Герцог Арвендейл Злотников Роман

Пролог

– Эй, староста!

Староста кузнечного конца Маркел выпрямился, опустил топор и, приложив ладонь ко лбу, посмотрел вверх, откуда раздался возглас. Похоже, Парбой-вьюн, парнишка мелкий и не шибко сильный, однако смышленый и шустрый, снова оправдал свою славу самого востроглазого дозорного. Сейчас он висел на ветке вниз головой и, глядя на старосту, указывал рукой в сторону недальней опушки:

– Чужаки!

Мужики побросали топоры и быстро разобрали оружие: кому достались щиты и рогатины, а кто-то сноровисто доставал из-за пояса меч или саблю. Чужаки здесь означали только одно – пришли враги. Староста воткнул с размаху топор в дубовый ствол, вскинул на плечо привычный двуручник и, заняв свое место в строю, поднял голову, чтобы лучше видеть дозорного.

– Орки бо Темные?

– Не-а, – удивленно протянул дозорный, – я щас. – Он сел на ветку и, хватаясь за ствол цепкими пальцами, ловко и быстро вскарабкался на пару локтей выше. – Вроде как люди…

– Люди… – Староста удивленно качнул головой. С людьми в Теми дело обстояло строго. Все свободные поселения староста знал наперечет. О каждом отряде, отправляющемся в гости или по торговому делу, заранее извещали по Слуховым камням, так что никаких людей в округе быть не должно. Ежели только это не отряды воинов из соседних Хольмворта или Товарона, следовавшие куда-то помимо Калнингхайма. А что, вполне могло быть, что ребята нарвались на засаду орков и вынуждены были прорываться с боем куда повезет…

– Эх ты! – послышался сверху удивленный возглас дозорного.

– Чего там? – живо отозвался староста.

– Да там не токмо люди. С ними навроде как эти, ну из сказок, что ли… которые зовутся «гномами» и «эльфами»… и ишшо они навроде как посеченные все. Еле идут.

– Гномы, эльфы… – староста поразился. Нет, в Теми таковых не водилось уже почитай… Он замер, пронзенный внезапной мыслью, а затем вскинул голову и взволнованно спросил:

– Откуда они идут?

– А прямо от Проклятого леса!

Услышав эту новость, все мужики, уже привычно сбившие «ежа-щитоносца» (супротив Темных ничего, кроме такого строя, не помогало, да и против орков он был надежной защитой), возбужденно загомонили. Весть о том, что кто-то мог появиться из самого Проклятого леса, казалась совершенно невероятной. Староста на мгновение задумался, а затем повернулся к мужикам:

– Здеся стойте, – и двинулся в сторону опушки.

Пришельцев было семеро. Пятеро было людьми, шестой действительно гномом (во всяком случае, староста по старым рисункам представлял их именно так), а седьмой очень напоминал эльфа, только сильно изможденного. Он единственный из шестерых не нес никакого груза. Эльф двигался последним, еле-еле передвигаясь на заплетающихся ногах, держа в руках лук и смотря в сторону Проклятого леса. В колчане на боку сиротливо болталось с полдюжины стрел. Трое чужаков волокли раненых. Первый – высокий светловолосый воин тащил на себе другого, окровавленного и потерявшего сознание. Голова и плечи раненого были замотаны несвежими тряпицами, а тяжелый гномий арбалет касался земли, так как обессилевшие руки не могли крепко держать его. Второй, не уступавший первому в росте и, по-видимому, в силе тоже, имел простоватое крестьянское лицо, он волок на себе человека странного типа, с необычной прической в виде двух косиц у висков. Последние двое – гном и еще один наемник – шли рядом, обхватив друг друга за плечи, так, что было не совсем понятно, кто кого тащит. Видимо, гном думал, что он тащит наемника, а наемник – что он тащит гнома. Но это было не важно. Судя по всему, эти действительно прошли сквозь Проклятый лес! У старосты екнуло сердце. «Неужели там, за Проклятым лесом, еще остались люди и… остальные светлые расы!» – подумал он. Это было невероятно!! Он шагнул вперед.

– Эй, люди!

Реакция на его окрик была вполне предсказуемой. Дюжий наемник со светлыми волосами мгновенно сбросил свою ношу на землю и выхватил меч. Крестьянин замешкался, аккуратно укладывая свою ношу на землю, но тоже с суровым видом перехватил изрядно зазубренный двуручник. Гном и тот наемник, на которого он опирался, мгновенно отпрянули друг от друга и обнажили клинки. Но первым отреагировал эльф, резко развернувшись он натянул лук. Причем жало его стрелы было направлено не на старосту, а точно в то место, где за листвой прятался Парбой.

Староста вскинул руки:

– Спокойно… спокойно. Я не враг.

Обессиленная команда пару мгновений разглядывала его, затем светловолосый, судя по всему вожак, опустил меч и удивленно прошептал:

– Люди…

Староста кивнул:

– Ага. Мы из Калнингхайма. Наше поселение самое восточное в Теми. – Он замолчал, давая прибывшим время, чтобы переварить полученную информацию, и тихонько продолжил: – А вы никак с той стороны?

– Чего? – не понял вожак наемников.

– Ну… из-за Проклятого леса.

Вожак несколько мгновений удивленно смотрел на него, потом его глаза расширились, и он как-то так осторожно спросил:

– Значит, мы уже на этой?

Староста кивнул:

– Ну да.

Услышав этот ответ, тот наемник, что стоял рядом с гномом, пошатнулся и в следующее мгновение обессилено рухнул на землю, громко выдохнув:

– Прошли…

До Калнингхайма они добрались уже к закату. Конечно, по совести, стоило закончить все дела и прямым ходом двинуться домой, парням явно необходима была помощь лекаря и просто отдых, но с другой стороны, дрова в Калнингхайме уже почти закончились, да и со строевым лесом тоже становилось тяжело, а две западные башни надо было срочно поправлять, да и ворота после последнего набега были отремонтированы кое-как, из того, что было. А когда еще дождешься такого дня, когда и солнце, и Рунный посох развернут в полчетверти, и ветер с юго-запада как раз в четверть платка, так что вероятность, что к месту порубки принесет орков либо Темных, самая маленькая. Вот староста и отрядил Парбоя помочь пришельцам, а сам с мужиками вновь схватился за топоры.

