Дрессировщик русалок Ольховская Анна

ГЛАВА 7

Наш папа обнаружил отсутствие на даче семьи только вечером. Во всяком случае, на мой мобильный он позвонил где-то около восьми. Само собой, я не ответила. Тогда Лешка набрал номер Ники. Я слышала, как дилинькал ее аппаратик, но дочка тоже оказалась гвоздем.

Каким гвоздем? Тем самым, который воспевал Владимир Владимирович. Да не он, господь с вами, – Маяковский! Помните?

В детстве мое чересчур живое воображение рисовало гигантского дяденьку Маяковского со здоровенным молотом в руках. Он идет вдоль шеренги чумазого пролетариата и с энтузиазмом лупит этим молотом по головам несчастных, вбивая их в землю по самую шляпку. Да, забыла упомянуть – чумазый пролетариат украшен кокетливами шляпками в стиле «шапо-кляк», чтобы больше походить на гвозди. И было по что вбивать.

Но мы с дочкой подставлять головы под удар разборок и выяснения отношений не собирались, поэтому, не сговариваясь, проигнорировали телефонные вопли.

Тогда заголосил наш городской телефон. Из своей комнаты вышла мрачная Ника, протопала к телефонной розетке и выдернула шнур.

Я же говорю – гвозди мы, гвозди. И не какие-нибудь там обивочно-мебельные, а монументальные и несгибаемые.

Вечером езда по Москве становилась больше похожей на езду, а не на соревнование гужевого транспорта, поэтому Лешка примчался где-то через час.

Причем сама дорога заняла у него намного меньше, опять небось добавил седины некоторым встречным водителям.

Почему я так решила? Потому что наш папа ворвался в квартиру с двумя роскошными букетами цветов и здоровенным пакетом, из которого выглядывали всякие вкусности-сладости.

Мы с Никуськой как раз закончили с вечерней помывкой, и я несла завернутого в пушистый халатик ребеныша в ее комнату, когда входная дверь распахнулась, и прихожая наполнилась ароматом цветов.

– Слава богу! – выдохнул запыхавшийся Лешка, увидев нас. – Вы в порядке! Я черт знает что передумал, пока ехал, чуть гаишника не задавил, еле откупился, звоню…

– Ника, – я с недоумением переводила взгляд с дочки на мужа, – кто это?

– Не знаю, – пожала плечиками та, – дядька какой-то. Наверное, дверью ошибся.

– Ага, дверью, – я опасливо обогнула застывшего посреди прихожей Майорова, – а ключи у него откуда? Тоже мне, «Ирония судьбы»! Милицию вызвать, что ли, пока он не спер что-нибудь ценное.

– Главное, чтобы ершик для унитаза не взял, он мне очень нравится, – сердито проворчала Ника.

– Девчонки! – За спиной раздался глухой стук, сопровождаемый звонким бреньком. – Ну простите меня, дурака старого! Я совсем задергался с этим фильмом! Я больше не буду! Никусь, малыш мой родной, не злись!

Я развернулась и едва сдержала улыбку, которая тут же заерзала в уголках глаз, раздраконивая слезные железы.

Ага, ты еще зарыдай от умиления и не забудь, наклонив голову, прокурлыкать растроганное «о-о-о!».

Посреди прихожей стоял на коленях наш папа, нацепив на физиономию самое прежалостливое выражение из своего обширного арсенала гримас. Рядом валялся пакет с вкусностями, из которого выкатились бутылки мартини и французского детского шампанского, которое обожала Ника.

Майоров протяжно вздохнул, шмыгнул носом и, опустив голову, протянул нам букеты. Нежный, составленный из белых и розовых цветов, предназначался, наверное, Нике, а пылающее буйство алых и оранжевых оттенков, надеюсь, мне.

Я не ошиблась.

В общем, мы помирились, налопались на ночь сладостей, снова отмыли от крема дочку, уложили ее спать, а потом буйство алого и оранжевого продолжилось.

И впервые за много-много времени рядом был прежний Лешка.

Мой Лешка.

И все черные, гнилые мысли, все подозрения я сгребла в помойное ведро и вылила в канализацию. Они гнусно визжали, цеплялись щупальцами за край и никак не желали тонуть, обзывая меня слепой наивной идиоткой, но я справилась. С помощью спрея от тараканов.

