Сейчас и больше никогда Соловьева Анастасия

– Можно вам помочь?

– Спасибо, как-нибудь справлюсь! – Саша выхватила пакет из рук молодого человека и решительно зашагала вперед.

– Извините, но я подумал, что вам тяжело. Раз вы его на землю поставили.

Саша молча усмехнулась, зашла в подъезд и стала подниматься по лестнице. Парень, сохраняя дистанцию, поплелся за ней. Дойдя до третьего этажа, Саша в растерянности остановилась перед дверью своей квартиры. Ну не доставать же при нем ключи!

– Вам какую дверь открыть? Эту? – прикалывался парень.

– Эту!

Тогда, к ее немалому удивлению, он вытащил из кармана связку ключей и распахнул перед Сашей дверь ее собственной квартиры.

– Пожалуйста! – любезным и одновременно сдержанным жестом пригласил он ее войти.

– И вы любую дверь так легко открываете? – изумленно спросила Саша. Теперь она убедилась: перед ней банальный квартирный вор, рассчитывающий снискать ее расположение дешевыми профессиональными трюками.

– А вам и другие открыть нужно?

– Ни в коем случае! Я чисто теоретически интересуюсь.

– А если чисто теоретически, то я здесь живу.

– Нет, здесь живу я!

– А вы одна здесь живете?

– Да нет, тут еще семья… А недавно к нам какого-то уголовника подселили.

– О! Это я уголовник! – обаятельно улыбнулся молодой человек и с этими словами зашел в квартиру.

– Извините, – смутилась Саша. – Я не знала, что это вы уголовник…

– Да нет, ничего. На правду не обижаются. – Он продолжал улыбаться.

– Да разве вы уголовник? – не поверила вдруг она.

– Ну да… В тюрьме я за правду страдал.

– Вот как? За правду? – вынимая ключ из кармана куртки и отпирая дверь в свою комнату, смеялась Саша. – За какую же, интересно, правду?

– Заходите, расскажу с большим удовольствием.

– Спасибо. В другой раз.

На разговоры с уголовником уже не осталось времени. После двухнедельной разлуки Саше хотелось в лучшем виде предстать перед Павлом. Надо действовать: принять душ, переодеться, поправить прическу, освежить макияж. А тут еще уголовник… Саша почувствовала, что у нее поднимается настроение. И Губернский Город не так уж скучен, если он населен такими занятными людьми, как этот парень. А она-то, дурочка, послушала Валентину. За Олю испугалась… Впрочем, надо немного еще подождать, присмотреться и только после этого перевозить девочку к себе. Ведь первое впечатление не всегда оказывается правильным.

Ход Сашиных мыслей нарушил телефонный звонок.

– У нас все остается в силе, малыш? – без приветствий и предисловий спросил ласковый и мужественный голос, принадлежащий Павлу.

Звук этого голоса так сильно трогал и волновал, что Саша на мгновение задохнулась.

– Все остается, – справившись с собой, тихо ответила она.

– Я ужасно соскучился…

– И я.

– Целую тебя.

– Целую, – отозвалась Саша с улыбкой.

– Не забудь о предосторожностях! – напомнил мужественный голос.

– Обязательно!

– Ну все. До встречи, малыш!

Саша повесила трубку и с брезгливостью осмотрела комнату. Он все испортил! Все! Одним словом – «предосторожности». Эти предосторожности так унизительны, так горьки! Они отравляют ее жизнь, ее любовь, а Павел будто и не замечает этого.

Захотелось вдруг отомстить. Возмутить, например, его тихую семейную заводь. Сделать это очень просто – достаточно трубку с аппарата снять… А можно просто наплевать на предосторожности. Завтра же по Губернскому Городу поползут зловещие слухи: модный фотохудожник Павел Ельчанинов, тот самый Ельчанинов, чья персональная выставка проходила во Дворце искусств этим летом, тот Ельчанинов, которого теперь часто приглашают на телевидение, был замечен в поздний час в обществе неизвестной молодой женщины, входящим в частную гостиницу на седьмом километре Губернского шоссе…

Но можно не делать ни того ни другого. Просто постучаться в комнату напротив и попросить:

– Расскажите, за какую вы пострадали правду.