К вечеру, нагрузив возы и волокуши, посадили пришельцев поверх стволов и двинулись домой. Оба самых слабых из пришлых людей к тому моменту слегка оклемались и пришли в себя. Оказывается, пришлые не умели снимать Окаянный морок. Слава богам, стая Мороковых варгов наткнулась на них едва ли не за лигу[1] от опушки, а из-за солнечного дня и поворота Рунного посоха Темным сегодня на открытый свет ходу не было. Вот те и смогли отбиться. Хотя… скажешь тоже, отбиться от стаи Мороковых… Да расскажи старосте кто вчера, что от Мороковых можно отбиться, он велел бы высечь наглеца, чтобы не мутил воду и не рассказывал враки. А сегодня, вишь, прикидывает – повезло, мол, Посох повернут, опушка близко… Да-а, видно, знатные бойцы собрались. Это ж только представить – Проклятый лес пройти! Староста вздохнул. Вот только что за нужда этих людей через Проклятый лес понесла. Как бы худу не было…

За лигу до ворот староста послал вперед Парбоя, предупредить, что возвращаются не одни, а с гостями, так что когда они въехали в ворота, их встречал весь Калнингхайм. Дети, бабы, воины дружины толпами стояли вдоль улицы, из окон высовывались головы любопытных, свешивались между зубцов башен заинтересованные сторожевые. Вожак, из гордости отказавшийся влезть на подводу и шедший на подгибающихся от усталости ногах рядом со старостой, удивленно покачал головой:

– Никогда не думал, что здесь живет столько людей.

Староста пожал плечами:

– Калнингхайм еще не самое крупное поселение в Теми. Нильмогард или Хольмворт поболе будут.

– В Теми?

– Ну да, – кивнул староста, – так мы зовем нашу землю – Темь. – Он на мгновение задумался, а затем спросил: – А как вы их называете, там, за Проклятым лесом?

– Мы? – Вожак пожал плечами. – Сказать по правде, большинство никак не называет ваши земли. Там, у нас, никто не думал, что здесь еще могут оставаться люди. Мы считали, что все погибли, еще тысячу лет назад.

– Тысячу… – староста усмехнулся, – во время Великой тьмы, значит. Да уж… – он покачал головой, – страшные были времена, – да только род человеческий изничтожить не так-то просто. У нас вот здесь почитай четыре сотни дворов, да в Нильмогарде и в Хольмворте за шесть сотен в каждом, ну и еще десятка два поселений от двух до трех сотен наберется. Так что всего тысяч тридцать народу. И никаким оркам или Темным нас здесь не взять.

Вожак бросил взгляд на стоящих вдоль улицы людей, крепких, приземестых, с обветренными, открытыми лицами и заскорузлыми от работы руками и понимающе кивнул.

У торговой площади возы, на которых осталось двое лежачих, свернули налево, к кузнечному концу, а остальных пришельцев, с почетом и заботой, сопроводили к ратуше, на пороге которой уже выстроились с полдюжины мужчин. Судя по их важному виду, это были самые знатные и уважаемые люди Калнингахайма. И спустя мгновение староста Маркел подтвердил это:

– Позвольте вам представить главу Совета Калнингахайма – олдермена Титуса…

Мужчина, стоявший чуть впереди остальных в добротной, но какой-то слишком уж старомодной одежде, выступил вперед и важно поклонился. Трой, так звали воина, поклонился в ответ, подумав, что его больше бы устроил лекарь, обильный ужин и кровать. Однако гном и идш успели его достаточно вышколить, чтобы он понимал, что благородный человек умеет подчинять свои желания своим обязанностям, а то, что другие зачастую называют искренностью и непосредственностью, на самом деле чаще всего является всего лишь безволием и инфантильностью, простить которые можно только совсем малым детям или людям, коих боги обделили разумом и достоинством.

– …а также остальных членов Совета – мастера Илхья, старосту кожевенного конца, мастера Аболата, главу медников, мастера Кая Игласа, старшину объездчиков, мастера…

Наконец представление членов Совета Калнингхайма окончилось.

Трой поклонился в ответ и представился сам:

– Я – Трой… Трой-побратим. Мы, с моими спутниками, прибыли в вашу землю из самого Блистательного Эл-Северина, столицы империи людей.

Трой замолчал. Пару мгновений над площадью висела звенящая тишина, а потом из сотен глоток вырвался изумленный вопль…

Слава богам, на этом церемония встречи и закончилась. Их сопроводили в довольно просторный дом (похоже, таверны в этих землях предназначались всего лишь для того, чтобы промочить горло и поболтать), где всех осмотрели лекари, подогрели воду для мытья и накормили обильным ужином.

Когда последний из местных жителей, ухаживающих за изнуренными гостями, покинул дом, гном задумчиво почесал крюком затылок и произнес:

– Кто бы мог подумать…

Трой только молча кивнул, они обменялись понимающими взглядами и… дружно промолчали. Хотя он еще не слишком давно вращался так сказать, в высших сферах, но у него были слишком хорошие учителя, так что он уже успел проникнуться уважением к утверждению о том, что и у стен бывают уши. Да и для серьезного разговора информации пока было слишком мало. Так, больше для охов и вздохов, мол, вот оно как…

На следующий день, ближе к полудню, на пороге дома появился гонец, крепкий парень в прочной кожаной одежде, каковая в империи вполне могла бы считаться легким доспехом, а здесь, похоже, была чем-то вроде повседневного платья. Парень был рыж, конопат, а его огненные вихры торчали во все стороны. Вежливо постучав и учтиво поклонившись, он сверкнул белозубой улыбкой и спросил:

– Позволено ли мне будет осведомиться, как самочувствие наших гостей?

Трой, оценивший то, что вчера их решили не беспокоить вопросами, ответил не менее учтивым поклоном:

– Благодарю достойных людей Калнингхайма. Мы чувствуем себя достаточно хорошо.

Гонец вновь вежливо поклонился и торжественно произнес:

– В таком случае, Совет Калнингхайма приглашает вас в два часа пополудни на званый обед.

