Этот неподражаемый Дживс Вудхаус Пелам

Глава 1

Дживс шевелит мозгами

– А, Дживс, привет, привет! – сказал я.

– Доброе утро, сэр.

Дживс бесшумно ставит на столик рядом с кроватью чашку чая, и я с наслаждением делаю первый глоток. Самое «то» – как и всегда. Не слишком горячий, не слишком сладкий, не чересчур слабый, но и не излишне крепкий, молока ровно столько, сколько требуется, и ни единой капли не пролито на блюдце. Поразительная личность этот Дживс. Безупречен во всем до чертиков. Всегда это говорил и сейчас повторю. К примеру, все мои прежние слуги вваливались по утрам в комнату, когда я еще спал, и весь день испорчен. Другое дело Дживс – у него это словно телепатия – всегда точно знает, когда я проснулся. И вплывает в комнату с чашкой чая ровно через две минуты после того, как я возвращаюсь в этот мир. Просто никакого сравнения.

– Как погодка, Дживс?

– Чрезвычайно благоприятная, сэр.

– Что в газетах?

– Небольшие трения на Балканах, сэр. Кроме этого, ничего существенного.

– Хотел спросить, Дживс, вчера вечером в клубе один тип уверял меня, что можно смело ставить последнюю рубашку на Корсара в сегодняшнем двухчасовом забеге. Что скажете?

– Я бы не торопился следовать его совету, сэр. В конюшнях не разделяют его оптимизма.

Все – вопрос исчерпан. Дживс знает. Откуда – сказать не берусь, но знает. Было время, когда я рассмеялся бы, поступил по-своему и плакали бы мои денежки, но это время прошло.

– Кстати о рубашках, – сказал я. – Те лиловые, что я заказывал, уже принесли?

– Да, сэр. Я их отослал обратно.

– Отослали?

– Да, сэр. Они вам не подходят, сэр.

Вообще-то мне эти рубашки очень понравились, но я склонил голову перед мнением высшего авторитета. Слабость характера? Не знаю. Считается, что слуга должен только утюжить брюки и все такое прочее, а не распоряжаться в доме. Но с Дживсом дело обстоит иначе. С самого первого дня, как он поступил ко мне на службу, я вижу в нем наставника, философа и друга.

– Несколько минут назад вам звонил по телефону мистер Литтл, сэр. Я сообщил ему, что вы еще спите.

– Он ничего не просил передать?

– Нет, сэр. Упомянул о некоем важном деле, которое он хотел бы с вами обсудить, но не посвятил меня в детали.

– Ладно, думаю, мы увидимся с ним в клубе.

– Без сомнения, сэр.

Нельзя сказать, чтобы я, что называется, дрожал от нетерпения. Мы вместе учились с Бинго Литтлом в школе и до сих пор частенько видимся. Он племянник старого Мортимера Литтла, который недавно ушел на покой, сколотив неслабое состояние. (Вы наверняка слышали о «противоподагрическом бальзаме Литтла» – «Лишь только вспомнил о бальзаме – затанцевали ноги сами».) Бинго ошивается в Лондоне на денежки, которые в достаточном количестве получает от дяди, так что он ведет вполне безоблачное существование. И хотя Дживсу он говорил про какое-то важное дело, ничего мало-мальски важного у него случиться не могло. Открыл, наверное, новую марку сигарет и хочет со мной поделиться впечатлением, или еще что-нибудь в таком же роде. Словом, портить себе завтрак и беспокоиться я не стал.

После завтрака я закурил сигарету и подошел к открытому окну взглянуть, что творится в мире. День, вне всякого сомнения, обещал быть превосходным.

– Дживс, – позвал я.

– Сэр? – Дживс убирал со стола посуду, но, услышав голос молодого хозяина, почтительно прервал свое занятие.

– Насчет погоды вы абсолютно правы. Потрясающее утро.

– Бесспорно, сэр.

