилась, это затяжное прощание превращалось для него в пытку. Она явно недоумевала, почему он больше не приглашает ее к себе домой, и постоянно намекала на свою готовность провести еще один кулинарный эксперимент, поскольку, согласно теории самого же Доценко, результат должен быть совершенно ошеломляющим.

Никакого «ошеломления» Мише не хотелось. Ему хотелось, чтобы все побыстрее прояснилось и он мог больше не встречаться с навязчивой особой, мечтающей о страстной любви и замужестве. Одной из задач, поставленных Каменской, было выяснение, не подвергалась ли Анна Лазарева в детстве насилию, а конкретнее – нападению вечером в пустом подъезде. Опыт показывает, что серийные убийцы выбирают свои жертвы не абы как. Жертва должна отвечать определенным «требованиям», например, быть похожей на кого-то, или быть одетой соответствующим образом, или иметь определенный род занятий и так далее. Первое, что делают при появлении серийного убийцы, – тщательно анализируют все сведения, касающиеся потерпевших, в попытках смоделировать «образ жертвы», чтобы понять, почему этот образ именно такой, и уже от этого двигаться к моделированию личности преступника. По делу о семи задушенных «образ жертвы» никак не вырисовывался. Три женщины и четверо мужчин такого разного возраста и совсем разной внешности. Но всех их объединяли время, место и способ убийства. Поэтому была выдвинута версия о том, что именно эти признаки являются ведущими, главными для убийцы. Ему все равно, кого убить, но важно, чтобы это случилось непременно вечером в подъезде жилого дома. И убивать не ножом, не пулей, а именно душить. Такая мания могла бы появиться у человека, в детстве подвергшегося нападению в аналогичных обстоятельствах. Сначала у ребенка возникает непреодолимый (и вполне, надо сказать, естественный) страх перед пустым подъездом, особенно вечером. А потом, с годами и под влиянием различных процессов, происходящих в психике, может сформироваться столь же непреодолимое стремление самому сделать то, чего столько лет боялся. И этим убить свой страх.

Потому-то Каменская и велела Мише постараться узнать, не случалось ли чего-то подобного с Лазаревой в детстве. Настя, со своей стороны, собиралась поднять все многолетней давности материалы о нападениях на детей и подростков и посмотреть, не мелькнет ли в списке потерпевших фамилия Анны.

Доценко крутился, как уж на сковородке, подбираясь к интересующему его вопросу с разных сторон, но пока ничего интересного у своей новой знакомой узнать не сумел. Ни разговоры о тягостных воспоминаниях детства, ни попытки порассуждать о Фрейде и психоанализе ни к чему не привели.

Михаил чувствовал себя неловко, он видел, что Анна всерьез рассматривает его, красивого рослого неженатого «журналиста», знающего толк в любовных романах, как кандидата в мужья, хотя, видит бог, никаких надежд он ей не подавал, о любви не говорил, в постель не тащил и вообще вел себя до неприличия целомудренно. Но такой уж была Аня Лазарева, не зря его предупреждала осведомленная дама из Федерации баскетбола. Девушка горячо верила во все, во что сама хотела верить, раздувая огонь из мельчайшего повода, даже мнимого. И Доценко с нетерпением ждал той благословенной минуты, когда сможет больше не приезжать к семи часам на «Профсоюзную».

* * *

Парыгин тревожился все больше и больше. Уже несколько дней он наблюдает за этим сыщиком с Петровки, Доценко, и ничего не проясняется. Парень мотается по всему городу, по вечерам встречается с продавщицей газет, уродливой дылдой с длинным красным от мороза носом (и чего он в ней нашел, интересно?), и ни разу за все время рядом с ним не появился никто из тех, кто приходил к Парыгину домой. На всякий случай Евгений оставил Доценко на полдня в покое и проследил за другим сыскарем, вместе с которым Михаил как-то выходил с работы. Может быть, Доценко работает с кем-то вместе, и с той троицей встречается не он сам, а его напарник. Но и это мероприятие результата не дало. Никто из троих в обозримом пространстве не мелькал.

Его грызла не только тревога за самого себя, но и проблема денег для Лолиты. Деньги надо достать во что бы то ни стало, потому что ситуация не может до бесконечности существовать в том виде, как она есть сегодня. Лолита и племянник не живут дома, парень в школу не ходит, хорошо хоть Лола на работе отпуск за свой счет оформила. Не дело это. Не зря же говорится, что нет ничего более постоянного, чем временное. Из-за того, что на нем повисли родственники, Евгений, во-первых, потерял жилье, которое мог бы использовать как место встречи или даже место выполнения заказа (и такое бывало), а во-вторых, потерял свободу передвижения. Случись нужда, он не сможет теперь надолго уехать из Москвы, потому что должен заботиться о Лолите и маленьком Сереже. Им нельзя выходить из дому, и даже по телефону разговаривать он им запретил, поэтому сам остался для них единственной связью с внешним миром, не говоря уж о покупке продуктов. Нет, ситуацию надо каким-то образом брать в свои руки и приводить к логическому завершению.