Вечером наш папа уехал, и снова надолго. Сначала на съемки, а потом на гастроли. Перед гастролями он, конечно, заедет домой, но буквально на пару часов, так что это не считается.

Но в этот раз мы с дочкой особо скучать не будем. Таньский выполнила обещание, нашла нужного человечка и дала мне его координаты.

Михаил Исмаилов, сын азербайджанца и русской, родился и вырос в Баку, окончил университет туризма, а на последнем курсе отправился на стажировку в Турцию. Азербайджанский и турецкий языки похожи, поэтому трудностей в общении у Михаила не было, парень оказался расторопным и толковым, его быстро приметили представители крупнейшей туристической компании и пригласили после защиты диплома к себе в штат. Сначала Михаил жил в Турции только во время туристического сезона, с апреля по октябрь, но потом встретил свою Надиру, подрабатывавшую в отеле на ресепшен, влюбился, женился и осел в Турции насовсем.

Хали Салим познакомился с Михаилом во время деловой поездки в один из отелей, принадлежавших семье Салимов. Роскошные апартаменты, в которых было все для спокойного элитного отдыха, прятались в уютной бухте неподалеку от местечка Фетхие. Рядом находился всего лишь один отель, не менее роскошный и уединенный, где и работал Михаил Исмаилов.

Казалось бы, что общего у наследника миллионов и рядового сотрудника туристической компании? Но Хали никогда не заморачивался вопросами статуса и соответствия, если человек был ему симпатичен. Салим с удовольствием продолжал знакомство, обрывая общение только в том случае, если новый знакомый принимался клянчить деньги. И вовсе не потому, что денег было жалко. Дружба в представлении Хали не должна базироваться на материальной выгоде.

Но Михаил никогда ничего не просил, ему было просто интересно.

И поэтому именно о нем вспомнил Хали, когда жена обратилась к нему с не совсем обычной просьбой. Моя благоразумная подруга не стала уточнять, что я собираюсь ехать в Турцию под чужим именем, иначе господин Салим не стал бы нам помогать.

Поскольку на собственном горьком опыте убедился в моей способности влипать в самые жуткие неприятности, втягивая в гнилую трясину всех, кто окажется рядом. И никакие доводы о том, что в обжитой братьями-славянами Турции нет ни бедуинов, ни террористов, его не удержали бы от немедленного звонка Лешке.

Как это нет террористов, а курды?!

В общем, Хали созвонился с Михаилом и уточнил, в каком отеле тот сейчас работает. К счастью, Миша в последние годы работал исключительно в пятизвездочных отелях, и на этот раз он не изменил традиции, обосновавшись в «пятерке» на побережье Алании. Но, что оказалось совсем уж подарком судьбы, работал Михаил Исмаилов в так называемом «русском» отеле, где отдыхали только наши соотечественники.

Узнав, о чем я собираюсь писать, Миша очень воодушевился и пообещал поделиться собственными наблюдениями и вообще очень, так сказать, проникся.

Мне оставалось только купить в турфирме путевки именно в этот отель, что большого труда не составило, поскольку отель был просто огромным. Меня немного смутила невысокая для пяти звезд стоимость путевок, но менеджер фирмы объяснила это именно размерами отеля.

Кстати, мои новые документы на имя Марины Луговской уплаченных за них нехилых денег стоили. Во всяком случае, первую проверку в турфирме прошли легко.

Вылетали мы через два дня, теперь надо было сообщить о нашем отъезде Катерине.

Что я и проделала вечером за ужином.

– Баба Катя, – я допила сок и отставила стакан в сторону, – мы с Никуськой решили пожить в нашем загородном доме, очень уж душно в Москве. Да и скучно, все друзья-приятели разъехались.

– Это хорошо, – важно кивнула Катерина, – это правильно. Когда едем?

– Почему едем? – удивилась Ника. – Ты что, тоже с нами хочешь?

– Ну да, как вы там без меня справитесь.

– Здрасте, – насупилась девочка. – Что, по-твоему, мы с мамой такие безрукие и беспомощные, да? И вообще, кое-кто, я слышала, собирался к родственникам в Украину летом съездить, вот и поезжай.

– Собиралась, конечно, но…

– Никаких «но», Катерина, – я приобняла домоправительницу за плечо. – Лучшего времени не найти. Мало ли как дальше у Леши сложится, правильно? В общем, мы через два дня отбываем на дачу, а ты иди бери билеты на киевский поезд. Месяц в твоем полном распоряжении, всю родню объездить с мужем успеете.