В комнате напротив ей очень обрадуются, а Павел, с его самолюбием, надо думать, факта измены не переживет.

Но, увы, призналась себе Саша, она не способна ни на первое, ни на второе, ни на третье. Поэтому остается еще раз провести пуховкой по лицу, сбрызнуть духами волосы и начать движение в сторону трамвайной остановки. Пока-то она доберется до седьмого километра…

Глава 5

«…На Киевском шоссе около двух часов ночи группа депутатов (Павлов, Шашвиашвили, Слободкин, Сердюков и председатель Киевского райсовета) встретила воинскую колонну, направляющуюся к Белому дому, и задержала ее на несколько минут. В колонне было около ста единиц бронетехники. Депутаты перегородили шоссе машиной. Николай Павлов призывал солдат не стрелять в соотечественников. Из первого БТР их стали ловить в прицел крупнокалиберного пулемета. На дорогу выбежали милиционеры. Один из них, ткнув Павлову в бок ствол пистолета, кричал, что сейчас его застрелит. Депутатов оттащили с пути. Колонна бронетехники проследовала дальше…

6.45. К баррикадам у Белого дома подошли БТРы и открыли пулеметный и автоматный огонь на поражение. Первыми очередями было убито около сорока безоружных человек. С этого момента и до 5.30 следующего, 5 октября огонь из БТРов и БМП (боевых машин пехоты) практически не прекращался…

…Руцкой по радиотелефону кричал:

– У вас же есть оружие! Ударьте им в спину или убедите немедленно прекратить огонь. Объясните, что здесь есть женщины и дети. В здании около 10 тысяч человек. У меня уже 40 убитых. Танки сейчас начнут стрелять залпами. Они убийцы. Остановите их! – Руцкой то появлялся, то исчезал в проеме двери, постоянно с кем-нибудь связывался по радиотелефону, говорил одно и то же. Требовал, чтобы собеседники звонили в западные посольства, в правительства…

С моста начинали методично бить танки, неторопливо вгоняя снаряды в тело Дома Советов. Сверху непрерывным потоком летели стекла…

…На остатках баррикад лежали убитые, развороченные очередями люди. Это были безоружные горожане, пытавшиеся укрыться от огня под мостом и в его окрестностях. Еще в начале атаки пять БТРов проложили колесами и огнем пулеметов кровавую дорожку между западной и восточной баррикадами. Один из этих БТРов подошел к мосту и в упор расстрелял из крупнокалиберного пулемета всех спрятавшихся там людей…

12.00. В подвал Белого дома ворвались первые штурмующие… Пленные женщины начали дружно скандировать: «Банду Ельцина – под суд!»

На площадку перед Белым домом с парадной лестницы прорвались несколько журналистов. Впереди два иностранца – усатый телеоператор с большой видеокамерой в фиолетовом спортивном костюме и его помощник. Внутреннее радио транслировало голос депутата Уражцева:

«Подходит трудовая Россия, трудовая Москва. Они идут к нам на выручку к Дому Советов. Мы победили Гитлера! Мы победили фашизм. Наши отцы и матери работали, чтобы создать такое государство!..»

Офицер «Вымпела» подошел к Руцкому и отдал честь:

– Товарищ генерал, полковник Проценко явился с заданием вывести вас из Дома Советов.

– Какие гарантии, что мы останемся живы ? – спросил Руцкой.

– Слово офицера-афганца.

– Вы в турецкое посольство нас увезете? – спросил Руцкой.

– Нет, – ответил полковник.

Перед тем как под конвоем выйти из Белого дома, Руцкой обратился к окружающим:

– Они могут пойти на все. Скажите, что вы видели нас, что мы не застрелились, чтобы наши трупы потом выдали родственникам.

Обращаясь к полковнику Проценко, Руцкой добавил:

– Полковник! Вы можете увезти нас в турецкое посольство?

Хасбулатов:

– Какое тебе тут может быть турецкое посольство?!

…К ночи 4 октября трупы убитых, собранные перед Белым домом, сложили в штабель, который достиг около двух метров в высоту и нескольких метров в ширину, и накрыли полиэтиленовой пленкой.