– Весна и все такое.

– Да, сэр.

– Весной, Дживс, живее радуга блестит на оперении голубки.

– Во всяком случае, так меня информировали, сэр.

– Тогда вперед! Давайте трость, самые желтые туфли и мой верный зеленый хомбург. Я иду в парк кружиться в сельском хороводе.

Не знаю, знакомо ли вам чувство, которое охватывает человека в один прекрасный день где-то в конце апреля – начале мая, когда ватные облака бегут по светло-голубому небу, подгоняемые ласковым западным ветром. Испытываешь душевный подъем. Одним словом, романтика – ну, вы меня понимаете. Я не отношусь к числу горячих поклонников слабого пола, но в это утро я был бы не прочь, чтобы мне позвонила очаровательная блондинка и попросила, скажем, спасти ее от коварных убийц. И тут на меня словно выплеснули ушат ледяной воды: я столкнулся с Бинго Литтлом в нелепом малиновом галстуке с подковами.

– Привет, Берти, – сказал Бинго.

– Боже милостивый, старик! – гаркнул я. – Что это за ошейник? Откуда он у тебя? И зачем?

– А, ты про галстук? – Он покраснел. – Я… э-э-э… мне его подарили.

Видно было, что он смущен, и я переменил тему. Мы протопали еще немного и плюхнулись на стулья на берегу Серпантина.

– Дживс сказал, у тебя ко мне какое-то дело.

– А? Что? – Бинго вздрогнул. – Ах, да-да. Разумеется.

Я ждал, что он осветит наконец главный вопрос повестки дня, но он, похоже, не жаждал открывать прения на эту тему. Разговор совсем завял. Бинго сидел, остекленело уставившись в пространство.

– Послушай, Берти, – произнес он после паузы продолжительностью эдак в час с четвертью.

– Берти слушает!

– Тебе нравится имя Мейбл?

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– А тебе не кажется, что в нем скрыта какая-то музыка, словно шаловливый ветерок ласково шелестит в верхушках деревьев?

– Не кажется.

Мой ответ его явно разочаровал, но уже через минуту он снова воспрянул духом.

– Ну разумеется, не кажется. Всем известно, что ты бессердечный червь, лишенный элементарных человеческих чувств.

– Не стану спорить. Ладно, выкладывай. Кто она?

Я догадался, что бедняга Бинго в очередной раз влюбился. Сколько я его помню – а мы вместе учились еще в школе, – он постоянно в кого-то влюбляется, как правило, по весне, она оказывает на него магическое действие. В школе у него скопилась уникальная коллекция фотографий актрис, а в Оксфорде его романтические наклонности стали притчей во языцех.

– Я договорился встретиться с ней во время обеда, если хочешь, пошли со мной, заодно и пообедаем вместе, – сказал он, взглянув на часы.

– Очень своевременное предложение, – согласился я. – Где вы обедаете? В «Ритце»?

– Около «Ритца».

Географически он был точен. Примерно в пятидесяти ярдах к востоку от «Рица» есть убогая забегаловка, где подают чай и кексы, таких заведений в Лондоне пруд пруди, и в нее-то – хотите верьте, хотите нет – мой школьный друг юркнул с проворством спешащего в родную норку кролика. Я и глазом моргнуть не успел, как мы уже протиснулись за столик и расположились над тихой кофейной лужицей, оставшейся от предыдущих посетителей.

Должен признаться, что я был в некотором недоумении. Нельзя сказать, что Бинго купается в деньгах, но все же с презренным металлом у него дело обстоит неплохо. Не говоря уже о том, что он получает приличную сумму от дяди, в этом году он удачно играл на скачках и закончил сезон с положительным балансом. Тогда какого дьявола он приглашает девушку в эту богом забытую харчевню? Во всяком случае, не оттого, что он на мели.

Тут к нам подошла официантка. Довольно миленькая девица.