– Вы точно без меня справитесь? – видно было, как Катерине хочется в отпуск.

– Точно, точно, не переживай.

– Ну ладно.

ГЛАВА 8

Если честно, я в отличие от лягушки-путешественницы Таньского, до замужества объездившей все курорты Турции и Египта, нигде особо не была. До знакомства с Лешкой летом выезжала только по журналистским делам, а они дальше нашей области меня не звали. Ну вот никак.

Зато потом куда меня только не заносило! Но по-настоящему просто отдохнуть к морю я съездила только однажды, все с той же Татьяной. В Египет. А там рядом отель взорвали. Но зато у Таньского появился Хали.

Потом была попытка купить виллу на Лазурном Берегу, где, как мы с Лешкой рассчитывали, нас не будут донимать назойливые папарацци. Они и не донимали, чего не скажешь о милашке Дюбуа, черном колдуне вуду.

В итоге мы купили загородный дом в Подмосковье, где и проводили лето. Еще к Таньскому ездили в Швейцарию, к Саше Голубовской, еще одной моей хорошей подруге, на Балтийское побережье Германии.

В общем, не скучали. И менять все это на ту же Турцию с толпами народа не собирались.

Но теперь – совсем другое дело! Я по заданию редакции еду, вот. Как забабахаю сейчас путевые заметки покруче записок «дрянной девчонки» Дарьи Асламовой!

Но сначала надо пройти паспортный контроль в аэропорту. Я, если честно, опасалась, что мое сердце переварится в желудке, куда оно все время плюхалось от ужаса. Еще меня могли выдать коленки, возомнившие себя кастаньетами. С упорством маниакальной бездарности они пытались выстучать «Турецкое рондо» Моцарта, но звук глушили благоразумно надетые в дорогу джинсы.

На фото для паспорта на имя Марины Петровны Луговской я специально фотографировалась без макияжа, да еще и старательно таращилась в объектив, отчего выражение лица было… было… Как у большинства на фото в документах, в общем.

Приблизившись к стеклянной будке паспортного контроля, я от ужаса вытаращилась почти так же, как в паспорте. Усталая женщина в форме казалась мне сейчас ангелом возмездия с карающим мечом. Вот сейчас она нажмет какую-нибудь потайную кнопочку, и меня уведут для разбирательства.

И снова придется звать на помощь Сергея Львовича Левандовского. «Нафаня-а-а-а!» Почему его? А разве я не говорила? Потому что наш добрый деда Сережа – генерал ФСБ, на минуточку. Наша дубиночка-выручалочка.

Усталый ангел возмездия сравнила меня с фото в паспорте, приподнялась, чтобы разглядеть Нику, постучала клавишами компьютера и… Шлепнула штамп!

Ур-р-р-ра! Получилось! Не обманули меня паспортные умельцы.

А вот Ника, похоже, совсем не волновалась. Конечно, семилетний ребенок и не должен переживать по поводу оформления документов, не ребенковое это дело, пусть у родителей голова болит. Но моя дочь, к счастью (или к сожалению), обычной семилетней малышкой не была. Она прекрасно понимала, что мама стала на скользкую тропу криминала, пытаясь улететь из страны по поддельному паспорту, но не жалась испуганно в сторонке, а с радостным визгом каталась по этой тропе, словно по ледянке.

Не забывая хихикать над туристами, старательно запеленывавшими свой багаж в пленочный кокон:

– Мам, смотри, их чемоданы на здоровенных личинок стали похожи. А они – на муравьев, перетаскивающих этих личинок в кладовку для детей. От этого Домодедово еще больше на муравейник похоже!

В аэропорту Анталии я уже ничего не боялась. Мы с дочкой отловили на ленте транспортера наш чемодан и вышли из прохладного благодаря кондиционерам помещения терминала в душное марево средиземноморского курорта.

– Морем пахнет! – Ника зажмурилась от восторга. – Теплым! Я его почти не помню!

– Теперь вспомнишь, – я поспешила сменить слишком болезненную тему, поскольку последний раз на побережье Средиземного моря она была как раз в лето встречи с бокором. И потом нам было уже не до моря. – Сейчас лучше ищи таблички с названием нашей туристической компании, видишь, сколько их тут!

– А чего их искать, их больше всего, – улыбнулась девочка и потащила меня в нужном направлении.