Пожар на пятнадцатом этаже в районе маршевых лестниц отрезал все пути спасения и обрек людей на долгую и мучительную смерть. Последние пять этажей выгорели дотла со всеми своими обитателями…»

www.user.commsol.ru

Автобус, битком набитый офицерами запаса, в котором ехал Дмитрий, проплутав переулками, неожиданно вновь выехал на Тверскую и, свернув на улицу Станкевича, остановился на задворках Моссовета. Тут Дмитрий и просидел всю ночь, греясь у костра. Было странно видеть на ночной улице толпы веселого гуляющего народа, хотя говорили, что совсем недалеко отсюда, у здания ТАСС, шла перестрелка.

На улице же Станкевича было тихо. Глядя на оранжевые языки костра, на искры, уносившиеся в холодное осеннее небо, Дмитрий думал о мимолетной удивительной встрече с той девочкой из его полудетских грез. И эта случайная встреча, и тревожные отблески костров на стенах Моссовета, и лихорадочное народное гуляние по всей ширине Тверской улицы, и далекий глухой стук пулемета у здания ТАСС – все было странно связано между собой. Ему показалось, что в такую ненормальную ночь только и можно встретиться со своими забытыми детскими снами.

Где-то в середине ночи, ближе к рассвету, пронесся тревожным ветерком слух, будто со стороны Белого дома к Тверской пробиваются вооруженные группы, человек по десять, и что сейчас начнется раздача оружия. В окружении трех автоматчиков по улице быстро прошел взволнованный Чубайс.

Вскоре из бокового проулка выехал и встал перед заграждением – сваленными на проезжую часть мусорными баками и бетонной клумбой – обшарпанный грузовик. В его открытом кузове сидели несколько усталых мужчин. Все они были удивительно похожи на них, офицеров запаса, но Дмитрий сразу догадался – это противники. В руках одного из них – длинное ружье с вороненым стволом. Человек с ружьем, махнув рукой в сторону улицы Станиславского, что-то спросил у подошедших к машине. Видимо, узнавал, есть ли там оцепление и проезд. Ему ответили. Грузовик быстро уехал.

Казалось, сейчас что-то начнется. Но наступил рассвет, и всех распустили по домам.

Ночь прошла. И вместе с нею кончилось все. Кончилась война, так и не начавшись. Дмитрий вернулся домой.

Заслышав звук отпираемой двери, радостная жена кинулась ему на шею:

– Димка!.. – В глазах ее дрожали слезы. – Вернулся! Светик, папа с войны пришел!..

Но дочь, измученная тревожной ночью, крепко спала.

– Ты себе не представляешь, – счастливо тараторила Елена, – как мы за тебя боялись! Тут всю ночь стреляли. Потом танки пошли!.. – Она вдруг подозрительно улыбнулась: – Где ты был?

– Простоял всю ночь у Моссовета, – признался Дмитрий.

– У тебя такой вид… – Она всмотрелась ему в глаза.

– Какой вид?

– Будто ты не с войны идешь, а… – Елена смешалась.

– А будто откуда? – удивился он.

– Были там среди вас женщины?

– Откуда они там?! Все офицеры запаса. А кстати!.. Ты знаешь такой журнал «Bte noire»?

– Что за журнал? Военный?

– Женский…

– Ты там читал его, что ли, стоя у Моссовета?!

– Нет. Просто одна журналистка для этого журнала взяла у меня интервью.

– О чем же она тебя спрашивала?

Дмитрий задумался. Только сейчас он осознал, что опять, как и в ту далекую снежную зиму, не узнал ни имени ее, ни телефона, ни нового адреса.

– А какая она из себя, – пытала его Елена, – эта журналистка? Симпатичная?

– Обычная сероглазая девочка со скрипкой, – улыбнулся Дмитрий. – В простом пальтишке.

Жена лишь недоуменно пожала плечами:

– Никогда даже не слыхала о таком журнале. «Bte noire»? Кажется, нет такого…

И Дмитрий в тот же день выяснил, что журнала такого действительно нет и никогда не было.