Парыгину, опытному профессиональному убийце, даже в голову не приходило использовать свое мастерство для того, чтобы отвязаться от кредиторов покойного брата. Долги надо отдавать, это было непреложно. И кредиторы не виноваты в том, что кто-то оказался им должен. Они одолжили человеку денег, поверили честному слову, даже в залог ничего не взяли. За что же их убивать? Лучше дождаться, когда кому-то понадобится кого-нибудь убить, получить заказ, выполнить его, взять причитающийся «гонорар» и отдать долг брата. Вот так будет честно. А убивать тех, кто требует возврата денег с процентами, и требует вполне справедливо, непорядочно. Это была странная, на посторонний взгляд, логика, но самому Парыгину она казалась нормальной. Убийство убийству рознь, считал он. Убить человека, выполняя оплачиваемую работу, это совсем не то же самое, что лишить жизни человека, с которым не можешь договориться полюбовно и снять конфликт. Второе – стыдно и недостойно настоящего мужчины. Первое – вполне допустимо.

Газеты Евгений читал редко, новости предпочитал узнавать из телевизионных информационных выпусков. Он любил смотреть телевизор, автоматически включал его, как только переступал порог дома, любовно изучал журнал «ТВ Парк», заранее присматривая передачи и фильмы, которые надо не пропустить, даже отмечал их в программе синим маркером. Газеты же покупал только для чтения в дороге или на случай длительного ожидания. Сегодня утром, бреясь перед зеркалом, Парыгин подумал, что, пожалуй, пора уже постричься. «Проводив» Доценко в семь вечера до «Профсоюзной» и убедившись, что тот снова уходит вместе со своей красноносой дылдой, он решил, что вечер ничего интересного уже не сулит, и со спокойной душой направился в парикмахерскую. И вот там-то, сидя в очереди к мастеру, он и взял со столика в холле газеты, вероятно, оставленные несколько дней назад забывчивыми посетителями…

– Мужик, ты уснул, что ли? – раздался прямо над ухом веселый голос. – Твоя очередь. Или пропускаешь?

– Нет-нет, я иду, – встрепенулся Парыгин, сунул газету в карман куртки и направился в зал.

Надо же, он так погрузился в свои мысли, что и не заметил, как очередь подошла. Толстая тетка-парикмахер щелкала ножницами где-то в районе его затылка, а Евгений сидел, прикрыв глаза и стараясь привести мысли в порядок. Какая странная статья! Некий парень, которого потом находят убитым, признается в совершении убийства полтора года назад. Все бы ничего, но эта пугающая фраза про магнитофонную запись… А спустя несколько дней к нему, Парыгину, приходят какие-то бугаи и тоже пытаются сделать запись его признания в убийстве. Как все похоже! Что же это значит? Если верить статье, паренек этот был стукачом, работал на ментов, они же его и спалили, допустили утечку информации, а криминальная структура, с которой был связан мальчишка, этого, натурально, терпеть не стала и неверного заткнула навсегда. Ладно, допустим, парень действительно был агентом Петровки. Но он-то, Евгений Парыгин, ни у кого на связи не состоит и информацию никому не дает. Таким образом, менты его спалить не могли. Почему же к нему тоже пришли?

Потому и пришли. Его первоначальная догадка оказалась правильной. Милиция взялась за расчистку завалов, пытаясь довести до раскрытия хоть какие-то из «висяков». Видно, начальство там у них поменялось, всем хвосты накручивает. Изобрели, суки, универсальный способ, ходят по всем фигурантам и пытаются выколотить из них признание, опираясь на силу и эффект неожиданности. После преступления столько времени прошло, человек уж и успокоился давным-давно, решил, что нелегкая пронесла, ангел уберег, а тут – нате, пожалуйста. Мало кто устоит и сохранит хладнокровие. Мальчишка, как его там, Мамонтов Никита, дал слабину. С Парыгиным-то у них этот номер не прошел, не на того нарвались, но со многими другими получится наверняка. Опытных и психологически закаленных исполнителей сейчас мало осталось, все больше молодняк необстрелянный, сразу слюни пустят и язык развяжут. Такие, конечно, берут дешевле, за гроши работают, но и качество у них соответствующее. Вот и результат.

Страницы: «« 12345

Читать бесплатно другие книги:

Ну конечно, как же я, Виола Тараканова, могу отказать кому-то в просьбе! В мои планы совсем не входи...
Написав «Кулинарную книгу лентяйки», я не ожидала, что она вызовет такой интерес. Теперь на всех вст...
Как же я, частный детектив Евлампия Романова, не люблю следить за изменщиками-супругами! Но что дела...
Абсурд, такого просто не может быть… Пришла Виола Тараканова к шантажистке выяснять отношения и… уби...
Даша Васильева опять попала в переплет! Ее друг, полковник Дегтярев, потерял память! Целая неделя вы...
Тяжкая ноша – знать будущее. В далеком XVI веке из всех смертных только Андрею Звереву, князю Сакуль...