Через два часа мы уже были в нашем отеле. И несмотря на то, что добрались мы туда около девяти часов вечера, Михаил нас дождался, хотя его рабочий день заканчивался в восемь.

Едва мы отошли от стойки ресепшен, следуя за юрким носильщиком, утащившим наш чемодан, как к нам приблизился невысокий коренастый мужчина лет тридцати с открытым улыбчивым лицом:

– Здравствуйте! Вы – Анна и Ника?

– Да, а вы – Миша, правильно?

– Со мной-то правильно, а вот вашего, Анна, имени я в списках заселяющихся гостей не нашел, – хитровато прищурился Михаил. – Там какая-то Марина Луговская с дочерью Вероникой. Это как?

– Тише! – зашептала Ника, нарочито испуганно оглядываясь по сторонам. – Вокруг вражеские агенты, вы нас спалите! Перед вами, между прочим, международный человек-загадка.

– С ума сойти! – рассмеялся Исмаилов. – Ладно, потом расскажете что тут к чему, а сейчас поторопитесь на ужин, еще успеете.

В ресторане Миша развлекал нас обещанными байками из жизни наших на отдыхе. Он вообще оказался очень обаятельным и коммуникабельным, стало ясно, почему Хали подружился с Исмаиловым. Мы почти сразу перешли на «ты», а через полчаса казалось, что я знаю этого хохмача сто лет. Манерой общения Михаил очень напоминал мне Илюху…

Баек о моих соотечественниках у отельного гида накопилось предостаточно, но мне нужны были личные наблюдения, которые можно сфотографировать.

И утром мы пошли их, наблюдения, собирать. И сразу же наткнулись на объявление о шезлонгах.

– И что, наши действительно тащат на пляж шезлонги? – засомневалась я.

– Тащат, причем не только от бассейна. Я пару лет назад работал в отеле, где в начале сезона были одни немцы. В конце мая заехало аж двести пятьдесят россиян сразу, и началось! Утром к своему гиду побежали немцы с жалобой, что на пляже все шезлонги заняты полотенцами, а людей нет. Те, кто отважился снять полотенца и занять лежаки, горько пожалели об этом, когда наши проснулись и потянулись на пляж. Им припомнили все, даже Ленина, присланного из Германии в бронированном вагоне. Немецкий гид посоветовал соотечественникам встать пораньше и самим занять лежаки, что те и сделали. А на следующее утро мне позвонил директор отеля и вкрадчиво поинтересовался, не знаю ли я, где, собственно, шезлонги с пляжа? Я побежал на пляж и убедился, что там почти пусто! А часам к десяти-одиннадцати потянулись наши с шезлонгами под мышкой. Они просто унесли их накануне вечером в номера, чтобы не заморачиваться соревнованием «Кто раньше встанет». А тут – всего лишь от бассейна! Кстати, о бассейне – может, хватит Нике там плескаться, пора и к морю, а?

– Пора, конечно, – тяжело вздохнула я, вытирая пот, – но я ведь сюда не отдыхать приехала.

– Да брось! – отмахнулся Миша. – Главное в любом деле – без фанатизма. Тем более что у вас есть я. В общем, сейчас забирай дочку, уже больше одиннадцати, плохое солнце. Идите в номер, отдохните, а после обеда отправляйтесь на пляж и наслаждайтесь морем и солнцем.

– Но работа…

– Все будет в порядке, материала наберешь – больше чем достаточно. Да на том же пляже, загорая рядом с нашими. А послезавтра я везу группу туристов на рафтинг, поехали с нами – увидишь много забавного.

– Рафтинг? Что это?

– Сплав по горной речке на надувных плотах-рафтах.

– Горная речка? Ты что, с ума сошел, я боюсь!

– Не бойся, вам с дочкой понравится. И фотографий прикольных нащелкаешь, гарантирую! А еще через два дня едем в дельфинарий, там сейчас американский аттракцион гастролирует, амазонскую русалку показывают.

– Кого? – скептически фыркнула я. – Русалку?

– Напрасно смеешься, – усмехнулся Михаил. – Я сам поначалу не верил, пока не увидел ее. Аж мурашки по коже, честно.

– Допустим. Но какое это имеет отношение к моему заданию?

– Самое прямое. Увидишь, как ведут себя русские. Да и не только они, если честно. Просто – как ведут себя люди. И кто из них ближе к животным – двуногие или несчастное существо?