Гном, уже успевший с утра умять здоровенный кабаний бок, как обычно сопроводив сей процесс ворчанием, что и соль-де здесь какая-то горьковатая, и бок слишком пережарен, довольно крякнул. И едва дверь за гонцом закрылась, с победным видом развернулся к Трою:

– Ну что я тебе говорил? А ты всё: зачем мне парадный камзол, зачем парадный камзол?

Трой хмыкнул:

– Да толку-то, всё одно все вещи сгинули…

– Ну и что? – ничуть не смутился гном. – Главное, что я был прав, и твой камзол тебе сейчас очень бы пригодился…

Обеденный стол был накрыт в большом зале ратуши, украшенном довольно ветхими, но чрезвычайно искусно выполненными гобеленами. Несмотря на то что нити на них истончились до такой степени, что сквозь материю просматривались стены, а краски слегка потускнели, было видно, что ткали их великие мастера. Во всем остальном убранство залы было простым и даже безыскусным.

Первый час хозяева изо всех сил соблюдали приличия, потчуя гостей и возглашая заздравные тосты, затем местное ягодное вино (ну откуда в западных лесах мог появиться виноград?) сделало свое дело. И хозяев прорвало…

Первый вопрос задал как раз тот самый рыжий парень, что исполнял роль гонца. Он сидел почти напротив гостей, усаженных на коротком конце столов.

– А много ли людей выжило по ту сторону Проклятого леса?

Трой отставил кубок, утер рукой рот и посмотрел на задавшего вопрос.

– Точного числа я не знаю, но в империи двадцать девять провинций, да еще пределы… в каждой провинции по городу-столице. Во всех я не был, но те, в которых был, раза в три-пять больше Калнингхайма. А Фартериско, главный торговый порт империи, тот больше раз в двадцать. Кроме того, говорят, что в некоторых провинциях есть города помимо столиц, например в Ильмере, ну а сама столица Эл-Северин – огромна. У нее три каменных стены, а сколько живет там народу… – Трой покачал головой, – мне кажется сто тысяч… а может, и поболее.

Все присутствующие удивленно загомонили. А мастер Кай Иглас, старшина объездчиков, возбужденно жахнул кулаком по столу:

– Так что же они до сих пор Проклятый лес не вычистят? Совсем о нас забыли?

Трой подождал, пока гул голосов немного поутихнет, а затем осторожно заметил:

– А там никто не знает, что здесь тоже выжили люди. Арвендейл считается древней легендой и… – Тут Трой оборвал речь, заметив, как за столом отчего-то прекратились все разговоры. Вожак наемников недоуменно покосился на гнома, вроде как он не сказал ничего такого, что могло бы быть воспринято столь напряженно, но гном тоже недоуменно вскинул бровь. Спустя несколько мгновений олдермен вкрадчиво произнес:

– Как ты назвал Темь, уважаемый гость?

Трой поколебался, но отступать было некуда.

– Дело в том, уважаемый мастер Титус, что в империи эти земли носят название Арвендейл.

Ольдермен задумчиво кивнул, и над столом вновь повисла тишина. Все присутствующие упорно пялились в свои тарелки, стараясь не встречаться взглядами ни с гостями, ни друг с другом. Трой быстро переглянулся с остальными. Эльф сидел слегка отвернувшись и разглядывал гобелены на стене, остальные либо пожимали плечами, либо скорчили рожи, означавшие, что сами ничего не понимают. Молчание затягивалось, и Трой решил, что поскольку он, по-видимому, сделал что-то ввергшее хозяев в смущение, то не худо было бы выяснить, в чем он провинился.

– Я прошу прощения, если сделал или сказал то, что каким-то образом оскорбило ваши чувства, но не мог бы уважаемый мастер Титус пояснить мне, в чем состоит моя ошибка?

Олдермен вздохнул и поднял глаза на Троя.

– Дело в том, уважаемый гость, что эту землю здесь уже давно никто не называет… Арвендейлом. Арвендейлом звалось герцогство, в котором свободно и счастливо жили в согласии друг с другом люди, Высокие и Могучие. А когда на землю опустилась Великая тьма – герцогство сгинуло бесследно.

Олдермен опять вздохнул и продолжал:

– Мы не знаем, что случилось ни с Высокими, ни с Могучими. Войско герцога напрасно ждало их дружины на Поле Косарей, что простиралось перед замком. Но, после того как орды орков и создания Тьмы ушли дальше на восток ни из Крадрекрама, ни из Эллосиила не появилось ни одного гнома или эльфа, врагу удалось разъединить наши дружины и разбить наше войско поодиночке. С тех пор в Теми не видели ни Могучих, – олдермен учтиво склонил голову в сторону гнома, – ни Высоких.

Следующий поклон предназначался эльфу, но тот все так же с интересом разглядывал гобелены.

По лицу олдермена пробежала тень, но только лишь пробежала. Он повернулся к Трою и задал вопрос, который, наверное, хотел бы задать каждый, кто сидел сейчас за этим столом, да и остальных жителей Калнингхайма этот вопрос волновал не меньше:

– А не мог бы наш уважаемый гость рассказать, что побудило вас пуститься в столь опасный путь?

Трой бросил взгляд в сторону гнома, но тот с безразличным видом пялился в окно, идш, как и стрелок, остались дома, эльф окончательно увяз в изучении гобеленов, а остальные глаза за этим столом были направлены на него.

Трой поднялся, мгновение помедлил, затем поклонился всем присутствующим и громко произнес:

– Дело в том, что волей императора и решением Совета пэров мне вручена корона и грамота барона Арвендейла, и я прибыл сюда, дабы узнать, что из себя представляют эти земли и что я могу сделать для их процветания и защиты.

На этот раз тишина за столом стала звенящей. Люди перестали не только жевать, но и даже шевелиться. Кто замер с ложкой, поднесенной ко рту, кто с кубком у самых губ, кто с платком, почти коснувшимся лба. Даже эльф, пораженный наступившей тишиной, отвлекся от созерцания гобеленов и окинул зал недоуменным взглядом. Минуту ничего не происходило, а затем мастер Титус выдохнул:

– Это… требует созвать Большой Совет.