– А разве ты не собираешься подождать… – начал было я, решив, что это уж слишком даже для Бинго: мало того, что он приглашает девушку на обед в такую дыру, так еще набрасывается на корм до ее прихода. Но тут я взглянул на его лицо и осекся.

Старик сидел, выпучив глаза. Циферблат его стал пунцово-красным. Все это очень напоминало картину «Пробуждение души», выполненную в алых тонах.

– Здравствуйте, Мейбл, – сказал он и судорожно глотнул воздух.

– Здравствуйте, – сказала девушка.

– Мейбл, это мой приятель Берти Вустер, – сказал Бинго.

– Рада познакомиться, – сказала она. – Прекрасное утро.

– Замечательное.

– Вот, видите, я ношу ваш галстук, – сказал Бинго.

– Он вам очень к лицу, – сказала девушка.

Лично я, если бы мне кто-то сказал, что подобный галстук подходит к моему лицу, тотчас же встал бы и двинул ему как следует, невзирая на пол и возраст; но бедолага Бинго прямо-таки зашелся от радости и сидел, самодовольно ухмыляясь самым омерзительным образом.

– Что вы сегодня закажете? – спросила девушка, переводя разговор в практическое русло.

Бинго благоговейно уставился в меню.

– Мне, пожалуйста, чашку какао, холодный пирог с телятиной и ветчиной, кусок фруктового торта и коржик. Тебе то же самое, Берти?

Я взглянул на него с возмущением. Подумать только, он был моим другом все эти годы, неужели он воображает, что я могу нанести такую обиду собственному желудку?

– Или, может, возьмем по куску мясного пудинга и зальем все это газировкой? – продолжал Бинго.

Знаете, даже страшно становится, как подумаешь, до чего может довести человека любовь. Ведь я хорошо помню, как этот убогий, который сидел сейчас предо мной и как ни в чем не бывало рассуждал о коржиках и газировке, подробно объяснял метрдотелю ресторана «Клэриджс», как именно шеф-повар должен приготовить для него «жареный морской язык под соусом из королевских креветок и шампиньонов», пообещав, что отошлет блюдо обратно на кухню, если окажется что-то не так. Чудовищно! Просто чудовищно!

Булочка с маслом и кофе показались мне единственным мало-мальски безвредным кушаньем из всего меню, явно составленного самыми зловредными членами семейства Борджиа для того, чтобы свести счеты со своими заклятыми врагами, поэтому я выбрал только булочку и маленькую чашку кофе, и Мэйбл наконец ушла.

– Ну, как? – спросил Бинго с восторженным выражением лица.

Я догадался, что ему не терпится узнать мое мнение о только что покинувшей нас деве-отравительнице.

– Очень мила, – сказал я.

Но этого ему показалось мало.

– Признайся, что ты в жизни не встречал такой изумительной девушки, – с блаженной улыбкой произнес он.

– Да-да. Разумеется, – ответил я, желая успокоить дуралея. – Где вы познакомились?

– На благотворительном балу в Камберуэлле.

– Но что, ради всего святого, ты делал на благотворительном балу в Камберуэлле?

– Твой Дживс предложил мне пару билетов. Сказал, что это на какие-то благотворительные цели, уже не помню, что именно.

– Дживс? Вот уж не думал, что подобные вещи его интересуют.

– Ему тоже нужно иногда встряхнуться. Как бы то ни было, он был там и развлекался на все сто. Я сперва не собирался идти, а потом зашел просто так, из любопытства. Господи, Берти, как подумаю, что я мог пропустить!

– А что ты мог пропустить? – спросил я; он совсем заморочил мне голову, и я туго соображал.

– Мейбл, тупица. Если бы я не пошел, так не встретил бы Мейбл.

– А… Ну да.

После этого Бинго впал в транс и вышел из него, только чтобы затолкать в себя пирог и коржик.

– Берти, – произнес он, – мне нужен твой совет.