– Ты меня заинтриговал, противный, – манерно прогундосила я и за отсутствием веера шлепнула Михаила рекламкой салона кожаной одежды, разбросанной по всей территории отеля. – Не обмани даму в ее ожиданиях, а то дама обидится.

– И чем это грозит?

– Моя настольная книга – записки Елизаветы Батори, слыхали об этой нежной и чувствительной женщине?

– Слыхали, – Миша на всякий случай отошел подальше. – А теперь мне пора, там, наверное, меня уже потеряли давно.

– Ага, иди. И кстати – не забыл наш уговор?

– Какой? Не говорить Хали, что вы с Никой тут под другим именем?

– Да.

– Не забыл. Но мне, если честно, это не нравится. Цели своей ты добилась, инкогнито сохранила, теперь можно и не прятаться от мужа.

– Пока нельзя.

– Но от друзей-то зачем?

– А Татьяна в курсе. И этого пока достаточно.

– Ну смотри сама. Все, я пошел. Готовьтесь к рафтингу, дамы.

– А что готовить?

– Купальники и крем с высоким УФ-фильтром. В горах солнце еще интенсивнее, чем здесь.

– Слушаюсь, товарищ начальник!

И мы с Никой с удовольствием плюхнулись в пляжный отдых, тем более что море было теплое, прозрачное и ласковое.

ГЛАВА 9

Михаил оказался прав – материал для статей набирался легко, для этого вовсе не надо было бегать по территории отеля с фотоаппаратом наперевес. Говорящих снимков я нащелкала и на пляже, основной сложностью было сделать это незаметно для будущих героев репортажа.

Что? Они могут подать на меня в суд за публикацию их физиономий без согласия? Да сколько угодно! Не надо было свинячить на пляже, господа.

– Мам, что ты там все пишешь и пишешь, – сонно пробормотала Ника, закопошившись в кровати. – Спать давно пора, нам же рано вставать, не забыла? На рафтинг едем.

– Сейчас, малыш, я быстренько. Надо накопленные впечатления в нетбук перенести, чтобы не лопнуть от их избытка.

– Ага, а помнишь ту толстую тетеньку, которая закопала какашки своего сыночка, а другая тетенька в них наступила? – хихикнула дочка. – Я никогда не думала, что человек может орать громче, чем пожарная сирена.

– И противнее, – проворчала я, выключая нетбук. – Все, спи, я в душ.

А утром мы направились на рафтинг. Автобус завез нас в горы и выплюнул на берегу возбужденно булькающей горной речки. Красотища неописуемая!

Впрочем, нет. Очень даже описуемая, что немедленно доказал парнишка лет семи, пристроившись за ближайшим кустом.

– Мадам, – тяжело вздохнул Миша, обращаясь к маменьке описанца, – вон видите, в двух шагах отсюда имеется туалет…

– И че? – подбоченилась мадам, нацепившая на сплав по горной речке весь свой золотой запас. На некоторых пальцах было по два кольца. Ой, визгу будет, если что-то смоет! – Туда вон уже пошли, так что мой Эдичка терпеть должен?!

Михаил поморщился и, повернувшись к привезенной группе, громко проговорил:

– Сейчас вы пройдете вон туда, видите, где сложены спасательные жилеты и шлемы. Там вас ждут инструкторы. Если хотите, чтобы сплав прошел весело и без проблем, слушайтесь их во всем, вплоть до мелочей. А я вас буду ждать на промежуточной стоянке, где вы пообедаете. Ну, до встречи.

Народ весело загомонил и направился в указанном направлении. Мы с Никой тоже двинулись вслед за всеми, но Михаил придержал меня за руку:

– Не спешите, – вполголоса произнес он. – Поплывете с другой группой, с немецкой. Кстати, ты немецкий знаешь?

– Знаю. Но зачем, почему? – удивилась я. – Здесь-то что не так?

– Потом поймете. Идемте.

Он отвел нас на другую «парковку» рафтов, где готовилась к сплаву немецкая группа. Пошептавшись о чем-то с их гидом, Миша призывно помахал нам рукой.

Ну что ж, попробуем.

Мы подошли к остальным, инструктор как раз озвучивал основные правила, которых было совсем немного.