Жизнь пошла своим чередом. Вскоре он с коллегой, тоже историком, приступил к открытию частной школы. Предприятие выглядело безотказным. Дмитрию хотелось создать нечто изящное, на манер Царскосельского лицея – с древними языками, латинским и греческим, фехтованием, верховой ездой и углубленным изучением античной истории. Лицеисты, по замыслу устроителей, пребывают в школе постоянно – непременный залог успешного постижения наук, искусств и благородных манер, позволяя счастливым родителям забирать баловней судьбы из стен альма-матер лишь на летние и рождественские вакации.

Над всем этим Дмитрий видел себя в сдержанной роскоши, под стать заведению: в светло-серой тройке, строго и солидно, но непременно с артистической бабочкой, скорее всего, бордовых тонов с благородным отливом. Пиджак не застегнут – хорошо заметна белоснежная, от-кутюр, сорочка с антикварными запонками. От него пахнет дорогим одеколоном.

Для подобного заведения нужно было что-то загородное и тихое. И такое место вскоре нашлось! Это оказался ведомственный пионерский лагерь в ближнем Подмосковье, вот уже несколько лет простаивающий. Загибающемуся на глазах ведомству было не до профсоюзных изысков. Двухэтажный аккуратный особнячок у пруда среди уютных зеленых аллей на огороженной территории, построенный всего лишь десять лет назад из современного светло-желтого кирпича, смотрелся несколько заброшенным из-за протечек, пыли и мусора. Но ведомство, обрадованное, что наконец-то нашлись арендаторы, взялось в кратчайшие сроки и полностью за свой счет довести «корпус с прилегающей территорией» до ума.

Дело оставалось за малым: найти приличных педагогов, правильно составить и подать рекламу элитного, возможно самого элитного, в России лицея.

Далее вопрос коснулся цены на учебу, и тут всплыла одна неприятная деталь. Пионерский лагерь располагал собственной котельной. Казалось бы, и это неплохо – не будет неизбежных в Подмосковье перебоев со светом и теплом. Но… себестоимость угольной котельной оказалась запредельной. Раскидали сумму по ее эксплуатации на «счастливых баловней Фортуны», и ежемесячная цена за пребывание в лицее подошла к сказочной по тем временам отметке в пятьсот зеленых!

По рекламе, на которую Дмитрий с компаньоном ухлопали значительную часть своих средств, шквально звонили, но явились только две пары немолодых родителей. У тех и других были поздние дети, которых им неимоверно хотелось баловать. Одна из этих пар даже с легкостью выложила требуемую сумму за свое «несчастное и такое впечатлительное дитя»… Деньги им пришлось вскоре вернуть.

В довершение всего, уже поздним вечером в квартире Дмитрия раздался телефонный звонок. Звонивший, представившись экстрасенсом, авторитетно заявил, что лицей в этом месяце открыть не удастся. Дмитрий вежливо поблагодарил за предупреждение и повесил трубку.

У другого бы на месте Дмитрия от обманутых надежд давно опустились бы руки. И он до конца дней просидел бы в пыльной студенческой аудитории, втолковывая сонным студентам за медные гроши историю Крестовых походов, причины падения Византийской империи под натиском турков-сельджуков и последствия рейда монгольской конницы через Среднерусскую равнину.

Но Дмитрий, как мы уже упомянули раньше, рода был несговорчивого и даже упрямого. Последняя суета с открытием лицея не прошла даром. Дмитрий сумел извлечь из нее неожиданную пользу – новые мысли!

Решая вопросы убранства классов, комнат воспитанников и своего собственного кабинета (работа велась не абы как, от балды, но по сохранившимся рисункам и фотографиям знаменитого учебного заведения, в котором получал образование Пушкин), Дмитрий случайно вышел на производителей мебели на окраинах бывшего Советского Союза и даже дальнего зарубежья. И теперь в его возбужденном мозгу носились бестящие идеи, одна другой ярче. Вскоре Дмитрий сделал следующий ход – задумал открыть эксклюзивный салон по продаже плетеной мебели из ротанга. Салон «Борнео» – оригинально и со вкусом!

Под это дело он арендовал бывший овощной магазин в спокойном центре Москвы. Место не проходное, но оно и не должно быть бойким – изысканность плетения ориентирована исключительно на знатоков.

А далее все пошло не так, как хотелось Дмитрию. Работа по оформлению помещения велась впопыхах – поджимали сроки арендных выплат. Был сделан нехитрый ремонт, и запах гнилой картошки с прокисшей капустой сохранялся еще долгое время.