– Валяй.

– Вернее, совет, но не твой, поскольку от твоих советов еще никому не было проку. Ведь всем известно, что ты законченный осел. Только не подумай, что я хочу тебя обидеть.

– Нет, что ты. Какие обиды…

– Не мог бы ты изложить все своему Дживсу – а вдруг он что-нибудь придумает. Ты же мне рассказывал, как он не раз помогал твоим друзьям выходить из самых безнадежных ситуаций. Насколько я понял, он у тебя вроде домашнего мозгового центра.

– До сих пор еще ни разу не подводил.

– Тогда изложи ему мое дело.

– Какое дело?

– Мою проблему.

– А в чем проблема?

– Ну как же, недотепа, в моем дяде, разумеется. Как ты думаешь, что на все это скажет мой дядя? Да ведь если я все ему так, с бухты-барахты, выложу, с ним родимчик случится прямо на каминном коврике.

– Заводится с пол-оборота?

– Его непременно нужно подготовить. Только вот как?

– Да, как?

– Я ведь говорил, от тебя не будет никакого проку. Ты что, не знаешь, что, если он урежет мое содержание, я останусь на бобах? Так что изложи все Дживсу, и посмотрим, не выгонит ли он на меня такую редкую дичь, как счастливый конец. Скажи, что мое будущее в его руках и что, если прозвонят свадебные колокола, он может рассчитывать на мою признательность, вплоть до полцарства. Ну, скажем, до десяти монет. Согласится Дживс пошевелить мозгами, если ему будут светить десять фунтов?

– Вне всякого сомнения, – сказал я.

Меня нисколько не удивило, что Бинго вздумал посвятить Дживса в сугубо личную проблему. Я и сам бы в первую очередь подумал о Дживсе, если бы попал в какую-то переделку. Как я не раз имел возможность убедиться, у него всегда полно блестящих идей. Уж если кто может помочь бедняге Бинго, так это Дживс.

В тот же вечер я изложил ему суть проблемы.

– Дживс!

– Сэр?

– Вы сейчас ничем не заняты?

– Нет, сэр.

– Я имею в виду – я вас ни от чего не оторвал?

– Нет, сэр. Я взял себе за правило читать в это время суток какую-нибудь поучительную книгу, но, если вам требуются мои услуги, я вполне могу прервать это занятие или отложить его вовсе.

– Дело в том, что мне нужен ваш совет. Насчет мистера Литтла.

– Молодого Литтла, сэр, или старшего мистера Литтла, его дяди, проживающего на Паунсби-Гарденз?

Впечатление такое, что Дживс знает все. Просто поразительно. Я дружу с Бинго, можно сказать, всю жизнь, но понятия не имею, где именно обитает его дядя.

– Откуда вы знаете, что он живет на Паунсби-Гарденз? – спросил я.

– Я в добрых отношениях с поварихой мистера Литтла-старшего, сэр. Точнее, у нас достигнуто взаимопонимание.

Признаюсь, я был потрясен. Мне и в голову не приходило, что Дживса занимают такие вещи.

– Вы хотите сказать… вы помолвлены?

– Можно сказать, что это равнозначно помолвке, сэр.

– Ну и ну!

– У нее выдающиеся кулинарные таланты, сэр, – сказал Дживс, словно считая себя обязанным оправдаться. – А что вы меня хотели спросить насчет мистера Литтла?

Я выложил ему все как есть.

– Вот так обстоят дела, Дживс, – сказал я. – Думаю, наш долг немного сплотиться и помочь Бинго положить этот шар в лузу. Расскажите мне о старом Литтле. Что он за гусь?

– Весьма своеобразная личность, сэр. Удалившись от дел, он сделался большим затворником и теперь по большей части предается радостям застолья.

– Короче говоря – обжирается, как свинья?