Часть I

Дорога на запад

Глава 1

Первый шаг

– Ну что, трясешься?

Трой нервно оглянулся. Ну конечно, чего еще дождешься от этой ехидной рожи? Гном стоял у колонны, ухмыляясь во весь свой широченный рот. Трой сердито нахмурил брови, но затем поежился. Его действительно слегка трясло. Гном стер с лица ехидную ухмылку и вздохнул:

– А оно тебе надо?

Трой зло оскалился:

– Не начинай!

– Да я что… я ж ничего не говорю, – неожиданно покладисто ответил гном. А затем сварливо добавил:

– Только вот остаток своих дней можно было бы потратить с большим толком и удовольствием.

– Я никого за собой не зову.

– Да ты что? – удивился гном. – Ты это серьезно? То есть ты попрешься через Проклятый лес, а мы можем остаться здесь и спокойно без тебя наслаждаться жизнью. Ты так это себе представляешь, побратим?

Трой скрипнул зубами. Все верно, если он, как сказал гном, попрется через Проклятый лес, то его побратимы пойдут вместе с ним. Но он не мог отказаться от этого похода…

Все началось после того разговора с герцогом Эгмонтером.

Когда Трой вернулся к столу, его было не узнать. Он бухнулся на лавку, сгреб кружку с каким-то питьем и опрокинул его в себя. Как оказалось, это был бар-дамар. Трой шумно сглотнул, бухнул на стол пустую кружку, пару секунд посидел, смотря в одну точку, а затем глухо произнес:

– Еще.

Гном покосился на окружающих, затем осторожно взял кувшин с бар-дамаром и плеснул в кружку. Вообще-то считалось, что люди бар-дамар пить не могут, потому что когда этот напиток попадал в глотку человека (а также эльфа или кого еще, кроме гномов) у того сразу перехватывало дыхание, потом его прошибал пот, пищевод охватывала судорога, а затем все содержимое желудка извергалось наружу мощным фонтаном. И это была совершенно естественная реакция. Те немногие, которым довелось попробовать бар-дамар, клялись, что более тошнотворного пойла и представить себе невозможно… Но Трой снова сгреб кружку и залпом выпил содержимое. А затем с грохотом бухнул кружку на стол и вопросительно посмотрел на гнома:

– Ты знал?

Гном молча ухватил кувшин с бар-дамаром, плеснул его в ту же кружку и неторопливо, со смаком, выцедил. После чего поставил кружку на стол и в упор посмотрел на Троя:

– Ну и что?

Трой несколько секунд буравил гнома горящим взглядом, но тот был невозмутим.

– Почему ты мне не сказал?

– А что это изменило бы? Ты бы видел себя тогда. Ты решил, что будешь участвовать. Ты участвовал. Ты выиграл. Ты – барон. И что еще тебе надо?

– Мне надо… мне надо… – Трой яростно тряхнул головой, но так и не закончил фразы. Его наконец-то проняло, и он согнулся, вцепившись в живот…

Откашлявшись, Трой, которому удалось-таки не опорожнить желудок прямо под нос всей честной компании, вновь повернулся к гному:

– Я хотел стать настоящим бароном.

– То есть? – делано удивился тот. – Ты хотел повесить себе на шею тысячи крестьян, по воскресеньям выслушивать их бесконечные жалобы, разыскивать скот, разбирать нудные и нескончаемые межевые споры, собирать подати, сгонять людей на ремонт дорог и мостов… ты этого хотел?

Трой открыл рот и… шумно выдохнул, так и не найдя что сказать. Гном вновь глотнул бар-дамара и продолжил:

– Мне казалось, что ты хотел другого – стать ровней своей Ликкете. И ты таки стал. Чего же тебе еще надо?

Трой упрямо мотнул головой:

– Я должен выяснить, что с моей землей!

– С какой землей?

Трой набычил голову:

– С Арвендейлом.

– Что-о? – глаза гнома округлились. – Нет, вы только посмотрите, люди добрые! Нам… жить надоело! Мы к Темным богам торопимся, аж сил нет!

– Подожди, – прервал гнома идш, – ты толком скажи – о чем вы тут ругаетесь? Может, и другим понять хоца!

– Дело в том, – обрадованно повернулся к нему гном, – что другое, более известное среди людей, название Арвендейла звучит так: «Гиблая пустошь».

– Эх ты!! – охнул Арил. – Вот это да-а… подарочек, мать его…

– Вот то-то, – наставительно произнес гном, – а наш юный друг собирается съездить проведать. – Тут он сделал паузу и закончил максимально ерническим тоном: – как там его земля

Вечер кончился тем, что Трой вдрызг разругался с побратимами…

С дальнего конца анфилады комнат, ведущих к высоким двустворчатым дверям Палаты пэров, послышались громкие цокающие звуки, каковые обычно издают подковы кавалерийских сапог. Трой нервно дернулся. Похоже, приближался кто-то из тех, для кого и был построен этот зал.

– Не дергайся, – строго произнес гном, – ты теперь ничем не хуже, чем они. И пришел сюда как раз за тем, чтобы вступить в свои права.

Трой досадливо нахмурил лоб и пробурчал:

– Да знаю я…

Но тем не менее напряженности в его позе отнюдь не убавилось.

Шаги приближались.

Наконец из распахнутых дверей, звонко цокая подковами, показался высокий мужчина в щегольском камзоле бирюзового цвета, украшенном богатой вышивкой. На его сапогах были надеты простые золоченые шпоры без новомодных украшений. Увидев Троя, он остановился, положил руку на эфес богато украшенной парадной шпаги, окинул Троя высокомерным взглядом, а затем вдруг улыбнулся и чуть склонил голову в легком поклоне:

– Барон Арвендейл рад приветствовать вас.

После чего повернул голову и столь же высокомерно-величаво проследовал далее, скрывшись в распахнутых дверях Палаты пэров.

– Хм… – задумчиво произнес гном, проводив его взглядом, – а ты сбил с него спесь. Но не слишком-то обольщайся. Возможно, он и проголосует за выдачу тебе верительных грамот, вот только я не я, если он не будет против увеличения «майоратного срока».