Завезли первую партию товара – два комплекта плетеной ротанговой мебели. Первый гарнитур – большой стол, шесть стульев, этажерка и диванчик. Все на чугунном каркасе. Второй комплект – похожий, но на гнутых ножках и мореный под черное дерево.

Перед открытием Дмитрий метался по магазину, красивее переставляя мебель, напольные вазы, поправляя в них сухие цветы… Но вот – ровно 10.00 – «Мы открылись!»… У входа звякает колокольчик. Дмитрий глотает набежавшую слюну. Первые посетители…

А уже к вечеру все комплекты мебели, включая напольные вазы и даже настенные японские фонарики из рисовой бумаги, подвешенные собственноручно Дмитрием, были раскуплены!

Но далее вышел крупный скандал.

Все следующее утро его телефон обрывали разъяренные «ценители восточной экзотики», «имевшие неосторожность связаться» с салоном «Борнео». И вся плетеная мебель, так удачно распроданная вчера, уже к обеду вернулась в магазин.

– Ёкарный бабай!.. – лишь растерянно повторял Дмитрий, наблюдая за разгрузкой просиженных стульев с выломанными спинками.

Оказалось, что далеко не все сорта ротанга годны для плетения мебели. И даже подходящий по качеству сортовой мебельный ротанг перед плетением нуждается в соответствующей обработке. Короче, проходимцы обвели лохана Дмитрия вокруг своего желтого и кривого пальца, подсунув хрупкий вариант корзиночного ротанга, который, естественно, не выдержал крепких задов и широких спин русских эстетов.

Однако Дмитрий не унывал и не кис, а из последнего неожиданного облома вынес не только подобающий урок, но и свежую идею.

Вскоре у бывшего овощного магазина в очередной раз сменилась вывеска. Теперь он назывался «Мебель фараонов».

Дмитрий сохранил специфику своего магазина, лишь сменил ротанг на ивовую лозу, значительно превосходящую ротанг в прочности. Тому имелись и исторические подтверждения. В гробнице Тутанхамона археологи обнаружили два сплетенных из ивы стула, и в таком хорошем состоянии, что они вполне могли бы украсить современный интерьер. Культура плетеной мебели прошла через века. Античные литературные памятники свидетельствуют, что в Древнем Риме вещи, изготовленные из прутьев ивы, пользовались большой популярностью. А начиная со Средних веков плетеные ивовые изделия нашли самое широкое применение. И если у крестьян – это корзины, короба, люльки для младенцев, то у аристократов – мебель.

Изящно сплетенные предметы интерьера, правда еще покрытые позолотой, украшали будуары и дворцы знатных особ по всей Европе. Во Франции, законодательнице мод, в конце XIX века даже вырубали виноградники, а освободившееся место засаживали сортовой ивой.

О прочности ивы свидетельствует и то, что из нее плели тарантасы, выездные сани, гондолы для дирижаблей, аэростатов и воздушных шаров.

Дело у Дмитрия пошло. Через полгода он уже был владельцем сети магазинов, специализирующихся на продаже корпусной мебели из ДСП – древесно-стружечных плит. Да, изящества и красоты в этом было немного, зато дело приносило хорошие деньги.

Одним из уроков, преподанных Дмитрию самой жизнью, стало понимание того, что торговать нужно или очень дорогим, или, наоборот, совсем дешевым товаром. Промежуточно-половинчатые вещи уходили трудно. Но для дорогого товара нужен был «серьезный антураж с подходом» к быстро нарождающемуся, новому, на удивление капризному отечественному клиенту. Дешевая же мебель для дома и офиса, наскоро свинченная из дээспэшных плит, продавалась легко, шутя. А предупреждения Минздрава РФ о ядовитости материала – кого они останавливают сейчас?! Тем более совсем еще недавно, в начале 90-х годов, подобную мебель, шкафы и стенки, продавали строго по специальным удостоверениям.

Итак, оставив нелепые эстетствования и мечтания об эксклюзивном изяществе, Дмитрий молниеносно разбогател.

А Елена стала его верным и надежным компаньоном.