Главным было одно: слушать своих рулевых и грести только тогда, когда они скомандует. Особо продвинутые сели в двухместные каяки без рулевого, им предстояло плыть самостоятельно. Но строго за рафтами, повторяя все маневры большегрузов.

«Яволь!» – деловито закивали немцы и принялись экипироваться. Вскоре все спасжилеты были разобраны по размерам, тщательно подогнаны и застегнуты, шлемы все до единого – надеты.

Начали распределяться по рафтам. Детей и худеньких девушек посадили впереди, всех остальных – на корму, чтобы нос плота слегка приподнимался над водой. В каждый рафт сели по два загорелых до черноты турка, наших рулевых, всем раздали весла, и сплав начался.

И это было здорово! Выполняя команды рулевых, мы легко и непринужденно преодолевали все пороги, ни разу не перевернувшись, за нами, как по ниточке, шли каяки, не отплывая в сторону ни на метр.

Солнце, брызги, адреналин, радостный детский визг – красота!

После одного из поворотов реки мы догнали ту группу, с которой приехали. И я поняла, почему Михаил не пустил нас с ними.

В этом месте река как раз разлилась довольно широко, была спокойна, без подводных течений и камней, в общем, ничего не мешало хорошему обзору.

Если немецкая группа шла четко и ровно, эдакой мини-флотилией, то сплав наших очень напоминал сплав леса – так же хаотично и непредсказуемо. Жилеты были нацеплены кое-как, шлемы некоторые держали на сгибе руки, словно корзины, ну и, само собой, расселись все не так, как положено, а так, как хочется. Впереди вместо детей и худеньких девушек горделиво восседали толстые дяденьки. Единственное, что было у них детского, – спасжилеты, больше похожие на спасворотники. Шлемы дяденьки сбагрили своим тетенькам – на фига нам эта хрень? Весел у дяденек не было, они ведь деньги за это заплатили, не хватало еще самим грести! Вальяжно раскинувшись на носу, эстеты обозревали окрестности, восхищенно матерясь на великолепные пейзажи. На корме бестолково махали веслами женщины и дети, пытаясь под руководством рулевых хоть немного выправить клюющий носом рафт. Все до единого были мокрыми, а значит, плот не единожды переворачивался.

Так же, как и злополучные каяки, мирно барражировавшие кверху дном. На них моллюсками висели пассажиры этих плавсредств.

Наша флотилия была встречена разнообразнейшими воплями от «Э-ге-гей… твою мать!» до «Гитлер капут!».

Последнее особенно впечатлило немцев, четкость движений слегка сбилась, но очень быстро выправилась, и мы, аккуратно обогнув бревна… ох, простите, рафты, поплыли дальше.

Потом были игры на мелководье, Ника даже приз выиграла – пиратскую бандану.

И вот – обеденная стоянка.

К нам, улыбаясь, подошел Михаил:

– Ну что, понравилось?

– Очень! И спасибо, что определил нас в другую группу.

– На здоровье.

ГЛАВА 10

До обещанной экскурсии в океанариум мы с Никуськой совершенно бессовестным образом грели пузо на солнце, накупываясь всласть. Дочура моя довольно быстро покрылась ровным золотистым загаром, светлые кудряшки стали еще светлее, выгорев на солнце («Панамка? Мамс, ты что, издеваешься, да?»), необычные двухцветные глаза ей очень быстро надоело прятать под солнцезащитными очками, и на девочку начали обращать внимание.

Хорошо, что в последнее время наших семейных фото в прессе не появлялось. Повода особого не было, вот нас на время и оставили в покое.

Но раньше этого добра было больше чем достаточно, и самые страстные любители подглядывать в замочную скважину за знаменитостями могли нас запомнить.

Вернее, Нику, меня узнать сложновато.

И похоже, что одна из таких любительниц оказалась неподалеку от нас на пляже. Судя по огнепламенному цвету кожи (особенно ярко алела задница, отчего дама напоминала любопытную макаку), она была из свеженьких, так сказать, из недавно прибывших. И вот уже полчаса мадам крутилась вокруг наших шезлонгов.

– Мамсик, – прошептала Ника, наклонившись ко мне, – а почему у тетки попа такая красная?

– Потому что тетя почему-то решила, что ее попа тоже нуждается в ультрафиолете, и сделала из плавок стринги, скатав их в веревочки. А поскольку попа рассчитывала на нормальные плавки, а не квазистринги, ей стало стыдно висеть двумя рыхлыми булками у всех на виду, и она, попа, полыхнула.