Трой задумчиво кивнул. Его поединок с графом Шоггир был третьим по счету. Предпоследним. Сначала он дрался с бароном Грондигом…

Барон вышел на поединок с безвестным простолюдином, поигрывая тяжелым двуручным мечом так, будто это был обычный клинок, ну или, в лучшем случае, не слишком тяжелый «полуторник». Трибуны встретили его одобрительным гулом, но не очень громким. В любимцах публики барон никогда не числился. И все из-за своего буйного нрава, неимоверной спеси и совершенно идшской жадности. Не одна дюжина трактирщиков блистательного Эл-Северина могла припомнить случаи, когда барон со своими людьми вваливался в заполненный публикой зал и, прицепившись к какой-нибудь мелочи, устраивал шумный дебош с дракой и битьем посуды. Впрочем, в столичных трактирах подобные инциденты были не так уж редки. Гораздо хуже барона характеризовало то, что наутро после этого, когда наступало время возмещать убытки и компенсировать синяки и шишки пострадавшим, барон принимался торговаться с истовостью базарной торговки, что уж совсем не пристало аристократу и владетелю домена. Но бойцом барон считался знатным, хотя, по мнению большинства присутствующих, до остальных участников турнира ему было далеко. Впрочем, для того чтобы «затоптать» какого-то «наглого простолюдинишку», особого мастерства не требовалось. Во всяком случае, так считало большинство зрителей, и потому его приветствовали еще и как будущего победителя. В принципе, вряд ли барон надеялся продержаться до конца этого турнира. В конце концов, это был Большой императорский турнир, а всем было известно, что маг из барона очень слабый, никакой, в общем, маг-то, но в Эл-Северине вряд ли нашелся бы хоть один дурак, готовый побиться об заклад, что барона не окажется среди участников. Спесь барона Грондига была известна всем и каждому. А для того чтобы продержаться схватку-другую с помощью покупных заклятий и амулетов, особого таланта не нужно. Особенно если противник попадется не очень сильный и так же участвующий в турнире скорее для того, чтобы поддержать свое реноме, чем дойти до финала. По большому счету шансы выиграть главный приз турнира были только у трёх-четырёх участников. Остальные боролись «ради чести». Так что, узнав, что по жребию его противником в первой схватке будет никому не известный простолюдин, которому взбрело в голову воспользоваться древним правом и попытаться вмешаться в спор достойнейших, Грондиг решил, что поймал удачу за хвост. Но когда его противник появился на ристалище, у барона екнуло сердце…

Трой вышел из своего шатра легкой проходкой. Эльфийский плащ едва заметно колыхался на его плечах, легендарное Синее пламя казалось второй кожей, пусть и тяжелой (а что сделанное гномьими руками казалось людям легким?), но совершенно не стесняющей движения. Вряд ли среди зрителей нашлось бы более дюжины тех, кто мог узнать этот легендарный доспех, и уж тем более никому не пришло бы в голову, что плащ, лежащий на его плечах, соткали эльфы, но то, что это не простое оружие, поняли многие. Зрители просто зачарованно любовались молодым воином, одетым в такие красивые латы, что подошли бы и герцогу, а может, даже самому императору. Трой сделал десяток шагов и толпа зрителей сначала робко, отдельными криками, а затем все гуще и громче заревела, приветствуя молодого воина. Барон поспешно переложил меч в левую руку и начал лихорадочно ощупывать прихваченные амулеты. В принципе, он надеялся, что легко справится с первым противником, втайне радуясь тому, что может поберечь амулеты и дорогие заклинания для последующих схваток, которые ему представлялись более сложными, чем первая. И вот сейчас он внезапно потерял всю свою уверенность. А те амулеты, которые он собирался поберечь, так и остались в его палатке…

Трой вышел на середину ристалища и остановился, положив руку на эфес меча. На этот первый поединок он не стал надевать перевязь с Серебряным листом. Во-первых, они с побратимами решили, что негоже сразу же выкладывать на стол все свои козыри, а во-вторых, Трой был вполне уверен, что справится с бароном и без помощи легендарного меча. Более того, он хотел попробовать один вариант, который должен был при успехе принести ему любовь толпы и… несколько более обычного нервничающих противников в следующих поединках. Так что такой соперник, как барон, в первом поединке был для него тоже вроде как подарок судьбы. Хотя сам барон и считал себя великим мечником, но то, что Трой сумел разузнать о нем, и то, что увидел во время тренировочных боев, которые барон, рисуясь, частенько устраивал со слугами на Высокой площади Эл-Северина, где и были разбиты палатки участников, не вызывало у него особых опасений. Бои барона выглядели грозно, но Трой не раз подмечал, как натренированные слуги нарочито задерживали удар, испуганно вскрикивали, подходили на шаг ближе, чем было необходимо, и, картинно стоная, отлетали в сторону от не слишком-то удачного (по мнению Троя) удара барона. Барон Грондиг был силен, но не так уж быстр и ловок, чтобы считать его таким уж опасным бойцом. А магия… что ж, с этим придется повозиться. В отличие от дворян, Трой, как простолюдин, не мог применять даже покупные амулеты и заклятия. Единственно, чем он мог воспользоваться, это помощь наемного мага. Один раз, за весь поединок. Или два раза за один-единственный поединок во время всего турнира. Поэтому эту возможность стоило поберечь и попробовать выкрутиться самому, сколь было возможно. Хотя идш ворчливо заявил, что это нечестно и он бы вполне мог прикрывать Троя и по десятку раз в каждом поединке. Потому что все эти так называемые маги-дворяне для него – тьфу. Пучок – пятачок.