– Я бы не взял на себя смелость воспользоваться подобным определением, сэр. Скорее он из тех, кого принято называть гурманом. Очень трепетно относится к тому, что ест, и потому особенно высоко ценит искусство мисс Уотсон.

– Поварихи?

– Да, сэр.

– Тогда лучше всего запустить к нему Бинго сразу после хорошего ужина. Когда он будет в размягченном состоянии.

– Сложность в том, сэр, что в настоящее время мистер Литтл на диете в связи с сильным приступом подагры.

– Это может спутать нам карты.

– Вовсе нет, сэр. Я полагаю, что несчастье, случившееся со старшим мистером Литтлом, можно обратить на пользу вашему молодому другу. Не далее как вчера я разговаривал с камердинером мистера Литтла, и тот сообщил мне, что сейчас его основная обязанность – читать мистеру Литтлу вслух по вечерам. На вашем месте, сэр, я бы посоветовал молодому мистеру Литтлу начать самому читать своему дяде.

– Понимаю: операция «Преданный племянник». Старикан тронут благородством юноши, верно?

– Отчасти так, сэр. Но в еще большей степени я рассчитываю на выбор литературы, которую будет читать своему дяде молодой мистер Литтл.

– Ну нет, тут особенно не разгуляешься. У Бинго симпатичная физиономия, но в литературе он дальше спортивного раздела в «Таймс» не пошел.

– Это препятствие можно преодолеть. Я был бы счастлив сам выбирать книги для чтения мистеру Литтлу. Возможно, мне следует несколько пояснить мою мысль.

– Признаться, пока я не уловил, в чем суть.

– Метод, который я беру на себя смелость вам предложить, называется в рекламном деле «методом прямого внедрения» и состоит во внушении какой-либо идеи путем многократного повторения. Вы, возможно, и сами сталкивались с действием этой системы.

– Ну да, это когда тебе все время талдычат, что то или иное мыло лучшее в мире, ты попадаешь под влияние, бросаешься в ближайшую лавку и покупаешь целую дюжину?

– Абсолютно верно, сэр. Тот же метод лежит в основе всех успешных пропагандистских кампаний, проводившихся во время последней войны. И мы смело можем им воспользоваться, чтобы изменить отношение дяди вашего друга к проблеме классовых различий. Если мистер Литтл-младший начнет изо дня в день читать своему дяде рассказы, повести и романы, в которых брак с особой более низкого социального положения считается не только возможным, но и достойным восхищения, я думаю, это подготовит мистера Литтла-старшего к восприятию известия о том, что его племянник собирается жениться на простой официантке.

– А разве есть такие книги? В газетах пишут только о тех, где супруги ненавидят друг дружку и спят и видят, как бы поскорее разбежаться в разные стороны.

– Да, сэр, существуют и другие книги, рецензенты редко удостаивают их вниманием, но широкая публика охотно читает. Вам никогда не попадалась в руки «Все ради любви» Рози М. Бэнкс?

– Нет.

– А «Алая роза лета» того же автора?

– Нет, не попадалась.

– Моя тетя, сэр, является обладательницей полного собрания сочинений Рози М. Бэнкс. Мне не составляет никакого труда позаимствовать у нее их столько, сколько может потребоваться младшему мистеру Литтлу. Это очень легкое и увлекательное чтение.

– Что ж, пожалуй, стоит попробовать.

– Во всяком случае, я настоятельно рекомендовал бы этот метод, сэр.

– Значит, договорились. Завтра же чешите к тете и тащите две-три штуки, да позабористее. Попытка – не пытка.

– Истинная правда, сэр.

Глава 2

Свадебные колокола отменяются

Три дня спустя Бинго доложил, что Рози М. Бэнкс – именно то, что требуется, и, несомненно, годится для применения во всех воинских частях и соединениях. Старый Литтл сперва было взбрыкнул и попытался противиться смене литературной диеты – он, дескать, не большой любитель беллетристики и всю жизнь придерживался исключительно солидных периодических изданий; но Бинго сумел усыпить его бдительность и прочел ему первую главу «Все ради любви» прежде, чем тот успел опомниться, и после этого книги мисс Бэнкс пошли «на ура». С тех пор они прочли «Алую розу лета», «Сумасбродку Мертл», «Фабричную девчонку» и добрались до середины «Сватовства лорда Стратморлика».