Вечерами теперь они шли куда-нибудь пройтись. Тогда еще существовала изжитая со временем привычка – гулять по Москве. Дорогой они весело переговаривались, болтали ни о чем, но при этом разговор всегда сводился к общему делу – дээспэшной мебели. Не они, но дело нуждалось в этом. Ведь любое предприятие как живой организм – или растет и развивается, или же засыхает. Третьего не дано.

Почему-то получалось так, что Дмитрий с Еленой всегда оказывались на Чистопрудном бульваре. Они заходили в стеклянный ресторан «Джал-таранг». Дмитрий оказался любителем острой индийской кухни – раньше Елена не замечала за ним этого.

Они сидели на втором этаже, откуда открывался вид на обе стороны бульвара – на Чистые пруды и на метро «Кировская», пили сладкое крепкое вино под пение одинокой цыганской скрипки, которая точно силилась рассказать о чем-то давно ушедшем, что осталось далеко-далеко. Дмитрий задумчиво ее слушал, невнимательно и грустно кивая словам Елены.

Потом они шли домой, и всегда почему-то одной и той же дорогой – через маленький скверик, затерянный среди старых домов у метро «Кировская».

Дмитрию теперь приходилось много ездить по стране в поисках более дешевых опилок и клея. Так в середине декабря 1994 года он оказался в Губернском Городе.

Глава 6

«К середине 1994 года закончилось «всеобщее вооружение» народа на территории Чечни, осуществляемое на основе стихийно возникшего рынка. Дудаев формировал армию независимой Чеченской Республики. В середине 1994 года Чечня была объявлена исламской республикой. Вместо гражданского кодекса на ее территории стали действовать законы шариата. Неприятие частью чеченского общества политического курса Дудаева привело к возникновению оппозиции, которая стала создавать свои вооруженные формирования. Между ними и войсками Дудаева произошли столкновения. Обстановка в Чечне, оказавшейся на грани гражданской войны, благоприятствовала свержению сепаратистского режима, и 11 декабря 1994 года в мятежную республику с целью наведения «конституционного порядка» были направлены российские войска.

11 – 12 декабря. Во время прохождения маршем через территорию Республики Ингушетия войска столкнулись с попытками гражданского населения блокировать дороги. Была разобрана железнодорожная ветка, ведущая в Чечню, имели место обстрелы войсковых колонн, были повреждены или сожжены 28 военных автомобилей. Федералы в ответ открывали огонь, что привело к жертвам среди мирного населения. Были зафиксированы также обстрелы войсковых колонн и воинских частей со стороны других населенных пунктов, а также из проезжающих автомашин».

Chechnya.ru/ Информационное агентство Чечни

Всего на полдня Дмитрий прибыл в Губернский Город. Сеть мебельных магазинов не отпускала его надолго, требуя постоянного личного присутствия в Москве. Уладив дела к середине дня, Дмитрий сразу двинулся в обратный путь.

До отхода поезда оставалось время, и от мебельного комбината до вокзала он решил добраться пешком.

Раньше Дмитрий никогда не бывал в Губернском Городе.

Стоял веселый морозный день. Малиновое, по-билибински сказочное солнце висело над крышами домов. Дмитрий с удовольствием слушал бодрый скрип снега под ногами.

Губернский Город вызывал странные ассоциации с Москвой.

Дмитрию казалось, что он идет по Бауманской в районе рынка, повернув в переулок, очутился вдруг в Замоскворечье. А вдали за домами замелькал ни дать ни взять Савеловский вокзал.

Удивительный город, думал Дмитрий, Москва, только странно все переставлено, перемешано. Наверное, если поискать, найдешь и свою улицу. Напоминает детские сны. Именно такая Москва ему снилась в далеком детстве. И Дмитрий вдруг вспомнил свой старинный сон. Ему снилось, будто он попал в какой-то неизвестный или, скорее, забытый район старой Москвы. Долго блуждал по нему в поисках какого-нибудь метро или знакомой улицы… Почти уже отчаялся выйти. Завернул за угол и неожиданно оказался у своего родного дома.

«Выходит, – усмехнулся Дмитрий, – мне тогда снился этот Город. Значит, я здесь бывал в детстве. Ничего тут не изменилось с тех пор, только напрасно я искал метро».