Бой начался сразу. Стоило старшему глашатаю поднять бело-оранжевое полотнище, как барон воздел вверх амулет с ярко-лиловым камнем и прорычал заклятие. Из сердцевины амулета вырвался фаербол… обыкновенный фаербол вполне средних размеров. Трой усмехнулся и просто шагнул в сторону. Фаербол пролетел мимо и с треском разорвался на стриженом газоне ристалищного поля. Барон досадливо заревел и, воздев меч к небу, бросился на Троя, тот дождался, пока до барона останется пять шагов, а затем мягко скользнул вперед. Барон обрадованно зарычал и шарахнул своим двуручником прямо перед собой. Трой сделал шаг в сторону, и двуручник барона просвистел мимо, глубоко вонзившись в дерн. Молодой человек на мгновение замер, затем протянул руку и пару раз хлопнул барона по напрягшемуся загривку, затем шагнул назад, развернулся и двинулся к тому самому месту, где стоял в начале поединка, за все время этой схватки даже не попытавшись извлечь из ножен свой собственный меч…

Он так и выиграл эту схватку, не извлекая своего меча. Барон швырялся в него фаерболами, неуклюже размахивал мечом, а Трой спокойно уклонялся, небрежно отбивал летящий вниз двуручник коротким ударом латной перчатки по боковому ребру, а один раз, когда барон по инерции подлетел чуть ближе, чем было нужно, опрокинул его на спину, всего лишь топнув ногой и грозно рыкнув ему в лицо. Барон отшатнулся и… упал навзничь прямо на мокрую от дождя траву. Наконец Трой остановился и, медленно развернулся в сторону барона, который с трудом вытащил свой двуручник, очередной раз вонзившийся в газон. И как раз в этот момент Грондиг, утирая лапищей пот, градом катящийся с его лица, на заплетающихся ногах двинулся в сторону Троя, несколько картинным жестом извлекая из-за пояса… радаганский нож. Меч юноши так и остался в ножнах. Барон на мгновение притормозил, на его лице промелькнуло выражение страха, но толпа, уже давно улюлюкавшая при каждом его замахе (и восторженно орущая при очередном промахе), вновь завизжала, заулюлюкала, засвистела… и барон с гримасой на лице отчаянно махнул двуручником. Меч привычно воткнулся в дерн. Трой ловко уклонился от удара и на этот раз шагнул вперед. Он легким движением захватил барона левой рукой за загривок, укрытый латной брамицей шлема, и приставил лезвие радаганского ножа к мясистому подбородку тяжело дышавшего барона. Пару секунд он смотрел в ошалевшие от ужаса глаза владетеля Грондига (это же был турнир, все по-настоящему, так что барон имел все шансы получить полфута доброй стали в глотку, а потом два месяца отхаркиваться кровью и поминать добрым словом магов-лекарей), а затем ме-е-едленно отвел руку с ножом и, повернувшись к ложе императора, галантно поклонился. Спустя мгновение старший глашатай взмахнул флагом, объявляя об окончании поединка, но его голос, объявляющий победителя, утонул в восторженном реве толпы. А чего было его слушать, и так все было ясно!..

В конце анфилады комнат вновь послышались шаги, на этот раз сопровождавшиеся мелодичным позвякиванием шпор. Такие звуки издавали только те шпоры, которые оканчивались маленькими зубчатыми колесиками. Они считались щегольскими. Трой напрягся. Звон шпор все приближался и приближался, и наконец из-за колонн показался владелец столь мелодичного атрибута. Это был граф Агилура. Второй соперник Троя…

Второй поединок был куда серьезней первого. Граф Агилура был муж достойный и умелый. Кое-кто даже был готов отнести его к тем счастливчикам, которые имели шанс побороться за победу, причем так думали скорее те, кто знал графа только понаслышке. Потому как тем, кто знал графа ближе, было ясно, что его совершенно не интересует приз турнира.

Граф Агилура неспешной походкой шел к ожидавшему его Трою. Тот отвесил сопернику учтивый поклон (идш трое суток гонял, обучая). Граф, легко поклонившись в свою очередь, негромко произнес:

– Надеюсь, молодой человек, со мной вы не будете столь безжалостны, как с предыдущим противником.

– Нет, господин, – Трой вновь поклонился, – не говоря уж о том, что я никогда бы не рискнул вести себя таким образом с вами – я слышал о вас столь много заслуживающего уважения.

– Хм, – граф Агилура вскинул подбородок, – ваши речи довольно учтивы. Но не думайте, что мое сердце можно тронуть просто речами. Защищайтесь.

Меч графа вылетел из ножен. Трой обнажил свой. И на этот раз это был его старый полуторник из орочьего сплава. Клинки со звоном скрестились. Пару мгновений бойцы просто мерились силой, давя на мечи друг друга, но затем граф почувствовал, что его противник гораздо сильнее, а также и то, что он не хочет просто воспользоваться этим своим преимуществом. Мечи расцепились, и бойцы отшатнулись друг от друга.

– Неплохо, неплохо, друг мой, – произнес граф, а затем скользнул вперед. На некоторое время сражающиеся обменивались легкими маховыми ударами, очень красиво выглядящими со стороны, но не больно-то опасными для искусных бойцов, затем граф начал взвинчивать темп. Его удары утратили широкую амплитуду, стали более резкими, но гораздо более быстрыми и опасными. Трой уже дважды получал скользящие касания по левому наплечнику и в правую сторону кирасы, но они были скорее фиксацией его ошибок, чем действительной опасностью. Впрочем, и сам он жестким выпадом «отметил» левое колено графа, причем его удар, если бы он был нанесен в полную силу, был бы, пожалуй, намного более опасным. Дзинь-бум! Клинок графа змеей скользнул под левую подмышку, видно рассчитывая застать там мягкую кожу поддоспешника, но наткнулся на прочную кольчужную сетку, а Трой тут же вернул долг графу, наградив его жестким ударом наотмашь по левой стороне шлема. Шлем хрустнул и прогнулся. Граф легко отпрыгнул назад, разрывая дистанцию, и, опустив свой меч, провел перчаткой под шлемом. Когда он опустил перчатку, она была запачкана кровью.

– Да-а, молодой человек, признаю, вы неплохо владеете мечом. Можно узнать имя вашего учителя?

Трой отвесил легкий поклон.

– Его имя вряд ли вам знакомо. – Он заколебался, не зная, стоит ли рассказывать этому высокородному господину о своем учителе с дальней окраины мира, однако сотник Даргол, например, о нем слышал, да и Арил тоже. – Я знал его под именем Ругир.