Все это Бинго сообщил мне охрипшим голосом, глотая гоголь-моголь на хересе. Он признался, что наш план, превосходный во всех отношениях, обладает одним недостатком: чтение вслух пагубно отражается на его здоровье, голосовые связки не выдерживают напряжения и начинают сдавать. Он смотрел в медицинской энциклопедии и по симптомам определил, что его болезнь называется «лекторский синдром». Но зато главное: дело явно шло на лад, и, кроме того, после вечерних чтений его всякий раз оставляли ужинать; а, как я понял с его слов, никакие, самые красноречивые рассказы не дают даже отдаленного представления о кулинарных шедеврах поварихи старого Литтла. Когда страдалец живописал кристальную прозрачность бульонов, на глазах у него стояли слезы. И то сказать – после того как он несколько недель перебивался с коржика на газировку, любая нормальная пища должна была доставлять ему райское наслаждение.

Старик Литтл был лишен возможности принимать действенное участие в этих пиршествах, но, по словам Бинго, выходил к столу и, покончив со своей порцией овсяной затирухи, вдыхал запах подаваемых блюд и рассказывал о деликатесах, которые ему доводилось пробовать в прошлом, а также обсуждал меню роскошного ужина, который он закатит, когда врачи снова приведут его в форму; так что, думаю, он по-своему тоже получал от всего этого удовольствие. Как бы там ни было, дела шли очень даже неплохо, и Бинго признался, что у него есть план, с помощью которого он надеется успешно завершить операцию. В чем состоит его план, он мне рассказывать не стал, но заверил, что это верняк.

– Мы добились определенных успехов, Дживс, – сказал я.

– Мне доставляет большое удовлетворение это слышать, сэр.

– Мистер Литтл говорит, когда они дошли до финала «Фабричной девчонки», его дядюшка ревел, как новорожденный теленок.

– Вот как, сэр?

– Когда лорд Клод заключает девушку в свои объятия и говорит…

– Я знаком с этой сценой, сэр. Бесспорно, трогательный эпизод. Моя тетя тоже его очень любит.

– Мне кажется, мы на верном пути.

– Думаю, что так, сэр.

– Похоже, это еще один ваш триумф, Дживс. Я всегда говорил и никогда не устану повторять, что по мощи интеллекта вы на голову выше всех великих мыслителей нашего времени. Прочие – лишь толпа статистов, провожающих вас почтительными взглядами.

– Большое спасибо, сэр. Я стараюсь.

Примерно через неделю после этого ко мне ввалился Бинго и сообщил, что подагра перестала мучить его дядю и врачи разрешают ему с завтрашнего дня есть нормальную пищу безо всяких ограничений.

– Между прочим, – сказал Бинго, – он приглашает тебя завтра на обед.

– Меня? С какой стати? Он же понятия не имеет о моем существовании.

– А вот и имеет. Я ему про тебя рассказывал.

– Что же ты, интересно, ему наплел?

– Ну, много чего. Как бы там ни было, он хочет с тобой познакомиться. И мой тебе совет, дружище, – приходи, не пожалеешь. Завтрашний обед, могу тебя заверить, будет сногсшибательный.

Не знаю, отчего, но уже тогда мне почудилось в словах Бинго что-то подозрительное, я бы даже сказал, зловещее. Он явно темнил и недоговаривал.

– Тут что-то нечисто, – сказал я. – С чего это вдруг твой дядя приглашает на обед человека, которого в глаза не видел?

– Уважаемый мистер олух, я тебе только что объяснил: он знает, что ты мой самый близкий друг, что мы вместе учились и так далее.