Он остановился у киоска «Союзпечать» купить что-нибудь почитать в дороге, скоротать время до Москвы. «Город из моих детских снов», – смеялся Дмитрий, разглядывая небогатый ассортимент журналов и газет в витрине. И вдруг остолбенел… С журнальной обложки на него глядела лукаво улыбающаяся девушка, а под ней стояла надпись: «Bte noire».

– Дайте посмотреть вон тот!.. – Он судорожно ткнул пальцем в девушку.

– Это женский журнал, – зевнула киоскерша и не пошевелилась.

– Как он называется?

– Этот, что ль? – Киоскерша ткнула пальцем прямо в глаз лукавой девушки.

– Этот, этот!

– Я же вам говорю, мужчина, – это женский журнал. Вам не понравится…

– Давайте же его скорее!..

Поспешно отыскав адрес редакции, Дмитрий побежал. До отхода поезда оставалось совсем немного времени.

Он бежал, как ему казалось, по Большой Ордынке, свернул в проулок и попал на неизвестную улицу, но над домами плыли краснокирпичные трубы шоколадной фабрики «Красный Октябрь» – значит, там Берсеневская набережная. Добежав до угла, Дмитрий остановился у незнакомого трехэтажного здания, на котором красовались более чем родные слова: «Bte noire»!..

Взглянув на часы, Дмитрий влетел по лестнице на второй этаж, толкнул первую попавшуюся дверь и очутился в узкой комнате, заваленной кипами бумаг. За ними у окна виднелась голова женщины.

– Девушка!.. – задохнулся Дмитрий. – Скажите скорее… У вас… должна такая… работать…

– Мужчина! – грозно поднялась женщина. – Вам что здесь нужно?! – Она приняла его за ненормального или пьяного. Или за того и другого одновременно. – Мужчина! Покиньте служебное помещение!.. А не то…

– Мне нужна… Она у вас работает… – мучился Дмитрий. – Мой поезд уходит!..

Но тут за его спиной тихо щелкнула дверь. Грозная женщина с интересом глянула ему через плечо. Дмитрий тоже обернулся и замер… В дверях стояла она… Дмитрий шагнул к ней, потом остановился, смешавшись.

– Это ты? – пролепетала не менее удивленная Саша.

– Ты что, знаешь его?.. Этого сумасшедшего? – взвилась Вика.

– Я – да… – ответила Саша. Лицо у нее при этом было напряженное, внимательное.

– И он тебя тут разыскивает? – допытывалась Вика строго.

– Ты меня разыскиваешь? – Саша обратила к Дмитрию сияющее лицо.

В ответ он только кивнул.

Не менее других обескураженная всем происшедшим, Вика вышла из комнаты, демонстративно постукивая каблучками.

– Вот ты и нашел меня. – Саша улыбнулась. – А я все думала почему-то, что тебя убили тогда…

– Я уезжаю, – затараторил Дмитрий. – Мой поезд через… – Он бегло взглянул на часы.

– А как ты оказался в нашем городе?.. Что тебя привело сюда?

– Работа! Как раньше говорили, производственная необходимость…

– Вот что!.. – вздохнула Саша разочарованно. – А теперь ты закончил с делами и уезжаешь?

– Да, но я не хочу потерять тебя! Дай мне телефон.

– Телефон? Сейчас, конечно! – Саша присела у стола и принялась строчить цифры. – Вначале идет код города… Меня зовут Александра… А тебя? – спохватилась она.

Он назвал свое имя и вдруг опять засуетился, заспешил.

– Подожди. – Саша перебила его. – Послушай! На следующей неделе я буду в Москве. Сегодня у нас что? Четверг?.. Я приеду в Москву во вторник. Остановлюсь в гостинице «Заря».

– Это где?

– У платформы Окружная. Там еще недавно открыли метро. Какое-то странное название станции… Вспомнила – «Владыкино»! Спросишь Ивину. Это я. Александра Ивина. Я приеду утром, а ты приходи к двенадцати…

– Саш, кто это? – не успел Дмитрий выйти из комнаты, как сейчас же появилась Вика. – Кто это такой?

– Это, – загадочно отвечала Саша, – Дмитрий Загудаев… Мой старинный московский знакомый.

– Он что, из Москвы?!