– Ругир-убийца?! – Граф удивленно покачал головой и пробормотал: – Вот уж не думал, что хоть кто-то выжил после того похода… Что ж, мой юный друг, теперь я буду гораздо более осторожен с вами. Ученики подобного учителя заслуживают особого уважения.

Он отсалютовал ему мечом и вновь шагнул вперед… Трой встретил его выпад нижней третью клинка и, перекинув его лезвие влево, атаковал сам. Несколько мгновений лезвия мечей мелькали перед двумя воинами, создавая в воздухе сверкающую вязь, за которой едва могли уследить даже самые опытные из бойцов, а затем внезапно раздался резкий звук, фигура Троя на мгновение окуталась ослепительным пламенем. И тут же все погасло. Граф отскочил назад и замер, ошеломленно распахнув глаза. Похоже, от своего заклинания он ожидал большего. Трой помедлил несколько мгновений, затем подчеркнуто неторопливо, явно показывая, что дает сопернику время прийти в себя, отсалютовал графу мечом и шагнул вперед. Но граф внезапно опустил меч, выпрямился и, улыбнувшись, отрицательно качнул головой. Затем он поднял меч и, оттянув левой рукой прядь волос, срезал ее и бросил на траву. Трибуны ахнули. Это означало, что граф не желает продолжать поединок и отказывается от дальнейшей схватки, а попросту сдается. Трой несколько мгновений ошарашенно смотрел на графа, но тот внезапно шагнул вперед и, наклонившись к Трою, тихо произнес:

– Увы, мой друг, я вовсе не жажду победы на этом турнире, поэтому мне, рано или поздно, надо было проиграть какой-нибудь бой. Так почему бы и не этот?

Граф выпрямился и, отвесив Трою изысканный поклон, закончил:

– К тому же, мне крайне интересно, насколько далеко вы сможете пройти…

После графа Агилуры лорды пошли потоком. Трой едва успевал кланяться и бормотать: «Весьма польщен», «Счастлив зреть» и другую, подобную белиберду, каковую заставил его выучить идш. Заодно прислушиваясь к бормотанию гнома:

– Граф Халуар, еще то дерьмо…

– Герцог Ирунама, хм… не слишком добрый хозяин, вечно в долгах, но боец славный…

– Граф Паркалия, этому шуршание женских юбок заменяет звук боевой трубы…

– Барон Илдий, вполне достойный правитель, ну на фоне других…

– Граф Ломар, в общем-то баран, но не злобный…

Когда глашатай объявил условия третьего поединка, гном зло выругался. Идш покачал головой:

– Ну, мы же не рассчитывали, что ему удастся пройти до конца и ни разу не схлестнуться с конным.

Гном тяжело вздохнул:

– Да знаю, но лучше бы это был не граф Шоггир…

Идш пожал плечами. Участвовать в Большом императорском турнире и рассчитывать, что против тебя будут не лучшие из лучших… зачем тогда вообще принимать участия в таких турнирах?

Граф Шоггир также прошел два поединка, и оба выиграл с блеском. Причем оба раза он дрался конным. В принципе, конные поединки считались более сложными. Поскольку магия действует не только на сражающихся, но и на их коней. Хотя направлять заклинания на животных считалось как-то «неспортивно», но как тут угадаешь, действительно ли соперник промахнулся и шарахнул фаерболом по твоему коню случайно, либо это был его тонкий замысел. Впрочем, граф Шоггир был весьма искусен в конном поединке и без помощи магии, недаром он считался одним из лучших конников империи и совершенно заслуженно занимал пост командира латного штандарт-полка императора. Так что на первых двух поединках он пользовался магией только для того, чтобы отразить атаки соперников, а его кони были приучены к магическим атакам и защищены мощными амулетами, напугать или поразить их было практически невозможно и крайне неразумно. Ибо, чтобы пробить наведенную амулетами защиту, требовалось истратить все разрешенные запасы маны и остаться практически беззащитным перед разъяренным от потери любимца (а Шоггир действительно любил своих коней) графом…

Дав коню шанекеля, граф величественно двинулся вперед. Трой пришпорил своего скакуна и ринулся навстречу противнику. Две здоровенные бронированные башни неслись навстречу друг другу, постепенно набирая ход, но любому, кто замер в этот момент на трибунах либо изо всех вытягивал шею, пытаясь разглядеть происходящее поверх голов столпившихся у канатов людей, была видна разница в классе противников. Конь Шоггира набирал скорость мощно, но плавно, и могучая фигура его хозяина, закованная в доспехи, лишь слегка покачивалась в седле. Грациозно поддерживая копье в вертикальном положении и управляя могучим животным едва заметными движениями коленей и зажатых в левой руке поводий, граф Шоггир выглядел очень эффектно. В противовес сопернику, конь Троя набирал ход огромными скачками, отчего его всадник явно с гораздо большим трудом удерживал равновесие в седле. Прилагая неимоверные усилия, чтобы не выронить бряцающий при каждом скачке щит и не зацепиться за землю неуклюже болтающимся копьем, которое к тому же явно было гораздо тяжелее и массивнее обычного, Трой старался продержаться до конца турнира.

На самом деле все обстояло не так, как могло показаться на первый взгляд. Во-первых, столкновение двух бойцов произошло не посредине ристалища, а едва ли не на треть его длины ближе к флагу графа. Это означало, что суматошные скачки коня простолюдина позволили ему набрать гораздо большую скорость, а вот графу явно не хватило разбега. Это выразилось еще и в том, сколь поспешно пришлось графу разворачивать копье острием вперед. Он успел сделать это всего за пару мгновений до того, как они столкнулись, и за мгновение до того, как простолюдин, откинувшись назад со всей силы… метнул свое копье в щит графа! Это произвело совершенно неожиданный эффект. Щит в левой руке – копье в правой: вечный баланс конных рыцарских поединков. Если ты видишь, что противник не готов, – бей копьем, навались всем своим весом на правую сторону тела, упрись каблуками в стремена, умножив этим силу удара. Если ты не успеваешь ударить, а твой соперник уже готов, – навались весом на щит, прими удар, отрази его, срикошетируй, а если позволяют вес и умение, то и просто выбей копье из рук противника. Ну а если ты бьешь и ожидаешь удар в ответ – будь начеку, удары вдруг никогда не бывают одновременными. Если ты дотянешься до противника первым – надави, если он до тебя – отрази. Все просто в теории и ужасно сложно на практике. Недаром хорошему коннику-латнику платят чуть ли не в три раза больше, чем любому другому бойцу. Уж больно долго этому учиться. Но зато остановить прямую атаку латников не под силу ни одному противнику на свете…