– Так ведь выглядит смешно! – хихикнула дочка. – И потом, кто увидит, насколько загорела ее тыльная часть?

Ответить дочке я не успела, макака решила пойти на контакт:

– Ой, какая прелестная девочка у вас! – засюсюкала она, без разрешения усевшись на мой шезлонг. – Я давно за вами наблюдаю, налюбоваться не могу! Тебя как зовут, деточка?

– Брунгильда, – проворчала Ника, поднимаясь. – Мам, я купаться пойду.

– Удачи, – улыбнулась я, исподтишка погрозив дочери кулаком, – ренегатка, оставляет меня в одиночку разбираться с этой мымрой!

– Какое редкое имя у ребенка! – хитровато прищурилась непрошеная гостья.

Я молча кивнула, не собираясь поддерживать беседу. Но избавиться от представительницы породы сплетниц не так-то просто, особенно когда длинный нос сплетницы чует повод для смачной такой, увесистой «новости».

– А я слышала, как вы ее Никой звали, – сладенько пропела макака. И не больно же ей сидеть на обгорелых половинках!

– Вы ошиблись, – сухо процедила я, сосредоточенно посылая в сторону зануды простенькую мыслеформу «Сгинь!».

Мыслеформа до цели не долетала, запутываясь в махровом эгоизме мадам. Ее сиюминутные желания были основой мироздания, а в данный момент особь желала удовлетворить свое любопытство.

– Не может быть, слух у меня отменный, да и глаз-алмаз! – шлепая целлюлитом о пластиковый шезлонг, дамочка подсела поближе и заговорщицки прошептала: – Я узнала вашу девочку! Это дочка Алексея Майорова, Ника!

– Я еще раз повторяю – вы ошиблись! – неудержимо захотелось спихнуть назойливую тетку на песок, аж нога засвербела.

– Да ладно вам! – гаденько захихикала та. – Я ж понимаю, там в семье разлад-развод, вот они и решили ребенка с нянькой на курорт отправить, пока имущество делить будут. Бабушек с дедушками, насколько мне известно, у них нет, и Анька сирота, и Алексей своих похоронил, без няни никак. Давно вы у них служите? – Моя рука, действуя совершенно автономно, нагребла полную ладонь песка. Прищурившись, я выбирала место на лоснящейся от солнца и азарта физиономии, а дама тем временем не унималась. – Ладно, можете не отвечать небось в контракте требование о неразглашении имеется, да? Увезли, значит, Нику? И правильно, нечего ребенку такое видеть! Но с другой стороны – давно пора! Я никогда не могла понять, что такого Алексей нашел в этой лимитчице? Ни рожи, ни кожи, ни фигуры особой. Поэтесса фигова! Вот Изабелла – совсем другое дело! Молода, хороша собой, да еще и актриса превосходная, режиссеры дерутся за право снимать ее в своем фильме! Они с Алексеем – чудесная пара, не находите?

Я с искренним изумлением уставилась на тетку:

– Вы бредите, да? О чем вы вообще? С чего вы взяли, что моя малышка имеет какое-то отношение к Алексею Майорову? Да, она немного похожа на его дочь, наши знакомые тоже это заметили, но совсем немного.

– Да одно лицо просто, не морочьте мне голову! – возмутилась макака.

– Послушайте, я сейчас охрану позову, вы меня достали! Не верите – запросите списки гостей! Найдете там Нику Майорову – я вам лично извинения принесу, а сейчас оставьте меня в покое!

– Но как же… – растерянно протянула мадам, взглядом выискивая среди кувыркающихся в волнах детей Нику. – Я ведь видела, у меня есть…

– Пожалуйста, уйдите, – еле сдерживаясь, прошипела я, подняв руку, переполненную песком.

От вылитого мне в уши яда было физически плохо.

Изабелла Флоренская снималась в главной женской роли вместе с моим мужем, и она действительно была чертовски хороша собой: грива непокорных вьющихся черных волос, ровная кожа чудесного персикового оттенка, кошачий разрез огромных мерцающих глаз, меняющих свой цвет в зависимости от освещения (или от используемых линз) – от льдисто-серого до невозможно-фиалкового. Добавьте к этому стройную гибкую фигуру, независимый характер, острый язычок – настоящая дикарка, непокорная и своевольная.