– Ладно, допустим. Но ты-то с чего так об этом хлопочешь?

Бинго замялся.

– Я же сказал, у меня есть одна идея. Я хочу, чтобы ты сообщил дяде о моих намерениях. У меня просто духу не хватит.

– Что? Еще чего!

– И это говорит мой друг!

– Да, но всему есть предел!

– Берти, – с укором произнес он. – Когда-то я спас тебе жизнь.

– Когда это?

– Разве нет? Значит, кому-то другому. Но все равно, мы вместе росли, и все такое. Ты не можешь меня подвести.

– Ну ладно, ладно. Но когда ты заявляешь, будто у тебя не хватит духу на какую-то наглость, ты себя недооцениваешь. Человек, который…

– Значит, договорились, – сказал Бинго. – Завтра в час тридцать. Смотри не опаздывай!

Должен признаться, что чем больше я размышлял о предстоящей мне миссии, тем меньше мне нравилась вся эта затея. Допустим, Бинго прав, и обед действительно будет шедевром кулинарного искусства. Не все ли равно, какие кулинарные изыски значатся в меню, если тебя спустят с лестницы прежде, чем ты успеешь покончить с супом. Однако слово Вустеров свято, нерушимо и прочее и прочее, и на следующий день ровно в час тридцать я нетвердой походкой поднялся по ступеням крыльца дома номер шестнадцать по Паунсби-Гарденз и позвонил. А через полминуты я уже стоял в гостиной и пожимал руку самому толстому человеку, какого мне в жизни доводилось видеть.

Вне всякого сомнения, девизом семьи Литтл было «разнообразие видов». Сколько я помню Бинго, он всегда был долговязым и тощим, кожа да кости. Зато его дядя сумел повысить среднестатистический вес членов семьи до уровня гораздо выше нормы. Когда мы обменялись рукопожатием, моя рука буквально утонула в его ладони, и я всерьез забеспокоился, удастся ли ее оттуда извлечь без специального водолазного снаряжения.

– Мистер Вустер – я счастлив… я польщен… большая честь…

Я понял, что Бинго – с какой-то тайной целью – расхвалил меня сверх всякой меры.

– Ну, что вы… – смутился я.

Толстяк отступил на шаг, по-прежнему не выпуская мою руку.

– Вы так молоды и уже столько успели сделать!

Я был совершенно сбит с толку. У нас в семье, это в первую очередь относится к тете Агате, которая жучит меня с самого рождения, принято считать, что я – полный ноль, впустую растративший жизнь, и что с тех пор, как в первом классе я получил приз за лучший гербарий полевых цветов, я не сделал ничего, чтобы вписать свое имя на скрижали славы. Вероятно, он меня с кем-то спутал, решил я, но тут в холле зазвонил телефон, вошла горничная и сказала, что меня просят к аппарату. Я пошел, взял трубку и услышал голос Бинго.

– Привет, – сказал он. – Прибыл? Молодец! Я знал, что на тебя можно положиться. Послушай, старик, дядя очень тебе обрадовался?

– Просто без ума от счастья. Ничего не понимаю.

– Все идет как надо. Я звоню, чтобы тебе объяснить. Дело в том, старина, что я сказал ему, будто ты – автор книг, которые я ему читал. Ты ведь не против?

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

«В этом отеле было шесть миллиардов комнат. И еще несколько миллиардов на подземных этажах. Оттуда О...
Главный герой рассказа, Hик, получил от своей девушки с поцелуем черную метку – небольшой чип, делав...
Сплав динамичного триллера и боевика – притча о девушке-бродяге, случайно оказавшейся за рулем автоб...
Далекое будущее. В результате таяния полярных льдов суша поглощена океаном. Немногочисленные уцелевш...
Повесть в жанре «черного юмора» о последствиях евгенического эксперимента по выращиванию сверхчелове...