Но на этот раз все было не так. Не только всем зрителям, но и Трою, и всем побратимам еще до начала поединка было ясно, что на этот раз противники слишком уж различаются в классе. И, как бы ни был искусен и удачлив простолюдин, противопоставить графу Шоггиру ему нечего. Так что в прямом столкновении у него не было никаких шансов. Начало поединка, казалось, только подтверждало их предположения… Но когда Трой, воспользовавшись своей гораздо большей скоростью, просто метнул свое тяжелое копье в щит графа, который перенес основное усилие на правую сторону, дабы как следует ударить своим копьем в щит едва удерживающегося в седле дерзкого простолюдина, то чуть не вышиб своего соперника из седла. Во всяком случае, чтобы удержаться в седле, графу пришлось выпустить свое копье и перехватить поводья обеими руками. Да и после этого он пережил несколько неприятных мгновений, когда пытался удержаться на коне, который поднялся на дыбы. Все это время Трой спокойно гарцевал на своей стороне ристалищного поля, куда вернулся после того, как, метнув копье, проскочил мимо графа…

Наконец, справившись со своим конем, граф подскакал к Трою. Трибуны бесновались от восторга. Оба бойца показали себя отлично, но если от графа этого ожидали, то внезапный ход Троя, пусть и не совсем правильный с точки зрения классических канонов, но вполне честный и к тому же удачный, вызвал бурю эмоций. Вдобавок ко всему Трой показал себя благородным, когда не стал сразу же разворачиваться и налетать на пытающегося удержать равновесие графа, а дал ему время.

– Что ж, молодой человек, могу вас поздравить, – небрежно бросил граф Шоггир, – неожиданный ход!

– Прошу простить, граф, но в прямом столкновении у меня не было никаких шансов против вас, – учтиво поклонился ему с седла Трой.

Граф усмехнулся:

– Ну, не думаю, что они у вас сейчас появились. К делу, сударь, обнажайте меч.

Трой вновь учтиво поклонился и потянул из ножен Серебряный лист…

Последними к дверям подошли три лорда, одним из которых был герцог Эгмонтер. Двое его попутчиков только окинули Троя любопытными взглядами и, несколько покровительственно кивнув, проследовали внутрь, а сам герцог задержался.

– Я вижу, вы не захотели воспользоваться моим советом, молодой человек.

Скулы Троя слегка покраснели, но он упрямо вскинул голову.

– Не сердитесь, – примирительно улыбнулся герцог, – я совершенно не в обиде на вас. Более того, я буду в меру своих сил и возможностей убеждать остальных предоставить вам максимально возможное увеличения «майоратного срока». И, судя по тому, что я слышал от других, у вас есть вполне реальные шансы его удвоить… – С этими словами герцог обнадеживающе улыбнулся и прошел в двери, которые сразу же за его спиной затворились. Трой поежился, а затем ему в голову пришла какая-то мысль, отчего он удивленно воззрился на гнома. Тот понимающе кивнул:

– Нет, император входит через другие двери, с той стороны зала – прямо напротив этих. Да и не торопись. Твой вопрос пойдет одним из последних. Сначала они полаются друг с другом, потом выслушают, что им скажет император, затем опять полаются и только потом перейдут к межевым спорам. И вот как раз этот вопрос начнется с тебя. Так что после того, как тебя утвердят, придется еще час или больше мозолить задницу на своем новеньком баронском кресле и слушать, как эти придурки спорят, кто кому какой лужок, рощицу или деревеньку должен передать, потому что так-де будет по справедливости, а то, как оно было до сего дня, есть злой умысел и против богов.

Трой поежился:

– Ничего себе, а я думал…

– Что? Что благородные господа сидят и думают о возвышенном, решают судьбы империи и мира? – Гном хмыкнул. – Ну… иногда и так бывает, но по большей части… благородное сословие не столько властители, сколько слуги. Слуги своих собственных крестьян и ремесленников. Ты думаешь, откуда герцоги и графы назубок знают, какой лесок или лужок стоит оттяпать у соседа, – да старосты им все уши прожужжали. Неудобно, мол, скотинку гонять в обход за лесок, а вон тот лужок ой как пригодился бы, или из-за того, что вон тот мосток соседу принадлежит – совсем никакого у купца прибытку от непомерных пошлин. Вот и лаются благородные господа друг с другом по наущению старост и старшин… – Гном многозначительно замолчал, не продолжив фразу. Но Трой понял, что тот хотел сказать. Что и ты, мол, сам лезешь в подобную кабалу…

– И откуда ты все знаешь?

Гном не стал отвечать на этот явно риторический вопрос и отвернулся. Некоторое время они молча стояли, смотря в разные стороны, а затем двери палаты внезапно распахнулись, и на пороге появился герольд.

– Хм, – изумленно вымолвил гном, – ты смотри, быстро они… я думал, что нам еще здесь торчать не менее двух часов.

Герольд сделал два шага вперед, величественно поклонился Трою и жестом пригласил его следовать за собой. Трой облизал внезапно пересохшие губы и бросил на гнома отчаянный взгляд. Тот добродушно ухмыльнулся и махнул крюком:

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Некоторые книги обретают славу еще до своего выхода в свет. Дебютное произведение Натальи Щербы стал...
Фэнтези давно стало полноправным жанром в современной литературе, приобрело несколько направлений, п...
Эта книга как катарсис. Она вызывает бурю эмоций и одновременно опустошает. Тут неуместен вопрос: «п...
Бывают книги, в которых нет, на первый взгляд, ничего особенно. Вроде и сюжет уже много раз использо...
Хоть и говорят, что перед тем, как критиковать, надо обязательно похвалить, сейчас этого делать абсо...
Тандем Баштовой Ксении и Ивановой Виктории оказался на редкость удачным. И результатом его стала оче...