Вика бурлила. Все, что имело отношение к Москве, вызывало у нее неподдельный восторг. В наше время мало-мальски уважающие себя люди стремятся перебираться в столицу. А за Сашкой – скажите пожалуйста – прискакал собственной персоной столичный принц. Черноглазый, дорого и со вкусом одетый… а уж смотрел он на нее как!.. Как будто сокровище какое из земли выкопал!

И чего хорошего находят мужики в этой Сашке? Маленькая, невзрачненькая – ни рожи, как говорится, ни кожи. И – подумать! С Ельчаниновым у них сколько лет любовь. Он бы и развелся, пожалуй, только тестя своего, господина Боброва, побаивается… Так мало Ельчанинов! Уже целый год за ней ухлестывает коммунальный сосед. Моложе ее и не поймешь чем занимается, кажется, чем-то темным. Но денежный мальчишка, машина своя… А теперь еще и принц столичный!

– Он из Москвы, – говорила между тем Саша, – из той далекой, уже несуществующей Москвы…

– Как это понять – несуществующей? Москва теперь…

– Совсем другая, – закончила Саша. – А он был еще в той, со старыми названиями улиц, без реклам и иностранных автомобилей.

– Припоминаю теперь. – Вика немного успокоилась. – Ты что-то уже рассказывала о нем.

– Может быть. – Саша вздохнула. – Понимаешь, я все не знала, жив он или погиб, и когда увидела его…

– Выходит, он все это время искал тебя? – как бы невзначай уточнила Вика.

– Да как же он мог искать меня?! – Саша расхохоталась. – Не имея ни имени, ни фамилии, ни адреса! Он просто по делам приехал в наш Город.

– Какие у него тут дела?

– Господи, мы всего пять минут разговаривали! Я и спросить-то ничего не успела.

– Теперь спросишь – время будет… Когда поедешь к нему?

– На следующей неделе! Забыла? У меня же командировка в Москву!

– Ах да! Ну надо же, как все получается! Без сучка без задоринки… А Ельчанинова теперь что же, побоку?

– При чем здесь Ельчанинов?

– Как это – при чем?

– Ельчанинов – совсем другое дело. – Саша встала, собираясь попрощаться.

– И Ельчанинов, и этот… чудной – оба мужики! Ты двойную игру собралась вести?

– И вовсе нет! С Ельчаниновым у нас по-настоящему, а с этим – так…

– По-волшебному, – саркастически рассмеялась Вика. – Как бы тебе не запутаться, мать моя!

– Не беспокойся.

Саша старалась не замечать Викиного сарказма. И чего она злится?! Знала бы про Ельчанинова, про его вечные предосторожности… Эти предосторожности любое чувство способны раздавить. Чувства могут быть очень сильными, а предосторожности – еще сильнее. Предосторожности разъедают чувства, как кислота.

Правда, вспомнила Саша, никаких особых чувств к Ельчанинову у нее никогда и не было. На момент их знакомства она только устроилась в молодежный журнал и была томима другими чувствами: одиночеством, женской невостребованностью, скукой провинциального города. Ельчанинов предложил ей себя и всевозможные развлечения. Ельчанинов делал подарки… Вначале все это радовало Сашу, но постепенно она свыклась с новым укладом и уже плохо представляла себе, как жила до встречи с Павлом. Однако в последнее время эти отношения начали ее угнетать. Она почти боялась разрыва – вот если бы все случилось само собой, как по мановению волшебной палочки! И вдруг среди этой полной неясности, неразберихи появился Дмитрий…

Страницы: «« 123

Читать бесплатно другие книги:

Герои рассказов – люди, которых в свое время называли «простыми советскими гражданами» – со своими г...
Высокая осуществимость предсказаний знаменитого прорицателя Нострадамуса (мировая война и появление ...
«Жен менять надо, батенька. Чтобы быть писателем, надо три раза жениться», – говорил начинающему Бул...
Союз троих собровцев и оперативника УБОП по очистке общества от криминальной нечисти продолжает нача...
Люси Сноу рано осиротела, но двери дома ее крестной всегда были открыты для нее. И именно за этими д...
В наше время остеохондрозом болен каждый второй взрослый человек. Это опасное и мучительное заболева...